Часть 1
Робб сидел за картой с планом битвы, внимательно рассматривая каждое движение вражеских сил, как будто это была гигантская шахматная доска, ходы на которой он пытался просчитать. Хотя пока он выиграл каждую битву в которой участвовал, чувство, что он медленно проигрывает войну, начало одолевать его. Он встряхнул головой, отгоняя тревожные мысли, которые пытались проникнуть в его сознание. Сейчас необходимо сосредоточиться на планировании следующего шага и он не мог позволить себе отвлекаться на эмоции или мысли о том, что может пойти не так. Каждая секунда была драгоценна, и каждая ошибка могла стать фатальной. Времени на чувства и переживания не было, сейчас его единственная цель была в победе любой ценой.
«Боги милостивы...» - вздохнул он, потирая уставшие глаза. Он даже не услышал, когда открылась и закрылась дверь, и кто-то вошел в его покои.
— Милорд, - позвала она.
Робба вывел из раздумий тихий девичий голос, его взгляд метнулся вверх.
— Да? - растерянно спросил Робб, выпрямившись в кресле, его серо-голубые глаза изучали фигуру перед собой, пытаясь рассмотреть. В комнате уже было темно, за исключением слабого света от камина и нескольких свечей на столе.
— Мне принести вам ужин, милорд?
Глаза Робба метнулись к окну, была уже поздняя ночь, он сидит так уже много часов.
— О, да - он усмехнулся, смущенный тем, что не признал служанку с первого взгляда, и быстро кивнул. — Да, пожалуйста, видимо я слишком увлекся этими проклятыми картами...
— Хорошо, милорд, - кивнув, она вышла, чтобы принести еду и вино.
Робб встал, осторожно отодвинув стул, и потянулся. Его глаза метнулись к карте на мгновение, прежде чем он испустил небольшой усталый вздох и подошел к окну. «Вина...сейчас бы вина...» промелькнуло у него в голове, пока он наблюдал, как часовые медленно перемещаются вдоль стены замка. Он только сейчас осознал, как сильно устал за эти дни. Все ждут его решений - мудрых, взвешенных, стратегических. Но он всё ещё слишком юн, чтобы в полной мере осознавать последствия каждого своего шага. Он побеждал в каждом сражении, но ощущал, будто что-то важное ускользает от него. Отец хорошо обучил его, но реальность оказалось намного тяжелее любых уроков. Он много дней уже нормально не спал и не ел, мысли начали путаться, превращаясь в неразборчивый поток из эмоций и воспоминаний. Боги, как он скучал по отцу.
Вскоре девушка вернулась, неся поднос с дымящейся едой, и аккуратно расставила всё на столе - среди прочего был кувшин терпкого красного вина и серебряная чаша. Робб молча наблюдал за ее движениями, как она ловко разложила блюда, затем взяла кувшин и щедро наполнила его чашу до краёв. Сев за стол, он взял чашу и задумчиво покрутил её в руках, наблюдая, как вино оставляет темные следы на стенках, прежде чем сделать небольшой, но глубоко удовлетворяющий глоток.
— Вам угодно что-то еще, милорд?
Робб покачал головой и снова поднес чашу к губам, сделав еще один глоток вкусного сладкого вина.
— Больше ничего. Можешь идти... - взгляд скользнул обратно к бумагам и карте на столе. Его мозгам точно требовался отдых, а тело нуждалось в расслаблении.
— Если вам что-нибудь понадобится, позовите я принесу, милорд.
Робб поднял глаза, услышав её мягкий голос. Она стояла так близко, что он уловил лёгкий цветочный аромат, исходящий от её кожи. Пальцы одной руки сжимали кубок, другая непроизвольно сжалась в кулак.
— Благодарю, я.. - он запнулся, ему хотелось как-то завязать разговор, но мысли путались. Его взгляд задержался на ее тонкой фигуре. В голове внезапно всплыл давний пир в Винтерфелле, где старый сир Гловер, подвыпив, хвастался, как взял служанку прямо на банкетном столе под одобрительный хохот других лордов. Он смутился. «Разве я такой же, как они?» - мысль резко пронзила его. «Боги, как просто было бы...».
— Я не думаю, что когда-либо спрашивал, - голос его прозвучал резче, чем он планировал, — Как тебя зовут?
— Эмили, милорд, - ответила она, отводя взгляд.
Робб не сводил с нее глаз, мысленно повторяя ее имя, запоминая.
— Эмили... - произнес он вслух. — Прекрасное имя, тебе подходит. - уголки его рта дрогнули в теплой улыбке.
— Скажи, сколько тебе лет?
— Девятнадцать, милорд.
— Девятнадцать? - в его голосе зазвучало искреннее любопытство. Он мысленно сравнил ее с другими здешними служанками — все те крепкие, закаленные трудом женщины. А эта... с ее изящными плечами и сияющей кожей. — Ты обманываешь меня, - легкий смешок окрасил его слова, — или северное солнце и морозные ветра пощадили твое лицо?
Она ответила лишь выразительным взглядом, в котором читалось: «Вы действительно так думаете?»
Робб, поймав этот немой вопрос, позволил себе тихую усмешку перед тем, как вино вновь коснулось его губ.
— Не пойми превратно, - голос его звучал теперь почти задушевно, — просто в наших краях редко встретишь служанку с руками, не знающими труда, и щеками, не обветренными морозом. Ты словно... — он заколебался, подбирая слово, - словно фреска из Староместа, случайно занесенная в эти суровые земли.
Его взгляд скользнул по ее миниатюрной фигуре, отмечая, как платье лежит складками, подчеркивая хрупкость, которую не скроешь грубой тканью. В этом замке, пропитанном дымом, кровью и сталью, она казалась призраком из другого мира - нежного, почти неуместного здесь.
— Мой отец служил мейстером у одного знатного лорда, милорд. Потому жизнь моя была легче, чем у других слуг. Я была скорее компаньонкой, чем служанкой... пока он не умер год назад.
— А, дочь мейстера... — в голосе Робба прозвучало внезапное понимание. — Это многое объясняет.
Он наклонился, чтобы подлить себе вина, и почувствовал, как алкоголь начинает разливаться теплом по его жилам.
— Значит, ты образованна? Читать, писать умеешь?
— Немного, милорд. Отец... он учил меня всему, что знал сам.
— Это похвально. А мать?
— Умерла при родах, милорд.
— Мне жаль... - вырвалось у него машинально, мысленно ругая себя что вообще зашел на эту тему. Он задумался, как бы продолжить разговор, желательно не касаясь больше ее мертвых родственников. Взгляд его снова скользнул по ней, задержавшись на задумчивом лице. И тогда он просто выпалил то, что крутилось у него в голове с самого начала.
— Ты очень красива, Эмили.
Грубо. Твердо. Как будто просто констатировал факт, а не делал ей комплимент.
— Благодарю, милорд.
— Пожалуйста... — тихо пробормотал он рассеянно, не отрывая от нее глаз, ища хоть искру интереса в ее взгляде. Но сегодня, видимо, удача была не на его стороне. Пауза затянулась. Он наконец собрался с мыслями.
— Отец... он тебя кому-то обещал?
Она кинула на него растерянный взгляд.
— Муж, Эмили, - уточнил он.
Когда она покачала головой, в груди у него екнуло. Пальцы сжали кубок так, что костяшки побелели.
— Может, жених или поклонник?
«Может любовник?» — едва не сорвалось, но он сдержался. Вряд ли она сказала бы правду.
— Нет, милорд.
Уголки его губ дрогнули, он поднял чашу, пряча улыбку за глотком вина. Озорные искорки играли в его глазах.
— Ты можешь не церемониться со мной, пока мы одни. Мы почти ровесники. Зови меня просто Робб.
— Я не смею, милорд, это... неподобающе... - она запнулась, смущенно отведя глаза, не зная какие слова подобрать.
Он тихо рассмеялся.
— Неужели мое имя так страшно произнести? - голос его звучал тепло, с лёгкой насмешкой. — Или... - он наклонился чуть ближе, — ты боишься, что, назвав меня по имени, вдруг забудешь, кто здесь лорд?
— М-милорд?! - голос ее дрогнул, глаза расширились.
— А может... тебе нравится, когда я говорю, что ты должна сделать? - он перешел на низкий шепот, — Ну же, Эмили... Скажи «да, милорд» — и я велю тебе повторять мое имя снова и снова.
Она не отвечала. Только яркий румянец, разлившийся по щекам до самых мочек ушей, и предательски учащённое дыхание выдавали её смущение. Всё её тело будто застыло.
— Жаль, - он сдержал смех, — Ну что ж... тогда зови меня дальше «милордом».
Робб откинулся на спинку кресла, наблюдая, как она пытается совладать с собой. В уголках его губ играла довольная ухмылка — он знал, что оставил в ее мыслях нечто, что будет тревожить ее до самого сна. Выдохнув, он махнул рукой:
— Можешь идти, мне нужно отдохнуть. Приятной ночи, Эмили.
Когда дверь тихо захлопнулась, Робб провел рукой по волосам, все еще улыбаясь. Странно - обычно он не позволял себе таких вольностей со служанками. Но в этой девушке было что-то... такое смутно знакомое, и это упрямство во взгляде, какая-то серьезность, которая так и подмывала ее поддразнить. Допив остатки вина, он принялся за остывающий ужин.