Railway

Написано под соло Бан Чана – «Railway».
Держитесь за поручни и приятной поездки🔥🥵

_________

Жажда.

Это первое, что он чувствует, открывая глаза в незнакомой комнате. Собственное тело лежит на жёсткой кушетке, приставленной к холодной каменной стене. Во рту сухо, губы покрылись сеточкой трещин, как прожжённая земля в самое жаркое лето, пока верхняя десна настойчиво зудит в районе клыков. Он с трудом шевелит языком, натыкаясь на острые зубы. Слишком острые для обычного человека.

Новый приступ жажды дерёт горло, когда он заглатывает большую порцию затхлого воздуха. Обонятельных рецепторов касается приятный, сладкий запах чего-то непонятного, но столь аппетитного, посылая нервный импульс в каждую клеточку, наполняя силой и лёгкость. Тело двигается само, резко поднимая корпус и принимая сидячее положение. Голова немного кружится, а чёрная пелена на мгновение забивает зрение.
Помещение совсем небольшое и тёмное, с танцующими в углах тенями от слабого источника света откуда-то сбоку. Обстановка совсем скудная: кушетка, ржавые раковина и унитаз, стол с металлической столешницей, заставленной медицинским оборудованием, и две подставки для капельниц, на которых висят пакеты с тёмно-бардовой жидкостью. Прозрачные трубки отходят от неё прямо к его руке, покрывая открытое предплечье синяками и следами от входящих в кожу игл.

Он срывается, сдёргивая пакеты и раздирая их руками. Вязкая жидкость бежит сквозь пальцы, пачкает рубашку и брюки, крупными каплями падая на пол. Приятный запах усиливается, срывая все предохранители. Кровь смачивает губы и наполняет рот привкусом железа, но невозможно подобрать слов насколько она вкусная.

Жажда, терзающая до этого момента, отступает с каждым глотком. Словно он путник, который наконец-то добрался до оазиса посреди бесконечно пустыни. Он пьёт жадно, практически захлёбываясь поглощаемой кровью, стекающей по подбородку и шее.

Объём пакетов слишком мал и содержимое быстро заканчивается, однако успевает немного притупить желание. Он причмокивает губами, слизывая языком остатки из уголков рта и с длинных пальцев. Больше. Ему нужно больше.

Ноги деревянные и почти не слушаются, когда он поднимается на них. Придерживаясь за кушетку и стены, он осматривает комнату, которая оказывается камерой – одна из стен состоит из толстых прутьев. Рука с кровавыми разводами дёргает один из них, и, на удивление, тот легко гнётся. Обхватив два соседних, он умудряется раздвинуть прутья в стороны, а после – оторвать совсем, проложив себе путь свободе.

Тюрьма. Он в тюрьме с рядом таких же небольших камер с людьми, облачёнными в странную одежду из грубой ткани, с мешками для риса на голове и кожаными ремнями, сковывающими по рукам и ногам. Они невнятно мычать какие-то слова, бьются головой о стены и тянут к нему руки через прутья.

Возле каждой камеры висит небольшая планшетка с пожелтевшим листом, где записаны данные о заключённых: имя и номер. Он проверяет возле своей, внимательно читая заляпанную чернилами и каплями крови бумажку. Бан Кристофер Чан. Номер: 19971003. Значит, его зовут Кристофер. Или Чан.

Он ковыляет по мрачным полутёмным коридорам с редкими люминесцентными лампами под высоким потолком, которые неприятно гудят и излучают слишком тусклый свет. Вокруг витает запах сырости и немытых тел, – мерзкий и неприятный, – но перебиваемый сладким запахом крови, ведущем его вперёд, словно крысолов.

Быстрые шаги эхом отражаются от стен. Толпа людей в белом бегут в его сторону, воняя страхом. И приятно благоухая кровью. Жажда вновь дурманит разум, выключая весь здравый смысл. Перед глазами красная пелена, когда длинные когти с мерзким звуком протыкают ближайшего к нему человека. Тот удивлённо приоткрывает рот, булькая кровью. Она пузырится, выплёскиваясь изо рта и шумно шлёпается на пол. Чан звереет от запаха стали, легко разрывая нападающих на него людей. Ошмётки плоти летят в разные стороны, стены усыпают багровые пятна.

Дёсны вновь зудят, выпуская клыки, которыми он впивается в мягкую шею. Горячая свежая кровь заполняет рот, ручьём бежит по подбородку и капает на белый халат мужчины, расцветая ярко-алыми пятнами цветов хиганбана. Он блаженно стонет, делая новый глоток. Ещё один. И ещё. И так до техпор, пока жажда не отпускает его, возвращая в сознание. Насыщая.

Коридор усыпан мёртвыми изуродованными телами, с разодранной одеждой и вывалившимися внутренностями на пыльный пол. Тёмные пятна растекаются из-под них, проникая в широкие щели. Заключённые стонут, забиваясь в углы своих камер, как раненные хищником звери, а ведь он ещё даже не успел добраться до них.

В тот вечер Чан продолжает кровавая баня, пока не убивает весь персонал. Кровь брызгает повсюду, навсегда пропитывая каждый камень в тюрьме, а он пирует, убивая всё новых и новых людей, смакуя их кровь, словно это самое дорогое вино в меню ресторана.

Жажда наконец-то отпускает. Он сыт.

Кровь засыхает и неприятно стягивает кожу лица и рук, а влажная рубашка липнет к телу. Ванная комната ржавая и грязная, с налётом плесени на плитке и мыльными разводами на зеркале. Его лицо отражается в нём, показывая монстра с ошалевшим взглядом и с перепачканными губами и подбородком. Ладонь стирает бардовые капли с лица, язык слизывает тёмные дорожки с пальцев и запястья.

Убийца. Чудовище. То, во что они превратили его и за что поплатились собственной жизнью.

В комнате надзирателей висит плащ из грубой, тёмно-синей кожи, который закрывает алое месиво на груди. Деревянная трость начальника тюрьмы с тяжёлым набалдашником в форме головы волка идеально ложится в ладонь. Власть. Теперь он здесь власть. И каждый заключённый – его угощение.

Он лакомится ими. Развлекается с ними. Охотится на них. Заключённые болезненно стонут от острых когтей и зубов, разрывающих их плоть. От ножей и кольев, с хлюпающим звуком вонзающихся в тела. Гремят кандалы, сковывающие запястья и лодыжки, превращая их в запертых зверушек, предназначенных для развлечения хозяина.

Ни одного он не убивает. Мужчины и женщины умирают сами, истекая кровью и не выдерживая жестоких пыток. Их тела нанизаны на колья на внутреннем дворе, пока палящее солнце над их головами обжигает похлеще чугунной печи. Они умоляют о пощаде, что только раззадоривает монстра: хрустят сломанные костя, оторванные конечности разлетаются по сторонам, выпуская фонтаны горячей крови, которая будоражит больше и больше с каждым глотком.

Крики боли и отчаяния – музыка для ушей Чана. Он медленно прокусывает тонкую кожу на шее, делая один большой беспощадный глоток, пока тело не обмякает в руках. Тогда ладони хлещут по щекам, грубо приводят жертв в сознание. Клыки разрывают запястье своей руки, выпуская чёрную кровь – её густые капли падают на пересохшие губы, заливаясь в рот. Они мычат и захлёбываются, но не умирают. Не просто так. Сначала он наиграется с каждым, а потом оставит тела остывать разбросанными по двору, пока вороны не начнут выклёвывать им глаза.

Новый день – новая жертва. Через него проходят десятки людей, чьих лиц он не запоминает. Волнует только одно – их кровь. Она сладкая. Будоражащая. Возбуждающая. Желание бежит по венам вместе с новой порцией полученной крови, скапливаясь необузданным жаром в паху. Бан Чан откидывает слабое тело от себя, и то грузно падает на песчаную землю, поднимая облако пыли. Звенит пряжка ремня.

Член твёрдый и влажный. Прикасаться к нему рукой в кожаной перчатке странно, но слой крови на ладони облегчает скольженье. Он быстро водит рукой, ощущая приятный клубок под пупком, который сматывается сильнее от запаха меди и вида оторванных конечностей.

Красная пелена перед глазами блекнет. Всё окрашивается белым, когда он с громким стоном кончает, спуская на безрукое тело перед собой. Густая сперма капает в багровые лужи крови, моментально исчезая в них.

Чан находит новый вектор удовольствия, насилуя в процессе «кормления». Жажда тела отступает быстрее, когда тёплое нутро тесно стискивает его член, а сладкая кровь стекает по пищеводу. Жертва в такие моменты брыкается сильнее, но и также быстро затихает, направляя остекленелый взгляд в полыхающее пожаром заката небо.

Вкус крови заключённых приедается. Он в поисках чего-то свежего. Неизведанного ранее. Высокие стены забора с колючей проволокой не сдерживают больше, выпуская зверя наружу. Он охотится. Он ищет. И он обязательно найдёт.

_______

Блять, это прям порно... Слушайте, может в будущем порно писать?