Ложная земля

♫ In The Woods Somewhere, Hozier- в начале каждой главы, будет оставлен трек, под который я ее писала. Благодаря этим композициям я испытываю чувства, которые дают мне вдохновение на написание.

~Да будет свет на Земле, дабы тьма не поглотила и без того мрачный мир.

Утренний прохладный воздух врывался через открытое окошко и обволакивал спальню. Люси-Джейн сидела на кровати и бездумно смотрела на деревянный пол. Было 4 апреля 2029 года. Сегодня прошло ровно 5 лет со дня исчезновения.

Люси-Джейн медленно пролавировала на кухню, сейчас она выглядела скорее как заблудшее в старинном замке приведение, чем живая девушка. Она достала из ящичка стола коричневый сверток, развернула его по всей столешнице и поставила пустые бокалы по бокам, чтобы драгоценный свиток не свернулся обратно. Это была карта штата Орегон. На ней были разбросаны сотни красных и черных знаков. Мелкие, большие и средние закорючки были рассыпаны по всему листу.

В тот самый день, когда девушка ушла из своего дома, она вытащила эту карту из бардачка машины и начала делать там пометки. Черным она отмечала места, в которых брала нужную для себя провизию и вещи для выживания, над каждым местом выписывала количество оставшихся там припасов. Красных черточек было гораздо больше, они показывали, а точнее зачеркивали те места, в которых Люси-Джейн была на разведке, и где никого не нашла. Красными крестиками был покрыт почти весь Портленд, и та часть штата Вашингтон, куда девушка путешествовала ранее.

Сегодня она встала с мыслью, которую совсем недавно подогревала, остывшая теперь, надежда. Оказывается ее след растворяется не так быстро, совсем нет. Что-то внутри волновало душу, веря в повторный порыв пламени. Люси-Джейн хотела завершить начатое, хотела проверить весь городок до конца, и поставить на карте последний красный крест. Ее целью было Колумбийское ущелье, куда в детстве она пару раз ходила с родителями. Она бы побывала там и раньше, но все это время ее останавливали болезненные, мучительные воспоминания прошлого. Сейчас в душе не отзывалось ничего, разум был острее ножа, в мыслях холодел лед.

Она помнила, что с ноября по апрель в Колумбийском ущелье обычно холодно, ветрено и влажно. Поэтому, оделась соответствующим образом.  Надела теплую водолазку, серую толстовку, специальные непромокаемые штаны, красный дождевик и уже потрепанные временем, походные ботинки.

На улице было тепло, но наглые тучи стремительно закрашивали серым маркером небо, понемногу готовясь к своей любимой оде, с довольно прозаичным названием, которое знали все- «дождь».  Люси-Джейн нравилась такая погода, и ей был приятен не столько сам дождь, а его след, запах который он оставлял после себя. Приятный, манящий, ни с чем не сравнимый запах. Он дарил чувство безмятежности, удовлетворял беспокойную душу.

В одной из прочитанных в последние годы книг, девушка узнала, что этот запах носит название – "Петрикор". Тогда она прочитала и запомнила для себя, что Петрикор возникает, когда дождевая вода попадает на сухую землю и взаимодействует с различными химическими соединениями в почве, и что в результате этой реакции выделяются специальные вещества, создающие приятный аромат петрикора.

Непроходимая чаща леса, сменялась сначала на узкие, затем на широкие тропки, которые вились, словно гибкие змеи, в разные стороны. Люси-Джейн шла медленно, не торопясь, в голове тяжело давили мысли, но она старалась их не слушать, резко тряся головой по сторонам, надеясь на то, что так они вывалятся из головы. Как жаль, однако, но чтобы нежелательные мысли исчезли их нужно сначала обдумать. Сейчас девушке думать совсем не хотелось.

Она продолжала идти, замечая серыми глазами темную зелень вокруг. Люси-Джейн любовалась лесом, растениями, всей природой вокруг. Совсем скоро после того как она осталась на Земле одна, девушка стала осознавать, как мало люди видят природу, ее красоту. Люди воспринимают природу как данное, как то, что всегда было, есть и будет. Совсем не замечая даже того, что она существует, живет, растет и развивается вместе с нами. Она была здесь всегда, за много лет до нас и осталась теперь, когда нас уже нет.

Однажды она даже поймала себя на постыдной мысли, о том, что, может быть нашей планете сейчас стало очень хорошо от того, что все исчезли. Иной раз ей даже казалось, что лес поменялся и стал цвести охотнее, ярче и гуще, конечно такое изменение не могло произойти так быстро, но все же, Люси-Джейн казалось, что после исчезновения что-то изменилось.

Где-то вдалеке за густой сосной послышался шуршащий звук, Люси-Джейн медленно остановилась. Прозрачный, почти невидимый пакет зацепился за дерево и просил помощи, издавая шелестящие звуки. Девушка подошла к дереву, сняла пакет и сунула его в карман штанов. Когда-то она услышала, что полиэтиленовый пакет в среднем разлагается около пятисот лет, эта информация тогда ее очень удивила. «Как то, что мы используем всего несколько минут, может вечно лежать под землей, пока люди, создавшие это "чудо" уже давно канут в лету»-подумала она тогда. И услышала, в подтверждении этого размышления, тихий скрежет, доносившийся из бокового кармана.

Люси-Джейн шла уже достаточно долго, она сухо откашлялась, и почувствовала что пора бы смочить горло. По инерции, девушка потянулась рукой к рюкзаку, но почувствовала лишь гладкую ткань дождевика. Она поняла, что забыла его дома. Обычно на готове, в коридоре, у нее всегда лежал походный рюкзак, в котором находились: свежая бутылка воды, несколько снеков, ломтик пеммикана, и фонарик с бечевкой. Сегодня она забыла его, и скорее всего он лежал на кухне, так как она хотела положить c собой карту.

Люси-Джейн понимала, что без воды и еды ей придется трудно, ведь путь был не короток, но она слишком много прошла, чтобы возвращаться обратно. Тем более она идет туда, где течет студеная река, там она сможет уталить свою жажду.

Солнце стало немного клонится к западу, его цвет поблек, а свет тихонько утрачивал свою яркость. Все это действо по-прежнему загораживали облака, они выглядели так, словно прилипли плотно-плотно друг к другу, и разлучить их сможет либо яростный ветер, либо проницательная ночь, меняя своей темнотой весь небосвод. Деревянные великаны уступали свои места небольшим, но разросшимся кустарникам. Издали был слышен шум струящихся вод. Воздух наполнялся влагой.

Колумбийское ущелье представляло собой живописное место, с бьющими из вечных скал, водопадами.  Это была удивительная ботаническая зона из-за уникальных водных и лесных растений, которые там росли.  Открытые стены из базальта возрастом 25 миллионов лет являлись домом для широкого разнообразия папоротников, мхов, печеночников и лишайников, многие из которых росли только в ущелье реки Колумбия.

В сердце ущелья бил водопад Малтнома — самый высокий природный водопад на территории штата. К нему вела протяженная крутая тропка, на которой уже карабкалась Люси-Джейн.  Девушка спотыкалась, пробиралась сквозь влажные камни, а в голову остро врезались воспоминания. Она поймала себя на мысли, что почему то раньше, путь к водопаду не казался ей таким трудным, хотя скорее всего это было из-за того, что половину всего пути она сидела на плечах у отца.

Люси-Джейн нежно улыбнулась, и вот перед ней, блеклой лентой памяти, стали разворачиваться картинки прошлого. Вот стоит отец, держит на плечах юную Люси-Джейн и иногда, будто бы ненароком, щекочет ее в живот. Девчушка звонко хохочет и зовет на помощь маму, которая идет сзади них и что-то весело бормочет, про вечно смеющуюся впереди парочку. Наверное потом эта семейка сделает довольно забавное фото у водопада, а после этого путешествия отправится в другое, например искать где бы можно подкрепиться сладким земляничным мороженым.

Затуманенный воспоминаниями разум не увидел острый камень, торчащий из рыхлой мокрой земли, нога поймала его, и девушка упала хрупкими коленями на землю. Это произвело на нее довольно отрезвляющий эффект, так как тяготящие душу воспоминания мигом улетели прочь. Ни секунды не медля она пришла в себя, аккуратно, держась за виновника происшествия, встала, отряхнула штаны и захромала дальше. Правая нога немного ныла, но было терпимо. "Просто синяк"-подумала девушка, но нога, не подтвердив ее версию, начала слегка пульсировать в колене.

Люси-Джейн встала и прикинула расстояние до ее цели, это был красивый каменный мост, он стелился между двумя главными каскадами, через который падал водопад. До него оставалось совсем немного, около двухсот ярдов. Это расстояние и правда было небольшим, если не брать с расчет то, что эта дорога была скользкой, неровной, и вела в гору. Но Люси-Джейн не желала бросать все на полпути, это было совсем не в ее характере, любое дело нужно было доводить до конца, и она зашагала вперед.

Малтнома возвышался во всей своей красе, с того места, где шла девушка, его уже было хорошо видно.Этот водопад был чудесен в любое время года. Весной благодаря таянию снегов можно было увидеть максимальную полноводность. Жгучая вода лилась зверским напором с зеленой вершины, и переворачивала кубарем воду внизу, перемешивая ее в густую молочную пену. Всю картину дополняли душистые, ранние полевые цветы, которые обвивали старые коряги, лежащие вокруг троп у протекающей реки, к которой Люси-Джейн наклонилась, сполоснула руки, и зачерпнула ладошкой холодную, вкусную воду.

Наверное почти у каждого красивого уголка на Земле есть романтическая легенда, про это место они тоже ходили. Одну из них ей рассказала мама, перед тем, когда они впервые отправились посмотреть на водопад.

Эта легенда начинается с недр древних земель, где мудрость таится в каждой каменной поре, и тайна природы раскрывается для всех живущих, в этом месте много лет назад раскинулось племя индейцев Малтнома. Деревни племени Малтнома были расположены по всему бассейну Портленда и по обе стороны реки Колумбия.Сияющая река, обрамленная пышной зеленью, и могучие холмы, восседающие над процветающей землей, являлись их благословенным уголком на этой обширной планете.

Казалось, счастье и гармония воплощались в каждом сердце, каждой душе племени. Но однажды, скрытая от людского глаза и неуклонно приближающаяся, на них налетела темная тень страшной болезни. Болезнь, неизвестная и неведомая, начала сеять смерть, пожирая очередную жертву из числа племени.

Постепенно, страх охватил их сердца и думы. Болезнь надвигалась все ближе, и живущие в поселении люди просили о помощи у своего духовного провозвестника – могущественного шамана. Он, мудрый, знающий все на свете, нашел ответ и открыл страшную истину.

Шаман поведал племени тревожную весть: лишь человеческая жертва, принесенная с любовью и беззаветным предложением, способна прекратить стужу страшной болезни. Молитвы и просьбы о пощаде лишь усугубляли гнев неведомого наваждения, в то время как искренняя преданность и самоотверженность были способны умилостивить загадочную силу.

В племени зародилась надежда, все стали искать того, кто же способен умилостивить стихию страданий и вернуть здоровье и жизнь в родное лоно племени. Заключенные в ужас, люди стали молиться, ожидая спасения. И внезапно, великодушная дочь вождя племени, сияющая светлым образом солнца, обрела достаточную силу и смелость, чтобы стать истинной героиней. Ее глаза сияли как звезды в темноте, и сердце пылало огнем любви.

В этот судьбоносный день, она встала у самого края высокого утеса, где песни пестрых птиц разрывали всемирную тишину. Ничто не могло сокрушить ее решимость – она была готова. И так, стремительно, словно птица взлетевшая в закате, девушка спрыгнула с самого высокого утеса в пучину темной бездны.

Опустошение и ужас рассеялись как дым, и пламя болезни отступило, словно побежденное войско. Ее самопожертвование не только спасло ее соплеменников, но и сковала их сердца вечными узами благодарности.

Чувства покоя и мудрости непрерывно звучали в сердцах племени, как скорбные мотивы на рояле природы. И вдруг, с вершины того утеса забился благородный ключ, и стал он благородным водопадом. Обволакивающая теплые сильные воды стали символом доблести и любви, служа вечным напоминанием о самопожертвовании и непреодолимой силе духа.

Водопад стал немой запиской, свидетельствующей о прекрасном поступке девушки, о даре, который она предложила своему племени, остановив эпидемию смерти.

Тогда для Люси-Джейн эта легенда казалась нечто ценным и волшебным, сейчас же не затронула ни одной струны в ее душе. Она знала, что легенда была придумана умелыми маркетологами, дабы привлечь к водопаду больше туристов. Увы, но так было устроено, благодаря созданию искусственного, но красивого, мы привлекаем наивное и живое.

Шаг, еще один, и она была в метре от моста Бенсона. Величественное, каменное сооружение возвышалось над пенистой рекой, сзади него шумел водопад. Мост был не длиннее 20 ярдов, но был поистине красив, белый камень обрамлял стенки и опоры моста, а светлый дощатый пол лежал, словно собранная мозаика.

Всю свою дорогу, весь подъем Люси-Джейн не смела смотреть вниз. Она не знала остался ли он, и боялась заново его пробудить, это был страх высоты. В детстве она так и не решилась ступить на мост именно из-за него, и осталась стоять в сторонке, смотря как родители ходили по нему и любовались панорамным видом на красоту этого места.

Cегодня же, она чувствовала себя совсем иначе, не так как тогда, она поняла, что прошло слишком много времени чтобы чего-то бояться. "Разве мой страх настолько властен, что готов лишить меня радости жизни"-думала девушка теперь, -"Ни за что на свете!". Живя в одиночестве она почти каждый день думала над темой страха, и в итоге пришла к ошеломляющему для себя выводу, что страх-это лишь наша иллюзия, это то, что скорее всего никогда не произойдет. Это наша проекция на эту жизнь, и если жизнь-это проектор, то нам всего лишь нужно сменить неправильную линзу.

Подтверждение этому давал ее собственный жизненный опыт. В детстве она боялась летать на самолетах, жутко боялась, каждый полет она непрестанно плакала, не могла усидеть от тревоги на месте, закрывала глаза. Пока мама не успокоила ее, не поговорила с ней на эту тему, когда они вновь должны были пережить перелет. Мама сказала ей тогда, что она боится не летать, а упасть. "Ты боишься того, чего не произойдет, боишься своей иллюзии, разве тебе самой не смешно бояться того, чего нет и не будет"- сказала она ей тогда.

В тот день она не могла оторваться от иллюминатора и смотрела на бирюзовое небо, застеленное кучевыми облаками. Ей совсем не было страшно, ее страх растворился. Тогда она поставила правильную линзу.

Люси-Джейн ступила на каменное изваяние, от водопада отлетали моросящие капли и окропляли мост, поэтому в некоторых местах он был влажным. Ноги коснулись деревянного пола, широкие белые доски, образовывавшие низ моста, теперь казались ей не очень надежными. Однако она очень спокойно по ним прошлась, а оказавшись на середине медленно развернулась, подошла к бортику и облокотилась на холодную стену. Она бестрепетно взирала вниз и не чувствовала страха.

Вокруг не было ни души. Перед ней открывались невероятные просторы нежной, весенней, зарождающейся флоры. Древесные пихты, вечнозеленые хвойные тисы, крупнолистные виноградные клены, красные кедры- все великолепие непорочной природы, только зарождалось из непробудного, долгого зимнего сна.

Папоротники лениво качались под кронами высоких деревьев, а многолетние триллиумы издавали свой дурманный аромат. И все это дикое великолепие, поблескивало в отражении зеркальной, могучей реки Колумбия, которая рвалась куда-то на запад.

И радовался бы глаз, и торжествовала бы душа от вида сего, но Люси-Джейн ничего этого не было видно. Она смотрела глазами, но больной разум затуманивал действительность. Истерзанная ножами времени душа, вырывалась наружу. Она бессильно упала на колени и жгучие слезы полились по ее бледным щекам. "Что же мне делать?"-сказала она тихо, а затем прокричала со всей своей болью- "Что мне делать???".

В голове, на спирали памяти проносились прошедшие пять лет. Красными буквами на них всплывали вопросы: Что произошло? Почему я осталась? Куда все делись? Они мучили ее тогда, мучают, но с более тяжкой болью и сейчас. По щекам по прежнему текли соленые капли. А раненая душа продолжала кричать в пустоту.

Слезы ее были настолько горькими, что прожгли бы камни утеса насквозь, а слова -такими печальными, что разносились с эхом из грота по всей округе. Она сидела, и изливала душу мертвому ущелью, и наверное дочь индийского народа слышала ее сейчас, и плакала, так же горько, вместе с ней.

Симфония боли потихоньку прекратилось, следом, как это обычно бывает пришла волна успокоения. Мозг выплеснул свои негативные эмоции и душе стало гораздо легче. Тело освободилось от оков и стресса.

Люси-Джейн всегда любила размышлять, она обдумывала и просчитывала все, что посчитает для этого нужным. Cейчас, ей как никогда раньше, хотелось вернуться в дом и заняться этой процессией. Ей нужно было отдохнуть и подумать.

В этом месте зловещую тишину разрушал звук водопада, но одиночество здесь не исчезало. Ни одного человеческого следа здесь не было, впрочем, как и в других местах, Люси-Джейн мысленно поставила на карте последний красный крест.

Малтнома громко шумел позади моста, и девушке вдруг показалось, что его воды стали бить чуть сильнее, будто бы говоря ей что-то, своим жидким языком. Находится рядом с водопадом означало промокнуть до нитки, хорошо, что ее спасал дождевик, но мелкие капельки оседали повсюду, включая лицо, становилось холодно. Она тихонько встала, правая нога все еще болела . "Дома нужно будет ее забинтовать"-подумала девушка.

Было около трех часов дня, солнце немного поблескивало из-за туч, нужно было успеть дойти до дома то первых сумерек, пришла пора возвращаться.Люси-Джейн решила пойти назад с другой стороны моста, ей захотелось спуститься по другому спуску, который она до этого видела лишь издали.

Девушка неторопливо пошла, холодный ветер задувал за дождевик и она немного поежилась. Капли водопада дотронулись до нее, своей невидимой рукой. Впереди уже блестел спуск, зеленая трава колыхалась под натиском ветра, как вдруг она услышала странный тягучий скрип. Люси-Джейн остановилась, повернула голову назад, но поняла, что звук исходит не оттуда. Как жаль, что единственная на всем мосту хрупкая, рыхлая доска издавала глухой треск. И как жаль, что единственная на всем мосту дряблая доска, сейчас, по ужасному стечению обстоятельств, находилась прямо под ногами Люси-Джейн. Она не успела даже этого понять, как раздался тупой звук, похожий на вcхлип юной индейской девушки, и Люси-Джейн рухнула вниз.

Ее сердце ударило трижды, а в теле поднялась волна страха, правая нога девушки провалилась сквозь разломанную доску, одна часть которой врезались прямо в больную голень. Люси-Джейн хотела ее вытащить но острые колья впились еще сильней. Томная боль охватила ее, дыхание участилось. Сдавленный, стонущий женский крик, издался ревом по ущелью. Она чувствовала как деревянные щепья царапают ее ногу. Тогда она своей хрупкой маленькой рукой, стала ударять по доске, чтобы та, разломилась на части и упала вниз. На кулаке прорезались бордовые ссадины, доска медленно разделялась, пока не издала свой последний хруст и свалилась в воду. В ноге осталась торчать другая часть доски, она зажала ее рукой, вытащила рывком и кинула к предшественнице. Люси-Джейн медленно достала ногу из образовавшейся дыры, и положила ее на мокрый пол.

Белые доски покрылись пунцовыми каплями. Штаны разорвались, образовывая линию вдоль ноги. Из длинной, но неглубокой раны сочилась кровь. В голове мельком вспыхнула картинка забытого рюкзака, который сейчас бы пригодился. Времени было мало. Она сняла с себя толстовку, а затем водолазку и стала разгрызать зубами черную эластичную ткань. Подняла конечность на верх, чтобы уменьшить кровоток. Получившимся импровизированным бинтом стала обматывать и стягивать ногу, чтобы остановить кровотечение.

Сейчас действовать нужно было как можно быстрее, чтобы не потерять много крови и не допустить заражения. Нужно было добраться до дома и обработать жгучую рану. Бурный инстинкт самосохранения был включен на максимум, в жилах кипел адреналин.

Она не помнила как добралась до дома, в ее сознании лишь отпечатались картинки быстрого бега, испуганного тяжелого дыхания и искр, летящих у глаз. Вбежав в холодную хижину она кинулась в ванную. Желанная аптечка стояла под раковиной.

Девушка быстро стянула с себя всю мокрую одежду и бросила на пол, осмотрела рану, нога немного опухла и дико ревела от боли. Ей повезло, рана была неглубокой и кровь быстро останавливалась. Красные бордовые линии, простирались от колена до щиколотки. Кожа вокруг раны была слегка красной, но сама рана не казалась слишком серьезной.  Она достала бесспиртовой антисептик и вылила флакон на ногу, та обдалась жаром и болью, Люси-Джейн сжимала зубами тряпку и тихо в нее рычала.  Она наложила на рану марлю, затем несколько слоев ваты и туго все забинтовала, образовав давление. Через время, когда кровь остановилась, она немного развязала бинт, тем самым ослабив сильное давление.

Проглотив обезболивающее и осушив  бутылку воды, она заковыляла к камину. Руки сами разожгли теплый огонь, голова лишь беспокойно лежала на сгорбившихся плечах. Она скинула книги с угла дивана, растянулась на нем, закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон.

Сновидения унесли ее к высоким и мудрым горам алебастрового цвета, проносили через черные глубокие океаны, волокли около песчаных барханов, поющих песни загадочных бедуинов и оставили ее возле высокого серого утеса, с которого падали, а затем взлетали пестрые красные птицы.

   Маленький растрепанные птенцы толпились и ждали своей очереди, большая и властная мама-птица готовила своих птенцов ко взрослой жизни, учила их летать. Один за другим она падали в темную пропасть, а затем возрождались из нее взрослыми птицами, высоко взлетая над утесом.

    Люси-Джейн смотрела на них и удивлялась, как много было в этих маленьких растрепышах веры и отваги, как сердце их пылало жаром смелости. Она наблюдала как последний храбрец взлетел в чистое небо, как вдруг увидела еще одного птенчика, он был настолько маленьким, что Люси-Джейн его сразу не заметила. Он последний стоял на утесе и тихо пищал. Она осмотрела малютку и заметила, что у него нет одной лапки. Пестрые красные вспышки летали по воздуху и мелодичными возгласами звали малыша к себе. Птенец насупился, потушевал на месте и ушел в дальний угол утеса. Люси-Джейн печально на него посмотрела, ей было очень жалко малютку, но она не знала как ему помочь.

Вдруг она услышала звонкий писк, птенец нагнулся, его глазки -бусинки загорелись, он взял разбег, разбежался и прыгнул с утеса. Люси-Джейн замерла, она никак не ожидала того, что это хрупкое маленькое создание решится на такое. Пустой утес таился молчанием, пока из его глубины не вылетел яркий маленький огонек, который взлетел выше всех остальных птиц. Его нежные перышки сияло ярко, а в груди горело живое горячее сердце, сердце бьющееся верой и надеждой.

   Внезапно картинка стала потухать, она стала глухой и серой, яркие огоньки превратились в пылинки, а каменный утес растворился и стал ничем. Было жарко, и казалось, что все испепелилось губительным огнем.

Люси-Джейн медленно проснулась и открыла глаза от того, что очень вспотела. Диван, на котором она уснула находился прямо у камина, и жар из него окутывал всех, кто возле него находился.

   Девушка поднялась, опираясь на локти, села, и посмотрела на время, часы показывали без четверти восемь. За окном сгущались темные краски, медленно перетекая в сумерки. Значит, поспала она совсем не долго. Люси-Джейн осмотрела свою ногу, она болела, но уже не так явно, кровь не текла, и это ее радовало. Она потянулась руками, расправила спину, надела на себя теплый вязаный свитер и пошла на кухню. На столе лежал забытый рюкзак, девушка достала из него карту и двумя толстыми перпендикулярными линиями впечатала в нее красный крест.

Люси-Джейн налила себе горячего чая из сушеной клюквы, ей захотелось посидеть на свежем воздухе, обстановка дома стала давить на нее тяжелым свинцовым чувством одиночества и безысходности. Почти стемнело и мокрые росинки маленькими бусинками лежали по всюду, крыльцо тоже было сырое.

Девушка взяла из дома плед, постелила его и села на ступеньки. Ветер тихо дул и лениво качал ветки деревьев. Люси-Джейн сделала крепкий глоток, глубоко вдохнула, выдохнула, предательские жгучие слезы сами начали капать с ее глаз, обжигая щеки, а затем падая на землю. "Я так больше не могу"-пробежало у нее в мыслях,-"не могу". За последнее время она думала об этом слишком много раз, и каждый раз эти слова обретали все большую значимость, покрываясь оболочкой правды. В уставшей голове звенела безысходность, щепотку сверлящей боли добавляла нога. Люси-Джейн сделала еще один глоток и тяжело вздохнула.

Тишина убивала своим безмолвием, лес тоже молчал, даже не пытался утешить ее своим еловым ароматом, как это было раньше. Был еле уловим лишь шум ветра, как вдруг в глубине леса раздался крепкий хруст, затем еще один и еще. Звук усиливался, приближался ближе. Люси-Джейн поставила кружку на ступеньку, встала и сoщурив глаза, стала вглядываться в темнеющий лес. Что-то жаркое и волнующие кольнуло в ее груди, тихий, спокойный, недавно потухший огонек, вдруг разжегся палящим пламенем -это была надежда.

Она стояла на последней ступеньке, и на цыпочках, держа рукой подбитую ногу, вытянув шею вперед, мотая головой в разные стороны, искала глазами приближающийся звук. Удары ее сердца стали слышны в горле, дыхание порывисто прерывалось. Глухой треск стал обретать очертания звука, похожего на хруст веток, ломающихся от сильных шагов.  Вдалеке, под сосновыми деревьями проявлялся черный силуэт, приближаясь все ближе и ближе, отбиваясь от сумрака леса он обретал очертания мужчины. Крупная трепетная дрожь прошлась по всему телу. Зрачки Люси-Джейн расширились. Ее одиночество закончилось.