4 глава. Рен рисует кимико и тхама.
Квартира Рена пахла свежими красками и кофе. Большое окно напускало в комнату мягкий свет, от которого казалось, будто здесь всё живёт особенной жизнью. Кимико вошла, затаив дыхание, как будто боялась разрушить эту хрупкую гармонию.
Рен сидел на полу в окружении набросков, карандашей и акварельных пятен, лениво перелистывая блокнот. На диване, вытянув ноги, устроился Кавин — в руках планшет, а в лице — вечное спокойствие.
— Привет
улыбнулась Кимико, снимая пальто.
— Можно к тебе?
— Конечно
Рен мягко улыбнулся и отложил блокнот в сторону, подняв на неё внимательный, тёплый взгляд. Он сразу понял — она пришла не просто так.
Кимико неловко опустилась рядом с ним на ковёр, поджав ноги под себя.
— Рен...
она запнулась, собираясь с мыслями.
— Я... хочу рассказать тебе кое-что. Что-то важное.
Рен чуть наклонился вперёд, сложив руки в замок, ожидая продолжения. Его лицо, спокойное и светлое, выражало полную вовлечённость.
Кавин мельком взглянул на них через край планшета, потом снова уткнулся в новости, делая вид, что занят.
Кимико закусила губу, а потом выдохнула и заговорила, медленно, будто боясь испортить что-то своим признанием:
— Я познакомилась с одним человеком... с Тхамом.
У Рена еле заметно дёрнулась бровь, но он остался молчалив.
— Он...
она тихо засмеялась, опуская взгляд.
— Он странный. Харизматичный . Иногда бесит до невозможности. Но когда он смотрит — словно насквозь. И... и я рядом с ним будто дышать снова учусь.
Голос её дрожал от эмоций, но в глазах светилось то самое, тёплое, настоящее чувство, которое невозможно подделать.
Рен молча слушал, не перебивая. Его сердце сжалось. Он знал Тхама. Знал его неугомонный нрав, знал, каким сложным он бывает. И всё же... в голосе Кимико было столько веры, столько нежности, что Рен не смог подавить лёгкий горький укол в груди. Она смотрела в окно, рассказывая, а он — на неё, запоминая этот живой огонь в её глазах.
— Когда он шутит, я хочу злиться, но смеюсь. Когда он молчит — мне спокойно. Я... даже сама не понимаю, как это получилось
она смущённо улыбнулась.
— Мне очень нравится Тхам.
Кавин, не поднимая глаз от планшета, скрыл ухмылку. Но вмешиваться не стал — он знал, это не его разговор.
Рен выдержал паузу, позволив себе мягко коснуться её руки.
— Я рад за тебя, Мико
тихо сказал он, и голос его был искренним, хоть внутри всё чуть болезненно сжалось. — Ты заслуживаешь быть счастливой.
Кимико благодарно кивнула, а потом вдруг наклонилась ближе к нему, почти касаясь губами его уха:
— Только... никому не говори, пожалуйста. Особенно Юри. Я сама хочу ему рассказать... когда будет время.
Её тёплое дыхание щекотало кожу, и Рен почувствовал, как невольно напрягся. Но только кивнул, стараясь сохранить лицо спокойным.
— Обещаю
мягко ответил он.
На секунду в комнате повисла тишина, только лёгкий шум вентилятора в углу был слышен.
— Ещё кое-что
Кимико вдруг оживилась, её глаза вспыхнули.
— Можешь... нарисовать нас? Меня и Тхама?
Рен растерянно моргнул. За всю их долгую дружбу она никогда не просила его нарисовать что-то настолько личное. Но, увидев, как она искренне смотрит на него, он не смог сказать "нет".
— Конечно
сказал он, глотая ком в горле.
Он поднялся, лёгким движением развернул чистый холст и взял карандаш. Кавин вновь мельком посмотрел на них, и, заметив лёгкую улыбку Рена, понимающе кивнул сам себе.
Рен начал рисовать.
Его рука двигалась уверенно, но внутри он чувствовал, будто с каждым штрихом выпускает наружу что-то своё, сокровенное. Он запечатлевал её свет, её мягкую улыбку, её внутреннее тепло, которое она даже не замечала за собой. Кимико сидела на подоконнике в воображении Рена, ветер трепал её волосы, а Тхам стоял рядом, смотря на неё с той самой полуухмылкой, которая так тронула её сердце.
Рен рисовал их так, будто писал картину о первой весне, о робком счастье и о том, что бывает только один раз в жизни.
Каждый штрих давался ему легко и одновременно тяжело. Потому что он знал — на этом рисунке будет вся её душа. И не его.
Спустя час он отложил карандаш. Картина была ещё сырой, нужна еще доработка,тени и прочее, но в ней уже было всё: тепло, жизнь, их история, их чувства.
Кимико подошла ближе, заглянув через плечо, и улыбнулась так широко, что Рену стало одновременно радостно и невыносимо больно за то что будет дальше.
— Это идеально..
прошептала она.
Рен только кивнул.
И в этот момент он понял: кем бы она ни стала для кого-то другого — для него она всегда останется тем светом, который когда-то озарил его мир.
И теперь он мог только молча рисовать её счастье.
И радоваться за неё.