Контракт

Около ста лет назад

Витиеватый серый дым спокойно вился вокруг его лица, поднимаясь под потолок. Новенькая, совершенно свежая лакированная черная трость лежала рядом на кожаном диване. От изделия умелого мастера ещё до сих пор пахло лаком, а серебряная ручка в виде головы кота отдавала бликами в свете свечей.

Мужчина с трудом стянул с себя рубашку. Свежие бинты стягивали корпус и правое плечо, а где-то ткань марли уже успела пропитаться кровью. Выплюнув сигарету прямо на пол, он тяжело выдохнул, кладя руку на больную ногу.

Слабый скрип половиц заставил его вздрогнуть и обернуться. Ее фигурка в тусклом свете казалась совсем призрачной, прозрачной и какой-то нереальной. Но ее хриплое дыхание заставляло вспомнить его о том, что она настоящая.

— Зачем ты встала? Лекарь же сказал: постельный режим, — скрипучим от выкуренной сигареты голосом отозвался мужчина.

— Давай я помогу тебе с повязками? — хриплым шепотом она разрезала тишину гостиной.

— Вернись в постель, Мэри, — строже, чем хотел, произнес он.

— Рэйф...

Хардман тяжко вздохнул и потер пальцами переносицу. Когда она так жалостливо выдыхала его имя, сложно было сохранять свою серьезность и хладнокровие. Да и не из вредности он упрашивал девушку вернуться в кровать, нет. Ради ее же здоровья. Однако Мэри отличалась тем ещё упрямством, он это прекрасно знал, поэтому почти сразу же сдался.

— Иди сюда, — позвал он, бессильно хлопнув ладонью по дивану рядом с собой. — Ещё и босая. Ты моей смерти хочешь?

— Нет, что ты, нет, — она забралась рядом с ним с ножками, поджимая их под себя. Окинула его слегка испуганным взглядом карих глаз и выдохнула: — Я бы ни за что тебе такого не пожелала!

Рэй улыбнулся, покачал головой и наклонился к ней, целуя в макушку.

— Я знаю, любовь моя.

Мэри смущённо улыбнулась и принялась аккуратно и заботливо снимать с его чистого, но раненного тела бинты. Боевые ранения уродовали кожу, причиняли боль и сковывали движения. Сквозное ранение в плече от пули выглядело уже куда лучше, чем неделю назад. Но вот синяки и гематомы на животе и спине всё ещё были яркие и наливные, отчего Рэй морщился каждый раз. Про его ногу вообще было страшно подумать...

Мэри прикусила губу, вспоминая, как он вернулся с войны. Нет, не вернулся, его вернули: раненного, обезумевшего, дикого. Нога, которая буквально держалась на честном слове, кое-как восстанавливалась благодаря титановым вставкам лекаря. Теперь конечность и вовсе не сгибалась, а передвигался мужчина с помощью трости. Первые дни Рэйф лежал пластом и смотрел в потолок, не реагируя ни на что и ни на кого. Он казался таким опустошенным и, словно бы, мертвым внутри. Несмотря на свой собственный недуг, Мэри не отходила от мужчины, выхаживала, стараясь вернуть его к жизни. И хоть раны его были не смертельными, Хардман походил на безутешно больного. И девушка не знала точно: то ли всевышний услышал ее скромные молитвы, то ли Рэй сам нашел в себе силы, но однажды она застала его в попытке встать с постели. С тех пор он передвигался самостоятельно, но стал более замкнутым и отстранённым.

Мэри аккуратно затянула узелок на повязке и перевела взгляд на его ногу.

— Не смотри так, — Хардман всё время наблюдал за ней, пока она занималась бинтами. — Тебе стоит подумать о себе. А на мне всё заживёт.

— Я не могу не думать о том, что тебе больно ходить.

— И в этом вся ты, — он притянул ее к себе и мимолётно мазнул своими губами по ее.

Почему-то после войны он не мог позволить себе поцеловать ее, как раньше. Или открыто посмотреть в глаза. Словно что-то мешало ему, гложило, давило. Рэйф Хардман принес с собой с окопов секрет, который никому не мог доверить. Даже ей.

И если Рэй шел на поправку, то сама Мэри угасала с каждым днём. И однажды уже она не смогла подняться с постели. Слабость и жар одолели ее тело, а кашель душил девушку ежеминутно. Рэй сдался сам, когда все лекари опускали руки и прискорбно качали головой.

— Я всё исправлю. Слышишь меня? — дал он измученное обещание у ее кровати, держа в руке ее бледную ладошку.

Получив первое ранение, Рэйф Хардман попал в госпиталь. Первое в его жизни пулевое ранение выбило его из колеи, но он быстро оклемался. Однако второе — подорвавшись на мине — приковало его к больничной койке надолго. Нога ниже коленной чашечки держалась на честном слове, и все врачи твердили одно: «ампутация». Рэй отказывался мириться с мыслью, что ему придется лишиться конечности. Он тянул с решением сколько мог, каждую ночь пребывая в конвульсиях от агонии. Пока однажды в его палату не вошел странный пожилой человек в строгом черном костюме и в шляпе с широкими полями.

Эта встреча запомнилась Рэйфу навсегда. И именно она изменила его жизнь, разделив на «до» и «после». И если раньше Хардман был убедительным скептиком, то затем поверил во многие вещи.

Единственное, что он привез с собой с войны, была странная черная книга в кожаном переплете. Однако он так хорошо спрятал ее, что Мэри и в глаза не видела эту пугающую вещь. Хардман проводил вечера у постели девушки, попутно изучая пожелтевшие страницы фолианта.

И тогда он решился.

В книге подробно был описан ритуал призыва одного из Князей Ада, который, по словам писания, мог дать силу. О чем-то подобном рассказывал ему странный незнакомец в госпитале, вручая этот переплет. Тогда Хардман не верил ни единому слову. Однако сейчас, раздобыв все необходимые ингредиенты для призыва, мужчина готовился заглянуть за грань обыденного.

В полнолуние на пустом перекрестке, превозмогая боль в ноге, Рэй чертил знак и бормотал слова заклятья. Он четко следовал указаниям, сверяя каждую линию, знак и слово. И когда луна вошла в нужную фазу, бездомная собака провыла трижды, а кровь Хардмана пролилась на центр — ничего не произошло. Рэй крутился на перекрестке в ту ночь долго, много раз обращаясь к фолианту, сверяя всякие мелочи. Убедившись, что он все сделал верно, мужчина ушел.

Рассвет тогда он встречал в баре у моря. Он пил уже не первую рюмку и думал о том, что его единственная любовь, возможно, уже лежала остывшая в их постели. А ещё он смеялся над собой: поверил какому-то полоумному и сам предался чертовщине! Позорище!

— Я слышал, что многие лишаются разума после того, как побывают в горячих точках, — невнятно бормотал Рэй бармену, который услужливо подливал ему пойло. — Я не верил. А вот теперь получается, что я сам свихнулся? Я обещал ей, что всё исправлю. Но я ни черта не смог.

— Потому что ты не дождался того самого черта, — раздался скрипучий голос сбоку, и Рэй подавился от неожиданности.

— Ты ещё кто?

— Ты смеешь задавать мне такие вопросы после того, как заставил меня явиться в Асию и найти себе тело?! — взревел незнакомец.

Перед ним стоял мужчина, на вид подходящий на бездомного. Однако не это в нем вызывало вопросы и отвращение. Бедолага как-то странно дёргался, все его движения казались ломанными и болезненными, словно неумелый кукловод управлял игрушкой. Глаза у него закатывались, а рот кривился в гримасе не то улыбки, не то боли.

— Я не понимаю, о чем ты, приятель, — махнул рукой Хардман, но тут же осекся.

— Имя мне Азазель, и я пришел по зову крови, принадлежащей Рэйфу Хардману.

Что-то заставило его, скептика Рэя, в это поверить. Может быть, то, что воздух словно бы дрожал от силы постороннего существа, и, если приглядеться, то можно было заметить чёрные крупицы порчи, витающие вокруг. Или, быть может, то, что все кругом застыло в неловких позах, в которых их застало появление нечисти. Волоски на руках Хардмана стали дыбом, а вся его кожа покрылась противными холодными мурашками. Он даже не заметил, как из его ладони выскользнул бокал. Только тот не разбился, а застыл в воздухе на полпути к полу.

— Я... Я желаю силы, — эти слова непроизвольно вырвались у Рэйфа, быстрее, чем он успел понять.

— Сила взамен на душу? Не велика ли цена, мальчик? — проскрипел искаженный голос бездомного.

— Моя душа ничто по сравнению с её... Ты согласен?

— Да будет так, Рэйф, будет. Через десять лет я приду за платой. И не вздумай меня обмануть!

Они пожали руки, скрепив этот жест кровью. Рэйф Хардман заключил контракт, который затем предал. Он продал душу, не собираясь её отдавать.

***Внутри всё сжималось от смешанных чувств. Лютая ненависть и острая злость подавлялись липким и тягучим страхом. Воздух кругом дрожал, вибрировал, и, казалось, с каждым вдохом внутри всё тоже начинало подрагивать от этой потусторонней силы. Мелкие частицы порчи витали кругом, оседая на нас, как мелкий снег из сажи.

Я кипела изнутри, ощущая нечто чужое в своём теле. Придурок Рэйф снова что-то сделал со мной, отчего моя кожа так же почернела. Проклял меня? Второй раз? Это уже слишком даже для него. Я и понять не успела, как вновь стала той, кем и должна была быть. Не было ощущения, будто бы я проснулась от длительного сна, нет. Я всё время была здесь, но смотрела на всё под другим углом, другими глазами, через Раску. В один момент я просто будто бы перехватила управление и снова стала мыслить так, как и должна. Как мыслит и делает Руби. На самом деле, всё оказалось куда проще: во время обращения камень с памятью окончательно разбился, пробудив меня.

Злилась ли я на Хардмана? О, это было мягко сказано. Я хотела бы разорвать его в клочья, долго терзая клыками проклятую плоть. Только вот узы Контракта никак не позволят мне причинить ему боль. Я могла только плеваться ядом, но физически навредить магу не представлялось возможным. Наверное, мне придётся набраться терпения, чтобы, став свободной, отомстить Рэйю Хардману.

Однако всё это сейчас затмевал собою некий демон, забравшийся в тело Селены. Рэй назвал того Азазелем, и я приросла к полу. Мои лапы мелко дрожали, и хоть я скалилась, мне было страшно. Чернокнижник упоминал это имя, я помнила. Перед нами стоял тот, кому принадлежала душа Рэйфа. Да, кажется, и сам маг был напуган, потому что я впервые за всё время услышала, как у него зачастило сердцебиение.

— Полагаю, это твоих рук дело. Не слишком ли мелко для тебя, старый друг? — нужно отдать Рэйю должное, он смог совладать с собой, потому что его голос звучал спокойно и с долей презрения.

Я прижала уши, когда лицо Селены искривилось в странном оскале-улыбке. Со стороны казалось, что эту даму просто трахнул инсульт.

— Я просто пришёл забрать то, что принадлежит мне. И, судя по всему, у меня сегодня День Рождения! Потому что ты, красавец мой, тоже здесь! — одержимая женщина захлопала в ладоши и затряслась в предсмертных конвульсиях.

То ли это из-за одержимости, то ли Азазель не умел управлять людьми, но все движения казались ломаными, неестественными, а эмоции выходили чересчур наигранными и замученными. Я не сводила глаз с демона, но даже так заметила, что огромная хреновина в виде Кракена рассыпалась в пыль с появлением Азазеля.

— Ты хочешь сказать, что Селена продала тебе душу? — я дрогнула, поскольку на секунду голос Хардмана исказился болью.

Я успела встать рядом, и маг уперся рукой мне в холку, опускаясь на одно колено. Я помнила момент того, что он, кажется, впитал в себя порчу от Кракена. Но, видимо, переусердствовал, поэтому выглядел Хардман сейчас очень хреново. Паутинки сероватых вен теперь не так ярко очерчивали его лицо, но оставались заметными, делая его бледное лицо страшным и болезненным. И чёрная кровь то и дело просачивалась сквозь зубы, пачкая губы. Теперь тонкая струйка побежала у него из носа. Возможно, и появление Азазеля тоже паршиво сказывалось на состоянии чернокнижника.

Не смей подыхать, слышишь?! Я не собираюсь снова проходить через дерьмо из-за тебя!

— А как ты думаешь, столь молодая и красивая дева смогла отбить такой прибыльный бизнес у жадных родственников? — Азазель, казалось, совсем не заметил ухудшения у Рэйфа и продолжал в том же духе. — Конечно, десять лет назад милая девушка обратилась ко мне за помощью, не понимая, естественно, не понимая! Не понимала, да, но хотела всей душой быть хозяйкой и грести деньги. Понимаешь, Рэй? Тебе это ведь знакомо: желать власти. Ведь именно поэтому ты ПРЕДАЛ НАШ ДОГОВОР!

Последние слова демон вдруг проорал так громко и неожиданно, что я заскулила и припала к земле. На секунду мне показалось, что я оглохла к чертям собачьим.

— Кхм, однако со временем малышка Селена осознала многое. И, несмотря на то, что обрекла всю свою семью на смерть, сама она умирать не хотела. И решила откупиться, — руки Селены вскинулись вверх, а голова задралась, словно бы она пыталась посмеяться. Но звук так и не шёл. — Вы, люди, когда оказываетесь в западне: как маленькая серая мышка в мышеловке — начинаете искать лазейки. И КАК ЖЕ МЕНЯ ЭТО БЕСИТ!

Я снова зажмурилась, чувствуя, как по меху потекла кровь из правого уха. Я же так совсем оглохну, мразота ты демоническая!

— Ты бы мог не кричать? — прохрипел Рэй, морщась от столь громкого вопля. — Иначе мы не сможем тебя дослушать, ибо будет просто-напросто нечем.

Я и понять не успела, что случилось. Нерасторопная и неловкая одержимая Селена в одно мгновенье ока метнулась к нам. Лишь одним взмахом руки, даже не касаясь, она откинула меня в сторону. Ещё в полёте над палубой я видела, как Азазель схватил мага за подбородок, склоняясь над ним.

— Посмотри на себя! Во что ты превратил себя, а, Рэйф? А ведь я мог дать тебе намного больше, следуя ты простым правилам, — донеслось до меня, когда я не мягко приземлилась. — Нужно было всего лишь быть послушным мальчиком.

— Это не в моём характере, старина, — улыбка, вымученная через боль, походила у Хардмана на оскал. И, о, чёрт возьми, это были чистые эмоции, которые мне никогда ещё не приходилось у него видеть.

Руки от него убери, сука! Он сдохнет только после того, как я с ним разберусь!

Не знаю, слышал ли меня демон или нет, но Азазель резко обернулся на меня, когда я уже готовилась накинуться со спины. Селена резко выпрямилась и, выбросив руку вперёд, сжала кулак. Невидимая сила заставила меня застыть в воздухе в прыжке, а что-то столь же неведомое и страшное сжимало лёгкие изнутри, не давая сделать и вдоха.

— Больше неповиновения я ненавижу, когда низкие создания, на подобии тебя, ликан, — шипел на меня демон. Я болталась в пространстве, пытаясь хоть как-то высвободиться, но понимала, что это бесполезно. Но краем глаза заметила, что Рэй зашевелился и, кажется, пытался что-то сделать. Может, он поможет?.. — Лезут туда, куда им совершенно не положено лезть!

Ладонь Селены сжалась ещё сильнее, и у меня хрустнули рёбра, что я ощутила очень явственно. Мои глаза закатились от боли, но взреветь мне так и не удалось: доступа к воздуху по-прежнему не было. Но я тут же, стоило подумать о том, что умирать страшно, упала на пол. И это оказалось болезненным, со сломанными-то костями. Но регенерация, которая была куда сильнее, чем раньше, уже сращивала ткани.

Подняв голову, я увидела, как Рэй пронзил Азазеля со спины своей тростью. Конец палки вышел через живот, а крови на ней почему-то совершенно не было. Однако демон всё равно скрючился, хватаясь за торчащий конец руками, чтобы выдернуть из себя, но та, казалось, намертво застряла в нём. Встав на лапы и приглядевшись, смогла различить какие-то призрачно-золотые путы, сковывающие движение Селены. Кажется, это был Селвин.

Я подбежала к Хардману, который до сих пор удерживал трость за ручку и нашёптывал какое-то заклятье.

— Т-ты... ТЫ ИСПОРТИЛ МОЁ ТЕЛО, ХАРДМАН!

Вопль оказался в разы мощнее, чем все прошлые, и нас с магом просто откинуло в сторону. И если я смогла сразу подскочить, то Рэй подняться уже не мог. Он лишь кое-как принял положение сидя и привалился спиной к ящику. Видно было, что он уже находился буквально на последнем издыхании.

Только не говори мне, что ты умираешь. У тебя же ещё есть время! Сколько?.. Восемь месяцев?

— Порча сократила моё время в два раза, если не больше, Ру, — он протянул руку, и его ладонь коснулась моей морды, поглаживая.

И что ты хочешь сказать, а?! Сдашься этому черту, сдохнешь и меня за собой утянешь?!

— Я могу разорвать контракт, тогда ты сможешь спастись.

Выкуси, блять, Рэйф. Ненавижу тебя и искренне желаю тебе мучительной смерти. Но не сейчас!

Я развернулась и изо всех сил рванула прямо на демона, который ещё не до конца разорвал путы Селвина. В этот раз мне удалось сбить Селену с ног и повалить на спину, вгрызаясь клыками ей в шею. Мне было абсолютно всё равно, что это было тело женщины, и я, возможно, причиняла ей ужасную боль. В тот момент я думала лишь о том, как я ненавижу всю эту сверхъестественную дичь, самого мага, свою жизнь и больше всего — саму себя. Я рвала чужую плоть, сухожилия, мышцы, перегрызала кости, но, казалось, что терзала саму себя. Я не слышала вопль то ли Селены, то ли Азазеля. Не слышала хруста хрящей и не ощущала запаха крови с порчей. Я не чувствовала, как женщина клоками вырывала мне шерсть с боков и холки, пытаясь отбиться. В один момент я лишь увидела, как из разорванных ран просачивается чёрный дым.

И тогда я поняла: если уничтожу тело, то и демону негде будет прятаться.

Мне не составило труда перекусить ей шею, отделив голову от туловища. Однако даже так из её рта продолжали доноситься смех вперемешку с воплями. Что-то острое и плоское вошло мне прямо под мышкой, на что я не сразу обратила внимание. И когда болезненный укол повторился ещё несколько раз, поняла, что демон протыкал меня своими когтями. Я отскочила в сторону, поджимая переднюю правую лапу. Путы уже иссякли, и рядом со мной материализовался чёрный кот. Я тяжело дышала, раскрыв пасть, с которой стекала то ли моя, то ли чужая кровь.

Демон несколько мгновений корчился на полу, а потом вдруг поднялся. Вопящая голова так и валялась где-то в стороне, а само туловище, наоборот, неплохо чувствовало себя и без неё. В этот момент я ощутила дикое, всепоглощающее отчаяние. Как?! Как эта хреновина ещё жива, блять?!

— Приказываю, — раздалось позади, и я обернулась. Опираясь на свою трость, Хардман еле стоял на ногах и колдовал. Его глаза налились кровью, красноватые жилки добрались до лица, а руки покрылись какими-то спорами. — Приказываю, изыди из Асии и вернись в Геенну. Приказываю... Кха-хах.

Он запнулся и закашлялся, и я снова оказалась рядом, не позволив ему упасть.Ты говорил, что фамильяр нужен, чтобы что-то там черпать? Так черпни уже!

Хардман опустился на одно колено и крепко ухватился за мою холку, пальцами буквально впиваясь мне в плоть. Я выдержала эту боль, но чуть ли не завыла, когда меня что-то пронзило. Словно пять тонких спиц оказались внутри, проходя меня насквозь, а потом, как по трубам, из меня начало что-то убывать. Словно бы я стремительно теряла кровь, это очень было похоже на то. И я понимала, что Рэй берет мою жизненную энергию, которая потом, я надеюсь, восстановиться. Я не могла больше стоять и упала на бок, ощущая себя, как настоящий выжатый лимон.

Вот оно, предназначение фамильяров. Быть запасным аккумулятором для хозяина. Отдавать свои силы, а потом валяться, как использованный презерватив.

Но этого и правда хватило. Сквозь пелену я видела, как Рэй уже твёрдой походкой приблизился к Азазелю. Видела, как маг с помощью трости открыл разлом в полу и столкнул туда обезглавленное тело. И тут всё закончилось, а я уже ничего не видела.

***Пробуждение было таким беспокойным. Я подскочила и с дуру запнулась, рухнув на пол. Оказывается, я уже была в человеческом теле и накрытая чёрным пальто, чей запах мне был прекрасно знаком. А лежала я на диване в каюте, вроде бы. Лежала, пока не свалилась с него, да. Укутавшись в пальто и шлёпая босыми ногами, я аккуратно высунула нос наружу. Там, на верхней палубе, был огромный погром, а погода всё так же была мерзкой и мокрой. И только рассвет занимался где-то на горизонте спокойного моря. 

Зорким взглядом я подцепила фигуру мужчины. Он стоял у борта и курил, рассматривая морскую гладь.

Я бесшумно приблизилась к нему и сделала гадость, напугав:

— Ты и так без пяти минут мертвец, а ещё и куришь.

Хардман вздрогнул, и сигарета полетела за борт, разрядив рябью водную гладь.

— Рад, что ты очнулась. Руби? — вздохнув, он обернулся ко мне, оглядев с ног до головы.

— Не ссы, Руби я.

— С возвращением. Как это произошло? — Повернувшись спиной к борту и облокотившись на него, маг сложил руки на груди.

— Камень разбился во время обращения, и я будто бы вынырнула из-под воды, — я же легла грудью на борт и сложила руки, кладя на них голову. — Смогла вздохнуть наконец.

Между нами повисла тишина. Кажется, я даже ощущала то, что Рэйфу... неловко? Он смотрел в сторону, а его пульс был учащён, и я, правда, не понимала, почему его хладнокровие вдруг стало его подводить. Или это симптомы перед смертью?

— Рэй? — позвала я. — Эй, Хозяин?

— Не зови меня так, — вдруг жестко произнес он и взглянул на меня.

На его лице остались следы от вен, а глаза... Глаза у него стали живыми.

— Я всё равно тебя презираю, но... Скучал по мне, да?

— Да.