Глава 11
Полине снова снилось, что она идет по пустому и тихому Мирному. Смеркается, а она отчего-то не помнит, где дом. Мыкаясь и заходя в разные подъезды, она пытается отыскать свою квартиру, но нигде ей не открывают, и ключи не подходят ни к одной из дверей. Страшно и печально, кажется, что весь мир — это ее родной город, холодный и одинокий край, где ей нет места. Из него не выбраться и не убежать, куда бы ты ни шел. Ноги сами ведут ее, как обычно, к карьеру — этой огромной дыре, уходящей глубоко в землю. Поле совсем не хочется туда, но внутренне она знает, что карьера не миновать, что ее засосет. Неожиданно она обнаруживает себя на краю темной огромной пропасти, инстинктивно хочет лечь, чтобы не упасть, но не успевает. Она оглядывается назад, на город, как будто ища в нем спасения, но нет света в мертвых глухих окнах, никто не ждет ее там. Секунда, и она летит в пропасть, тьма пожирает ее, и Полина смиряется со своей участью. И вдруг внезапно навстречу ей вырывается белый всепоглощающий свет принятия и спокойствия. Не остается ничего — ни тревог, ни забот, ни печалей.
Вдруг кто-то чмокает ее в щеку и треплет за плечо: «Поля, подъем! Служба не ждет, разведка не дремлет». Ее друзья заливаются смехом. Нехотя вырываясь из обволакивающего моря света, Поля оказывается в новом дне, где есть директор театра — вор и проходимец, здание на Калужской без окон и Илья.
Спешно собравшись, они ввалились в метро, и доехав до центра, попрощались, обещая, что конечно же соберутся снова очень-очень скоро. Поле всегда было немного тоскливо прощаться с друзьями. Почему нельзя жить всем вместе, никогда не расставаться и не знать одиночества? Ей сегодня совсем не хотелось работать, но она собрала волю в кулак и приготовилась спокойно встретить все, что принесет ей этот день.
На рабочем столе в офисе ее ждала записка: «Мы с Аней на миссии до трех дня. В два попроси Надю, чтобы отвела тебя в гардероб. Илья».
Нади на работе еще не было, так что Поле пришлось гадать, что значит поход в гардероб. Было лето, верхней одежды, которую можно было сдать, у нее не было. Она включила комп, почитала новости в соцсетях, погрызла карандаш и решила, что надо навестить Олега.
По пути в его отдел Поля судорожно пыталась придумать какую-нибудь оригинальную шутку, чтобы он не успел как обычно подколоть ее первым. Но не нашла ничего лучше, чем сказать:
— Давно ты к нам не заходил! Боишься Илью, наверное?
— Поля, Поля, — Олег подошел к ней и легко оторвал от земли, подняв, как кота, под мышки, — я просто решил проверить, сколько дней ты без меня вытерпишь! Надо сказать, мы с парнями думали — ты покрепче орешек.
Трое ребят чуть за двадцать из его отдела одобрительно прыснули, кто-то из них даже присвистнул.
Полина так рада была ему, что просто рассмеялась и чмокнула в щеку.
— Простите, парни, но мне надо остудить эту дамочку, — улыбаясь во весь рот, заявил Олег. — Пойдем, сделаю тебе кофе.
— Ты имеешь в виду, нальешь его из кофеварки? — Поля усмехнулась.
Он подчеркнуто вежливо открыл ей дверь, и они пошли на их мини-кухню с кофе-машиной и кулером.
— Ну что, мышь, как дела? — непринужденно начал Олег.
— Олег, я в ужасе, у меня сегодня первая миссия, я вообще не представляю, чего ждать.
— Твой Илья просто псих, — он покачал головой. — Он хоть понимает, какой это стресс для тебя, мне интересно! Со мной и Пашей хранители возятся. Вчера вот мой Костя водил меня в парк, где мы большей частью ели хот-доги, между которыми я должен был невзначай прикасаться к разным девушкам и передавать им свет.
— Вы там, как на подбор, извращенцы? — Поля засмеялась.
— Я считаю, это идеальное погружение в процесс. Хотя ладно. Если серьезно, то я даже немного завидую тебе. Настоящее дело — смотри не провали все.
— Ты всегда знаешь, какие слова подобрать, да?
— К твоим услугам! Ладно, Поль, прости, мне надо идти, — он посмотрел на часы и как будто вспомнил о чем-то.
— Куда это? В парк распугивать девушек?
— Не, у меня это... встреча, — сказал он неуверенно.
— С кем? С кем, я тебя спрашиваю?! — Полю разрывало от любопытства.
— Да что ты пристала. Мне надо к Ольге.
Поля была немного разочарована. Пришлось вернуться к работе. В кабинете ее уже ждала Надя, подправляющая изящными движениями помаду на губах.
— Ну как? Готова к сегодняшнему вечеру? — она одарила Полю ослепительной улыбкой.
— Совсем не уверена в этом. Слушай, Илья мне тут оставил записку. Говорит, чтобы ты в два показала мне гардероб.
— Да, конечно! Обещаю, тебе понравится, — Надя таинственно улыбнулась и надела наушники, из которых доносились звуки тяжелого рока.
Чтобы убить время до двух, Поля решила еще раз прошерстить интернет и поискать подробности по своему падшему. Ей пришлось погрузиться в мир светской хроники с головой. Певицы и модельеры, тв-ведущие и модели, футболисты и модели, модели и модели. Калейдоскоп платьев, надутых губ, декольте и пафоса. Сплетни, скандалы, интриги. Вся жизнь Удальцова была напоказ.
Вынырнув на поверхность, Поля поняла, что время уже перевалило за два часа — она мигом очутилась у Надиного стола.
— Уже два, пойдем?
— О, блин, прости, я забыла. Бери сумку и идем.
Они спустились на лифте на четвертый этаж, где Надя на секунду замерла перед стальными дверями.
— Обожаю это! — вдохновенно произнесла она.
—Что? — спросила Поля, недоуменно сдвинув брови и уставившись на дверь, втайне подозревая, что, может, она не видит каких-то чудес.
— Сейчас все будет!
Надя прислонила свой пропуск к двери, и она распахнулась.
Девушки оказались перед огромным — конца и края не видно — помещением, ярко освещенным и состоявшим из рядов вешалок, плотно утрамбованных одеждой. По стенам комнаты тянулись высокие стеллажи полок с обувью — мечта любой женщины.
Пока Поля оглядывала это необъятное пространство разинув рот, Надя произнесла: «Ну, я тебя покину, но передам в чуткие руки Галины Ивановны. Галина Ивановна, это наш новый эмпат — Полина Полевая, Илья должен был прислать вам уведомление». Через секунду Нади и след простыл.
Поля только заметила женщину, которая стояла за стойкой слева от нее. На ней был синий хлопковый халат. Короткие белые волосы обрамляли полное красное лицо с глазами навыкате, которые были подведены дерзкими голубыми стрелками. Женщина неприветливо спросила:
— Ноги побрила?
Поля остолбенела и, решив, что ослышалась, только и выдавила из себя:
— Простите, что?
— Ноги, говорю, побрила? — лицо женщины не выражало не единой эмоции.
— Кажется, сегодня нет, но там вроде нормально все, — Поля почему-то блеяла, хотя ей хотелось как-то заявить о своем несогласии поддерживать разговор о растительности на своих ногах.
Галина Ивановна невозмутимо достала и положила на стойку одноразовую бритву в упаковке.
— Подойди, снимем мерки.
Поля не решилась противиться. Женщина достала сантиметр и начала замерять параметры.
— 88, 67, 96, — зачем-то вслух комментировала она, пока записывала данные в тетрадь.
Поля насупилась.
— Иди прими душ, волосы вымой, не суши. Все средства и чистое полотенце возьмешь в душевой. Прямо до конца и направо.
Поля, повинуясь беспрекословно этой грозной женщине, поплелась в душевую, хотя и находила это все унизительным.
Ванная оказалась приятной неожиданностью — Полину встретил большой светлый холл с мягкими нежно-голубыми креслами и пуфиками. Там же стояли уютные белые шкафчики, где можно было оставить одежду. Столики меж креслами украшали вазы со свежими цветами, рядом с зеркалами, в рамах из витого золота, были вмонтированы фены. Поля открыла шкафчик, взяла оттуда набор — одноразовые шлепанцы, мыло, шампунь с кондиционером, расческу и большое махровое полотенце. Она сложила свои вещи в шкафчик, обернулась в полотенце и прошла в душевую. Это была внушительных размеров комната, отделанная нежно-розовой плиткой, на которой были изображены цветы сакуры. В центре находилась неожиданная для Поли джакузи. Но она прошла в душевую кабинку, где потратила большую часть времени, брея ноги так, чтобы если Галине Ивановне будет угодно их проинспектировать, придраться было бы не к чему.
Она вымыла голову, расчесалась, вытерлась, оделась и уже собиралась уйти, как вдруг буквально всем телом ощутила, что не может противиться притяжению мягких удобных кресел в холле. Поля радостно плюхнулась в них и погрузилась в грезы о сегодняшнем вечере. Они вдвоем с Ильей в театре. Они вдвоем на приеме, он придерживает ее за талию...
— Что ты расселась тут? — Галина Ивановна ворвалась в идеальный мир, подчистую разрушая его голубыми стрелками на глазах. — Тебя уже на укладку и макияж ждут.
— Я обдумываю план, — не очень убедительно начала было Полина.
— Обдумаешь, пока малевать будут, — сурово ответила женщина.
Она провела Полю в соседнюю комнату, где их встретила прекрасная улыбающаяся фея лет сорока. Она выглядела элегантно: немногочисленные украшения из крупных камней и стильный тюрбан из шелкового платка подчеркивали ее изящность. Поля вдруг почувствовала себя Золушкой, вылезшей с грядки.
— Меня зовут Инга, я займусь твоим вечерним образом. Садись в кресло, милая, расслабься, сегодня ты будешь красивее всех, — Инга произнесла все это на одном дыхании, кружась вокруг Поли и осматривая ее со всех сторон под разными углами.
Поля перевела взгляд на Галину Ивановну. Та спокойно стояла рядом и как будто ждала чего-то. Инга, волшебно улыбаясь, произнесла:
— Галенька, через два часа заберешь.
Тут лицо Галеньки впервые озарила неуклюжая, но довольно милая улыбка: «Пойду, значит, к гардеробщицам подбирать платье». Она удалилась, раскачиваясь из стороны в сторону подобно барже в непогожий день на неспокойной реке.
Инга усадила Полину в кресло перед зеркалом и, смотря на ее отражение, замерла, глубоко задумавшись.
— Ты у нас зима, так?
Поля проходила тест на тип внешности в интернете, но напрочь забыла, к какому относится она. Поэтому просто промычала что-то нечленораздельное, пожимая плечами. Ингу это ни капельки не смутило, и она сразу принялась ворковать над ней:
— Вижу, кожу ты увлажнять не любишь, а зря — это залог молодости, — Инга наносила крем на Полино лицо и шею.
— Я просто забываю, — начала было оправдываться Поля, но заметила, что Инга ее не слушает, а заинтересованно разглядывает ее волосы.
— Придется немного подстричь кончики, — расстроенно произнесла женщина. — Секутся!
Она парила над ее головой, что-то вытягивала, сушила, накручивала, замазывала, рисовала, красила. Поля расслабилась в кресле, закрыла глаза, терпеливо ожидая, когда можно будет оценить результат. У нее уже затекли шея и плечи, когда Инга произнесла на французский манер:
— Вуаля, Полина!
Зевая и неловко потягиваясь, Поля открыла глаза. Из зеркала на нее смотрела какая-то не то голливудская звезда, не то топ-модель. Волосы нарочито небрежно уложены в элегантный пучок на затылке, лицо обрамлено несколькими выбивающимися из него прядками, брови как будто прилетели на ее лицо и раскинулись на нем изогнутыми крыльями, вместо глаз — smoky eyes, и даже губы будто стали пухлее. Она бы так и сидела, разглядывая эту девушку, если бы Инга не стала торопить:
— Милая, уже пора мерить платье, Галечка опять меня наругает за нерасторопность.
Они быстро зашагали по коридору в направлении входа, к посту #вседержательницыгардероба Галины Ивановны, взгляд которой не предвещал ничего хорошего.
Инга залепетала:
— Галечка, очень увлеклась. Девочка — такая нетипичная, зато смотри, какая красавица вышла.
— Хороша, — довольно хмыкнула Галина Ивановна. — Ладно уж.
Поля чувствовала себя как на ярмарке, где ее пытались продать по лучшей цене.
— Теперь в примерочную, — скомандовала Галина Ивановна и устремилась в другую часть помещения, противоположную ванной.
Примерочные выглядели так же, как в обычном магазине одежды. Только перед кабинками со шторами располагалось возвышение, окруженное креслами и диваном. В одно из них плюхнулась Галина Ивановна и крикнула куда-то вправо: «Мы готовы».
Как по мановению волшебной палочки перед ними возникла миниатюрная девушка, с ярко-красной помадой на губах, в белой рубашке и очках в роговой оправе. Она критически осмотрела Полю и сказала: «У меня отобрано три варианта» — после чего скрылась за вешалками. Появившись ровно через пять секунд, погребенная под грудой платьев, девушка скомандовала: «Иди в примерочную, буду подавать по одному». Поля послушно поплелась в кабинку, где второй раз за день разделась и стала ждать. В проеме появилась рука, протянувшая ей платье на плечиках. Поля обмерла — платье было великолепно: темно-синее, открытые плечи, шея и руки, приталенное, с широкой юбкой и золотыми пуговицами — классика из 50-х. Она надела его, вышла из кабинки и, повинуясь указательному жесту Галины Ивановны, взошла на возвышение в центре, чувствуя неловкость из-за всей этой сцены. Женщины рассматривали ее пристальным взглядом жюри на выставке собак, профессионально оценивая. Галина Ивановна с видом эксперта произнесла неожиданно:
— Нет, Алина. Не то! Не подходит к прическе, хотя фасон ее.
Алина податливо закивала, соглашаясь. Суетясь, она стала пихать Поле второе платье: закрытый белый верх без рукавов, отделанный плотной золотой вышивкой, с низом, в виде белой плиссированной юбки до середины икры. Поля легко в него влезла, но с молнией на спине не справилась, поэтому пришлось прибегнуть к помощи Алины. Та появилась в кабинке и восторженно ахнула. Застегнув платье, она подтолкнула ее к возвышению, торопясь поделиться этим вариантом с Галиной Ивановной. Задумчиво смерив Полю взглядом, женщина произнесла: «Пожалуй, пожалуй. Давай посмотрим с обувью».
Алина отвернулась и достала откуда-то ИХ. Золотые, тоненькие, изящные босоножки с открытыми пальцами. Шпилька сантиметров двенадцать, не меньше. Поля похолодела.
— Я на этом шагу не сделаю, — она не собиралась сдаваться без боя.
Галина Ивановна, внезапно смягчившись, уговаривающим тоном произнесла: «Давай хотя бы посмотрим на ноге».
Поля не стала препираться, но решила твердо стоять на своем, пытаясь всем видом показать свое принципиальное несогласие по обувному вопросу. Галина Ивановна поднялась из кресла и сказав: «Вернусь через минутку» — пропала где-то в вешалках.
Полина надела босоножки и застегнула ремешок на щиколотке. Ноги у нее подкашивались, и ее шатало, но она не могла оторваться от своего отражения и поймала восхищенный взгляд Алины, которая улыбнулась и подняла большой палец:
— Ты красавица!
Кровь прилила к щекам Поли, она зарделась. Тут ее слуха достиг приближающийся голос Галины Ивановны:
— Не хочет туфли надевать! Ну что ты будешь с ними делать! Ходят все в этих кроссовках, кто их только придумал, гореть ему в аду!
Поля оглянулась. Такого хитрого маневра она от Галины Ивановны не ожидала. Рядом с заведующей гардеробом молча стоял единственный фактор, который мог повлиять на исход обувной битвы, — высокий шатен с холодными голубыми глазами, не сводивший с нее взора. Его идеальная фигура была облачена в черный приталенный мужской костюм. Простая элегантность, ничего лишнего: белая рубашка, черный тонкий галстук, черные туфли. У Поли сбилось дыхание, кровь отлила от лица, она почувствовала, как ладони сделались влажными.
— Ты прекрасно выглядишь. Я буду поддерживать тебя, так что ты не упадешь, — спокойно произнес он, внимательно разглядывая ее.
— Я действительно не умею ходить на этом, — ей было стыдно признаваться, но она ведь боялась запороть миссию!
Неожиданно положение спасла Галина Ивановна:
— Полина, милая, ну так сразу-то это, может, и непросто. Ты, главное, начни носить их, значит, потом привыкнешь. И кавалер у тебя вон какой — не даст упасть-то!
Гардеробщица оставила Илью как козырь в рукаве, на случай, если придется препираться, и не прогадала. Поля осторожно сошла с пьедестала и подошла к своему хранителю. Вдруг ей в голову пришла гениальная мысль. Она схватила кеды, в которых пришла на работу, и засунула их в свою сумку с другими вещами: «Мы же поедем на машине? Можно я возьму вещи с собой?»
Илья кивнул и, взяв ее распухшую сумку в одну руку, другую подставил Полине.
Они медленно двинулись к лифту. Поля изо всех сил цеплялась за него, передвигаясь максимально осторожно, как будто пол был минным полем и каждый шаг мог стать последним. Он не мог сдержать смешок.
— Что? — воскликнула Полина. — С умением ходить на шпильках не рождаются!
— Извини, я так. Просто, это очень забавно выглядит — как олененок, который делает первые шаги, — он улыбался, но когда заметил ее расстроенный вид, сказал. — Зато смотришься на все сто.
Они спустились на парковку, заполненную машинами под завязку. Илья подошел к черному мерседесу и открыл дверь для Полины. Она села в машину и огляделась, вспоминая их самую первую поездку, когда Илья заехал за ней на прежнюю работу. Это была другая машина. Поля спросила:
— Ты можешь пользоваться любой машиной любого класса из тех, что стоят здесь?
— Больше того! Даже ты сможешь, когда получишь права.
— Класс! И тебе не надо объяснять начальству, зачем ты берешь именно это авто?
— Нет. По умолчанию считается, что мы не используем департаментский транспорт в личных целях, — они выехали из здания на Профсоюзную.
— Но на деле используете? — не унималась Поля.
Илья улыбнулся.
— Я тебе этого не говорил.
— Я помню, в тот вечер, когда ты приехал за мной первый раз, то был на другой машине. Ты взял ее для личных целей?
— С чего ты взяла? — хитро жмурясь, он посмотрел на нее. — Может, я ехал с миссии.
Пока они ехали в центр города, Полина думала. Еще полгода назад в ее жизни не существовало миссий, риска, гардероба с Галиной Ивановной. И посмотрите на нее сейчас: она выглядит, как принцесса, едет на театральную премьеру творить добро на пару с самым красивым мужчиной столицы. Это было настоящее приключение, как в кино.
— Приехали! — на удивление скоро объявил Илья. Они припарковались и направились к театру, находящемуся на набережной Москвы-реки. Было без пятнадцати семь, но зрители не спешили внутрь — вечер был чудесный, теплый и солнечный, и москвичи, зная, какое это редкое удовольствие, смаковали его до последнего.
Поля тоже остановилась у входа, повернув лицо к ласковому вечернему солнцу. До ее слуха донеслись приглушенные голоса:
— Гляди, какая!
— Ну, не знаю — обычная, зато платье — шик! Золото не всем идет.
Поля подумала было, что кто-то насмехается над ней, но не успела она осмотреть говоривших, как Илья подхватил ее и буквально занес внутрь.
Оказавшись в фойе, она замерла, в очередной раз не узнав себя в отражении и поразившись той магической перемене, которая в ней произошла.
— Полина, хватит рассматривать себя в зеркале, открыв рот. Пойдем уже в зал, — скомандовал Илья.
Они прошли на свои места, как раз к тому моменту, когда прозвенел первый звонок. Полина сидела в кресле сама не своя. Ей показалось, или он и правда посмотрел на нее восхищенно, когда увидел сегодня в этом платье?
Погасили свет. Она тихонько перевела на него взгляд. Изящный профиль, скулы, изогнутые брови — у нее перехватило дыхание.
— Что? — спросил он, не поворачиваясь.
Ей хотелось сказать что-то вроде «О, как ты красив, проклятый!», но вместо этого она произнесла: «Кажется, у тебя что-то на виске...»
— Правда? — он усмехнулся и не пошевелился, даже не предприняв попытки проверить свой висок. Поля почувствовала, как кровь прилила к щекам, и мысленно поблагодарила пунктуальность театрального мира — свет в зале потух, началась постановка.
Театр национальной драмы не зря считался одним из лучших в Москве. Зрители погрузились в действие, великая пьеса Чехова проживалась актерами и засасывала в себя, заставляя забыть, что за стенами бьется громкое сердце столицы, шумят шоссе, бегут по тоннелям вагоны метро, рассасываются по барам и ресторанам сотрудники офисов, ведь пятница вступает в свои права, освобождая людей от рабочей недели.
Антракт стал для Полины неожиданностью. Они вышли в холл, где она уже было двинулась в сторону буфета за бутербродом как в детстве, но внезапно ее остановил Илья.
— Прости меня, мне на самом деле неловко тебе это говорить, но мы не пойдем в буфет.
— Почему? — Полина заподозрила, что это, возможно, помешает осуществлению миссии — никакой еды на задании, что-нибудь такое.
Он уставился в пол.
— Тебе нельзя есть сейчас.
— Да почему же?
Он молчал, разглядывая паркет.
— Ты макияж смажешь, — произнося это, он как будто даже втянул голову в плечи. Было видно, что ему неловко. — Если тебе станет легче от этого, я сегодня без обеда, но из солидарности с тобой тоже не пойду.
Она прыснула со смеху, просто не могла с собой ничего поделать. Хоть и было немного обидно, но она и сама знала, что съест всю губную помаду вместе с бутербродом. Он облегченно выдохнул и позволил себе улыбнуться.
— Мы потом обязательно зайдем куда-нибудь.
— Ловлю на слове!
Они прошлись по холлу, разглядывая висевшие на стенах портреты актеров театра и вспоминая фильмы с ними, и вернулись на свои места одни из первых, еще до звонка. Началось действие, становившееся все более драматичным и безысходным. Как туго завязывающийся узел, пьеса вела зрителя к печальному финалу, не давая возможности спастись.
Старый Фирс остался забытым в доме, и хотя это было известно с самого начала, Поле все равно стало горько, и слезы навернулись на глаза. Илья как будто ждал от нее такой реакции, поэтому протянул ей платок.
Зажегся свет, актеры стали выходить на поклон, и зрителям так или иначе пришлось вернуться в действительность. К сцене поплыли букеты благодарности. Вдруг из-за кулис появился Удальцов. Целуя руки актрисам, он искрометно улыбался публике, кланяясь и кружась с одного края сцены в другой. Поля невольно скривила лицо.
Наконец занавес опустили, и зрители потянулись к выходу. Илья произнес: «Сейчас будь внимательна». Подхватив Полю под руку, он повел ее в фойе и затем коридорами за сцену. Оказавшись в большом красивом помещении, где проводился фуршет, Поля начала трястись от ужаса. К ним подошел официант, предлагая напитки. Илья взял воду и встал прямо перед ней.
— Полина, посмотри на меня.
Она подняла глаза, ей хотелось плакать от страха.
— Давай несколько раз глубоко вдохнем и выдохнем.
Как бы сильно она ни нервничала сейчас, от нее не ускользнул его тон. Неужели это он ей? Казалось, Илья тоже волнуется. Он взял ее за руку.
— Смотри на меня и дыши.
Они не отрываясь смотрели в глаза друг другу. Ее стало накрывать спокойствие.
— Сейчас я тебя включу.
Мир тотчас изменился. Илья стал ярким согревающим пятном света, и Поля наполнилась уверенностью в том, что все будет хорошо.
Они отошли к барной стойке и заняли выжидательную позицию. Шнырявшие по помещению люди были примерно одинакового свечения — некоторые чуть ярче остальных. Поля начала успокаиваться. Тут она заметила его — своего падшего. Тусклый человек, он крутился между разными группами людей, перемежаясь между ними, громко смеясь и разговаривая. Видно было, что он в своей тарелке, наслаждается вниманием присутствующих. В зале появилась труппа, задействованная в постановке, и все гости ринулись к артистам. Шампанское лилось рекой, Полина узнавала в присутствующих людей из крупного бизнеса, они обнимали актрис за талии, пока Удальцов расшаркивался перед ними во всевозможных па.
Казалось, прошло уже больше часа, когда Илья вдруг произнес: «Сейчас» —подхватил ее за талию и буквально вынес к падшему.
— Святослав Георгиевич, позвольте представить — Полина. Она весь вечер не решается подойти к вам и поблагодарить за постановку.
Полина оцепенела на мгновение, не узнав в этом елейном тоне Илью, который уже отступал назад, оставляя ее наедине с директором театра.
«Какая нимфа! Как мне приятно получить такую высокую оценку от ангела», — язык Удальцова заплетался от комплиментов, меж тем как глаза оценивающе скользили по Полине — он пытался понять, кто перед ним и стоит ли уделять ей внимание.
Она выдавила из себя улыбку и начала лепетать что-то общее про вдохновляющую игру актеров, но поняла, что теряет его внимание. Взяв себя в руки, Поля максимально уверенно произнесла: «А давайте выпьем бокальчик-другой? Не отказывайте мне!» Удальцов рассмеялся ее дерзости и пошел за ней к бару.
Полина отпила немного шампанского (хотя и знала, что делать это категорически запрещено) и, сразу почувствовав прилив сил, наклонилась к нему и спросила:
— А когда вы увлеклись театром?
Он посмотрел на нее сначала недоуменно, затем улыбнулся, но уже как-то иначе, не тем оскалом, которым наделял всех этим вечером.
— Мама, царство ей небесное, воспитывала меня одна. Жили мы бедно, и возможности оставлять меня дома с кем-то у нее не было, поэтому она брала меня с собой на работу. Она была костюмером в Харьковском национальном театре оперы и балета Лысенко, все мое детство прошло там. Сколько звезд я видел...как они меня любили! Балерины всегда подкармливали сладостями. Я смотрел все постановки, ну старался и помогать маме, конечно, таскал пачки, костюмы. Ведь я видел, как она уставала, выбиваясь из сил, чтобы воспитать меня... Я хотел вырасти и стать фигурой в этом мире, чтобы она гордилась сыном... Так что театр для меня — все! Вся моя жизнь связана с ним. Театр лечит, понимаете, это высшее искусство. Он никогда не умрет, ведь люди приходят и приходят к нам за помощью, за катарсисом, за исцелением.
Поля поняла, что время пришло. Она схватила Удальцова за руку, прижала к груди во внезапном приступе театральности и начала свою пламенную речь.
— Вы даже не представляете, как важно, приятно слышать, что остались в искусстве еще те профессионалы старой закалки, которые понимают всю ценность театра для людей! Спасительное для души наслаждение от хорошей постановки невозможно переоценить. Спасибо вам за то, что вы помните о простом зрителе, о нас, тех, кто, может, и не знает искусство так хорошо, как вы, но кто тянется к нему как к избавляющему от серости обычной жизни сосуду!
Полю несло. Она и сама как будто была на сцене, но ни на секунду не оставляла желания достать того мальчика, который переживал за маму, который все еще живет где-то там в теле Удальцова, забытый, покинутый.
На ее глазах свет из ее руки бурной рекой вливался в его тело, вихрями закручиваясь в груди и разливаясь по ногам и рукам. На глазах директора театра заблестели слезы. Но их прервали — рядом внезапно возник молодой мужчина. Поля пригляделась и узнала в нем актера, исполнившего роль Пети Трофимова. Он наклонился к ним и произнес:
— Святослав Георгиевич, я смотрю, вас захомутали. Не познакомите меня с вашей собеседницей?
Все прекратилось. Как ни пыталась Поля сконцентрироваться, свет не шел больше, и виной тому был этот актер, ворвавшийся в их разговор так бесцеремонно.
Удальцов оглянулся на него неприязненно и произнес:
— Вот, Даня, ты мастер испортить сцену! Но так и быть, я представлю тебя. Это Полина — наш преданный зритель с необыкновенно тонкой душевной организацией.
Полина ничего не говорила про свою преданность театру национальной драмы, но Удальцов услышал как обычно то, что хотел.
— Полина, а что вы пьете? Шампанское? По-моему, вам пора обновить бокал, — актер очевидно хотел завладеть ее вниманием.
— Это моя обязанность, — Илья как будто вырос из-под земли с новым бокалом шампанского и искрометной улыбкой телезвезды, отгородив Полину от неудавшегося воздыхателя. Он ласково взял ее под руку. — Ты, кажется, засмущала Святослава Георгиевича...
— Нет, нет, помилуйте. Не девушка, а сокровище! Какой вкус, какое чувство прекрасного, — Удальцов растроганно улыбался.
— Я просто хотела поблагодарить вас от лица всех тех, кому театр так же дорог, как и вам, за возможность приобщаться к культуре, которую вы нам дарите, — Поля уже начала путаться в высокопарностях. Ей казалось, что она несет околесицу, выражая одну и ту же мысль разными многослойными предложениями.
Она попыталась снова передать падшему свет, дотронувшись до рукава, но ничего не получалось. Полина с отчаянием взглянула на Илью — он незаметно кивнул ей и протянул Удальцову руку:
— Еще раз примите благодарность за спектакль. Не будем больше отрывать вас от гостей, — и решительно повел Полю прочь.
Они вышли из театра и направились к машине. Полину обуревали чувства: было досадно, что под конец все пошло насмарку, она боялась разочарования Ильи, но также чувствовала небывалый кураж от первой миссии. Хотя когда все закончилось, она ощутила, что на нее наваливается усталость, будто ее выжали, как губку.
Илья потрепал ее за плечо:
— Ты молодец, Полина.
— Я же под конец все запорола, — сказала она равнодушно.
— Совсем нет! Ну-ка, посмотри на меня, — он устремил на нее пытливый взгляд. — По-моему, ты просто голодна.
Полин рот растянулся в усталой улыбке.
— Сейчас мы отведем тебя в какое-нибудь отличное место и накормим до отвала. Чего бы тебе хотелось?
— Знаешь, я, пожалуй, сначала я сменю обувь.
— Ты же не наденешь свои кеды?! — сказал он, поморщив нос.
— Именно так. Я собираюсь надеть свои кеды. Если очень хочешь, можешь сам погулять в этих босоножках!
Эта перспектива не показалась Илье особо привлекательной, поэтому они дошли до машины, где Полина радостно сбросила двенадцать сантиметров шпилек, заменив их удобными черными кедами.
Она не знала, чего именно жаждет ее душа (а, вернее, желудок), поэтому предложила прогуляться по набережной, усеянной кафешками и уютными ресторанчиками. Илья накинул пиджак ей на плечи, и они отправились в путь.
Город жил, наслаждаясь теплым летним вечером. Молодые люди переходили из бара в бар, отовсюду лилась музыка, смех, кто-то сидел с вином прямо у воды.
— Честно говоря, я даже не помню, когда гулял так просто вечером по Москве.
— Чем же ты занимаешься вечерами и в выходные?
— Вечерами не знаю, просто не делаю ничего. Просто не работаю. А в выходные я почти всегда с отцом. После смерти мамы он замкнулся в себе, не общается ни с кем.
Илья произнес это просто, без драмы, но Полю как обожгло.
— У тебя есть братья или сестры?
— Есть младший брат, но он весь в своей семье. Поэтому только я и могу хоть как-то расшевелить отца. Ты в семье одна, да?
— Да, хотя всегда мечтала о брате или сестре. Даже младших. Но я была поздним ребенком, поэтому еще на одного мама с папой не решились.
— Странно, ты не похожа на позднего ребенка.
— Почему?
— Ну обычно эти дети очень желанны, поэтому воспитываются в тепличных условиях. Им все позволительно, им ни в чем не отказывают, и они привыкли, что все с ними все возятся. А ты скорее из тех, кто сам возится с кем-то...Эмпат, одним словом, — он улыбнулся.
Тут Поля встала как вкопанная. Огромная желтая «М» позвала ее, и она поняла абсолютно точно, что ничего кроме картошки фри и чизбургера ей сейчас не хочется.
— Я хочу туда, — она кивнула в направлении ресторана.
— Ты шутишь...
— Совсем нет!
— Мы можем пойти, вот смотри — в итальянское кафе, вон грузинский ресторанчик, там еще что-то...Я все расходы беру на себя, — в его голосе звучало отчаяние.
— Нет! Хочу чизбургер!
— Ты катастрофа.
— И картошку фри с сырным соусом!
Он только покачал головой, но двинулся за ней.
Даже в двенадцать ночи там была толпа у касс. Молодежь со скейтами, музыканты с инструментами толпились в ожидании возможности сделать заказ. Они все посмотрели на Полину с Ильей, как на пришельцев, настолько непривычным здесь был их элегантный вид. Какой-то стоявший перед ними паренек лет девятнадцати в рваных джинсах улыбнулся Поле по-свойски:
— Клево выглядишь!
Она засмеялась и ответила:
— Ты тоже что надо!
Тогда он важно добавил, обращаясь к Илье:
— Классная у тебя девчонка!
Илья на секунду насупился, но быстро вернул лицу обычный равнодушный вид и не удосужил его ответом.
Они заказали еды и вышли к набережной, чтобы сесть у реки. Они ели, и Поле потребовалось какое-то время, чтобы решиться задать волнующий ее вопрос:
— Илья, у меня не получилось опять наладить передачу света, после того, как нас с Удальцовым прервали...и меня беспокоит вопрос. Это потому, что у меня закончился свет?
Его реакция была совершенно неожиданной – он засмеялся. Илья пытался остановиться, он извинялся, но никак не мог справиться с собой — он хохотал в голос.
— Прости, прости, пожалуйста. Я не над тобой смеюсь, ни в коем случае. Если бы ты только могла посмотреть на себя моими глазами, тебе бы в голову не пришла подобная глупость, — говорил он, прерываясь на смех. — Ты, блин, один из самых светлых эмпатов, которых я встречал. И ты изначально такая, это не пришло к тебе с годами работы. Полина, это редкость, — он посмотрел на нее так, что Полино тело покрылось мурашками. — Знаешь, кстати! Я тебе сейчас кое-что покажу. Пошли, поднимайся.
Илья вскочил и помог ей встать. Взбудораженный какой-то идеей, он кинулся к машине. Через полчаса они оказались у здания трубой. Поля удрученно произнесла:
— Мы пойдем на работу?
— Да, ненадолго. Я должен тебе это показать. Как мне сразу в голову не пришло, — он ослабил галстук и деловито закатал рукава рубашки.
Офис был пуст. Они поднялись на девятнадцатый этаж. Пройдя по коридору направо, Илья остановился у закрытой комнаты.
— Там будет темно, не обращай внимания, — он открыл дверь, и они вошли.
Когда Полины глаза привыкли к темноте, она различила большую стеклянную призму, стоящую на полу у стены. Илья подвел ее к ней и сказал:
— Ты, конечно же, знаешь об экспериментах Ньютона со светом.
Поля судорожно пыталась вспомнить школьные уроки по физике. Где-то в темноте Илья хмыкнул.
— Ньютон был не только выдающийся ученый, но и эмпат. Но это ты и так знаешь из курса Ольги.
Поля не видела выражения его лица, но почему-то была уверена, что Илья сейчас улыбается, убежденный, что она все пропустила мимо ушей (что было чистой правдой).
— И в одном из своих экспериментов он открыл дисперсию белого света, которая позволила впервые показать его составную природу. Дисперсией, например, объясняется появление радуги после дождя — точнее то, что радуга разноцветная, а не белая.
Полина начала догадываться, зачем они здесь. Илья встал у призмы.
— Подойди ко мне поближе, пожалуйста.
Полино сердце заколотилось, казалось, что она слышит его отчаянный стук в этой темной комнате. Когда она оказалась рядом с ним, то подумала, что сейчас, наверное, умрет от его близости, тепла и запаха терпкого парфюма.
— Понятное дело, что Ньютона также очень интересовала природа света, который можно наблюдать только во включенном состоянии. Призму, которую ты видишь здесь, могут использовать только хранители и эмпаты — она отличается от обычных, — Илья осторожно дотронулся до запястья Полины, и она включилась. — Мне нужно, чтобы ты была рядом, потому что хранителям проще распространять свет, когда их эмпат на достаточно близком расстоянии. Особенно, когда нет никакой опасности.
Он сказал это и смущенно кашлянул в кулак, Поле стало очень жарко. Она отметила, что он засветился ярче обычного. «Вот интересно, о чем он подумал», — колыхнулась в ней надежда. Мгновение, и его свет стал еще ярче, но он продолжал разгораться сильнее и сильнее. Он поднес руку к призме, и луч света попал на ее грань. Тут же на стенах комнаты заиграла яркая радуга. Это было так неожиданно — видеть что-то цветное при включенном зрении.
— Видишь, мой свет разложился на спектр цветов.
— Это невозможно! Почему я вижу все цвета сквозящим зрением?
— Еще одна загадка... Радугу на небе или созданную в лабораторных условиях мы тоже видим. Есть теория, что наш свет и тот, что создает радугу — явления одного порядка. Но это все только догадки. Ладно, теперь ты попробуй — сконцентрируйся и пусти луч света в призму.
Просто сказать — но не просто сделать. Сконцентрироваться в темной комнате, находясь так близко от Ильи, было нелегко. Поле потребовалось некоторое время. «Соберись, соберись», — повторяла она про себя под аккомпанемент своего барабанящего по ребрам сердца.
И вот, наконец, у нее получилось успокоиться и сосредоточиться на своей руке — она обратила все свечение в пальцы. Мощный луч света вырвался из ее ладони прямо в призму, и мгновенно вся комната засияла радугой. Яркие цвета заполонили все — стены, потолок, пол. Но больше того, они как будто повисли в воздухе — казалось, протяни руку и можно будет пощупать их. Поля не могла поверить, что такое возможно, и завороженно оглядывала пространство перед собой.
Илья тихо сказал у нее над ухом:
— Вот, Полина, это ты.
Они молча стояли в радужном свечении ее силы. Через некоторое время, немного придя в себя, она спросила:
— И ты хочешь сказать, что так не у всех эмпатов?
— Далеко не у всех. Света обычного начинающего эмпата хватит только на отображение спектра на противоположной призме стене. Такую радугу, как у тебя, я видел только у одного человека — у Ольги.
«Он был здесь с ней», — подумала Поля. Как только эта мысль достигла ее сознания, свет в ее ладони потух, и комната погрузилась во тьму. Ей стало неловко за такое открытое проявление чувств, она попыталась выкрутиться и не очень убедительно произнесла:
— Вспомнила, что завтра на Velvet Puppets иду, и сбилась.
Илья отыграл свою роль безукоризненно — он принял ее ложь вежливо, как хозяин, принимающий мокрый зонт гостя. Не выказав никакого смущения, он спросил: «О, уже завтра? Тебе надо хорошенько выспаться».
Полина очень кстати вдруг почувствовала, что сильно устала.
— Домой? — спросил Илья, как будто прочитав ее мысли.
Она не заметила, как уснула в машине. День закончился. Первая миссия, хоть и не была идеальной, но все же и не провалилась. Поля даже не запомнила, как добралась до кровати, будто ее просто перенесли туда чьи-то сильные руки, и очнулась сразу в субботе.