БОЛЬ НАШЕЙ ВЕЧНОСТИ

Прошли долгие месяцы. Кэна не сумела выкинуть из головы тот ночной звонок. Она все так же приходила в полицию за помощью; ходила на сеансы к доктору Кливленду, продолжала учиться, и, все так же искала способ подработки. Везде, куда не устраивалась Кэна, происходили непонятные инциденты. Однажды, непонятным образом вышла из себя и разбила поднос о голову одного наглого посетителя. Кэна была уволена с выговором. В другой забегаловке Кэна сцепилась с девушкой, очень похожей на Дану. Та, как выяснилось, крутила роман с парнем лучшей подруги. Происходящее доводило Кэну до нервозности и изнеможения. Ее тянуло обратно, к разгадке, к тому старому дому.

Долгое время Кэна боролась с собой, боролась со страхом, подавляла в себе странную тягу к опасности, она верила, что сумеет прогнать это наваждение. Желание снова заглянуть за грань необъяснимого, сильно выматывало ее. И в скором времени, не выдержав странных звонков, поехала к особняку одна. Она даже не успела дойти до входных дверей, как ее забрала оттуда полиция.

Встреча с детективом Харисом носила не слишком дружеский характер, он скорее предупреждал Кэну держаться от неприятностей подальше. И все же, девушка уловила в словах угрозу. Его глаза и выражение лица недвусмысленно давали понять, – ей следует отступиться. Прекратить эти бессмысленные поиски. Побоявшись попасть за решетку, Кэна согласилась с условиями полицейского, и вскоре была отпущена.

Вернувшись к себе после этой тяжёлой и неприятной встречи с детективом, уставшая и разбитая, Кэна отчитывала себя за малодушие. Она так давно ушла с головой в эти поиски, что забыла про реальную жизнь. Поэтому у неё и не ладится с работой. Она сходит с ума от всего плохого. Сколько же грязи она обнаружила в людях за эти месяцы.

Слишком увлёкшись мыслями, Кэна едва не пропустила коробку, перед дверью комнаты. С виду она была не больше коробки из-под маленькой пиццы. Без надписей или эмблемы. Даже адреса не было. Решив, что кто-то ошибся, без энтузиазма, с намерением завтра же отдать находку в головной центр, Кэна забрала с собой посылку, и вошла в комнату. Они с Даной больше не жили вместе, та, в начале сентября, наконец-то съехала, найдя себе другую комнату. По словам соседей Дана перебралась на четвёртый этаж, где стала жить с парнем. Бывшим Кэны. Если бы не это обстоятельство, возможно, они поговорили бы с экс-подругой.

Провозившись с одеждой, пока принимала душ, мыла и сушила волосы, часы пролетели незаметно. За приоткрытыми окнами стояла ночь, а в комнату влетало свежее дуновение ветерка. Лёгкие шторки колыхались от внезапных порывов, принося с собой смутно знакомый запах.
Что это?

Не обращая внимания на открытое окно и прохладу, Кэна взяла в руки коробку. Села на кровать, поставила перед собой и стала рассматривать при слабом освещении ночной лампы. Открыв, обнаружила внутри кучу разного хлама: газетные вырезки; вырванные журнальные листы, где упоминалось о пропаже множества молодых людей; фотографии с обведёнными лицами. Все они так или иначе были замечены в окрестностях городка, где находится тот таинственный особняк. И все они исчезли бесследно. Никто не нашёл даже тел.

— Мистично, — задумчиво прошептала девушка, перебирая содержимое коробки. Сверху одного предмета, было накрыто тонкой бумагой. Непонятно зачем.

Кэна несмешно развернула предмет, оказавшийся стариной книгой. Кэна не бралась датировать ее издание. Потрёпанное, с пожелтевшими и помявшимися от времени страницами, обложка была вырезана из дерева. А символы на ней не нарисованы, а выжжены.

Кто прислал это сюда, и как узнал о ее заинтересованности? Кэна не хотела лезть на рожон, общение с полицией ещё раз доказало, что ей не следует заниматься этим делом. Пора простить себя и отпустить подруг. Иначе, эти метания доведут ее до психоза. Или ещё хуже, до тюрьмы.

Не открывая книгу, отложила ее в сторону до завтра. Ей и так слишком многое пришлось пережить. Хватит и без того, мыслей. Ее внимание так же привлекли несколько потёртых аудиокассет.

Переодевшись в пижаму, с хаотичными мыслями в голове,  выключила настольную лампу и легла спать. Тревога не отпускала девушку. Кажется, вместо того, чтобы исчезнуть, она усилилась.
Это приснилось Кэне не впервые, с тех пор, как она посетила особняк, но впервые она четко видела детали.

                Сон первый

     «Не знаю, как правильно следует вести себя на людях: плакать или улыбаться. Прошло не так много времени, как погиб мой единственный родитель. Мама сбежала от нас, когда я была крохой, да так больше и не объявлялась. Видимо, у неё получилось полюбить меня, как любил отец. И это нормально. Я не виню ее ни в чем. Благодаря отцу я понимаю ее. Она не захотела продолжать жить той жизнью, в которой не чувствовала себя счастливой. Отец разрешил маме покинуть нас.

Чувствую себя ужасно опустошённой, и в то же время, в меня вселяет надежду новая академия, куда я попала после всего. По счастливой случайности мое имя внесли в список абитуриентов благодаря связям моей американской тёти Джанин. Она проработала в Гаргойлской академии очень много лет, и дружила директором заведения.

Джанин изредка упоминала об академии, но никогда не вдавалась в подробности своих обязанностей. Да и мы не расспрашивали. Я лишь знала, что в неё попадают сливки общества, - элита, так сказать. Такие до нас доходили слухи.
А на самом деле - это место оказалось прибежищем для проблемных подростков, потерявших всякую надежду на светлое будущее или своих близких. Большая часть студентов остались сиротами, с большим банковским счётом, с которым не знали, что делать.

Когда я была помладше, помню, как мне казалось, что тетя Джанин не меняется на протяжении долгих лет. Вообще. Сколько себя помню, Джанин выглядела максимум на двадцать девять, и в ней менялся разве что, цвет волос и их длина. Ну и конечно же, одежда. Всегда элегантная, тетя одевалась по моде.

Даже когда болели наши немногочисленные родственники, тетя Джанин оставалась в форме, я не помню того, чтобы она подхватила хоть один вирус, и могла хлопотать над нами хоть всю ночь. Энергии в ней было хоть отбавляй.
Но иногда, тетя Джанин пропадала. Надолго. И возвращалась спустя несколько месяцев. А потом, говорила, что была слишком занята работой.
Папа мало верил ей. Я тоже. Он думал у Джанин есть тайный любовник, которого та вынуждена скрывать из-за его семейного положения. Это доказывало и нежелание девушки заводить собственную семью и детей.
Но когда отца не стало, единственным человеком, кто пришёл мне на помощь была именно она, - тетя Джанин.

Идя по утоптанной тропинке с белоснежным снегом, где не было и капли грязи, я смотрю на свою подругу. Маришка Дракула. Она не потомок знаменитого графа, нет. А всего лишь однофамилица. Так она сказала.
Предки Маришки выходцы из Румынии. С города Бухарест.

Не знаю, как ведут себя скорбящие люди после прошествия трёх месяцев, возможно, они стараются скрывать свою боль. Улыбаются людям. Делают вид, что у них все уже наладилось. Они свыклись жить с болью. Я тоже поступаю так же. Притворяюсь. Или не притворяюсь.

     — Ирина, давай скорей. Скоро наступит время закрытия дверей замка.

Маришка тащит за собой лишь небольшой чемоданчик, набитый косметикой. Вся ее одежда давно находится в личной комнате в Гаргойлской академии. Здесь она учится и живет во время учебного года. Ее отец один из профессоров, преподающий историю. И входит в совет Гаргойлского комитета.

     — Я устала.

Не лгу, потому что, так и есть. Мы покинули машину такси очень давно, и шли пешком несколько километров вверх, поднимаясь в гору, где притаился самый настоящий замок из средневековья. Который был реконструирован под современное учебное заведение - Гаргойлской академии. И весь следующий год я буду учиться здесь.

В замке нас встречает тёплый холл с широкой лестницей посередине, от которого веет сказкой. Слева и справа находятся дополнительные большие помещения. Краешком глаза я вижу нескольких девушек, сидящих на оббитом красным, диване.
Да-а, здесь точно все современное.

— Это что-то типа гостиной, — подсказывает Маришка, указывая на комнату, когда останавливаюсь ненадолго, для того чтобы осмотреться получше.

Посередине гостиной стоит низкий деревянный столик, над ним висит старинная люстра, со свечами вместо ламп. Или она так сконструирована, что кажется будто это свечи. Перед столиком в западной стене встроен огромный высокий камин, в котором полыхает тёплый огонь. На столе рассыпаны книги и тетради. И чей-то ноутбук открыт. В кресле сидит парень.
Скользя взглядом дальше, замечаю пиццу. Мой желудок издаёт жалобное урчание. Давно я не ела. Почти с самого утра.
Парень, словно услышал звуки моего организма, отнимает взгляд от книги в руках, и смотрит на меня. От не телесного контакта по моему телу пробегает легион неприятных мурашек, и по позвоночнику пробегает холодок. Взгляд какой-то недобрый у него. Пугающий. Напряжённый. Тяжёлый. Недружеский.

Освещение гостиной недостаточно яркое, и я не могу разглядеть его лица. На него падает тень. Темные широкие брови пересекает рассечение. Видимо, дань моде, - усмехаюсь про себя, скользя взглядом по другим людям.
Возможно, этот человек опасен тем, что совершил нечто ужасное, за что и попал в эту академию. Следует запомнить - держаться от него подальше.

— Тут занимаются те, кто не хочет все время сидеть в комнате. — Маришка замечает, как странный парень не сводит с меня глаз, и схватив за руку, тащит дальше. — Идём, нам наверх. Потом со всеми познакомишься.

Я против. Мне не нравится взгляд этого незнакомца. Но не возражаю сейчас в целях безопасности. Вдруг, он услышит.

Мы идём к лестнице. А я чувствую, что глаза незнакомца до сих пор сверлят меня в спину. Стоит отметить, ступени лестницы укрыты длинным широким ковром красного цвета. Замок дышит стариной, несмотря на современные штучки.
И кому-то все это чистить.

С лестницы гостиную видно лучше, я замечаю у окна ещё несколько таких же кресел, как у того недружелюбного парня, и в них сидят другие ребята, одетые в форму академии, синий костюм с красной эмблемой заведения. Только сейчас замечаю, что тот хмурый брюнет, тоже носит форму. Но без пиджака. На груди парней у окна вышивки. Но отчего-то, меня больше заинтриговал тот одиночка.

— Кто он? — тихо спрашиваю о парне внизу, таща за собой свой чемоданчик.

— Эм... — Маришка как будто не хочет отвечать. Но я, выжидающе смотрю на неё, пока мы поднимаемся дальше. — Это Каден. Местный вундеркинд. Тебе стоит держаться от него подальше, Ирина. Он не любит новых людей и внимания к себе. В следующий раз старайся не глазеть на него.

И все о чем я могу думать весь оставшийся вечер до отхода ко сну, пока мы с Маришкой распаковываемся, это о тяжёлом взгляде того темноволосого парня, что не сводил с меня своих странных глаз.
Какого они цвета, - зелёные?
Мне показалось, они блестели как у кошки.

До того, как Маришка запирает дверь, к нам в комнату приходит девушка, назвавшая себя Магдалина Ванамбург. Она, кажется, нидерландка или что-то близкое к ним.

Магдалина оказалась красивой девушкой, с чёрными прямыми длинными волосами, и сампировыми глазами. Белое личико в форме сердца. Маленький носик. Пухлые и гладкие розовые губки, а глаза большие... эталон необычайной красоты. Если бы я знала тогда, кто она, и кем приходится Кадену, и понимала, что мое отношение к ним двоим изменится, то непременно сбежала бы из замка в ту же ночь.
Но к сожалению, никто не ведает своей судьбы заранее».

     Дочитав первую запись девушки по имени Ирина Владислава Мокану, кем бы она не была, задумчиво стуча пальцами по своим губам, Кэна закрыла старую книгу, оказавшейся дневником. Дата на краешке всех страниц обгорела, и невозможно было разглядеть цифры. Но не это заставило сердце Кэны биться слишком часто, и теряться в догадках, а сон, в котором девушка увидела ровно то же самое, что описано в дневнике Ирины Мокану. Только все переживания - Кэна проходила словно собственные.