16. Трагедия Маркуса и Дадимы
МОЙ ДОРОГОЙ МАРКУС
Я боюсь, что наш план провалился. Я была более чем готова провести остаток своей жизни с тобой.
С самого начала, как только я тебя увидела, я знала, где должна была начаться моя жизнь.
Где я должна была быть.
Ты так упорно боролся, чтобы вытащить меня отсюда, из этих стен. Увы, я прячусь в нашей комнате, думая, что это может быть последний раз, когда я лежу здесь, что я уже видела тебя в последний раз. Когда Аро отослал тебя, у меня были подозрения. Так быстро ты ушел, прежде чем мы даже успели это обсудить, а затем я увидела злобу в глазах моего брата.
Конечно, она всегда была там с самого начала, и Маркус, я начинаю думать, что мне никогда не следовало возвращаться. Мы должны были сбежать с самого начала, в тот день, когда я уехала из Штатов. Тогда мы могли бы преуспеть в нашем времени вместе. Я знаю, что мы бы прожили прекрасную жизнь, полную процветания.
Однако Аро всегда завидовал мне, я и сам этого не понимаю. Когда у него есть этот дар, эта жизнь, этот успех. Но он боится только того, чем не обладает. Он также боится, что больше не сможет тебя контролировать. Я не знаю, как он узнал о нашем плане, мы, должно быть, были недостаточно осторожны. Эти коридоры не всегда так безопасны, как мы думаем. У Аро глаза везде, где кажется.
Охрана, жены. Может быть, даже пир. Я не осознавала, насколько он был выдающимся, насколько эгоистичным он стал. Я не помню, чтобы любил своего брата, в конце концов я буду помнить только о любви к тебе.
Маркус, я молюсь каждой звездой, чтобы ты нашел это письмо, я спрятал его где-то, я надеюсь, что Аро никогда не посмотрит, и таким образом ты сможешь точно узнать, с каким человеком ты сидишь рядом. Я знаю, что ждет меня, Маркус, я вижу это в мире вокруг меня, чувствую это в воздухе. Аро не позволит нам жить в счастье вместе, и поэтому он заставит меня сгореть, чтобы увидеть его собственный успех.
Если бы я только глубже задумалась о проблемах моего брата, о том, как далеко он зайдет, чтобы найти правду, то, возможно, всего этого можно было бы избежать. Я не буду притворяться, что мне не страшно, я сижу сейчас и дрожу, когда пишу эти слова. Я не желаю конца и жажду увидеть тебя еще раз. Я также боюсь за тебя, за то, кем ты станешь без меня.
Маркус, если ты найдешь это письмо, о чем я молюсь. Я хочу, чтобы ты прикончил его. Я хочу, чтобы ты разорвал все, на чем он стоит.
Аро не заслуживает своей власти, он никогда не заслуживал. Он заслуживает, чтобы ее у него отняли. Я больше не уважаю своего брата, и с моей связью с нашим президентом, с Америкой этого должно быть достаточно, чтобы положить этому конец навсегда. Вот видишь, это сделано, Маркус, это мое последнее желание.
За все остальные слова, которые я не сказала, я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя вечно.
Я бы последовала за тобой до конца, Маркус, и однажды, я верю, мы проведем время вместе.
С любовью,
Твоя Дадим.
ЭСТЕ ПРОЧИТАЛА СЛОВА ТРИ РАЗА, прежде чем все это осознала. Она была права, каким-то образом это не укладывалось в ее голове, даже когда она верила, что ее теория имеет смысл. Ее руки твердо лежали на краях пожелтевшей бумаги. Слова были хрупкими, коричневыми, царапающимися от выцветших чернил.
Она прочитала это в четвертый раз, Эсте не знала, почему. Может быть, она просто хотела убедиться, что прочитала все совершенно правильно, от наклонных заглавных букв до заметной точки в конце, ее глаза пробежались по значениям, которые она раньше не осознавала. Дидим предвидела это, и Аро тщательно спланировал, как будто знал, что она это сделает. Он отослал Маркуса, он хотел, чтобы все было сделано правильно. В конце концов она сидела в своей комнате, ожидая конца.
Напуганная и одинокая. Эсте никогда не знала эту женщину, она просто видела картину, освещенную свечами, но чувствовала внутри себя жгучую симпатию.
«Где она спрятала письмо?»
Эсте подняла глаза и увидела, что Хайди пристально смотрит на нее. Эсте не была уверена, почему это был первый вопрос, который она задала, он казался неуместным в этой ситуации.
«Она выдолбила одну из свечей и положила скрученное письмо внутрь»
«Умно», — кивнула Эсте,
«Как Аро не нашел его, как она поверила, что Маркус его найдет»
«Она знала, что Маркус его найдет, потому что он так часто проверял эти свечи», — улыбнулась Хайди про себя, «Это привычка, от которой он так и не избавился. Однажды в детстве, как мне рассказала Дидим, он поджег свечу, не осознавая, что она все еще в бумажной упаковке, и чуть не поджег свой дом... конечно, в те времена дома были в основном амбарами, но он и по сей день очень осторожен»
«Но как... Аро добрался туда первым?»
«К сожалению, Аро тоже знал эту историю», — Хайди выглядела довольно грустной от этого факта,
«Я думаю, Дидим сомневалась в своем брате, это была ее последняя ошибка.
Я была с ним, когда он нашел письмо, не когда ее сожгли, но я знала, что это произошло. Я была раздражена, я очень любила Дидим... ее и Маркуса, ну, они были мне как родители. Маркус изменился с тех пор, стал очень холодным. Веришь или нет, когда Дидим была здесь, он был как другой человек. Конечно, я была раздражена, что они сбежали, Дидим рассказала мне эту новость за неделю до своей смерти. Я сама никому не рассказывала, но, как она сказала в письме, Аро всегда слушает, я должна была сказать ей быть осторожнее. В любом случае, Аро сказал мне немедленно сжечь письмо, но так как я все еще была так зла на то, что он сделал...Я сохранила его»
«Хорошо, что ты это сделала», пробормотала Эсте,
«Правда... так Аро не знает, что это у тебя?»
«Он никогда не проверял, избавилась ли я от него на самом деле, потому что я уже доказала свою состоятельность, я полагаю. Я терпеливо ждала дня, когда он проверит, но он так и не наступил, и прошло сто лет... ну, я поняла, что он никогда не придет за мной. В то время я не знала, зачем я его хранила, ничего, кроме обиды, но недавно мне пришло в голову, что я не хочу здесь находиться, что я не верю, что у Вольтури должна быть какая-то власть, особенно не такая большая, как им каким-то образом удалось потребовать»
«Итак... что нам делать?» Эсте нахмурилась, читая письмо.
«Кай контролирует Маркуса, но если мы отдадим ему это... Кай наверняка недостаточно силен, чтобы переписать такое»
«Кай невероятно силен, особенно с учетом того, что его сила так долго дремала. Аро считал, что это только ослабит его, но он был совершенно неправ»
«Хайди?» Эсте внезапно спросила
«Я... Карлайл был под впечатлением, что Кай был в моем разуме»
«Я знаю, что он был, но Вольтури ничего мне не говорят», Хайди осторожно огляделась,
«Я понятия не имею, что они делают, и я определенно понятия не имею, контролирует ли Кай твой разум, но я знаю, что ты не должна им доверять»
«Хорошо», Эсте медленно кивнула,
«Я пытаюсь доверять Карлайлу... Я просто не могу, это заставляет меня думать... что он, должно быть, прав, потому что в прошлом у меня никогда не было проблем с доверием к нему»
«Это все может скоро закончиться», Хайди казалась отчаянной,
«Мы не можем отдать письмо Маркусу, ты, возможно, права, что это письмо нельзя скрыть, но если мы ошибаемся... слишком много рисков в том, чего может добиться Кай. Нам нужно передать это письмо кому-то снаружи»
«Ты говоришь так, будто это шпионская операция», Эсте подняла брови,
«Я полагаю, это действительно немного похоже... что именно ты предлагаешь?"
"Разве это не очевидно?" прошептала Хайди, ее выражение лица стало серьезным.
"Тебе нужно отправить это письмо Карлайлу"
"Как я могу это сделать?" усмехнулась Эсте,
"Здесь ведь нет почтовой службы, не так ли? Поэтому я спрашиваю Аро, где почтовый ящик, и он говорит
"Зачем ты хочешь отправить письмо?" Что мне тогда сказать?"
"Ты можешь перестать валять дурака?" Хайди казалась скучающей,
"Извини", пробормотала Эсте,
"Но серьезно, я не могу просто так это отдать"
"Карлайл вернется", - уверенно сказала Хайди,
"Так он сказал, не так ли?"
"Ну да, но я не знаю когда", пробормотала Эсте,
"Это может быть очень нескоро. Хотя я полагаю, что в надежде, что Кай действительно что-то делает, чтобы исправить мой разум, мы не должны разрывать их на части мгновенно. Потому что, если Карлайл неправ, мой разум все равно будет сломан, когда все это закончится"
"Вольтури вовлекают жизни миллионов, разрывая людей на части без причины и все время снижая силу других округов. Они становятся тираническими, Эстелла, нам нужно действовать быстро"
"Я эгоистична", прошептала Эсте,
"Ты права... конечно, ты права. Карлайл вернется, и как только он вернется, я отдам ему письмо. Он уже так полон решимости покончить с ними. хотя вся эта неразбериха с Ириной, возможно, немного поколебала его приоритеты"
"Эстелла, подумай об этом, Вольтури - корень всех твоих проблем"
"О, конечно", - рассмеялась Эсте, "Правильно... Я не знаю, когда он вернется, Хайди, я просто не... где ты спрятала это письмо. Как я могу быть уверена, что Аро его не найдет? Это может все испортить.»
«Я спрятала его за шатким кирпичом в стене», — Хайди огляделась,
«Моя комната кирпичная, а не каменная, она должна быть глубже под землей. Аро не будет обыскивать твою комнату, если только не заподозрит тебя. Ты думаешь, он тебя подозревает?»
«Карлайл мог меня впутать», — пожала плечами Эсте,
«Было ясно, что мы были в этом вместе, это предположение. Я скрою это...
Карлайл не должен был долго ждать. Он же сказал, что не задержится надолго»
Эсте на самом деле не думала о том, что он уйдет достаточно. За те часы, что она лежала одна с закрытыми глазами, она только представляла, что он лежит рядом с ней с восхищенной улыбкой на лице. Но теперь, когда она представляла его возвращение, это, казалось, задело ее сильнее, чем раньше.
Она повернулась и медленно села на бархатный диван позади себя, держа письмо в руках, и она посмотрела на него, как будто читая его в первый раз. Эсте представила себе письма, которые она оставила в нижнем ящике у кровати, в котором они провели столько ночей. Она представила, как Карлайл открывает свое, читает слова. Его последние слова, которые она сказала. Эсте внезапно пожалела, что не сформулировала все по-другому. Если бы она была слишком обидна, Эсте предположила, что он все равно был бы расстроен, но должна ли она была заполнить это счастливыми воспоминаниями?
«Если все пойдет по плану», — вздохнула Эсте,
«И Вольтури будут уничтожены... и Карлайл неправ, я умру»
«Но если Карлайл прав, ты вернешь себе свою жизнь»
«Да, да, это правда», — нахмурилась Эсте, она не могла позволить этой мысли застрять у нее в голове.
«В любом случае, я хочу пройти через это. Я просто... чтение этого заставило меня увидеть боль, стоящую за написанными словами. Я не Маркус, я никогда не любила Дидим и никогда не знала ее. Но чтение этого заставляет меня грустить»
«Письма делают это»
«Я писала письма своей семье», — вздохнула Эсте,
«Я боюсь, что это могло быть ошибкой»
«Я уверена, что они не поймут это так», — Хайди говорила так, как будто была уверена, что ее семье придется прочитать эти письма, и она почувствовала, как похолодела ее спина. Неужели она действительно создавала такое впечатление, что каждый день Эсте все дальше и дальше приближается к смерти? Так она чувствовала большую часть времени.
«Одно последнее сообщение, вот чего я хотела», — Эсте прижала письмо к сердцу,
«Неважно, что произойдет... в конце концов, Маркус должен это прочитать.
Это мое единственное условие. Мы проиграем, он получит сообщение, мы победим... он тоже его получит»
«Я могу гарантировать, что так и будет», — кивнула Хайди.
«Хорошо», — улыбнулась Эсте,
«Потому что они оба этого заслуживают. Дидим больше всего на свете надеялась, что Маркус услышит ее последнее прощание, и если бы она знала... знала, что он никогда не услышит того, что она должна была сказать, чего она не могла сказать ему сама, это разбило бы ей сердце».
Эсте уже не была уверена, о ком она говорит, но мысленным взором она видела себя.
Она видела свой собственный почерк темными чернилами на светлых страницах. Благодаря своей изысканной памяти она помнила только половину напечатанных там слов. Большинство из них лились прямо из ее сердца, размытые стеклянными глазами. Однако некоторые строки запятнали ее память способами, от которых у нее болело сердце.
Своим детям, мужу, семье.
Раньше она не боялась конца, в основном потому, что он был таким определенным в ее сознании.
Конкретным против всех других возможностей. Теперь, когда она была в Вольтерре, все изменилось.
Может быть, поэтому она была так уверена, что Кай что-то делает. Ее пессимистическое отношение было перекрыто.
Больше всего Эсте стремилась к надежде. Ее сердце горело от нее, потому что она знала, что в конце концов у нее может ничего не остаться. Теперь она сидела с письмом, которое не было ее, теряя надежду, которая просачивалась сквозь нее. Если Карлайл был прав, она оказалась в ловушке именно там, где Кай хотел ее видеть, а если он ошибался, она никогда не найдет ответа, прежде чем Вольтури будут уничтожены.
Итак, теперь, хотя раньше она была так уверена, что не испугается. Эсте была напугана. Когда Хайди оставила ее одну с новым заговором, горящим в их умах, она сидела одна и в ужасе. Она чувствовала, что прекрасно понимает, что Дидим, должно быть, чувствовала в те последние мгновения. Та обреченная любовь, которая путешествовала так же, как и ее. Закончилась так плохо, будет ли судьба следовать той же схеме?
Каждую секунду Эсте представляла себе, как Аро подметает коридоры, ища ее. Она представляла себе письмо, окутанное пламенем, слова, тающие, пока они больше ничего не значат. Она представила, как все вокруг нее рушится, и когда она откинулась назад, закутанная в сущность свитера Карлайла, она увидела Кая именно таким, каким Карлайл так решительно хотел его представить. Она увидела его темные глаза и его понимающую улыбку.
«Это был я все это время», — сказал он.
«Я знаю», — прошептала Эсте,
«Я боюсь, что я всегда знала».