Сын Дьявола II: Ад на Земле

«Здравствуйте, дорогие слушатели, — еле слышно вещало радио моей комнате, — в эфире новости. В студии Алекс Карс, и сегодня мы сделаем небольшой обзор по событиям сегодняшнего дня. Последнее время не все так радужно, согласитесь. Ужасные наводнения наблюдаются по всему земному шару. Они стирают целые страны с лица Земли. Мощнейшее в истории человечества цунами затопило целиком Японию и ее острова. Все ледники в Антарктиде растаяли от странной аномальной жары на южном полюсе. Эксперты прогнозируют катаклизмы, и они безумно опасны. Так что если у вас есть укрытие, советуем немедленно спрятаться в нем. А также солнечные вспышки в Мексике, Африке и странах, находящихся в экваториальном и тропическом поясах, заставили всю воду испариться. В тех районах наступили жуткие засухи. Воду берегут, как последнее сокровище, способное продлить им жизнь. Все северные страны постигли суровые заморозки и ужасные холода. Ученые утверждают, что мир на грани вымирания. Если в ближайшие три месяца ситуация не изменится, мы можем не выжить. Не все потеряно, народ. Отчаянию здесь не место. Надо верить в лучшее! Не сдаваться! Главное — у нас есть надежда!»

Как беспомощно звучит этот призыв... Словно все уже погрязло в безысходности, насыщенно безнадежностью и безграничной болью. Будто судьба мира уже давно всем известна, конец света неизбежен, и никто не желает менять будущее. Такое чувство, что все просто перестали бороться, смирились со смертью и возжелали гибели. Правда-истина, проще не бороться со злом и несправедливостью, чем каждый день сражаться. Слишком много поражений, слишком много проигрышей и неудач, а следом и бессмысленная смерть. Мне это слишком хорошо известно, к сожалению. И все, что было сделано мною для спасения мира, — лишь маленькая, едва заметная, звездочка в бесконечности прекрасного звездного неба. Но что есть звездное небо, если не множество звезд?

«Теперь расскажем о том, что интересует всех нас без исключения, — с глупой бодростью продолжил Карс. — Нашествие жутких тварей по всему миру заставило людей перейти в защищенные бункеры, укрытия, катакомбы. Большинство домов полностью разрушены, а на пустынных улицах лежат горы незахороненных тел. Монстры похищают и едят людей, некоторых кусают, и в продолжение нескольких дней зараженный укусом подобного существа человек мучительно умирает. Ученые выделили несколько типов этих тварей, но все они по-своему индивидуальны и уникальны. Их вид было принято назвать Круентумы, что в переводе значит «кровожадный», но народ частенько называет их детьми Пандоры. Уверяем, что эта напасть скоро прекратится. Военные каждый день отстреливают их. Пока результаты оставляют желать лучшего, но снова призываю вас не терять надежду!»

Безумие! Не терять надежду? Не переставать верить? Смертные смотрят в лучшее будущее, в счастливый конец, которых нет. Пусть оглянутся — лишь кровь, демоны и смерть. Обречены. Несмотря на это, продолжают верить, молиться и надеяться. Как безумно... Они дышат этой глупой надеждой, словно воздухом. Надежда — единственное, что помогает им держаться, не сдаваться. Они скоро задохнутся ею. О, клянусь, она убьет их.

«А теперь давайте немного расслабимся и разрядим напряженную обстановку... Какая музыка подняла бы вам настроение? Согласитесь, музыка на многое способна. Она делает нас свободнее, расправляет нам крылья и, несомненно, поднимает боевой дух. Снова говорю, только не теряйте надежды. Все будет лучше, чем когда-либо. Нужно лишь дождаться того дня, когда все наладится. Итак, думаю, "Breaking Bengamin — I will not bow" как раз подойдет в это страшное время. Да? Наслаждайтесь! И помните: не все потеряно, лучшие дни впереди».

Дьявол, как примитивно! Снова пустые призывы, ненужные лозунги. «Лучшие дни еще впереди» Правда? Я не верю в это, я не хочу верить. К черту. По радио нельзя услышать что-то новое: каждый день, целую ночь Алекс Карс говорит о том, какие ужасные катаклизмы природы обрушились на бренный мир. Все время он говорит о детях Пандоры. Начинается и завершается все простыми словами: «Надейтесь и молитесь». И музыкой. Почему люди стремятся поднять себе настроение, когда вокруг весь мир умирает? Почему смертные слушают музыку, когда все обращается в прах? Я их стремлюсь защитить ценой собственной жизни, но мне сложно их понять.

Я включил новости по телевизору, который еле-еле работал. Вещание прерывалось и снова возобновлялось. Отчаянные и не в меру рискованные журналисты и ведущие не пугались нависшей угрозы, стремились все снять на камеру и передать зрителям последние известия из внешнего мира. И там тоже ничего... ничего нового...

«Здравствуйте, уважаемые телезрители. Новости, — пробормотала ведущая, красивая молодая девушка с темными волосами. Ее голос, напротив, был крайне неприятным. Она кротко взглянула на потрепанный ноутбук, стоящий рядом с ней и продолжила верещать. — В нашем свирепом мире возобновились атаки так называемых детей Пандоры. Правительство стран не предполагает, что следует предпринять вооруженным силам. Министр обороны в ответ на наш вопрос дал комментарий: «Мы делаем все возможное, чтобы избавить мир от детей Пандоры. Но, поймите, у нас и так хватает проблем. Природные катаклизмы только все усложняют. На днях во всем мире объявили траур по всем погибшим, который продлится всю эту неделю. Тем не менее, эти дни не станут выходными. Люди должны трудиться на благо страны. Это все, что я хотел сказать». Продолжим наш... — на заднем плане послышались душераздирающие крики. — Перерыв по техническим причинам!» На молодом лице девушки появилась гримаса ужаса и паники. Она вскрикнула и пулей отлетела от своего рабочего места. Камера отъехала в сторону и открыла глаза на то, что творится в телестудии. Несколько участников съемочной команды попытались отбиться от лезущих в закрытую железную дверь демонов. Но им не удалось сдержать сотни напирающих тварей. Уродливые и страшные создания нападали на людей и убивали их одного за другим. Кровавые брызги попали на камеру. Я поморщился, собрался было выключить экран, но подождал секунду. Один из демонов подошел к камере и прорычал со зловещей усмешкой: «Это все из-за тебя, Джонатан Мортем. Живи, зная, что твои любимые смертные каждый день гибнут от наших когтей из-за тебя. Но еще не слишком поздно. Согласись на предложение Люцифера, сын Дьявола! И ужасы уйдут... клянусь именем Люцифера!»

Я с яростью кинул пустую стеклянную бутылку в телевизор. Она разбилась, и тысячи осколков разлетелись по полу. Электроника вырубилась, экран потух. Никогда! Я никогда в жизни не приму свою судьбу. Пускай сгорит во тьме мир, я пожертвую им, если не будет выбора. Если я стану королем Преисподней, буду медленно умирать: меняться, мутировать, пока не превращусь в копию своего отца. Я стану таким же жестоким, кровожадным и до дрожи омерзительным. От меня настоящего останутся лишь плоть и воспоминания, которыми я больше никогда не буду дорожить. Я не желаю становиться на престол Ада. Я хочу остаться самим собой: безбашенным парнем с черной демонской душой, принцем Ада на свободе. И я не хочу бороться. Слишком устал, чтобы биться с отцом, с демонами и со всем миром. Мне не нужно ничего, кроме пары бутылок скотча и проигрывателя с альбомами металл-групп. Она давила на органы и не давала мне подняться с кровати. Эта слабость выживала меня из своих мыслей, заставляя бесконечно долго лежать на пропитанной потом постели и мечтать о спасении от проблем. Пусть это прекратится, я прошу. Я устал жить с этим изо дня в день. Мне хочется однажды проснуться и взглянуть на бесконечно голубое небо на рассвете. И пусть на горизонте не мелькают демоны, и пусть на дорогах не будет трупов, и пусть кровь не льется рекой. Но, я прекрасно знаю, этого не произойдет. Потому что все зависит лишь от меня одного: встану с колен и убью отца — принесу свет миру, поддамся слабости и соглашусь на сделку с ним — уничтожу все, что я любил и ненавидел. Я должен сделать хоть что-нибудь! Но продолжаю лежать и слушать старые альбомы «Dead by April» и «Demon Hunter». Я продолжаю оттягивать неизбежное и мечтать о спасении.

Открыл новую бутылку ирландского виски и начал пить. Одним залпом осушил половину. Мне так плохо, а все вокруг — Рик, Кристон, Дэниэл и странные голоса по радио — продолжают твердить мне, что жизнь не так уж плоха, что всего лишь вера в лучшее будущее все изменит. Как бы я хотел этому верить! Но ничего не изменится, если я ничего не сделаю. Правда, я должен хоть что-то сделать, но я чувствую, как в моей груди всё чахнет и моё сердце тяжелое, словно камень. Мне трудно вставать с постели, и еще труднее разговаривать. Я устал и голоден, и не видел свет уже целую вечность, лишь мрачно-красное небо за окном. Мне грустно, больно, страшно. Я хочу, чтобы вся ответственность спала с меня и судьба мира переложилась на другого! Душу ради этого продам!

И я напиваюсь не просто так. Думаю, мне необходимо забыться, чтобы осознать, что я должен делать и куда мне двигаться дальше. Чтобы иметь представление, кто я на самом деле, и выбрать ту сторону, что окажется правильной. Сделать выбор, который приведет меня к смерти или счастью. Этот выбор непрост. Без виски никак. 

— Джонатан, — постучал в дверь Рик. — выходи. Я знаю, тебе плохо. Но это не повод от всех закрываться. Ты уже век не выходишь из своей треклятой комнаты. Я очень соболезную тебе. Потерять брата — это тяжело. У нас есть проблемы, если ты не заметил. Можно я войду? Пожалуйста! Правда, я хочу поговорить с тобой, Джонатан. 

— Катись ко всем чертям, Рикки-Тикки. Не видишь, я тут занят! Напиваюсь и вспоминаю, на кой черт я вообще живу среди вас, когда мог бы жить вдали от этого дерьма! — крикнул я ему в ответ. — Так поступают взрослые!

— Ты нам нужен, Джонатан, очень, — ответил Рик, и звук удаляющихся шагов послышался за дверью.

Нужен? Я никому по-настоящему не нужен, лишь мой выбор, мое единственное и твердое решение, которое определит судьбу каждого существа, необходимо всем. Они все лгут, никто не заботится обо мне, моих мыслях и желаниях. Ни один не будет тревожиться о моих чувствах... И потому я все больше избегаю любого общества, стремясь замкнуться в своём маленьком мирке. Утолщаю стены, выстроенные против окружающих, и рисую широкую линию границы, чтобы стать в итоге неприступным. Мне не хочется видеть лица даже друзей, мне не хочется узнавать их больше. Но необузданное желание выговориться, рассказать все, выплеснуть тысячи грязных и ужасных мыслей наружу потихоньку брало надо мной верх. Все это хотел рассказать мертвецу, что лежит в сырой могиле. Мертвецы никогда не упрекнут в чем-то, они любят слушать и выслушивать живых. Их я люблю. 

Я оделся в окровавленную одежду. Мне так и не удалось ее почистить с тех пор, как мы вчетвером вернулись из Чистилища. Она пропахла потом, и я чувствовал металлический запах крови, который пропитал всю ткань одежды. Причесался, как мог. В разбитом зеркале разглядывал наше сходство с Максом. У нас обоих крепкое телосложение и правильные черты лица. Что касается цвета глаз, то у него были серыми. А у меня почти черные, но серым оттенком чуть-чуть отливали. Чем мы еще похожи были? Характером? Возможно, но не полностью. У меня характер боевой, а у Макса — скромный. Мне чертовски жаль, он так мало пожил и так глупо умер... Жаль.

Я видел себя в зеркале, и злость разрасталась внутри моей черной души. Я ненавижу смотреть в отражение и осознавать: мне не нравится, что я вижу. Я смотрю на демона с темными-темными глазами, жаждущими крови. Я вижу разрастающуюся в сердце тьму, которая понемногу окутывает всего меня. Так мрак тонет во мраке, черное поглощается черным. Мрак не спасен от яркого света — свет для него просто не существует. В мраке пропадает само представление о свете. Так и внутри меня нет и никогда не появится тот свет. Его убили тогда. С Максом.

Мне не хотелось давать ответов на глупые вопросы. Не хотелось бесполезно перебрасываться словами. Потому и сбежал из комнаты через окно и пожарную лестницу, исчезая под покровом ночи. Я взломал теперь уже бесхозный мотоцикл и рванул к моей цели. Миновал по пути трупы и сотни преград, которые встретились мне в городе. К счастью, демоны не встретились. Когда приблизился к темному лесу, пришлось изворачиваться и проскользать между деревьями на огромной скорости. Жаркие капли пота стекали по телу и смочили одежду. На полном ходу мотоцикла я встал на байке во весь рост. Ветер развивал мои волосы, охладил влажное тело и заставил трепаться мою футболку и кожаную куртку. Я громко, так, что все в лесу услышали, крикнул: «Пошли все нахер!» На несколько секунд почувствовал свободу. И уже ближе к полуночи я был возле небольшого водопада, рядом с которым и был зарыт мой маленький братик. Мой брат, который спас меня, а я не смог уберечь его...

Могила Макса. Незабудки, словно по волшебству, еще не завяли. Последнее время все мысли только о моем брате. Я не могу забыть об утрате. Как бы я ни напивался, все равно вспоминал о нем. Я даже пробовал стоять на самом краю крыши, чтобы мысли были только о страхе или смерти — это не помогло. Я снова чувствую, память возвращается к нему. И вот я сжимаю кулаки и бью ими о землю, что бы хоть как-то унять боль внутри. Даже непонятно, какие эмоции берут большую власть над разумом — боль, ярость или все же обида. Но нет, я уже не плачу. Слезы — это вода, от которых никакие эмоции нисколько не утихают. Они жгут щеки, но не унимают боль. 

— Привет, Макси, — начал я, но тихий голосок внутри меня подсказывал, что совсем уже я спятил, пора бы прекратить думать о брате. — Мне тебя не хватает, но ты знаешь об этом верно? Как я хочу снова тебя увидеть! Ты не покидаешь мои мысли. Я знаю, что ты где-то далеко в другом, недоступном мне мире. Знать бы, где ты, Макс... В Раю? Чистилище? Аду? В любом случае, знаешь, а тебе круто повезло. Ты не видишь этого ужаса, этого Ада, что вижу я каждый день, что ощущаю я под кожей. Нет, говорю не про мир, не про орды демонов. Я говорю про себя. Чувствую, что по венам бежит дьявольский огонь и крепкая боль. Я могу лечь на дно и наблюдать, как постепенно наполняюсь водой, превращаясь в груз, мертвый, лишенный сил. Чем больше буду сопротивляться, тем быстрее это произойдёт. Хочу умереть. Я чувствую, как становлюсь беспомощным, но это ничего, да? Когда вокруг так много боли, рано или поздно она ведь топит и тебя. Мои демоны не дают мне утопиться в страдании. Я становлюсь монстром с каждой секундой. Хочу убивать. И часто мелькают мысли о том... Макс, не суди меня строго, но вот... хочу сказать, что я сошел с ума. С тех пор, как тебя не стало, перестал видеть причины оставаться самим собой: тебя нет, остальным я не нужен. Потому... я хочу сдаться в этой бесконечной войне и встать на престол Ада. Все ужасы творятся из-за меня. И я смогу их прекратить. Я предам самого себя, да? Но это не важно. 

— И это будет правильным поступком, Джонатан, — сказал Люцифер позади меня. Я так и думал. Он не сможет так просто меня оставить. Отец, кто так долго управлял моей жизнью и стремился овладеть ею. Он совершенствовал меня болью и страданиями, потому что все живое, проходя через муки, совершенствуется. Невыносимо... Как мне хочется его убить, но... не сейчас, еще слишком рано для смертоубийств. Не сейчас.

— Люцифер, почту за честь видеть тебя, — подавляя слезы, ответил я. Пытался сделать как можно более безразличный к нему голос, но чувства выпирали и не позволяли этого. — Не скажешь мне, почему ты заставил страдать людей, когда виноват в твоем несчастии только я один? Почему нужно было убивать весь чертов мир, заставлять истекать кровью невинных детей, женщин и мужчин? Скажи мне, отец, почему ты такой урод?

— Джонатан, иначе бы ты не согласился, — мягко ответил он, игнорируя оскорбление. — Или бы даже не задумался над моим предложением. Я знаю одну твою маленькую особенность. Ты становишься неуправляем, когда видишь жестокость по отношению к смертным. Ты превращаешься в демона, становишься похожим на него все больше и больше. Джонатан, ты так привязан к смертным людям, что они стали твоей слабостью. 

— Ты манипулируешь мною. Твоя задумка не принесет никаких плодов. Мой ответ тебе уже известен, я так полагаю. Пока я еще сдерживаю себя... и пока моя суть не одолела меня, пока мои демоны контролируемы, я не стану помогать в уничтожении мира людей. Пока я жив, не стану. Теперь пошел прочь. Ты оскорбляешь своим присутствием память моего брата. Убирайся. Макс не хотел бы, чтобы на его могиле стоял гребаный Дьявол. 

Он с выражением безграничной тоски отошел в сторону, но не исчез, словно еще надеялся на что-то. Будто я развернусь и кинусь ему навстречу, отчаянно прося не уходить и принять меня домой. Я напрягся и даже не дышал, ожидая того момента, когда он оставит меня одного. Томительные минуты растягивались на часы, и ничто не посмело даже зашевелиться. Грудь уже сжималась от недостатка воздуха, сердце сокращало удары. Мертвая тишина опустилась на весь мир. Он, глубоко вздохнув и отступив от меня на пару шагов, сказал:

— Ты мертвец, Джонатан Мортем. Внутри ты всегда будешь мертв. Ведь ты умер тогда, в самом начале, когда впервые столкнулся с жестоким миром смертных. Твоя душа перестала источать остатки того света, с которым ты был рожден и которому был предан. Теперь ты полностью поглощен тьмой. В твоей душе не осталось ничего, кроме боли и тьмы. Она заполняет всего тебя. Смирись, Джонатан. Но знай: в Аду тебе всегда рады, сынок.

Я незаметно вытащил нож из кармана куртки и метнул его в отца. Ярость распирала изнутри и брала контроль надо мною. Оружие отскочило от груди Люцифера и упало перед его ногами, и отец изумленно поднял его за рукоять, осмотрел, перехватил за до блеска начищенное лезвие и протянул его мне, будто старался помочь. Он протягивал его мне, словно не злился, что я сделал бессмысленную попытку его убить. Едва я схватился за нож, отец исчез в тени деревьев и тумана, а я остался один в тиши. И лишь голос его эхом прокатывался по местности, заставляя меня каждый раз вздрагивать. Этот голос преследует меня каждую ночь. Мне от него нет спасения.

Я встретил рассвет. Кровавое солнце озаряло темное небо. Казалось раньше, что с восходом вся тьма уходит из мира, уступая место безграничному свету. Но с настоящим восстанием алого солнца кажется, что мрак вовсе и не покидал никогда этот мир. И снова мысли наполнились безграничной тоской и мрачным раздумьем. Победа стоит того, чтобы лишиться души? Смогу ли я остаться таким, как прежде, если приму самого себя? Нет. Даже если я изменюсь или останусь прежним — плевать. Все равно жизнь смертных, за которую я так отчаянно борюсь со злом, исчезнет от руки Люцифера. Это так же очевидно, как и то, что смерть придет однажды к каждому.

— Пошли, пошли! Осталось совсем чуть-чуть, Лео! — поторапливал кого-то голос, раздающийся недалеко от меня, но его обладатель скрыт от моих глаз. Я встал на ноги поспешил застать человека, осмелившегося пройти через такие густые леса. Это люди, точно. Я чувствую, как они источают свою человечность. — Мы выберемся, только быстрее и тише, прошу тебя, сыночек. Тише... они близко, они идут. Лео, прошу тебя, ты должен бежать.

— Я устал, папа, — застонал мальчик, еле перебирающий ноги. — Я больше не могу идти и бежать! Я не хочу.

Отец без лишних слов взял своего мальчика на руки и побежал, стремясь поскорее убежать из города. Я продолжал следить за ними. Их запах чем-то приманивал меня. Такой свежий и сладкий. Удержаться почти невозможно. Но не один я следил за этими двумя смертными. С высоких деревьев спрыгнула человеческая фигура, но это был далеко не человек. Демона в нем выдавали игольчатые выросты на руках и ногах, как у игуаны. Демон остановился, преградил путь странникам. Тварь самодовольно ухмыльнулась и изогнулась.

— Так-так, кто тут у нас? — прошипел бес, поблескивая своим змеиным языком. — Это нечестно, сбегать с поля игры. Я думаю, вы не знаете правила игры в прятки? Хорошо, милые мои друзья, я вам все объясню... Вы скрываетесь от нас, а мы вас ищем на определенной территории. Но эта территория ограниченна, и спрятаться за ее пределами — нечестная игра. А нечестных игроков нужно истреблять! Увы, но таковы правила нашей игры.

Тварь уже почти накинулась на странников, разинула пасть, но я успел вовремя подскочить и схватить обе челюсти прежде, чем они сомкнулись на горле несчастного смертного. С усилием я раскрывал рот демону шире и шире. Тот пытался безрезультатно отбиться, визжал, отчаянно бил мои руки длинным языком и ногами старался упереться мне в пах. В конце концов, я смог оторвать нижнюю челюсть и откинуть ее в сторону. Демон взвыл, из вырванного места потекло море черной жижи. Он испуганно попятился подальше от меня. Я наступал. Один взмах ножом, и чудовище упало, как подкошенное. Спустя пару мгновений оно рассыпалось передо мной.

Смертные смотрели на меня со смесью ужаса, восторга и благодарности. Малыш, который сидел уже на спине отца с удивленным выражением лица, держал в руках яблоко. Он попытался протянуть его мне в благодарность, но чутко заметив, как я сдвинул брови, прижал его обратно к себе. Отец, очень молодой человек для отцовства, улыбнулся мне и протянул руку, бормоча благодарности. Но я не слышал, я чувствовал сильный запах человека, исходящий от них. Сладкий и манящий запах. Стоило смертным приблизиться ко мне, и нахлынула на меня волна голода. Необузданного и дикого. Я вцепился в горло мужчины и повалил его на землю, впиваясь зубами в вену. Мальчик спрыгнул со спины папы и испуганно вскрикнул, спрятался куда-то. Я продолжал крепко держаться зубами за смертного, который вяло отбивался. Но не нужна мне плоть, демоны не едят лишь тело. Им нужна душа, что способна пробудить в них силу. Я плотно прижался губами к губам человека и высасывал через них свет. Едва я проглотил «солнце», что таится внутри каждого смертного, на меня наплыло то чувство, которое именовалось счастьем. Мир стал светлее и красочнее, я никогда не чувствовал подобного. Словно внутри меня разрушились все стены, и открылось истинное удовольствие. Я видел свет утренних звезд, и он казался мне удивительно прекрасным. Я вдыхал свежий воздух, пропитанный лесной свежестью, и он наполнял мои легкие небывалой легкостью. Я чувствовал, как замерзли мои руки от холода, и — черт возьми! — мне был так приятен этот холод. Почему люди не чувствуют такого же счастья, если внутри них всегда есть свои светлые души? Почему они страдают и стремятся их омрачить грехами? Так чудесно — иметь ясный свет внутри себя! Но он потихоньку рассасывался внутри моей черноты, и удовольствие сменилось обыденным гневом и ненавистью. Еще никогда в жизни я не пробовал чьей-то души. Я никогда еще не был таким настоящим демоном. Теперь я понял, почему твари из Преисподней так стремились завладеть чьей-то душой и съесть ее. Демонам скучно, потому они играют и развлекаются с жертвой, и потом, когда несчастный человек надоест, они поглощают его душу и испытывают на своей шкуре то же, что и испытал сейчас я. Что у нас, демонов, есть? Кучка воспоминаний? Комочек жалких и примитивных чувств? Если так, то нет ровным счетом ничего, чтобы быть счастливыми. Мы лишь ничтожные существа, зацикленные на своей боли. И только. Потому мы крадем у смертных их чувства: радость и счастье, что осталось внутри них. Демоны страшны... Потому что они поселились в людях и прячутся под лицами, пожирая остатки душ. Мне захотелось больше, захотелось еще. Душа — чертовски сильный наркотик для демона. Я крался на еще один запах, принадлежавший мальчишке, сбежавшему в леса. Он здесь, я чую его всем телом. Не удалось мальчику долго прятаться. Едва он попался мне на глаза, его уже не стало. Я оторвал ему руки, чтобы не рыпался и вкусил кровь. Детская, свежая, приятная... Как раньше мог жить без этого? И снова наплыв небывалых ощущений. Я снова проникся светом, увидел все краски жизни, ощутил величие... Так прекрасно и ужасно!

Не было ни звука, но одновременно все звенело вокруг. Внутри было пусто, и также переполнено. Голос мой сорвался на отчаянный вопль ужаса, а в глазах застыл след безумия. Руки были в крови, лицо было в крови, одежда, тело, обувь — всё залила алая, уже засохшая кровь. Все конечности дрожали. И моя черная-пречерная душа... теперь она вся утонула во тьме, как и предвещал мне Люцифер. Мне должно быть страшно, и мне действительно страшно. «Нет! Помогите! Что я наделал!» Эти громкие мысли, которые долго преследовали меня, раз за разом повторялись в голове. «Как долго я смогу держаться за свою реальность? — с немалой долей скорби думал я. — Что, если в один солнечный день я забуду, что у меня есть душа, и начну похищать чужие? Я не могу, но хочу. То, что я сотворил, — дьявольски ужасно. Но рано или поздно это все равно бы свершилось, ведь так? Как велик соблазн полакомиться еще одной душой, но если так я поступлю, то предам самого себя. С детства клялся защищать жизнь людей... а сейчас... Что я сделал! Я убил человека! Я предал свою душу...»

Меня помутило. Облокотился на мощное дерево, и меня вывернуло. Голова кружилась, и события этого утра не складывались в моей голове в целую картину. Как? Кто? Почему? Зачем? Могу все вернуть назад? Вопросы, задаваемые пустоте, вернулись с той же скоростью, что были произнесены.

— Я не демон. Я докажу тебе, Люцифер. Я не тот, кем кажусь!