глава 7
Разбудила меня жуткая головная боль. Казалось, что я только что заснула, и прошло не больше двадцати минут. Это всё текила, будь она не ладна! Я посмотрела на мирно спящего Дмитрия, которого совсем недавно учила целоваться. Его длинные волосы шелковистой волной цвета темного шоколада упали ему на лицо. В голове будто гудел колокол, заставляя встать и пойти на поиски обезболивающего, но что-то мне подсказывало, что тут я его вряд ли найду сама, поэтому осталась в постели.
— Дмитрий, — позвала я, притронувшись к его голому плечу. Он тут же проснулся и повернулся ко мне: — Роуз?
— Прости, что разбудила тебя, но я не знаю, есть ли у тебя таблетки от головы? Он окончательно проснулся и серьёзно посмотрел на меня. — Таблетки?
— Да, таблетки, лекарства, которые снимают боль, — уточнила я.
— У тебя боли? — переспросил он. — Нет, у меня нет таких вещей. Вставай, пойдем со мной. Дмитрий откинул одеяло и встал, я тоже собиралась встать, но, вдруг осознала, на мне нет верха. Заглянула под одеяло оказалась, что из одежды на мне только трусики, что, признаюсь, сильно меня смутило, но головная боль всё же была сильнее.
— Дмитрий, пожалуйста, подай мне мою майку, — попросила я, прижимая одеяло к груди.
Не задавая лишних вопросов, он подал мне майку, а сам отвернулся. Быстро надев ее, я решила пойти прямо так, а что и как выяснить уже потом. Поднялась с кровати, и молотки в моей голове, превратились в сплошной набат. Мы прошлись по коридору к комнате с мониторами и мимо неё туда, где стоял аппарат, похожий на барокамеру, излечивший мою пулевую рану. Он быстро нажал символы на куполе, и тот разошелся в разные стороны.
— Ложись, — проговорил парень, указывая мне на стол.
Я послушно легла, и над моей головой сомкнулся прозрачный купол, от быстрых движений пальцев парня сверху спустились серебристые нити и стали обвивать мою голову.
— Роуз, постарайся не двигаться, сенсоры очень чувствительные, — попросил он.
— Хорошо, постараюсь, — согласилась я, пытаясь расслабиться. Послышалось лёгкое шуршание, меня ослепила вспышка яркого света, но боль почти сразу стала уходить из-за серебряных лучей оплетавших мою голову.
— Так тебе лучше? — спросил Дмитрий.
— Да, спасибо, — улыбнулась я ему, — вот, смотри на меня и учись, никогда не пей много, иначе будет то же, а возможно даже хуже.
— Зачем вы вообще это пьёте, если вот так потом страдаете?
— Это все странно, но алкоголь помогает нам расслабиться, раскрепоститься, на время забыть о проблемах и просто отдохнуть. Просто надо знать меру, — ответила я, чувствуя себя намного лучше.
— Значит, ты сегодня была раскрепощена, когда я целовал тебя? — спросил Дмитрий, наклоняясь над куполом и всматриваясь в моё лицо. Его взгляд смутил меня немного, так как я, в самом деле, позволила себе лишнего и даже умудрилась оказаться без лифчика и уснуть в одних трусиках. И вообще, может, это я сама ему позволила его снять. Бог мой, что я вчера творила...
— Да, — коротко ответила я, заёрзав на столе в почти полуголом виде, как и тогда, только в этот раз на мне не было джинсов. — Как долго мне здесь лежать? — сменила я тему.
— Почти всё, наниты уже очистили твою кровь, — ответил он. И в самом деле, голова перестала болеть, да и вообще, я чувствовала себя отлично. Вынырнув из-под купола, спрыгнула со стола, чувствуя необычайный прилив сил.
— Спасибо за помощь. И прости, что разбудила, — извинилась я.
— Ничего, Роуз, ты можешь будить меня и впредь, если надо... — ответил он с улыбкой.
— Иди спать, и еще раз извини.
— А ты разве не пойдешь? — удивленно спросил он.
— Иду, но для начала зайду на кухню за соком, — я впервые солгала ему, не желая называть истинную причину.
— Я могу тебя подождать.
— Нет, вовсе это не обязательно, а ведь не маленькая девочка не потеряюсь. И тут же пояснила: — Просто маленькие дети, они обычно не ходят одни, так как ничего не знают, и могут заблудиться, и их могут похитить.
— А сколько времени надо вашим детям что бы стать самостоятельными? — спросил он.
— Много-много лет, как минимум шестнадцать-восемнадцать, а то и все двадцать пять, — усмехнулась я. — Некоторые всю жизнь ими остаются.
— А что значит — похитят? — перешел он к следующему интересующему его вопросу.
— Среди нас попадаются такие подонки, кого волнуют только деньги, а не люди. Насколько бы, маленькими они не были.
— Ты ведь работаешь в полиции, верно, что ты там делаешь?
— Да, мы ловим и сажаем таких вот ублюдков, но я имею дело не с похищением детей, а с убийствами. Расследую кровавые разборки, мы люди не всегда мирный и дружелюбный народ в нас много грязи, смерти и жестокости, но так же есть и хорошие качества.
— Значит, вы убиваете себе подобных ради денег?
— Увы, да. В тот самый день, когда ты нашел меня в тупике, я погналась за парнем, который выстелил в девушку ради её кошелька. На лице парня явно читалось смесь каких-то чувств, и это думаю, были отвращение.
— Это ужасно вы ведь одной расы.
— Знаешь, я тоже задумываюсь на этим, как люди могут творить такие вещи, но не нахожу ответа, — произнесла я, и мне стало жутко противно за весь человеческий род, и тех ублюдков, что носит наша земля.
— Но вы ведь не все такие, ты не такая Роуз, ты охраняешь их.
— Да, есть и хорошие добрые люди и да, я стараюсь хоть как то оградить их от ужасов нашей не всегда сладкой жизни.
— Значит, ты делаешь правильное нужное дело, у нас тоже есть хранители, они защищают нас от врагов. Но они почти все погибли, когда спасали нас с нашего гибнущего мира. Тенна моя вторая пара была одной из хранителей. Я ее вспоминаю в день всеобщей скорби, даже находясь не с моим народом. После этого чувствую себя очень странно, будто мое тело страдает от боли, но оно совершенно здорово. И это ставит меня в тупик.
Мне стало жалко парня, и я подошла к нему обняла. Он повторил мой жест, смыкая свои руки за моей спиной, от него шел приятный запах, но это были не лосьоны, а чистый человеческий запах кожи. И он мне нравился, я поймала себя на мысли, что мне нравиться его объятия.
— Это называет тоска. Ты тоскуешь по своей жене и родине, — ответила, с не охотой отрываясь от него.
— Тоска... — он растянул его, как бы пробуя на вкус. — Значит, от нее я так странно себя ощущаю?
— Да, тоска это не физическая боль, а эмоциональная, — ответила я, печально улыбаясь ему. — Она заставляет страдать душу, поэтому даже такие машины как у тебя, не могут понять причин.
— Это странно, похоже, я становлюсь похож на вас, — произнес он тоже тихо, его палец коснулся моей щеки, убирая волоски. От его прикосновения по телу прошел электрический разряд, заставляя мое тело напрячься.
— Разве это плохо? — поинтересовалась я, имея в виду про становлении человеком.
— Не знаю, я все еще не могу вас понять, хотя провел с тобой уже 35 дней. Вы очень не обычные существа, люди. Но все же, меня очень тянет к вам, и то, что, я чувствую, находясь в этом теле мне тоже нравиться, это такие не на что не похожие ощущения.
Мы дошли до кухни, и я с огромным удовольствием выпила стакан сока.
— Дмитрий, всё, что ты чувствуешь и есть человеческие чувства и эмоции, — произнесла я.
Мне хотелось спросить его о большем, но мысль о том, почему я проснулась почти голая, не давала мне покоя. Я трусила, как какая-то скромная школьница, спросить его много ли ему позволила. Он взял меня за руку и вернул в спальню, но после этой машины спать мне абсолютно не хотелось. Наоборот мое тело было чуть взвинчено от того, что я не знала и не помнила что было вчера кроме тех приятных поцелуев . Я честно пыталась заснуть, но это плохо выходило, Дмитрий же напротив, быстро вновь уснул. А я лежала в темноте и мысли в моей голове скакали и летели, как Американские горки. Наконец-то я встала и тихо вышла, направилась в ванную. Заткнув пробкой слив, я набрала воду, разделась и легла в теплую ванную, прикрыв глаза. Мне тоже стало так тоскливо, от того, что я заставляю всех кого люблю, страдать, думая что меня возможно нет в живых. Это было подло с моей стороны, особенно по отношению к маме и сестре. Возможно, работа в криминальном отделе сделала мое сердце черствым. Но я бы и вновь так поступила, возможно, просто устала от всего этого дерьма в моей работе и жизни. И Дмитрий стал неким островком того спасения, что был мне так нужен. Было конечно странно признать и поверить в то, что он всё же пришелец. Но, я поверила. Пришелец он или нет, но был добрым, отзывчивым парнем, иногда искренне веселившим меня до колик в животе. При этом он никогда не обижался на меня за смех над непониманием. Он жаждал всё новых и новый знаний, которые я ему давала. Мысли вновь меня вернули ко вчерашнему дню и нашему поцелую, и провалу в моей памяти, о том, что было дальше. Что же могло произойти, после того как я научила его целоваться, могла ли я предложить ему коснуться своего тела, груди? Он ли, или сама разделась? И каково это было, почувствовать его пальцы на своей теле? Я машинально провела своими пальцами под водой по животу и груди, представляя, что это его рука, и это действо вызвало не медленную реакцию тела соски набухли, кольнуло низ живота, давая понять что оно хочет разрядки. Я выругала свои инстинкты, но всё же пальцы стали спускаться вниз по животу, ноги сами раздвинулись и пальцы скользнули внутрь, заставляя меня вздрогнуть от предвкушения. Я не часто практиковала этот метод, но всё же изредка это случалось. Мои пальцы порхали не спеша вверх вниз, голову я откинула и прикрыла глаза, губы приоткрылись и тихие вздохи слетали с губ. Поверхность воды от движений моей руки покрывалась легкими волнами, они скользи по моей коже и кончикам груди, лаская ее, от чего желание во мне только росло. Я усилила движения пальцев, чуть сильнее массируя клитор и стоны стали чуть громче отдаваться от стен. Движения пальцев стали приносить свои плоды, и я громко застонала, когда меня пронзила волна удовольствия. Я несколько минут лежала неподвижно, впитывая волну удовольствия, это конечно было не совсем то, что можно ощутить, например с Риком, но все же это уже что-то. Смыв с себя мыло, вытерлась и вышла пошла на кухню, включила телевизор и принялась за готовку завтрака.
Сварив кофе и поджарив пару тостов, я обмазала их хрустящие корочки джемом и стала щелкать пультом, ища что-нибудь интересное. И наткнулась на новости, это была прямая трансляция с места преступления, а говорил — Рик. Мое сердце предательски сжалась, но его лице и в голосе читалась усталость, не смотря на то, что он говорил профессиональным голосом. Я видела следы усталости на его лице. «Я эгоистка» Мне даже есть перехотелось, отложив недоеденный тост на тарелку, переключила канал. Как я потом буду всем объяснять, где была, почему не сообщила, что жива и вообще, сколько еще времени проведу здесь в этом странном месте. Пока я корила себя последними словами, а телевизор просто болтал, открылась дверь и вошел заспанный парень.
— Ты так рано встала? — спросил он, садясь напротив, меня и выводя из-за задумчивости.
— А-а... — произнесла я, глянув на него, — извини, я не слышала, что ты сказал.
— Что-то случилось, Роуз? — серьезно спросил Дмитрий.
— Нет... вернее — да... в общем, не важно это, — отозвалась я. — Хочешь кофе или тост? – продолжила я, меняя тему.
— Да, кофе, — ответил он, продолжая неотрывно смотреть на меня. — Так что случилось, у тебя опять что-то болит? Или дело в чем-то другом?
Я встала к нему спиной, наливая кофе. Так было проще говорить, не видя лица.
— Нет, Дмитрий, с моим телом всё в порядке, а вот душа...
— Я слышал телевизор, когда был в комнате, ты смотрела что-то что тебя расстроило, — поделился он.
— Да, видела Рика и это меня расстроило, — призналась я, не поворачиваясь. — Я ведь даже не могу позвонить своей маме, что бы сказать, что жива. Они ведь все думают, что я пропала без вести, а это почти тоже самое, что умереть. И сколько еще пробуду, здесь скрываясь ото всех?
Дмитрий встал и подошел ко мне, я чувствовала его за своей спиной, он взял меня за руку и повернул лицом к себе.
— Роуз, ты свободна, ты сама приняла решение остаться и я не в коей мере не удерживаю тебя. Если ты хочешь вернуться к своей жизни, тогда иди, — сказал он мягко, не отпуская моей руки.
— Но тогда я не смогу вновь вернуться сюда, к тебе? — задала я встречный вопрос, взяв его за другую руку и сжимая пальцы.
— Нет, Роуз, — его голос был серьезен, — Ты знаешь, что обо мне, больше никто не должен знать. Когда ты уйдешь, ты забудешь что встречала меня.
— Но почему, Дмитрий, почему? — с волнением произнесла я.
Хотя я понимала логически причину его скрытности, но не хотела признаться себе в том, что я привязалась к нему. И мне не хочется потерять его.
— Потому, что я другой. Все сразу поймут, что хоть выгляжу как вы, но я другой. Хоть меня изгнали, но все равно мне известно все, что знает мой народ, с того времени, как зародилась наша раса.
— Понимаю, но ... — я запнулась, не зная, как выразить свои эмоции. — Я разрываюсь и это гложет меня. Но я не хочу уходить.
— Тогда оставайся со мной, — произнес он. — Мне тоже не хочется, чтобы ты уходила. Но условия остаются прежними, так что решай сама.
Вот кто бы мне сказал что я творю. Ведь сама этого не знала и понять не могла. Но уйти не могла, хотя и чувствовала себя паршиво причиняя боль родным и близким.
— Я останусь.
На его лице засияла милая радостная улыбка.
— Можно я обниму тебя? — спросил он.
Я тоже улыбнулась, но это была реакция на его вопрос.
— Дмитрий, тебе не обязательно спрашивать каждый раз о таких вещах.
Он обнял меня, скользя по моей спине к слову говоря, я так и продолжила разгуливать в топике и трусиках, благо они были стрингами.
— Твое кофе остынет.
Он отпустил меня и улыбнулся, забирая кружку из моих рук, и мы устроились на креслах. Я вновь взяла свой не доеденный тост, а второй предложила Дмитрию.
— Так почему, ты так рано встала? — спросил он не которое время спустя.
— Ну... по правде говоря, я и не засыпала больше, — ответила я. — После твоей машины почувствовала прилив энергии и не смогла уснуть, приняла ванну. Меня почему-то смутило воспоминание о том, чем я там занималась, хотя Дмитрий спал и не мог не чего слышать.
— Роуз?
— Да, Дмитрий, в чем дело?
— Я хотел узнать кое-что, — произнес он.
— Что именно? — уточнила я, хрустя корочкой.
— Ты ведь раньше занималась сексом с кем-то, как те, в эротическом фильме? — уточнил он, глядя на меня.
От такого вопроса я поперхнулась и закашляла. Вот умеет он смутить меня в ненужный момент. Глотнула остывший кофе и посмотрела на него.
— Да, у меня уже были такие отношения, — ответила я. — А что?
— Просто спросил, — ответил Дмитрий. — Это был тот парень из телевизора, что расстроил тебя?
— Да, и он тоже, — мне было не очень комфортно рассказывать ему о том, с кем я когда-либо спала.
— У тебя было несколько пар? — продолжил он.
— Ну, строго говоря, Рик не был моим парнем, а Райен... Ну да, его все считали моим парнем, — ответила я, крутя в руках кружку, чтобы не показывать того, что этот разговор меня смущает.
— А кто такой Райен? — не унимался Дмитрий.
Я прекрасно знала, что пока не расскажу ему всего, он не прекратит закидывать меня вопросами.
— Райен — это парень, с которым я гуляла в свои семнадцать лет, ну и он был первым парнем, с которым я занималась сексом. Я не стала упоминать про девственность, тогда бы пришлось рассказать ему как это происходит, а мне и так было неудобно, от нашего разговора.
— Семнадцать лет, это для вас нормально или нет?
— Смотря для чего, — усмехнулась я.
— Для создания пары и секса. Он же играет важную роль в вашей жизни?
— Ну, вообще-то подростки где-то в этом возрасте и делают это, хотя не все. И прошу не говори так, будто мы пара обуви, — пожурила я его.
— Извини, Роуз, просто я так и не могу понять, когда и какие отношения между вами считаются парой, — извинился парень.
— Когда мужчина и женщина встречаются они ходят на свидания: в кино, театры, музеи или просто прогулки. Потом когда они достаточно узнают друг друга, их отношения переходят на следующий уровень, это поцелуи, ласки и секс. А потом они женятся и у них появляются дети.
— Значит мы с тобой пара? — спросил Дмитрий. — Вернее, мы же встречаемся? И я должен пригласить тебя на свидание, хотя вчера мы целовались, значит у нас второй этап?
— Эм-м-м-м...
Это сбило меня с толку, хотя он понял все логически из того что я сама же только что ему сказала.
— Ну, это не совсем так Дмитрий... да мы проводим много время вместе, и даже спим в одной постели, но это не значит, что мы встречаемся. Из всего того что я только что рассказала есть исключения, иногда люди занимаются сексом просто так без отношений, скажем так, просто что бы получить удовольствие и все. Мы с тобой просто друзья, я помогаю тебе узнавать наш мир и людей. Ну а то, что мы целовались, это было случайно, я была пьяна, — произнесла я целую тираду почти на одном дыхании. И уже собиралась продолжить, но он меня опередил.
— То есть, мы с тобой не встречаемся, а просто друзья? — уточнил он, четко зная понятие друга.
— Да, именно так, — согласилась я, выдохнув.
— А друзья разве могут целовать друг друга в губы?
— Ну, такое случается, хотя да ты прав, такое против правил дружбы. Эм-м, Дмитрий, пожалуйста, расскажи мне, что было вчера после наших поцелуев? — я все же смогла произнести это вслух.
— А ты не помнишь? — спросил он, посмотрев на меня.
— Нет, я слишком много выпила вчера, — И не помню, что было.
Казалась, мои слова еще сильнее удивили его, но он всё же ответил.
— Ты учила меня, как правильно целоваться, и это было так не обычно, и мне понравилось ощущать твои мягкие губы, и касаться их своими. У тебя такая мягкая кожа на ощупь и ты приятно пахнешь, а еще ты сняла верхнюю часть своей одежды, сказав, что она тебе мешает, и ты от нее жутко устала.
Слушая его рассказ, я была готова провалиться сквозь пол, и сто раз пожалела, что завела эту тему. Вот теперь настало время извиняться мне, он видел меня голой... почти и я сама этому поспособствовала, бог мой, я чувствовала себя последней шалавой, совращающей монаха.
— Ты положила мои ладони к себе на грудь, это... они такие мягкие и нежные и тебе были приятны мои прикосновения, — продолжил он.
Наверное, я уже стала красной, как томат, хотя не спорю, я думала об этом и не раз. Если быть совсем честно то совсем недавно лежа в ванной, но слышать все это из его уст и не помнить самой это ужасно позорно.
— Дмитрий, всё, я поняла, можешь дальше не рассказывать, — прервала его я, не смотря на него самого.
— Роуз? — он увидел, что я вся красная от смущения.
— Тебе неприятно то, что я говорю?
— Нет-нет, — быстро ответила я и подняла голову, посмотрела на него, взяв себя в руки.
— Тогда почему твоя кожа приобрела красный оттенок? – уточнил он настороженно.
— Это еще одна эмоция смущение. Ты меня смутил, вернее не ты, а твой рассказ обо мне, — поправила я себя.
— А почему?
— Мне стыдно за то, как я вела себя с тобой. Это было не правильно, и не напейся я так, не поступила бы таким образом, — извинилась я.
— Я не должен был тебя касаться? — спросил Дмитрий. — Я нарушил какие-то ваши правила? Если да, тогда приношу свои извинения и обещаю не повторять этой ошибки.
— Да нет же, Дмитрий, ты не в чём, не виноват, это я... Я видела перед собой привлекательного мужчину, мне захотелось большего, чем просто невинные поцелуи, — попыталась объяснить свои действия я.
Он внимательно смотрел на меня, как всегда стараясь увидеть что-то, что нельзя увидеть, хотя может он и мог видеть это что-то.
— Роуз,пожалуйста говори мне правду, не скрывай от меня своих мыслей и чувств, так мне будет проще понять вас, — попросил он.
Я сжала голову руками, и стала водить пальцами по своим вискам, не от того что они болели, нет скорое это был нервный жест.
— Я хотела... я была пьяна и не контролировала свои действия, и хотела, чтобы ты занялся со мной любовью, — выдохнула я эти слова.
— Но, почему ты так смущаешься? — мягко спросил он. — Ведь ты сама сказала, что вы это делает по двум причинам: получить удовольствие и произвести новое поколение своей расы. Почему ты так волнуешься из-за этого? Я бы мог этому научиться, чтобы тебе было хорошо, чтобы улыбалась, мне нравиться, когда ты это делаешь или смеешься, это приятный звук.
Подобная речь лишила меня дара речи, я лишь хлопала глазами, и смотрела на парня перед собой, который говорил, что я ему нравиться мой смех, моя улыбка и то, что он хотел бы видеть меня счастливой. Это меня обескуражило меня, и я искренне не знала, что мне ответить на это.