Контракт

Приятный свежий ветер обдувал со всех сторон. Мягкая, буквально шелковая трава ласкала ступни. Солнце роняло свои лучи в реку, и те отражались радостными бликами. Воздух был настолько чист и свеж, что от каждого вдоха кружилась голова. Лес жил — в шелесте листвы слышался голос, а запах полевых цветов дурманил разум.Вот она — свобода. Нужно лишь протянуть руку, сделать пару шагов, всего лишь несколько движений... Но цепь натягивается, а ошейник душит, заставляя сделать рваный вздох.

Что происходит? Почему?..

Я падаю на колени и вижу, что краски светлого леса сгущаются, вижу, как его поглощает тьма. Звуки искажаются, от запахов мутит, а воздух становится сухим и горьким. Я дёргаю за цепь, но та лишь возмущённо звякает, но не отпускает меня. И, словно утопающий, я тяну руки к своей свободе, но не могу ухватиться за соломинку.

Почему? Нет!.. Пожалуйста!

Глухой стук, от которого моя кожа покрывается холодными мурашками. Глухой стук, отдающий эхом приговора в голове. Глухой стук, совпадающий с ритмом моего сердца.

Трость с набалдашником в виде головы кота, что аккомпанировала Рэйфу Хардману. Цепь звенит в его ладони, спрятанной в коже перчатки. Мужчина тоже смотрит вперёд, на лес, на мою свободу. И я понимаю, что он не снимет с меня ошейник.

Рэйф опускает на меня глаза, и наши взгляды сталкиваются. Он смотрит свысока, с презрением, так, словно я старая поношенная вещь. Я смотрю с немой мольбой и жалостью, снизу вверх, так, словно он божество.

И только слегка заострённый конец трости касается моего подбородка, заставляя задрать голову кверху. Привстать на руках. Сесть на колени. Встать на ноги. Холодная кожа перчатки касается моей щеки, пронизывая меня болезненным импульсом. Хардман склоняется ко мне, поглаживая скулу, и наши лица всё ближе и ближе. Я остро ощущаю его ровное дыхание, слышу собственное сердце, когда его не отвечает и малейшим стуком. Я успеваю закрыть глаза, когда его сухие губы касаются моих. Секунда ощущения его отстранённого поцелуя — затем поток обжигающей тьмы ударяет по глотке и лёгким. Я отшатываюсь от Рэйфа, хватаясь за горло, не в силах сделать и вдоха.

Только Хардман улыбается. Его лицо — не его лицо. Глаза затянулись непроглядной тьмой, а вены пронизывали, казалось, его насквозь.

Азазель...

Воздуха не хватает. Тьма сильнее. Она стремительно поглощает меня. И я вижу, как он уходит от меня. И снова...

...глухой стук трости.

Подскочила на диване, и Рэй замер на месте. Мужчина недоуменно смотрел на меня, облокотившись на ручку в виде головы кота своей трости. Я часто дышала и во все глаза всматривалась в его фигуру. Приснится же...

— Ты в порядке? — маг присел напротив меня, и диван противно заскрипел.

Мы благополучно вернулись в поместье. Если честно, я соскучилась по этому ужасно старому дому, несмотря на все неблагоприятные события, что здесь произошли. По крайней мере, это было единственное место за долгое время, где я ощущала себя по-настоящему... дома.

— Да... — хрипло отозвалась я, проводя рукой по лицу. — Дурной сон. А... ты чего крадешься, как мышь?

— Глупо прозвучит, но каждый раз, когда я вновь вижу тебя с закрытыми глазами, то хочу, чтобы ты скорее открыла их, — он откинулся на спинку и положил свою черную ладонь на больное колено.

Я не сразу нашлась, что ответить. Видимо, Хардману совсем худо, раз он начал раскидываться сентиментальностями. Он серьезно изменился с момента нашей первой встречи на аукционе. По крайней мере, он больше походил на человека сейчас. Потому что боялся смерти, как бы не храбрился.

— Совсем не спать я тоже не могу, — зевнув, отозвалась я. — А ты как? Выглядишь всё так же хреново.

Встреча с Азазелем не прошла бесследно. Бледные вены всё так же очерчивали его лицо, а чернота поглотила уже практически всё тело мага. Недавно я застала его по пояс голым в спальне, и то, что я увидела, мне не понравилось: красные прожилки добрались уже до основания шеи. Его дела и впрямь плохи...

И от его болезненного состояния было хреново и мне, собственно. Особенно это сильно отражалось в кошмарах, что снились мне с момента возвращения в поместье. У меня создавалось ощущение, что темнота добралась и до меня... Я невольно опустила взгляд на свои руки и вздохнула.

— Чувствую себя так же, как и выгляжу, — мрачно хмыкнул чернокнижник, а затем нахмурился, проследив за моим взглядом. — Это пройдет со временем, Ру. Это не то проклятье, что пожирает меня. Тебя коснулась лишь малая часть.

Кончики моих пальцев почернели, так же, как и руки Рэйя. Там, на судне, он пропустил сквозь меня порчу, и это не прошло бесследно. Это касалось не только моих пальцев и черных вен на теле... Я ощущала и ещё что-то внутри, что-то постороннее, не мое.

Мы оба прошли сквозь бездну, и она оставила на нас свои следы.

Я вспомнила истерику, когда увидела, как эта чертовщина начала проявляться на моем теле...

Я только пару минут назад вылезла из комфортного автомобиля мага и пулей ринулась в дом, чуть не сбив с ног дворецкого. Ужасно хотелось залезть в ванну и смыть с себя все следы демонического влияния. На ходу скинув с себя одежду, я первым делом подошла к зеркалу. К счастью, моя комната в поместье ещё принадлежала мне, поэтому я смогла покрутиться голышом перед зеркалом. Все раны затянулись бесследно, лишь старые бледные шрамы рассыпались по мне призрачными напоминаниями. Взъерошив волосы, пошла уже в ванную комнату, чтобы набрать воды.

Пока струя горячей воды шумела, я вновь и вновь прокручивала в голове разговор с Рэйем. Я совершенно не знала эту Селену, в отличие от самого мага. Как выяснилось, они были довольно близки, ведь Хардман не раз помогал женщине. А там уже было ясно, что их связывали не только платонические отношения... Однако о сделке Селены Рэйф вообще не подозревал.

«Азазель сказал, она пыталась откупиться, — вспомнила я, водя пальцем по стеклу автомобиля. — Что он имел в виду?»

«Помнишь те смерти рабочих на верфи? — Я кивнула и услышала, как Рэй рядом слегка заёрзал на сидении. — Она хотела отдать их души взамен своей».

Но Азазель решил всё же лично прийти за ней, нажравшись теми подачками, что сделала женщина. Поэтому он и был чертовски силён в нашем мире. И, как объяснил Рэй, Князь Ада исчез не навсегда. Со временем он вновь сможет выбраться и просочиться сюда.

Вздохнув, я залезла в горячую воду. Кожа тут же приятно краснела, и я довольно вытянулась в ванной. В памяти призрачными вспышками появлялись отголоски того, как ведьма пыталась вернуть меня, погружая в целебные ванны. Кажется, это было чертовски давно...

Вконец расслабившись, я хотела поднести ладонь, чтобы вытереть капли с лица, но тут же замерла. Кончики моих пальцев... они... они были чёрные, как смоль, такие, словно я копалась в угле! Я неловко начала барахтаться в воде, а затем обнаружила такое же и на второй ладони. Я остервенело тёрла руки в воде с мылом, но чернота не пропадала!

— Нет-нет! Твою мать, нет! Ну же! — рычала я, уже сдирая кожу.

Я выскочила из воды и понеслась в комнату, но снова замерла перед зеркалом. На моём животе... там, словно дикие змеи, расползались чёрные вены. Не веря своим глазам, я начала ощупывать себя, но действительность была таковой — чернота пожирала меня так же, как и Хардмана.

— Рэй! — кричала я и неслась голая, мокрая и напуганная на второй этаж.

Я застала его в кабинете, бесстыдно уже роняя слезы. Я протянула свои трясущиеся ладони так, словно просила милостыни. Рэйф замер с какой-то книгой в руках, переводя взгляд с моих рук на мое лицо.

— Ру?..

— Что со мной, Рэй? Что это?! Почему... Что ты со мной сделал?!

Долго же тогда маг приводил меня в чувства, буквально вливая в меня бутылку коньяка. В итоге ему удалось убедить меня, что эффект временный и мое тело вскоре очистится самостоятельно. Я поверила. А что мне оставалось?

Мотнула головой. Слишком много хрени, слишком много черноты и демонов. Нужно было отвлечься, и мой взгляд зацепился за трость.

Глухой звук...

— Как так вышло, что ты стал хромым экзорцистом с этой дурацкой палкой? — не подумав, спросила я.

— «Дурацкой палкой»? — выгнул бровь Хардман и положил трость к себе на колени, любовно погладив ее. — Я бы так не сказал. Незаменимая вещь для меня.

— И все же.

— Это было чертовски давно, Руби. Я был обычным солдатом. Вся моя семья — военные, и мне ничего не оставалось, как идти по такой же дороге, — Рэй вздохнул, прикрыл глаза, а его правая рука, видимо, на автомате начала шарить по карману в поиске сигарет. — Солдат был из меня, по правде говоря, так себе. Меня всегда интересовала наука. Я хотел учиться, а не лежать в окопе.

Я молча наблюдала, как он поджигает сигарету и делает первую затяжку. Как тлеет ее кончик, и как вьется вокруг его лица призрачный дым. И в этих серых клубах я видела ещё простого парня в серой форме солдата, который не продал душу дьяволу.

— Два раза попадал в госпиталь. Первый — мелочь, небольшое пулевое ранение, но я все равно провалялся в койке месяц. И я чуть не сошел с ума, потому что там не было ни одной завалявшейся книжки. Даже с картинками. А вот потом уже... Подорвался на мине и чуть не лишился ноги.

— Так она у тебя деревянная, что ли? — прыснула я.

— Тогда бы я мучился от термитов, — надо же, Рэйф Хардман пытается шутить! Я аж поперхнулась. — Нет, моя нога осталась при мне. Конечно, кости срослись немного не так, как положено, поэтому мне и нужна трость.

Сев в позу лотоса, я упёрлась локтями в свои колени и подпёрла ладонями голову, показывая так магу, что я готова долго и внимательно слушать историю. Нет, мне правда было интересно, как простой солдат стал якшаться с демонами. Я почти уверена, что дело было в какой-нибудь женщине.

— Расскажи мне, Рэйф. И не забудь про ту девушку на портрете, из-за которой ты чуть не убил меня, — я произнесла это с огромным укором, на что Хардман выпустил тонкую струю дыма в сторону и вздохнул. — Думаю, после всего этого дерьма я имею право знать.

— Пойдём, — он кивнул и, оперевшись рукой о трость, поднялся с дивана. То, что он ослаб даже физически, было видно невооружённым глазом. Казалось, мужчина постарел лет на двадцать и теперь мог с трудом передвигаться. Но упрямая натура чернокнижника всё равно делала вид, что всё в порядке.

От него пахло смертью, поэтому Рэйф Хардман приобрёл свой собственный оттенок аромата: горькая кожа, терпкий табак, родное поместье и гнилая порча. Нам предстояло подняться на второй этаж, и Рэйф, ухватившись другой рукой за перила, начал своё взбирание вверх. Только уже на третьей ступени он оступился, и мне пришлось подхватить его за локоть, а затем и вовсе позволить ему опереться на меня.

— Спасибо, Руби.

— Я делаю это, потому что не хочу потом поднимать тебя с пола. И только, — мрачно отозвалась в ответ. — Рассказывай давай.

— Я был уже помолвлен с Мэри, когда получил тяжёлое ранение, — мы поднялись, и я отошла от него. Где-то в конце коридора промелькнул чёрный хвост Селвина, и Рэй, видимо, почувствовав это, посмотрел туда же, куда и я. — Она была моей первой любовью, но, к сожалению, я не смог уберечь её. Унаследовав болезнь от матери, Мэри погибла.

— Ты до сих пор любишь её? — я отвернулась от него и задала этот вопрос в пустоту и, не дождавшись ответа, двинулась в сторону запретного крыла.

Я остановилась на том месте, где Рэйф одурманил меня тогда. Борозды на стене от моих когтей ярко пестрели, и я провела своими чёрными пальцами по ним. Частицы тех эмоций, что сохранились в шероховатой поверхности, напомнили мне о той злобе и... страхе. Странно, что во мне почти не осталось тех отголосков. Я определённо перегорела, как и сам Рэйф.

Хардман всё это время стоял рядом и не спешил с ответом. Только когда я перевела на него взгляд, он отвернулся и тростью открыл штору, закрывающую проход в заброшенное крыло.

— Я всегда отвечал «да» на этот вопрос, — вдруг заговорил он, когда мы приблизились к портрету. Он скрестил ладони на голове кота, опершись на трость. Его глаза как-то бездумно и отстранённо блуждали по портрету Мэри, а я подмечала, что... — Вы чем-то похожи, не находишь?

— Нет! — рыкнула я. — Только попробуй мне сказать, что купил меня только потому, что я похожа, блять, на твою дохлую любовницу!

Я взмахнула руками и ткнула пальцем в картину, при этом метая злобный взгляд на Хардмана. Пусть скажет всё, что угодно, но только не это. Клянусь, невзирая на запреты Контракта, я вцеплюсь ему в глотку, если услышу это от него!

— Нет, Руби, это было не главной причиной моего решения насчёт тебя, — кажется, мои слова задели его, что заставило меня немного остыть и прийти в себя. — Я искал кого-то, кто смог бы... Хм, смог бы, видимо, немного продлить мой срок?

— А, выходит, я его тебе укоротила, — невесело усмехнулась. — Ты не ответил на мой вопрос.

— Я лишь помню то, как я любил. У меня остались только воспоминания об этом светлом чувстве. Не более.

Я кивнула и покосилась в сторону недосягаемой для меня двери. В последний раз, когда я приблизилась к ней, меня шандарахнуло током, а потом последовало наказание от хозяина. Я невольно вздрогнула, положив руку на шею. Ошейника там не было, лишь ощущение...

— В госпитале я встретил человека, — продолжил Хардман, прислонившись спиной к стене. — Странного на первый взгляд: в дорогом чёрном костюме, наверное, дороже всего того, что у меня сейчас в гардеробе. Для того времени он выглядел слишком... хорошо. У него была такая же трость, только с ручкой в виде головы волка. Незнакомец назвался мне Эллаем. Именно благодаря ему моя нога осталась при мне, и именно он открыл для меня двери в потусторонний мир. Эллай отдал мне Чёрную книгу.

— Просто так? — скептически поинтересовалась я, скрестив руки на груди.

— Конечно, нет, — криво хмыкнул Рэй, и я заметила, как у него снова слегка почернели губы. Ему пришлось достать платок и промокнуть им рот, чтобы оттереть проступившую кровь. — Я должен был стать его преемником, продолжить промысел. И я согласился, слабо веря во всю эту чертовщину.

— Ты встречался с ним ещё когда-нибудь?

— Да, однажды. Уже после того, как продал душу. Думал, что он мне поможет, но Эллай назвал меня идиотом и исчез.

— Правильно сделал, — кивнула я. — Дай угадаю. Мэри стало совсем плохо, и ты решил, что если призовёшь какую-нибудь тварь, то сможешь помочь ей?

— Она умирала на моих глазах, Руби. Лекари ничего не могли сделать, а я — подавно, — его голос стал жестче, но он не смотрел на меня, только на портрет. — Я вспомнил, как Эллай заставил кости срастись и вернул мне возможность ходить. Я начал искать способ в Чёрной книге, пока не понял, что силу я смогу получить, если договорюсь с Князем Ада. Азазель пришёл на мой зов и дал мне то, чего я просил. Только срок меня не устраивал — десяти лет было недостаточно.

— И почему ты не спас её?

— Потому что опьянел от власти, — наконец Рэй перевёл на меня глаза, и я невольно сжалась. Сколько же боли было в этих зелёных изумрудах. Та жизнь, что появилась в его взгляде, стремительно угасала. — Я осваивал магию, практиковал целительство, познакомился с Лидией и обучался у неё. Мэри шла на поправку, но до конца недуг мне искоренить не удавалось. Лишь притупить ощущения. Но... Она не знала, что я продал душу. Я обещал ей, что у нас будет свадьба и дети, и всё, как обычно бывает в счастливых семьях. Мне нужно было только освободиться от обязательств перед Азазелем. Я искал лазейки, думал, что смогу перехитрить дьявола. И поплатился за это.

Хардман замолчал, и я видела, как он сильно сжимает челюсти, как у него заиграли желваки на скулах.

— Я смог обойти условия Контракта, когда начал изучать демонологию и экзорцизм. Однако это было расценено как предательство — моё тело было проклято, и я лишился целебных сил. У меня осталась только чёрная магия и знания. Я не мог более лечить Мэри, и Азазель забрал её. Я изгнал его, думая, что уничтожил навсегда.

Я думала, что он больше не заговорит и просто уйдёт, но Хардман двинулся к запретной двери. Я удивлённо смотрела на него, но он правда приближался к ней и даже потянулся к заднему карману брюк, чтобы достать ключ. Я же стояла поодаль, неловко переминаясь с ноги на ногу, наблюдая, как Хардман снимает охранное заклинание и, наконец, распахивает эту чёртову дверь. Встав сбоку и держась за ручку, он сделал приглашающий жест рукой. Я недоверчиво покосилась на него, но приблизилась и, не рискуя переступать порог, заглянула.

Мне удалось разглядеть обветшалые стены и обвисший потолок, на полу куски обоев и штукатурки, много всякого мусора. Оттуда шёл спёртый и сырой запах старины и заброшенности. Виднелась уже негодная мебель, покрытая вековым слоем пыли и паутины. Я посмотрела на Рэйфа, беззвучно спрашивая разрешения войти, и он одобрительно кивнул. Я зашла первая и подпрыгнула на месте, когда услышала, как дверь позади закрылась. Резко обернувшись, спокойно выдохнула, увидев мага. На секунду подумала, что он запрёт меня здесь.

— Жутковато, если честно, — я поёжилась и встала поближе к Рэйфу.

— Пойдём, — он подтолкнул меня в спину, побуждая идти чуть впереди.

Выйдя в просторную залу, я застыла на месте. Помещение было абсолютно пустым, лишь старый камин венчал фронтальную стену, а огромные окна вовсе были заколочены. А вот посреди... Посреди залы стоял прозрачный стеклянный гроб на деревянной подставке с резными ножками.

У меня появилось острое чувство дежавю, словно... Словно я уже была здесь и видела подобное.

Я невольно ухватилась за руку Рэйфа, и он сжал мою ладонь в ответ.

— Это... это...

— Это то, что я хранил всю жизнь — душа Мэри, — он подвёл меня ближе к гробу. — Я положил около ста лет, чтобы найти способ, чтобы вернуть её к жизни. Однако мой срок подходит к концу, а я так и не справился.

Под прозрачной крышкой и правда лежала девушка. Только она была такая... невесомая и прозрачная, что ли. Я начала вглядываться в её очертания, и она правда была чертовски похожа на ту Мэри, что была на портрете. Правда, эта была более бледной и... призрачной.

— Ты сказал, что Азазель забрал её... — прошептала я, словно боялась повысить голос и разбудить её.

— Лишь тело, душу мне удалось спасти, — он положил руку на крышку и вздохнул. — Я перестал чувствовать и ощущать себя человеком, но мне это и не нужно было. У меня была одна цель — вернуть её. Я испробовал много способов и методов, но пока ни один не позволил возродить человеческую жизнь вновь. Такая магия очень могущественна и запретна, и, как правило, всегда нужна жертва...

Рэйф перевёл взгляд на меня, и тут у меня в голове всё сложилось. Я нервно усмехнулась, провела рукой по лицу и отошла назад. Ну конечно, вот он — огромный подвох всего, что происходило со мной. Я — жертва!

— Похожая внешность... Сильное тело... — Я давила смех, но тот так и вырывался из моей глотки. — Воспитывал меня, чтобы я послушная была... Контрактом связал, чтобы не убежала и не навредила!.. Ты... Ты всё заранее продумал! В доверие втирался! Серьёзно, Рэйф, этого ты хочешь? Засунуть её душу в моё тело?! А знаешь ли ты, больной ублюдок, что случилось с моим телом, а?! Да в такой кусок мяса никто не захочет залезть! Никто!

Я уже кричала, не сдерживаясь, переходя на хриплый рык, размахивалась руками и хваталась за голову.

— Руби, прошу, выслушай. Руби... Ру!

— Я не хочу больше ничего слышать, Хардман. Ничего... Всё, что ещё оставалось во мне хоть немного тёплого к тебе, ты растоптал. В очередной раз. Ты... Может, когда-то там ты и умел любить, но сейчас... Ты причиняешь только боль, и я устала терпеть.

Я стремительно развернулась и выбежала из заброшенного западного крыла, на ходу обернувшись волком. Быстро оказалась на улице, кажется, напугав своим истинным ликом Матильду. Далеко я точно не смогу уйти, поэтому, обернувшись на поместье, рванула в близлежащий лес. Мне необходимо было проветрить голову и просто переварить всё услышанное.

***

Я не возвращалась до самой темноты. Долго бродила, слушая, как хрустят листья и веточки под лапами. Даже смогла поохотиться и поймала зайца, которого с большим удовольствием растерзала. Я бы, наверное, всю жизнь так и прожила, бегая по лесу. К чёрту все эти людские заморочки, когда на четырёх лапах всё становится таким простым и неважным. Главное — быть сытым и найти сухое место для сна.

Однако какая-то невидимая нить тянула меня обратно к поместью, и волей-неволей я вернулась. Кованые ворота, которые я когда-то мечтала преодолеть, были открытыми. Я свободно прошла во двор, не спеша обращаться обратно. Заметила Селвина, что сидел на крыльце и мигал своими жёлтыми глазищами. В знак приветствия я махнула ему хвостом, а сама уселась перед статуей скорбного ангела.

Это изваяние ещё в первый день моего появления в поместье привлекло моё внимание. Теперь я понимала, по кому льёт слёзы ангел. По бедной девочке Мэри, которая должна была прожить долгую и счастливую жизнь. По погибшей любви Хардмана, в которой у них должна была быть семья и дети. По его человечности и по вечному одиночеству, из-за которого ему приходится находить такие заблудшие души, как я, и приводить в свой дом. Интересно, имея Рэйф сейчас бы свою гуманность, поступил бы так же?

Глухой стук трости из глубины дома заставил мои уши слегка вздрогнуть. Но я не поднялась с места, продолжая изучать скульптуру, пока входная дверь не открылась и чернокнижник, скрипя коленом, не спустился с крыльца. Сейчас от него ещё пахло алкоголем, на что я демонстративно оскалилась, когда он встал рядом.

— Ты убежала, так и не дав мне закончить, — его рука легла мне на макушку, и я тут же рыкнула и тряхнула головой. — Ру, у меня нет сил и времени. То, что я планировал, было лишь... в теории. Я не представлял, как перенести её душу в твоё тело. До сих пор не представляю и, честно признаться, уже давно откинул эту идею.

Легче от его слов мне не стало, но... Смысл мне злиться на умирающего, буквально гниющего на глазах Рэйфа Хардмана? Он погибнет в муках и после смерти будет гореть в аду, а значит, будет страдать несколько столетий. И я буду вспоминать об этом с улыбкой на лице, понимая, что все мои обиды и страдания варятся вместе с ним в котле глубоко-глубоко под землей. Жду не дождусь, когда застану тот миг, когда он не сможет подняться с кровати. Эта мысль грела мне душу, только вот... на сердце всё же было тяжело немного.

Я обернулась человеком, обняв себя за плечи, но Хардман тут же накинул мне на плечи своё пальто. Я не стала противиться, всё-таки зима была уже не за горами.

— Сколько у тебя времени? — хрипло спросила я.

— Недостаточно, чтобы ты перестала меня ненавидеть.

— П-ф, — прыснула я, махнув рукой. — Слишком много чести для моей ненависти, Рэй. Просто презрение.

Рэйф хрипло засмеялся, и у меня невольно пошли мурашки вверх по рукам. Какой... какой приятный звук. Никогда не слышала, чтобы он так мог просто засмеяться. Может, перед смертью к нему возвращается частичка его души?

— Чего бы ты хотел? — не успев до конца осознать, спросила я, подняв на него глаза.

— Что ты имеешь в виду? — настороженно поинтересовался он, так же переводя на меня взгляд.

— Ну... Ты умираешь, и, знаешь, обычно же есть у людей мечты. То, что они хотели бы обязательно сделать в этой жизни или попробовать. Ты сказал, что жил целью, чтобы вернуть... вернуть её. А ради себя ты жил хоть день?

— Нет, только ради неё.

— Ну вот, — я легонько стукнула его кулаком в плечо. — Подумай о том, чего бы ты хотел.

Я побрела к крыльцу и, поднявшись, обернулась. Рэйф так и стоял напротив скорбящего ангела и задумчиво его рассматривал. А с неба начали срываться первые крупные снежинки.