Смерть Роуз
Смерть - это любой, кто выполняет работу смерти- Т. Пратчетт "Мор, ученик смерти"Для Него не существовало времени, как явления, но Он любил сидеть на каменных кружевах Пустоты и смотреть, как Время течёт, втягивая в себя все грани Хаоса и Порядка, из которых состоял Мир. Он не умел представлять так, как это делали люди, но зато умел сравнивать - и больше всего Время напоминало ему серую штукатурную пыль под зимним солнцем.У Него была маска, балахон и коса — Он точно знал, что всем этим своим имуществом обязан людям с воображением и мысленно благодарил их. Ведь не у каждого в Мире есть такая коса - лёгкая, почти эфемерная, но идеально острая. Иногда Он точил её под потоком Времени, когда казалось, что блеск изогнутого лезвия померк.У Него не было работы - да и не положено было — ведь это людской удел. Зато была Задача — провожать человеческие души за Грань. Они, бедняжки, после смерти очень плохо ориентировались на местности.Задача Его имела географическое положение: от вон тех холмов до примерно того поворота реки, и ещё угол у старой мельницы. Люди здесь умирали всё реже, Задача уменьшалась, а Он, вопреки всему, рос и точил свою косу, и штопал свой балахон, и изредка полировал свою маску.И всё ещё смотрел на Время, забираясь на своды Пустоты.***Впервые изменения произошли, когда Он сжимал тонкие, холодеющие пальцы хрупкого юноши, который захлёбывался собственной кровью. Глаза его стекленели,и всё шло хорошо, пока рядом не рухнул мужчина с обагрёнными кровью руками,не прижал к себе и не зарыдал исступлённо и безнадёжно. А когда поднял безумные глаза и уставился прямо на Него, в чёрном балахоне и маске, прошептал «Забери и меня...», Он не смог отказать.Что-то такое есть в людях — что-то, ради чего пойдёшь на поводу у неизведанных чувств вопреки Закона. Это что-то Он увидел в глазах двух душ, которых провёл за Грань. В тот день острейшее лезвие косы, наточенное в потоке Времени, обагрилось кровью.С того дня – или даже момента — Время перестало быть просто серой пылью, за которой можно изредка наблюдать. Оно приобрело неосязаемость.Это было немыслимо. Словно молния, попавшая в бежавшего по дороге паука. Он долго боялся прикасаться к косе, на лезвии которой чёрными пятнами застыло преступление. Одно то, что Он боялся — одно это было более чем невероятным.А потом, месяцы и месяцы спустя, он задумался о том, о чём не должен был.Что было за Гранью? Это могли узнать лишь люди, её перешедшие. Он сам никогда не переходил на ту сторону – лишь доводил души до линии, за которую не имел права ступать. Встречает ли их там другой, похожий на него проводник? Может, у него тоже есть маска? Он тоже смотрит на Время, лёжа на Пустоте и перебирая ногами?Всё реже точилась коса, всё реже Он сравнивал Время с пылью, всё чаще одевал маску – пока не понял, что прячется от чего-то.Тогда он начал убегать в лес под осеннее синее небо, в угол у мельницы, куда-то к изгибу реки. Там Он смотрел, как течёт вода, как плывут по ней жёлтые и багряные листья, топил в потоке края своего балахона и вздрагивал от каждого шороха.Ещё через месяцы произошла совсем уж неправильная вещь – люди, славные люди с воображением, с чувствами, со страхами начали Его замечать. Здороваться, проходя мимо,окликать в одинокой рощице, кричать из окон своих маленьких домиков. Даже дружески хлопать по плечу и предлагать свою помощь, ибо «больно уж ты щупленький такую тяжеленную штуку таскать.» Маска с её вечным оскалом и пустыми глазницами казалась им забавной, а чёрный балахон с мокрым подолом – очень милым.Задача со всей своей жестокость стала походить на игру.***Сейчас весна – кажется, именно она, ведь Он почти уже научился чувствовать сезоны – и Он сидит на том самом изгибе реки, а рядом скрипит мельница, и завывает в её башенке ветер. Сегодня он снова лежал на кружеве Пустоты, но забыл и про серый песок, и про лезвие косы, потому что думал совсем о другом. О том, как совсем скоро распустится черемуха, и по реке поплывут белые лепестки её цветов. И как будет удивительно красиво, и как станет легко, и не захочется уходить...— Здравствуй, — Он услышал звонкий голосок и вовремя обернулся, чтобы увидеть, как рядом на ещё почти бесцветную траву опускается девушка в синем платье и с синей же лентой в волосах. Она улыбается и теребит волосы. И много-много говорит.— Поздновато для Хэллоуина. Или ты это для какой-то игры? — Он не успевает её остановить, и коса уже в её руках. — О, выглядит как настоящая... Но вроде не слишком острая. Гонимся мы за реализмом, ей Богу, как дети... Хотя, все мы дети, просто возраст разный. А балахон сам шил?Он качает головой. Почему-то они никак не может поднять на неё взгляд.— Нет? Подружка? Мама? Неужто бабушка? Помнится, моя вечно говорила, что должна сшить пододеяльник, да всё руки не доходили... Неплохая погодка, правда? Весна в этом году обещает быть что надо. А скоро ещё и черёмуха зацветёт...Он молчит. А она никак не остановится. Он изредка кивает или качает головой, не произносит ни слова. Он вообще не знает, способен ли говорить — ведь ему никогда это не было нужно. Но девичья болтовня вкупе с созерцанием природы вызывает набор новых чувств. В основном приятных.— Кстати, меня Роуз зовут. Роуз Морган. Какая я невежливая, даже не представилась. — девушка протягивает руку, очевидно, для рукопожатия, но Он всё ещё молчит, а она замечает положение стрелок на циферблате своих наручных часов и вскакивает с места.— Ой, мне пора! Приятно было поговорить! Увидимся, надеюсь. – тараторит Роуз, убирая с лица прядку своих волос. Но, когда она уже собирается убежать, чтобы мама снова не отругала её за пропущенный ужин, на её запястье смыкаются холодные сильные пальцы, и потусторонний голос произносит:— Скоро ты умрёшь, Роуз Морган.***Сердце рвётся из груди, как птица из клетки, Роуз бежит так быстро, как никогда в жизни. Что это было? Маньяк, сбежавший из тюрьмы психопат, просто сумасшедший, достойный жалости или что-то такое, что сложно объяснить?Дома она не притрагивается к ужину и долго лежит в темноте, прежде чем заснуть беспокойным сном, полным висельников, ножей и криков.***Он пытается вспомнить, кто Он такой, понять, что из себя представляет, есть ли или было когда-нибудь имя, возраст, семья или друзья, был ли дом, работа, ночи без сна? Но в ответ лишь пустота, и падают пылинки серого песка, и чернеет балахон, и сверкает лезвие косы, и белеет маска — всё, что у него есть, всё, что придумали для него люди.У него есть голос — теперь Он в этом уверен — но зачем Он сказал человеку, этой Роуз, о её судьбе, не знает.Возможно, виновато было то, что отражается в их глазах – каждого, кто хочет жить и поступать так, как считает нужным, кто не в меру любопытен и в меру труслив, кого никогда не понять тому, у кого есть Задача, пусть даже и с географическим положением.***Роуз не выходит из дома. Роуз обратилась в полицию. Роуз боится есть, смотреть телевизор, боится острых вещей, дверей, лестниц, боится всего.Роуз больше не улыбается.Но проходит два дня, потом третий, и Роуз чувствует себя глупо. Любой бы на её месте испугался того зловещего голоса. Все любят себя накручивать. Друзья говорят, что Роуз слишком много фантазирует.Через неделю Роуз снова смеётся.***Сегодня — Он совершенно точно это знает – 30 марта 1963 года, суббота, 5 часов вечера по местному времени. Около двух недель назад Он сидел на берегу реки и слушал, как без умолку болтает девушка в синем платье.Сейчас Он видит, как эта самая девушка торопится куда-то, прижимая к груди целую охапку первоцветов и придерживая рукой незастёгнутый ворот куртки. На улице сильный ветер, он треплет её серые волосы, а синяя лента в них похожа на маленькую змейку.Он перекладывает косу на другое плечо, чтобы было удобнее и поправляет маску, чувствуя как что-то холодеет в груди под балахоном. Это тоже впервые.Мост ещё не доделан – он широкий, но перил ещё нет, они стройной кучкой лежат на берегу, в той рощице, что география Задачи уже не поддерживает.Девушка спешит. Она и под дулом пистолета не скажет, где сумела достать первоцветы, любимые цветы её недавно приболевшей младшей сестры. Ради её улыбки стоило нестись, как угорелая и под таким ветром.На мосту скользко, недавно прошёл дождь, брёвна и солома ещё мокрые. На первоцветы для выздоровления очень важны – особенно, когда тебе всего восемь лет.Крика не слышно из-за ветра и скрипа старой мельницы. Первоцветы синим дождём рассыпаются над водой и недоделанным мостом. Руки скользят и не могут найти опоры.Он обнаруживает, что слишком крепко сжимает косу и стискивает зубы. Одному богу известно, как он так быстро, ещё сам не осознав, оказывается на мосту, уже без орудия, и ветер треплет полы его балахона.Второй крик девушки снова заглушает ветер, Он хватает руками пустоту, но в следующую секунду уже с головой погружается в быстрые речные волны.***Серые низкие тучи прорываются косым дождём — не сильным, но достаточно неприятным, чтобы не выходить на улицу, а сесть на кухне и заварить себе душистого чёрного чая. Капли бьют в стекло, а на крыльце слышна металлическая симфония их ударов по крыше. Дым поднимается над кружкой, хочется вдохнуть поглубже божественный аромат тепла и согреть руки.О да, Роуз Морган очень бы не помешала сейчас чашка горячего, настоящего английского чая. Мокрая до нитки, дрожащая от холода, страха и ещё бог знает чего ещё, она сидела на траве, на том самом изгибе злополучной реки и никак не могла оторвать себя от своего спасителя. Тоже мокрого, дрожащего — того самого странного незнакомца, которыйтак напугал её несколько недель назад. Свой чёрный балахон Он потерял в сильном течении, а белая маска с оскалом и пустыми глазницами съехала на правый висок, и теперь Он совсем на маньяка не походил.Роуз чувствовала, как стучит её сердце — неровно, гулко, отдаваясь шумом в голове. И сердце так вовремя оказавшегося на мосту «психа» - оно тоже билось в странном ритме, так же громко.Роуз подняла взгляд на незнакомца и вдруг засмеялась — то ли от того, как смешно выглядели его торчащие во все стороны мокрые чёрные волосы, то ли от того, что представила, как они выглядят со стороны, а возможно, просто от облегчения, от переживаний – да отчего угодно, какая разница. В порыве благодарности, не переставая повторять «Спасибо, о Господи, спасибо», Роуз крепко обняла всё ещё так же ошарашенного парня, потом расцеловала в обе щеки, потом снова обняла.А после Он-таки смог подняться, но у Роуз встать не получилось — и тогда он сначала нёс её на руках, а потом придерживал за плечи до самого дома.И Он чувствовал, что всё — абсолютно всё — даже несмотря на то, что выглядело полным опровержением Закона и нарушением установленной Задачи – было настолько правильным, что остальное просто утратило смысл.Роуз Морган была жива вопреки Задаче с географическим положением, вся Его собственность, подаренная людьми — за исключением маски, конечно – покоилась на дне реки, а сердце, прежде не замечаемое, билось, и в животе порхали бабочки. Ещё, конечно, было чертовски холодно, и стучали зубы, но сухая одежда способна творить чудеса.Он впервые пил чай, сидя на кухне, наблюдая, как девушка в синем халате отмахивается от переживающей матери, которая старается уложить её в постель и напичкать лекарствами. Роуз уже не страшно, она улыбается новому знакомому, одетому в папины вещи, и смотрит, как мать переключает своё внимание на Него, и говорит, и благодарит, и уже готова поведать историю свей своей жизни...И когда Ему нужно уходить — ведь Задача осталась, правда, если Он мог обойтись без балахона, то, что делать без косы, Он не знал — Роуз вдруг осознаёт, что даже не спросила его имени.И в темноте у крыльца она слышит самый невероятный в своей жизни рассказ, который объясняет с лёгкостью самые абсурдные вещи...Как можно поверить, что Роуз спас Смерть, который отвечает за людские души от вон тех холмов до примерно того поворота реки, и в углу со старой мельницей?Вериться уже больше, когда утром Он приносит в кармане горсть серого штукатурного песка, и когда Роуз пропускает его сквозь пальцы, ей кажется, что по коже скользят века. Это так сложно описать, и девушка молчит, молчит и смотрит на пыль...На следующий день Смерть приносит букет первоцветов.Он больше не надевает маску на лицо — носит её сдвинутой на правый бок – не точит косу, не топит полы балахона в речке. Он точно знает, какой сегодня день, месяц, год – вплоть до часа и минуты. Он любит смотреть на цветущую черемуху. Он любит синюю ленточку в волосах Роуз. Он любит Роуз. А Роуз любит Его.Задача изменила своё географическое направление – отсекла от прежней территории уже доделанный сейчас мост и поворот реки 29 марта 1963 года, в пятницу. За сутки до того дня, когда Роуз должна была умереть.