Охотники Верея

Зима 1189 г.

Лишних шеро не водилось, потому путникам пришлось выбирать трактир для ночевки в Монтэге с умом и бережливостью. Однако первое у капитана команды отсутствовало, а о втором и говорить нечего: Верей таких слов не знал. Новость об умеренных расходах он воспринял с бунтом, и лишь мягкие уговоры Неит возымели над ним власть. Охотники Верея устроились в потрепанной временем ночлежке: Верей и Тома, по обычаю, в одной комнате, девушки — в другой.

Лукреция плохо спала. Она стерла пот с лица шершавой ладонью, когда в очередной раз подорвалась с топчана на рассвете. Вновь снились размытая фигура Огастеса и нетопыри, рвущие ей плечи. Девушка вдавила пальцы в глаза, силясь отдышаться.

На соседнем топчане мирно спала Кева, свернувшись в клубок. Одеяло, коим она укрывалась, сползло комком в ноги. Безмятежное лицо не выражало в сей миг хандры, преследовавшей белобрысую всю дорогу. Кева была сама не своя после случившегося в Дуайхене. Говорила мало, лишь тоскливо смотрела вдаль, будто собака, потерявшая хозяина.

В противовес беспечным грезам Кевы неподалеку металась во сне Неит. Состояние её казалось сродни тому, из какого мгновение назад вынырнула Лукреция. Рыжая вертелась на подушке, стирая тем самым испарину с лица. Она дышала через рот, протяжно, с болью. Потом дрогнула, закашлялась, но головы не подняла. Осталась лежать на топчане. Лукреция наклонила голову, присматриваясь к оголившейся шее соседки. Позвонки словно собирались вырваться наружу, через кожу: болезненная худоба Неит не была так заметна среди дня.

Девушка поежилась, легла обратно. Укрылась покрывалом с головой, дабы солнце не светило в глаз через маленькое окошко без ставен. Стараясь не замечать тяжелые вздохи Неит, Лукреция вернулась к размышлениям: всю дорогу к Монтэгу её занимали надоедливые мысли о команде охотников, возвращении на Родину, судьбе брата и... Тома. Легру с разноцветными глазами не давал покоя. Лукреция тщетно пыталась избавиться от его запаха, въевшегося в подаренный плащ: аромат дерева, разнотравья и дыма, вперемешку с кожей. Её тянуло к магу, как привороженную, несмотря на сопротивление. Оставалось надеяться, что Тома за стенкой страдает еще пуще.

В пути они провели пять дней, однако произошедшее с Эпистрофеем неминуемо повлекло за собой сплочение команды. Между легру и Лукрецией чувствовалась еще неловкость, поговорить оба не решались. Тома избегал разговоров, а Лукреция боялась опять ляпнуть обидную чушь из вредности. Так и плелись до Монтэга: в недосказанности, в случайных прикосновениях и в обоюдной выручке.

«Это не может длиться вечно. Привяжешься, потом пожалеешь. Надобно про брата и Огастеса думать, а тебе все чувства важнее», — Лукреция сжала кулаками одеяло, зажмурилась, что есть сил. Хотела ударить себя по щеке, дабы опомниться, но по комнате разнесся очередной кашель. Неит повертелась на топчане и затихла.

Лукреция ранее успокаивала себя отстраненностью, но едва ли теперь могла думать беспристрастно. Она привязалась к команде, и мысль бросить их стала неподъемной.

«Уйти придется, рано или поздно. Если поздно, то вопрос: с кем?», — девушка совсем поникла, зарывшись лицом в подушку.

Кева теперь держалась ближе к ней и Неит, совсем отдалившись от капитана, тот ей обрыд. Лукреция подобрела к девушкам, стала сговорчивее. Хотя и не такой отзывчивой, как Неит. Всё-таки женщины на тракте или убивают друг друга, или становятся друзьями.

Лишь Верей не смог примириться с Лукрецией. Он не одобрял её фигуру среди охотников, а она видела в нем зло, ведь капитан причинял вред всему вокруг. Верей то и дело бросал злобные взгляды на Лукрецию, огрызался, унижал. Покамест девушка мирилась, про себя намереваясь где-нибудь подставить ему подножку.

Кева задышала чаще, проснулась. Лукреция отбросила одеяло, встречаясь взглядом с белобрысой. Видела та лишь одним глазом, второй представлял собой кость. При близком рассмотрении Лукреция не нашла в глазу ничего странного и это пугало более всего. К счастью или к несчастью, с подарками демонов она раньше дела не имела.

— Как ты? — прошептала в тишину Лукреция.

Кева молчала, смотря куда-то в сторону. Когда уже казалось, что ответа не последует вовсе, она вдруг пробормотала меланхолично:

— Он снился.

*** 

Судостроительная верфь Монтэга удивляла своей величиной. Корабельные туши, словно уснувшие великаны, громоздились на высоких деревянных стапелях. Здесь кораблям и их капитанам давали надежду.

Мужчины, оголенные до пояса и не страшащиеся холодного ветра, выполняли сложную работу. Их мозолистые руки, грязные тела и шрамы всецело говорили о деятельности — корабельщики. От них несло смолой и потом до слез, стоило подойти ближе и нос скручивался в жгут. Плотники, меж тем, быстро привыкали, ведь деньги не пахнут. А окружающие... от тех порой разило куда хуже.

Лукреция остановилась поодаль доков, и взгляд её блуждал по водной глади. Будущий путь команда оговорила еще на тракте: им требовалось достичь берегов Лусо к Хоггейну, празднику в новом году. Оттуда морской путь огибал Архипелаг и вел путников на север. И, несмотря на долгий путь, зайти в порт Архипелага не представлялось возможным: туманы, окружавшие острова, отводили гостей прочь. Именно в том и крылся подвох — Лукреция планировала попасть на Архипелаг, чего бы это ни стоило. Даже если ей придется преодолеть туманные порталы вплавь. Покуда Верей собирал команду для отплытия, у неё имелось в запасе время, дабы решить, как поступать дальше.

«Не привязали же они меня к себе намертво. Уйду в ночи на Лусо и знать не будут, сяду на торговое судно, прикинусь парнем, палубу мыть сгожусь. Сделала из пустяка беду», — внутренне боролась сама с собой Лукреция.

Ветер налетел на девушку, сбросил капюшон и растрепал косы. Лукреция убрала волосы с лица, под пальцами зашелушилась кожа. Она сгорела в пути, и теперь лицо обжигали потоки воздуха, движущиеся с моря. Хоть воды Кавальцева моря никогда не покрывались ледяной коркой, это совсем не значило, что холода минуют континент. Порыв ветра заставил руки Лукреции покрыться гусиной кожей под дублетом. Она состроила угрюмую гримасу, подернула плечами и вспомнила об уютных, теплых вечерах на Родине.

Позади зашуршали кусты, и Тома вышел на скрытый от посторонних глаз клочок земли за складами. Легру поправил волосы, те взъерошил ветер. Впрочем, более ничего в нём не изменилось: шутил, сквернословил, подбадривал команду и явно что-то скрывал. Лукреция улыбнулась краешком губ, спросила:

— Ты следил за мной?

— Нет, — тут же выпалил охотник, однако быстро стушевался. — Да. Стало интересно, куда пойдешь.

— Ты выглядишь так, будто ожидал увидеть, как я душу младенцев, — девушка прыснула со смеху.

— А ты смотришь на корабли. Я удивлен, думал такое тебе не по душе, — он ухмыльнулся в ответ, но улыбка спала с его лица, стоило ему посмотреть на воду. — Вот и «Тень».

— Кто называет корабль «Тенью»? Почему не «Гордый» или «Быстрый»? Назвали бы тогда «Пьяноход», каков Верей, такова и посудина...

Утренний туман вдалеке расплылся, открыв зрителям вид на большой корабль. Каракка стояла на якоре в гавани, готовая в любой момент отплыть из Монтэга. Лукреция ахнула, впервые увидев корабль. Сначала из дымки вынырнула высокая бизань, после грот-мачта и фок-мачта. Серые паруса были туго прибраны. Внушительных размеров, каракка будто красовалась перед городом. Баллисты украшали палубу и корму. На носу – вырезанная из черного дерева женщина, сложившая руки на груди.

— Это... красиво!

— Наверное, — безучастно буркнул легру.

— Тебе не нравится корабль? — тут же нашлась девушка.

— Я провел на нем слишком много лет, привык к нему, как к дому. «Тень» для меня не просто корабль: это воспоминания. Хорошие, плохие, да разные вообщем-то. Я знаю каждый его уголок, каждую заплатку. Он сам, в каком-то роде, заплатка на мне. А нам, как ты знаешь, не всегда нравятся шрамы на теле.

— Но это не повод их скрывать, — Лукреция с интересом взглянула на собеседника, зная — надавила так, что не отвяжется.

Лукреция ждала оправданий. Она поняла, если бы собеседник взбунтовался против подобного разговора. Люди не делятся сокровенным с первыми встречными. Да и со вторыми тоже. Девушка и сама никогда не открывалась людям, но если на горизонте маячила возможность разузнать нечто интересное... Лукреция становилась неудержимой.

Она увидела, как Тома, колеблясь, открыл рот в попытке начать разговор и принялся глотать воздух, подобно рыбе, выброшенной на берег. Девушка собралась отшутиться, но еще прежде, чем она улыбнулась, маг пошел на абордаж:

— Жена Верея умерла из-за меня на этом корабле.

Все веселье разом слетело с Лукреции. Она в сочувствии поджала губы, помогая собеседнику продолжать, хотя внутри неё полыхало пламя сомнений. Не верилось, что Тома вот так запросто открывает ей душу: с чего вдруг?

— Как это произошло? - участливо поинтересовалась девушка.

— Всего понемногу, Пылинка.

— И когда же ты раскроешь мне следующий фрагмент своей туманной истории?

— Хм, ну, — Тома картинно развел руками, неожиданно подмигнув, — может, когда поднимемся на «Тень»? Там тебе некуда будет от меня сбежать.

Сострадательно улыбаясь, девушка ожидала, что маг тоже ухмыльнется. Однако легру отвернулся и зашагал к кустам. Усмешка мгновенно слетела с лица Лукреции, она растерянно уставилась в пустоту перед собой и подумала: «Чтоб меня Заблудшие драли, он что — не пошутил?». Сорвавшись с места, девушка нагнала Тома за углом. Легру смущенно улыбался.

— Дурак, — Лукреция толкнула его в плечо и оступилась на скользкой мостовой. Маг быстро нашелся, удержал девушку за локоть. Потом, покуда шагали к трактиру, медленно скользнул пальцами вниз, к её ладони и осторожно сжал ту.

Вспомнилось вдруг, как они беззаботно смеялись, упав с крыши в Тарилии.

— Дурак... — повторила Лукреция еще тише, так, чтобы услышали лишь Тома и её собственное сердце.

*** 

Две девушки топтались на месте, поднимая дорожную пыль ботинками. Ни одна не решалась зайти во двор, огороженный покосившимся забором. На ограде то тут, то там висели разномастные амулеты: кости, куклы, бусы и прочая мелочь.

— Дурное место, хрен знает куда зашли. Убежать успеем? — Кева с опаской покосилась на Неит.

— Не знаю. Кричи, если чего... — рыжая тяжело сглотнула и решилась идти вперед, к дому.

— Кому тут орать? Глухомань, — причитала за её спиной охотница.

На старой деревянной двери недоброжелатели нацарапали ножом «потаскуха». Неит окинула взглядом перекошенное временем жилище ворожеи, тяжело вздохнула и постучалась. Кева бурчала ругательства, как оберег от нечистой силы.

— Нет её? — предположила рыжая, повторив ритмичный стук.

— Ой, ну ты неженка! Сто лет ждать будем, Неит, — Кева оттеснила плечом девушку и не церемонясь толкнула руками дверь, а та с легкостью поддалась. — Прошу! — белобрысая опустилась в поклоне, предлагая подруге по несчастью идти первой.

Неит еле сдержалась, дабы не чихнуть. Внутри оказалось пыльно и темно, словно в склепе. Доски под ногами заскрипели, и девушке почудилось, будто в их крике эхом слышится: «уходите». Рыжая хотела двинуться дальше, но остановилась, увидев пред собой огромную паутину. Кева врезалась в её спину, и обе они пошатнулись, еле удержавшись на месте. Свет одинокой свечи освещал очертания паука, качающегося в воздухе.

— Трусиха, — подытожила Кева.

— А что ж ты вперед меня не идешь? — прошептала в ответ Неит.

Никакого отклика не последовало. Девушки пригнулись, юркнули под паутину и оказались в другой комнате перед длинными полками с разнообразными склянками. Жидкости мутного цвета вызывали тревогу и рвотные позывы. Неит осмотрелась, неподалеку колыхалась дырявая занавесь. Девушка прищурилась, различив в задней комнате алтарь: свечи, деревянная чаша, обереги и... собачий череп. Неит отпрянула, не выдержав:

— Пошли отсюда, быстро!

— Раскричалась, ни дать ни взять сирена. Ну покричи, покуда можешь, — прошелестел женский голос неподалеку.

У очага, который доселе девушки не заметили, стояла низкая сухощавая женщина с выцветшим платком на голове. Рукава поношенного платья она закатала, чтобы удобнее было мешать ложкой варево. Нос Неит тронул запах вареных костей и бульона, она закашлялась.

— Козлиное гузно, кого вы там варите? — в испуге выдала Кева, все еще прикрывающаяся спиной Неит.

— Рыбный суп из костяшек, — недобро откликнулась ворожея.

Женщина оказалась красивой, даже укутанная в тряпки. Её миловидное лицо, покрытое сеткой морщин, напомнило Неит молодящихся куртизанок из борделей. Люди, упустившие молодость, зачастую прибегают к ужасающим способам вернуть себе былую красоту. Однако во внешности ворожеи читалось нечто неестественное, отталкивающее. Это пугало.

— У нас дело к вам, вот, — с этими Кева вынырнула из-за спины Неит и подалась к ворожее, стянув попутно повязку с глаза.

Женщина оставила ложку, вытерла руки о передник и воскликнула:

— Это вам что, проходной двор? Я за просто так дела не делаю, дорогуша! Вломились ко мне в дом и... — ворожея обернулась к стоящей перед ней Кеве и замерла с открытым ртом. Все внимание её теперь было обращено к костяному глазу охотницы.

Отступив на шаг и уперевшись в старый сундук, женщина воздела перед собой руку, начертила в воздухе неизвестный символ. Потом принялась бормотать замудренные слова. Кева и Неит переглянулись, будто обменявшись мыслью: «сумасшедшая».

— Уходи, костяной вестник, из моего дома, — взмолилась с вдруг женщина, глядя на Кеву с отвращением, — нет тебе здесь места. Не оживляй моих мертвецов, не береди старые раны.

— Послушайте, нам вас посоветовали, в каждой корчме говорят мол: «нет никого в Монтэге и округе лучше, кто знал бы демонские штучки». Помогите, — Кева указала пальцем на глаз, натянуто улыбнувшись.

— Не проси меня о помощи! Не жить мне после связи с тобой! Замучают мертвецы!

Неит заметила, как улыбка Кевы превратилась в кислую мину. Девушка быстро осмотрелась, будто снова оценивая убранство жилища ворожеи. Затем, пропустив мимо ушей изрядные ругательства, направилась к выходу из дома. Рыжая собиралась скорее последовать за охотницей, однако женщина яростно зашептала ей в спину:

— Чует нутро мое, неладно у тебя внутри. То Заблудшие тебя за деяния дрянные наказывают.

— Удивительно, как легко вашим Богам наказывать честных и возвышать виновных, — огрызнулась в ответ Неит, у выхода смачно плюнув на порог.

Она нагнала Кеву близ забора. Девушки вышли из владений ворожеи и молча двинулись к таверне. На душе Неит сделалось погано. Она еще в Дуайхене поняла: с ней что-то не так. И нахалка ворожея то подтвердила.

Внезапно Кева остановилась, выудила из-под плаща книгу и ехидно захихикала. Неит позабыла обо всех мыслях, догадавшись теперь о произошедшем. Белобрысая держала в руках кожаную обложку с вырезанным словом «Нежить».

— Ты стащила гримуар? – рыжая ахнула.

— Взяла почитать, — Кева погладила руками книгу, но, умерив горделивость, вновь спрятала её в складки плаща.

— Какая разница, если не спрашиваешь у хозяина! — Неит огляделась, высматривая погоню.

— Ну, справедливости ради, она нам нахамила изрядно, а у плохого человека воровать не постыдно.

— Это кто такую чушь за правду выдает?!

— Я. А я, как известно, с недавних пор смотрю на людей в оба глаза, — белобрысая подмигнула Неит здоровым глазом и двинулась вперед, будто ничего не произошло.

*** 

За небольшой стол уселись впятером, со скрипом. Народу в трактир набилось, как рыбы в бочку, потому питье ждали долго, трактирщик еле поспевал. Неит перебирала в руках карты, которые, взамен прошлых, выторговала за дешево у местного уличного торговца. Верей уже изрядно набрался где-то и вертел меж ног трость, Тома барабанил пальцами по столу, а Лукреция вновь переплетала растрепавшуюся косичку. Кева, занятая наиболее важным делом, под столом изучала ворованный гримуар. Неподалеку тлел очаг: языки пламени бросали свет на страницы. Словно по просьбе свеча на столе наклонилась в сторону. Она отбрасывала блики на лица охотников и свет падал, сквозь щели, на буквы, тем самым позволяя Кеве рассмотреть написанное.

Лукреция заприметила необычную вещь едва белобрысая выложила ту на колени. Однако виду не подала, дабы скрыть излишний интерес. Верей, оторвавшись наконец от резного набалдашника, удивленно спросил:

— Это у тебя там?

— Про демонов, — отмахнулась Кева, даже не подняв глаз от чтива.

— И что пишут? — заинтересовался вдруг Тома, которому наскучило ждать выпивку.

Возмущенно поерзав на деревянной лавке, Кева все-таки подняла глаза к присутствующим за столом. Попутно положила палец в книгу, дабы не потерять место чтения. Глаза её, впервые за долгое время, заблестели неподдельным интересом. Она будто зажглась от мысли, что может добраться к истине. Даже отшутилась:

— Интересно пишут. Читать научись, польза от тебя будет. А вообще, много тут полезного: демоны чаще всего сами по себе. Бродят, пакостят, прислуживают, если подчинить. Нечисть, одним словом. Могут беды накликать, конечно, но и на них управа найдется.

— Я умею читать, — сухо отозвался Тома. — Ты ведешь к тому, что Эпистрофей — не обычный демон?

— Именно. Он совсем другой... породы. То низшие демоны, он же — высший. Мы знаем лишь, что Эпистрофей — костяной демон. У низших воля слабая, они вряд ли смогут амулет украсть. А высшие демоны сами собой не появляются, их создают.

— Костяной демон... фаланга! — воскликнула Неит, перепугав неподалеку сидящих пьянчуг.

— Угу, — закивала Кева, — Эпистрофея создали из кости и подкинули нам. Непонятно лишь, кто из вас, дураков, насолил его создателю. — Девушка недобрым взглядом прошлась по каждому спутнику. — Потому как породить высшего демона под не каждому под силу. Костяной демон живет, покуда создатель подпитывает его своими силами. Представьте, какая там мощь.

— Хм, нет создателя — значит, нет демона? — впервые подала голос Лукреция.

— Это меня мало интересует. Здесь почти ничего нет о вестниках демонов. Низшие демоны поработить человека не могут, высшие же, напротив. Но такая сделка несет в себе смерть или полное подчинение. Почему я не безвольная кукла? Он что - сжалился? Кинул мне подачку, дабы в обиде не оставить? И как действует мое... проклятье?

На стол с грохотом поставили кружки. Трактирщик пожелал гостям хорошего вечера и юркнул обратно в свой угол. Верей на питье не обратил никакого внимания, вместо этого капитан давно посапывал на столе. Слюна из его рта медленно стекала вниз.

— Ворожея кричала о мертвых, помнится мне, — рыжая зашлась легким кашлем, после того, как попробовала питье. — Раз уж вестник костяной, может оно связано? Сказала, помнится, «ты костяной вестник».

— Выходит, я своим глазом могу мертвых видеть? Прекрасная сила. Встречу Эпистрофея и отблагодарю низким поклоном, крайне поле...

— Ворожея? Какая ворожея? — Верей перебил Кеву, неожиданно подняв голову.

— Спи давай! Че встрял?! — шикнул на капитана Тома и снова повернулся к собеседницам. — Так и какой план?

Пока разговор набирал обороты и охотники отвлеклись на кружки, Лукреция мельком скосила глаза на гримуар. Кева держала палец у криво выведенного слова «ритуал».

«Не к добру, ондатрова жопа, ой не к добру», — подытожила девушка.

— План похерили, придумываем на ходу: жить, пить, плясать до упаду, — Кева захлопнула рукопись, заметив пытливый взгляд Лукреции. — Авось увижу мёртвого, хоть какая-то польза от глаза проклятущего.

Дабы не заскучать, Неит перетасовала карты и раздала охотникам. Играли в «Рыбу», карточную игру: по ходу требовалось скинуть все карты и выйти из круга. Последний, проигравший, оставался той самой «Рыбой».

Однажды Лукреция слышала байку о появлении сей игры. Её придумали мореплаватели, а нарекли так из-за исхода — проигравшего бросали за борт. Правда то или вымысел, девушка, по счастью, не знала. И знать не хотела, ведь уже в третий раз проигрывала. Неит обыграла всех, в каждом круге выходя первой.

— Как ты это делаешь? — возмутилась Кева, присматриваясь к картам, повидавшим множество рук.

— Мне просто везет, — ехидно посмеиваясь произнесла Неит.

Рыжая в игре казалась Лукреции хищницей. Она с изумительной ловкостью показывала фокусы. Перекидывала их из руки в руку, вытаскивала желаемую карту или вовсе вертела так быстро, что колода исчезала восвояси. Охотники не успевали удивляться проворности Неит, особенно Кева. Бывшая воровка не скрывала своей зависти и умоляла девушку научить её трюкам. Лукреция же с интересом наблюдала за поразительным изменением: мгновение назад рыжая была обычной девушкой с нелегкой судьбой, а теперь, будто птица, распушила перья. Её лицо тронул румянец, глаза наполнились живостью, движения приобрели чарующий оттенок.

«Из всех женщин за столом по-настоящему обчистить мужчину может лишь она: не только украсть его суму, но и душу», — прикинула Лукреция, затем повернула голову и застыла.

В дальнем углу трактира, меж снующих людей, она увидела знакомый силуэт. Угольно-черные волосы обрамляли обескровленное лицо. Женщина в рваной камизе смотрела на стол охотников и силилась произнести что-то. Слова не долетали к Лукреции, однако по губам она прочла: «на его шее».

Испуг Лукреции первым заметил Тома. Он бросил быстрый взгляд через плечо, осмотрел трактир, потом с тревогой взглянул на девушку. Неит оставила карты:

— Куда вы все смотрите?

— У, какая жуткая тетка, — зашептала Кева.

— Я никого не вижу, пустой темный угол, — Тома нахмурился, обратился к Лукреции. — Как она выглядит?

— Женщина. Очень грозная. Я видела её раньше, в Дуайхене, но значения не предала. И... — девушка заметно вздрогнула, наконец оторвала взгляд от незнакомки. — И я еще раньше с ней столкнулась. В трактире, где мы встретили Эпистрофея. Она сидела с вами за столом. Чтоб меня ондатры разодрали... Кева, ты видишь?

— Да, стоит лепечет, разобрать не могу. Погодите! — белобрысая улыбнулась и хлопнула в ладоши. — Это что же?! Я мертвеца увидела. Вот так совпадение!

— Не думаю, у меня-то костяного глаза нет. Может, это дух какой? — заметно напряглась Лукреция. — Не радуйся, если так, то нам несдобровать.Выглядит она обиженной. Но почему не подходит ближе?

— Пылинка, как она выглядит? Опиши подробнее, — с нажимом встрял Тома.

— Черные волосы, вздернутый нос, глаза не различу, да не видать отсюда. Камиза грязная, в крови вся, на животе особенно, будто прирезали.

Выслушав объяснения Лукреции, легру принялся тормошить капитана. Тот нехотя открыл глаза и высказал магу пару недобрых словечек. Тома зачем-то отчаянно силился объяснить Верею произошедшее, однако мужчина отмахнулся и засмеялся:

— В который раз убеждаюсь, что никто из вас не умеет пить! Фу, слабаки!

— Да послушай меня, недоумок! —повысил голос Тома. — Это...

Пламя свечей задрожало, словно ветер пронесся по помещению. Легру замолчал, удивленно озираясь. Лукреция, сидящая на краю лавки, подобралась. Она поймала взгляд мага и, предвидя уже, что произойдет, склонила голову.

Трактир опустился во тьму, затух даже очаг. Пьяный народ принялся браниться, галдеть, звать трактирщика. Первое мгновение охотники молчали, вплотную сидя друг к другу за столом. Верей издал неясный крякающий звук, выражая неудовлетворение. Лукреция аккуратно поднялась из-за стола. Тома окликнул её, но девушка не отозвалась. Она вслепую почти добралась к дверям, когда те с грохотом ударились о стену.

На пороге стояла стража, дубинками прочищая себе путь. В трактир, вслед за ними, вплыл световой шар. Им управлял человек странной наружности, крайне похожий на крысу. Лукреция узнала его прежде, чем он открыл рот. Когда-то этот маг уже нападал на неё, но имени его девушка никогда не слышала. То был придворный легру, плененный королем Тирнеем на заре его завоеваний. Человек, беспрекословно служащий короне Натарайды. Мужчина окинул трактир высокомерным взглядом, остановился на знакомом лице и отчеканил:

— Элизабет ауш Натаро, ныне скрывающаяся под именем Лукреции Трибальд, чернокнижница, отступница и душегубка, во имя короны Натарайды и в соответствии с указом нового короля, бывшей десницы Его Величества, Гостеса де Тьенкарда, вы обвиняетесь в преступлениях против трона и народа. А именно: в убийстве Его Величества короля Натарайды Тирнея Веттена, в покушении на жизнь его десницы, в измене в пользу узурпатора Рамоса Веттена и в содействии бунтовщикам. Сопротивление будет приравнено к признанию вины.

На мгновение в трактире повисла липкая тишина. Однако продлиться долго ей не было суждено. Еще раньше, чем Лукреция воздела руки и дубинки стражников разлетелись по сторонам, кто-то из местных пьянчуг закричал, срывая глотку:

— Да пошел ты нахер отсюда, подтирок королевский!

— Пшел вон, обратно в свою Натарайду!

Люди повскакивали с мест, кто ради зрелищ, а кто с явным намерением поучаствовать в преинтереснейшей драке. Стражники изумленно попятились назад, королевский маг же, планируя исполнить приказ нового хозяина, направил обжигающий шар света в Лукрецию. Девушка с силой сжала кулаки и шар разлетелся на тысячу мелких светил, окрасив весь трактир. Маг зажмурился, а когда, наконец, открыл глаза, увидел, что народ вытесняет его за дверь. В ход пошли кулаки, стражники прорвались обратно и трактир наполнился дерущейся толпой. Свечи вновь загорелись, освещая происходящее, магия королевского легру спала.

Лукреция, хватая воздух ртом, осмелилась посмотреть в сторону охотников. Верей забился между лавкой и стеной, испуганно озирался по сторонам, Кева стояла поодаль, сжимая в руке нож. Близ белобрысой находилась и Неит, бросала уничижительные взгляды на королевского мага. Лукреция не могла найти глазами Тома. Она начала быстро вертеть головой и расталкивать локтями людей. Ужас сдавил ей глотку, и девушка почувствовала, как задыхается. Она всю жизнь справлялась с затруднениями в одиночку, стараясь не подвергать трудностям близких людей. Меньше всего ей теперь хотелось накликать беду на единственного, кто когда-то смотрел ей в глаза и, вопреки здравому смыслу, не видел там чудовище.

«А теперь все на своих местах. Вот ты, настоящая. Снова», — рассудила она в уме.

На Лукрецию кинулся стражник. Завалился сверху всем телом так, что оба они пошатнулись. Девушка больно ударилась спиной, хрип вылетел из её горла. Неизвестный мужчина прижал её к стене, сдавив горло предплечьем. Она выдернула нож из-за пояса, резко выставила руку вперед и вонзила клинок по самую рукоять в живот обидчика. Едва стражник упал вниз, рухнула следом. Кто-то споткнулся о неё, ноги в ботинках отдавили окровавленные пальцы. Лукреция попробовала встать, однако не получалось. Чья-то рука вдруг схватила за шиворот, потянула вверх, спасая. Девушка вынырнула из толчеи, схватилась за освободителя, на что Неит лишь хмыкнула с улыбкой и изрекла:

— А заслуги-то у тебя, скажи на милость, ого-то!

— Не бери в голову, они преуменьшают, — хрипло отозвалась Лукреция. — Где Тома?

— Встрял, наверное, в драку, — рыжая неожиданно взялась за плечо собеседницы и посмотрела той в глаза. — Нужно уходить, здесь слишком опасно.

— Я выведу ищейку Гостеса, но за стражу не ручаюсь.

— Я займусь, — прокричала Неит, исчезая в людском потоке.

Лукреция глубоко втянула носом воздух, крепче сжала в руке нож и бросилась к двери. На полпути ей пришлось остановиться — она заметила Тома. Легру дрался со стражником и явно побеждал. Он сбил мужчину с ног, а потом вонзил нож ему в шею. Кровь брызнула на Тома, однако он хладнокровно отвернулся, столкнувшись с Лукрецией. Быстро пошарил взглядом по ней, а когда поднял взор к глазам, девушка поспешно отвернулась. Не дала шанса высказаться, испугалась: лучше ей не видеть разочарование, способное разбить сердце.

Она собралась сделать шаг в сторону, но люд вокруг неожиданно затих. Сбоку донесся возглас удивления. Неит забралась на стол с ногами и осмотрела толпу.

— Хороша попойка, вот и девицы подоспели! Споешь нам, красавица? — заголосил какой-то болван.

Зная, что собирается делать Неит, Лукреция резко развернулась к Тома и, не глядя парню в лицо, дернула его вниз. Он коленями упал на пол, а девушка, согнувшись, руками закрыла его уши.

Сперва в голове затрещало. Потом Лукреция почувствовала, как её сбивает с места, будто шквальным ветром, но устояла. Огни свечей заколебались, норовя снова погаснуть. В ушах возник звон, отдаленно послышался крик, нарастающий. Чернокнижница зажмурила глаза, согнувшись еще сильнее. Косы, подхваченные ветром, били по лицу и спине.

Все закончилось также быстро, как и началось. Лукреция распахнула веки, ощутила горячие струйки крови, стекающие из ушей по лицу, и накрапывающие Тома на шею. Она подняла голову, взглянула на Неит. Рыжая тяжело дышала, словно лошадь после бега. Губы потрескались, кровили, но улыбка не сходила с её лица. Сирена вдоволь накричалась. Народ вокруг разметало кого куда: одни валялись на полу, оглушенные, другие прятались под лавками и столами, схватившись за голову. Лукреция кивнула рыжей, отняла руки от ушей Тома, вновь нагнулась к магу и, не колеблясь, оставила на его щеке поцелуй. Тома попробовал подняться, схватить её за руку, но Лукреция, не обращая внимания, направилась к выходу.

Оказавшись на улице, она едва не налетела на королевского мага. Тот, кажется, выдавал распоряжение стражникам, пальцем указывая на трактир. Здесь, на улице, людей тоже затронул крик Неит: многие сидели на земле, испуганные, потерянные. Лукреция сменила направление на бегу, устремившись в сторону утреннего рынка. Она рассудила так: ночью людей там не будет, да и положение в бою проще, есть где прятаться. Позади слышался топот стражи и остервенелые приказы мага.

Лукреция привела их к рынку: торговые ряды тянулись вдоль площади. Брошенные повозки, столы, прилавки с навесами — все пустовало. Девушка, отвлекшись на поиск укрытия, не заметила, как по касательной на неё налетело нечто громоздкое, плохо различимое в лунном свете. Уже лежа на мостовой осознала свое положение — легру магией поднял и бросил в неё лавку. Лукреция поднялась на четвереньки, сунула нож обратно в сапог и заползла за разрушенный прилавок. Там подняла вверх руку, используя магию сокрытия. Защитный купол накрыл девушку и она осталась в том же положении: скрючившись с поднятой рукой. Иначе магия сокрытия не действовала, лишь на недвижимом предмете. Лукреция едва дышала, чувствуя, как от каждого вдоха трескается высохшая на лице кровь. Слух вернулся, позволяя расслышать поступь врагов.

Теперь, пока стражники бродили по рынку, выискивая беглянку, она наконец подумала о своем незавидном статусе. Не зря Лукреция беспокоилась, как бы охотники не знали, кто она на самом деле. Сперва волновалась, дабы её взяли на корабль: удобный случай подвернулся, решила все за деньги, даже не пришлось в мальчишку переодеваться. Опосля переживала, что беду на охотников нагонит.

«Привязалась ведь, глупая, сколько не отнекивайся! Привычку людьми дорожить из тебя палками не выбьешь!» — ругалась сама с собой Лукреция, застыв в неудобной позе.

Шаги отдалились и, тяжело выдохнув, девушка аккуратно высунулась из-за прилавка, но никого не увидела. Облегченно опустив плечи, Лукреция повернулась и встретилась глазами с магом. Королевский раб стоял напротив неё, выпятив нижнюю губу. Меч болтался на его поясе — полудохлое достоинство. Девушка зарычала сквозь зубы. Тогда мужчина дружелюбно заговорил:

— Скажу честно, я слегка удивился, найдя в темнице лишь часть... Тебя? Поразительно. Еще больше я изумился, когда все рассыпалось в пыль. Твою сообразительность да на благо короне — цены бы такому бастарду не сложить. Но мы тоже стали ловчее, учимся у врагов.

— Нет, ты не учишься, осел, иначе знал бы тогда: следующий в труху превратишься сам! — девушка кинулась вперед, занесла кулак для удара.

Мужчина перехватил руку Лукреции, вывернул ту, вцепился ладонью в волосы и ударил девушку коленом в живот. Она свалилась обратно к прилавку, поясницей налетев на доску. Выдохнув, Лукреция снова напала, теперь расчетливее, заранее изучив технику соперника.

«Позволь обхитрить себя единожды и враг примет на веру свою несокрушимость, ослабит хватку», — поучал много лет назад Огастес.

Занеся руку вновь, Лукреция позволила магу отбить пару ударов и в самый неожиданный момент подсекла его. Мужчина повалился на спину, но она не отпустила. Ударила в лицо несколько раз, сбив себе костяшки на правой руке, кровь побежала по пальцам. Потом, опомнившись, вытянула руку перед горлом противника, сжала кулак, удерживая его дыхание магией. Легру нашелся: выбросил световой шар в лицо Лукреции, тот взорвался, ослепив и отбросив девушку в сторону. Магу вместе с тем пришлось также не сладно, свет ударил и по нему.

— Я повелевала светом едва ли не с рождения. Это все твои способности, слабак? — засмеялась чернокнижница, поднимаясь с мостовой.

Стража, затерявшаяся в переулках и слишком поздно подоспевшая на выручку, стекалась к площади. Вконец озверев легру подался вперед, обнажив меч. Лукреция занесла руку за спину и подумала о своем оружии, потом прошептала:

— timor inimicos ligat.

У ее спины из сгустка мрака выступили ножны . К ним крепились ножи, склянки и прочие безделушки, но главное - внутри покоился меч. Рукоять замерцала, пропала на мгновение из виду и меч, во всей красе, появился в руке Лукреции. Она соскучилась по ощущению добротного оружия в бою. Рукоять, как влитая, легла в ладонь. Девушка направила острие в сторону противника, но тот вдруг остановился, с легким испугом посмотрела на её клинок. Хмыкнул, плюнул под ноги, дабы унизить, и бросил страже:

— Негоже мне о чернь руки марать. Убейте грязнокровку.

Не думая, стражники повалили гурьбой к Лукреции. В одиночном бою она была хороша, однако идти ей против толпы лишь с мечом — безумство. Такая схватка требует магии. Девушка отвела руку в сторону, меч исчез в едва заметном свечении. Ближайшего стражника она ослепила светом, следующих отбросила за прилавки, но за всеми уследить не удавалось. Лукреция успела рассмотреть лишь сверкнувшую над головой алебарду, прежде, чем та врезалась в защитный барьер. Частички знакомой магии кружились у лица девушки, пока стражник тщетно пытался вырвать свое оружие из магической хватки.

Неподалеку стоял Тома, с его левой ладони стекала кровь, обозначая магическую метку, в правой он держал меч. Маг дернул рукой и алебарда, движимая невидимой силой, отскочила назад, вместе с хозяином. Мощный порыв магии унес оставшихся стражников в сторону. Лукреция, стоя под рассеивающимся магическим куполом, смотрела в глаза легру. Все его лицо покрывала кровь. Парень улыбнулся, подмигнул и вознамерился идти навстречу чернокнижнице.

— Заинтриговала, Пылинка, — сказал он, но и шагу ступить не успел, сзади показалось крысиное лицо королевского мага. Лукреция закричала, предупреждая, и Тома, в последнее мгновение, успел отскочить. Меч противника пролетел у самого носа.

Развязалась драка между двумя магами. Лукреция попыталась помочь, но ей то и дело приходилось отбиваться от очнувшихся стражников. Даже краем глаза девушка не могла не отметить, насколько хорош Тома в бою: легру орудовал мечом одновременно с легким изяществом, и ужасающе точной тактикой. Он одолел бы противника в два счета, но тот повторил свой трюк и бросил Тома в лицо световой шар. Парень оступился, поскользнулся на крови и упал навзничь.

— Щенок, — выплюнул королевский маг и направил острие в живот Тома.

Лукреция, которую стража оттеснила в сторону, дрогнула. Её терпение кончилось, преследование превратилось в непростительную ошибку, стоило только королевскому псу позариться на жизнь Тома. Она осмотрела стражу, собрала оставшиеся силы и потоком магии раскидала всех по сторонам. На миг задержала дыхание, сконцентрировалась на склянке, прикрепленной к ножнам и в её ладони появился маленький флакон с чёрным туманом. Девушка купила его на черном рынке в Тарилии.

Склянка разлетелась на осколки, брошенная вниз. Чернота вырвалась вихрем, образовывая туннель. Лукреция сделала быстрый шаг вперед, окунулась в ледяную черноту портала и выступила по другую сторону, за спиной королевского мага. Мужчина обернулся на шорох, и его встретил меч чернокнижницы.

Оружие влетело в шею, прошло сквозь мышцы, однако сил Лукреции не хватило, и клинок застрял в кости. Королевский маг захрипел, девушка дернулась, рванула меч на себя. Кровь хлынула потоком, тело мага пошатнулось, и он завалился вбок, уже мертвый.

Обессиленная Лукреция опустилась на колени. Меч исчез, растаяв меж пальцев, сверкнув напоследок в лунном свете надписью на лезвии «timor inimicos ligat». Девушка зашлась кашлем, пригнулась к коленям, дабы унять боль в теле. Затем почувствовала: ей поглаживают спину. Она медленно распрямилась, уставилась на разбитый нос Тома. Он не убрал ладонь со спины. Только пригнулся и, прижавшись щекой к её плечу, оставил на шее Лукреции долгий поцелуй. Прямо там, где пролегал старый шрам.

Дорожки слез покатились по лицу девушки. Она всхлипнула, сжалась в комок и, дрожа всем телом, ткнулась разогнувшемуся Тома лицом в грудь. Легру обнял её, подтянул вверх, пальцами перебирая слипшиеся в крови волосы чернокнижницы.

— Это предупреждение, послание. Следующим пошлют кого-то сильнее! Вы все умрете из-за меня! — завыла Лукреция.

— Нам пора. Стража очнется, горожане сбегутся, а мы у всех на виду, — шепнул легру на ухо, отстраняя девушку от себя и заботливо вытирая грязными пальцами её заплаканное лицо. — И на корабль нужно поспешить. Нас ждет лодка.

*** 

Весла врезались в воду, то и дело плещущую о борта лодки. Гребцы исправно выполняли свое дело: шлюпка стремительно скользила по волнам, все более и более приближаясь к каракке. Ветер налетал из ночной темноты на странников, срывая с голов капюшоны, развеивая плащи. Лукреция уснула, едва села в лодку, потому теперь тревожно ворочалась, головой упираясь в плечо мага. Тома беспрестанно поправлял на девушке плащ, дабы мелкий дождь не намочил её одежду. Маг не до конца понимал, что чувствует, однако уверился: не отпустит, не бросит, как бы не издевалась над ними судьба.

Шлюпку подбросило на гребне, и она с треском шлепнулась обратно. Лукреция, пошатнувшись, проснулась. Напротив неё, недовольно поджимая губы, сидел обиженный Верей. Девушка того не знала, но, когда она вышла из трактира, капитан горячо настаивал отправляться на «Тень» и забыть Лукрецию, как дурную примету. Они с Тома слегка повздорили, легру сбил с Верея пыл парой ударов по щекам и мужчине оставалось отныне лишь сердито пыхтеть

— Не собери я вовремя команду для отплытия, сидели бы за решеткой. Хоть спасибо скажите! — взорвался капитан, кутаясь сильнее в плащ.

— Спасибо, Верей, — сухо изрекла Неит. Её он также не упустил случая исключить из плана побега. Так и кричал: «А эту, рыжую, тоже к Заблудшим, всё одно кухарка из неё бедовая! Проку никакого!».

Лукреция насмешливо фыркнула. Верей тут же расхрабрился:

—  А тебе только смеяться! Из-за твоих выходок беда на наши головы! Сколько раз я говорил...

—  А ты кто, Верей? - сощурилась Лукреция, вытянув вперед шею. - Бог?

—  Я капитан!

—  Хрен ты в сапогах, вот кто. Знаю я таких, мните себя добродетелью, все вам повелевать руки тянутся. Нет тебе доверия, сиди уже молча.

Высокая волна налетела на борт, окатив людей брызгами. Тома устремил изнеможенный взгляд на свет у борта «Тени»: хотел упасть в гамак и спать, однако предвидел очередную ссору с капитаном. Верей всегда и везде требовал оставить за ним последнее слово. Хоть капитан и являлся когда-то его единственным другом, однако теперь дружба была Тома в тягость. Легру устал терпеть Верея, верить ему и почитать. Капитан истратил былую честь.

— Надеюсь, ты этого ублюдка отделала как следует, — сказала вдруг Кева, сидящая вплотную к Лукреции, - на что чернокнижница лишь тяжело вздохнула. — А Неит этих в трактире... я думала оглохну. Похлеще, чем со стриксом!

Встрепенувшись, Лукреция повернула голову к белобрысой, громко шикнула, та сразу же закрыла рот, и Тома заприметил её округлившиеся в испуге глаза.

— Стрикс? — спросил без промедления легру.

— Это долгая история, — показательно нудно нашлась Лукреция.

Поразмыслив с мгновение, Тома, вдруг прошептал прямо в ухо девушке:

— Все еще скрываешь шрамы?

Закатив глаза, Лукреция наконец улыбнулась и легонько стукнула Тома по ноге. Наказала за излишнее любопытство. Легру, однако, не угомонился, покачал головой, требуя ответа. Девушка сдалась и вполголоса, под шум волн, рассказала ему историю о первой встрече с Неит.

Едва она закончила, Тома одобрительно закивал и участливо сжал её озябшую ладонь в своей. Он был рад получить правду, притронуться к устремившейся навстречу душе. Чувства, ранее испытываемые с женщинами, показались ему ныне мимолетным заблуждением. Любовь пришла внезапно, бесстыдно распахнула дверь и ввалилась в сердце. Она не просила позволения, не умоляла, лишь взглянула в его глаза и озарилась улыбкой. Потому как прочла там истину: «Я отдам все, что ты попросишь. Больше, чем жизнь прошлая, настоящая и будущая».

*** 

Лукреция и Кева стояли посреди кабинета хозяйки борделя, рассматривая дверь под ногами. Та вела в подвал. Белобрысая опустилась на корточки, дернув створку вверх.

Заскрипели половицы, затянули свою заунывную песнь петли. Девушки посмотрели вниз, темнота их манила. Опускаясь по лестнице, Лукреция держала в руках свечу, Кева следовала по стопам.

Свет свечи был слаб в царившем мраке, он едва доставал до стен. Лукреция прошла вперед, уперлась в стол. Самокрутки, приносившие прибыль и смерть одновременно, усеивали всю свободную поверхность. На соседнем столе нашлись ступы, порошки, колбы и другие занимательные предметы.

— Утолила любопытство? Возвращайся также, как вошла. Тебе тут нечего делать, — Лукреция протянула свечу в руки белобрысой.

— Не указывай мне! — в сердцах ответила Кева.

— Я не собираюсь с тобой спорить. Сделала ведь, как ты хотела. А теперь вон отсюда!

Сжав кулаки, Кева двинулась вперед, однако девушек отвлек шум. В замочную скважину вставили ключ. Лукреция немедля защипнула пальцами фитиль и, схватив белобрысую за шиворот, опустилась на пол. Вдохнула поглубже, проверяя, весь ли дым развеяла магией.

Фигура с огарком на блюдце вошла в подвал. То была девушка Люси, куртизанка. Блондинистые волосы спадали на плечи, глубокому вырезу платья не оставалось что утаивать. Она повертела головой, будто тьма не была преградой её взгляду. Хмыкнула и развернулась к выходу. Наверное, её отправили посмотреть, не пробрался ли кто на склад.

Девушка вдруг застыла у двери. Громко втянула носом воздух. Лукреция почувствовала каплю пота, сбегающую меж лопаток. Лицо куртизанки обратилось ровно туда, где прятались незваные гости. Дверь медленно закрылась, ведомая рукой блондинки. Лукреция сощурилась: зрачки куртизанки внезапно засветились ярко-желтым, а на лице, сквозь кожу, прорвались перья. Она, приоткрыв рот, тихонько зарокотала и задула огарок.

Лукреция схватила Кеву за пояс и дернула назад, увлекая в сторону. Они повалились на пол. Над ними, крича, пронеслась птица. Ветер, последовавший за размахом крыльев, вмиг растрепал волосы Лукреции.

— Стрикс, мать его! — Лукреция скинула с себя девчонку, молчать смысла не имело, чудовище слышит и видит в разы лучше человека.

Поднявшись с четверенек, девушка быстро окинула взглядом подвал. Желтые глаза сверкнули в стороне, и Лукреция, вскинув руки, приготовилась к бою. Птица ринулась вперед, но быстро встретила препятствие. Созданный Лукрецией шар со светом влетел в противницу и отбросил к дальней стене. Коробки с куревом вспыхнули, одна за другой, словно сухие листья.

Лукреция поморщилась: Стриксы всегда ужасали своим видом. Вытянутая человеческая голова с обезображенными чертами лица, длинная пернатая шея, огромные крылья и свисающие уродливые груди — обратный лик некогда красивой куртизанки.

Чудовище поднялось, зарокотало и посмотрело в сторону, где Лукреция оставила Кеву. Девушка бросилась туда первее.

«Сколько еще уродов будет кошмарить меня в темных погребах? Зачастили!», — она схватила на ощупь Кеву и закрыла собой.

Стрикс налетел в тот же миг, но врезался лапами в защитный барьер. Белая магическая пелена покрыла девушек. Лукреция успела рассмотреть ужас в глазах Кевы, та дрожала. Птица в два прыжка оказалась на другом конце подвала и сделала крутой поворот. Огонь медленно распространялся по столам.

— Убей её! Убей! — завопила белобрысая.

Встав меж противником и Кевой, Лукреция спешно завела руку за спину. Там появились ремни, скрытые доселе магией. В ножнах покоился меч, пестрели привязанные к нему клинки, склянки и прочие вещицы. Послышался приятный звук: меч выскользнул наружу, из ножен. Клинок привычно засветился рунами, удобно лег в ладони. Птица напала, выставив вперед лапы и Лукреция замахнулась. Меч прошелся по лапе. Тварь взвизгнула и упала с глухим грохотом. Стрикс закричал, поджимая под себя раненую конечность. Девушка перевела дух, сделала шаг вперед, но чудовище, зарокотав, дернулся к Кеве.

Ужасающий крик снес Лукрецию с места. Её впечатало в стол, меч выпал из рук. Стикс пролетел еще дальше, его почти размазало по стене. Кева, закрыв уши, открывала рот. Вопль вдавливал чудовище в камни с жуткой силой. Лукреция согнулась, сунула голову меж ног и коленями зажала уши. Волосы трепало, слезы непроизвольно текли из глаз. Казалось, еще немного, и кровь теплыми струйками потечет из ушей.

«Банши нам еще не хватало», — сокрушалась она про себя.

Крик вдруг прекратился, оставив после себя эхо. Дым расползался по подвалу, выгоняя гостей. Дышать становилось нечем.

— Голову руби! — послышался голос будто из другого мира.

Лукреция нащупала рядом меч и, шатаясь, поднялась на ноги. Стикс лежал, еле дыша, подле стены. Ком подкатил к горлу, девушка проглотила слюну и занесла клинок. Желтые глаза твари сверкнули отблесками огня.

Закашлявшись от дыма, Лукреция двинулась меж столов в поисках Кевы. Однако наткнулась на рыжую девицу, та схватила её за голову и что-то спросила. Лукреция, не расслышав, нахмурилась. Её всё еще мутило. Она смотрела на шевелящиеся губы неизвестной: те потрескались и кровили.

— Банши, ты банши, — хрипло выдавила Лукреция.

— Сирена, — наконец ответила девушка, — но зови просто Неит. 

Стапель - временная деревянная конструкция, на которой строят или ремонтируют судно.