Глава 16
Зелёные кроны деревьев качались на ветру, ярко освещённая солнцем дорога убегала вдаль, а голубое небо было чистым и безмятежным. Я сидела в салоне автомобиля и смотрела на пейзаж за окном. Для меня, знакомой с видами Западной Европы, они казались до боли знакомыми.
Всю дорогу от дома, где меня удерживал Майкл, между мной и Норманом царило напряжённое молчание. Я пыталась справиться со своими эмоциями, поэтому способность говорить временно была не активна. Да и желания разговаривать с Норманом у меня не было. Боль, обида, злость — всё это я испытывала по отношению к нему сейчас. Страха или ужаса у меня не было, но каждый раз, когда он приближался ко мне, я невольно вздрагивала.
Наша дорога длилась уже больше часа, поэтому, окончательно взяв себя в руки, я решила всё-таки поговорить с Норманом.
— Может быть, ты хоть что-нибудь объяснишь, пока мы вдвоём и твоего хозяина рядом нет?
— Он не мой хозяин и никогда им не был. Мы практически равны.
— У меня сложилось другое мнение. Он же Мирчи — самый страшный из демонов.
— Может быть, страшный, но не самый сильный.
— Ты сказал, что вы практически равны. Значит, ты по силам близок к нему?
— Я бы так не сказал. Наши силы совершенно разные.
— Может быть, хоть немного пояснишь свои слова? Ваши загадки меня уже изрядно достали.
— Я немного выше Мирчи, — Норман шептал слова себе под нос, а его глаза были прикованы к лобовому стеклу автомобиля.
— Выше?! Как это возможно?
— Это долгая история, которую я не очень люблю рассказывать.
— Я никуда не спешу. Мы оба знаем, что я умру. Поэтому ты можешь излить мне душу и рассказать, что тебя гложет.
Я уже говорила это однажды одному близкому человеку и повторю снова. Делиться болью с кем-то значит разделить её с ним и освободить место для новых счастливых моментов.
— С чего ты взяла, что ты умрёшь? — спросил Норман.
— Норман, я не настолько глупа. И прекрасно понимаю, как будут развиваться дальнейшие события.
— И как же?
— Вы заманите Дэмиана в ловушку, а когда он придёт, убьёте нас обоих.
— Ты знаешь о себе всё?
— Если ты о том, что я не могу умереть от рук сверхъестественного и что я являюсь реинкарнацией древней графини и жены Влада Дракулы, то да, я знаю.
— Тогда откуда такие выводы? Никто из нас не может тебя убить.
— Я уверена, вы что-нибудь придумаете. Так ты расскажешь о себе?
— Зачем тебе это знать?
— Вспоминая твою ложь, я хочу теперь услышать правдивую историю твоей жизни. Чтобы не было, но когда-то ты был хорошим другом для меня, хоть и фальшивым.
— Стефани, я...
— Не нужно оправдываться, — сказала я Норману, не дав ему закончить диалог. — Я не хочу ничего слушать, да и не вижу в этом смысла.
— Хорошо. Что ты хочешь узнать?
— Что означают твои слова о том, что ты сильнее Мирчи? Я изучала эту тему, но всегда слышала, что Мирча — самый злой и могущественный из демонов.
— Возможно, он могуществен и силён, но это не значит, что он самый сильный. Есть более могущественные существа.
— И ты один из них?
— Признаюсь, формулировка «демон» не совсем подходит для меня. Демон — это тёмное существо без души, а у меня она есть, пусть и тёмная.
— У тебя есть душа? Как такое возможно, если ты демон и служишь демону?
Взгляд Нормана стал далёким и отрешённым, будто он унёсся мыслями куда-то далеко.
— Благодаря моим родственникам и семье, — ответил он.
— Но твоя семья же погибла?
— Нет, точнее, они погибли для меня, но оба живы.
— А если точнее? — мой голос стал немного требовательным, и желание узнать историю росло с каждой минутой.
— Моё происхождение — это самая большая тайна, которую не знает ни одно живое и неживое существо. Кроме Влада... — Норман замолчал и изобразил непроницаемое и безжизненное выражение лица.
— Если тебя это успокоит, то я умею хранить секреты. Ты должен был понять это по истории моей жизни.
— Я это давно понял. Так и быть, я тебе всё расскажу, — Норман выждал долгую паузу, прежде чем продолжить. — Как сказал Мирча, я был одним из первых существ, которых породил Дьявол, когда пал с небес и воссел на трон Ада.
— Так ты всё-таки демон? А говорил, что таковым не являешься.
— Я не демон, Стефани, — Норман заметил мой озадаченный и растерянный взгляд. — Поясню понятным тебе языком. Люцифер — мой отец. Настоящий и биологический отец, чтобы ты понимала степень нашего родства. Если обычных демонов он создавал из человеческих душ и тьмы, то я был его плотью и кровью.
— Твою же... — в который раз я не сдержала эмоции и выразила их вслух. — Ты сын Дьявола?!
— Я скрывал этот факт на протяжении многих тысяч лет.
— Почему? — мой голос перешёл на шёпот. — Ты же, фактически, принц тьмы и второй по власти в Аду.
— Можно и так сказать. Но меня изгнали... — Норман запнулся, а затем после непродолжительного молчания смущённо произнёс: — За излишнюю человечность.
— Что это значит?
— Что я был слишком мягок по характеру для сына великого и ужасного Люцифера. Отец стыдился меня и всегда скрывал факт моего существования. А затем он вовсе изгнал меня на Землю, где мне нравится намного больше, чем в аду.
— И как давно тебя изгнали?
— В начале вашей эры, если исчислять по земному времени. Кажется, так, если мне не изменяет память.
— Ты уже много тысяч лет ходишь по Земле?! Но ты же очень молод и выглядишь как человек. В чём заключается твоя демоническая особенность?
— На самом деле ни в чём, — впервые за наш разговор Норман усмехнулся. — Как ты помнишь, ангелы и люди созданы по образу и подобию Бога. Мой дедуля не стал менять дизайн новой модели, поэтому мой отец, как бывший ангел, выглядит как обычный человек.
— Но как... Он же Дьявол! А как же рога, хвост, жуткие крылья?
— Это всё людские сказки и фантазии. На самом деле всё намного проще. Дьявол по внешнему виду такой же человек, как и все вы.
— Ничего не понимаю. А демоны какие?
— Ты Мирчи видела? — вновь Норман говорил размеренно и спокойно. — Он показался тебе зловещим?
— Если честно, то да. Но во второй раз. В первую нашу встречу он мне таким не показался.
— Здесь сыграли роль твои эмоции, которые были обращены к Владу и вашей драме, но не к окружающим тебя людям и нелюдям.
— Ты знаешь о Владе и обо мне?
— Знаю. Когда мы заключили с Мирчи соглашение по поимке Влада, то моим заданием была ты и твоё расположение. Я должен был расположить тебя к себе и лишить его твоего общества, но всё оказалось намного проще, когда я узнал о вашем тяжёлом разрыве.
— Так это всё была игра, — мой голос задрожал. — Ты притворялся другом и был рядом лишь из-за Мирчи и ваших планов.
— Стефани, не буду врать, вначале так оно и было, но со временем... Со временем я понял, что ты не заслужила той участи, что тебя преследует все эти века. Ты не Стефания, которую настигла жестокая кара, и ты не должна повторить её судьбу.
— И что это значит?
— Что я не хочу, чтобы ты умерла, — пальцы Нормана крепко сжали руль. — Я слишком привязался к тебе, чтобы дать тебе умереть в муках.
— Как это благородно. Тебе не кажется, что ты поздно спохватился? Мирчи никого из нас не пощадит.
— Ты забываешь, что я сильнее его, и в случае чего смогу противостоять ему. Я единственный, на кого его власть не распространяется, и он не может подчинить меня своей воле.
— Вот как? Это из-за того, что ты сын дьявола?
— Да. А это значит, что я являюсь внуком самого Бога, и во мне живёт малая частица божественности.
— А вот это уже интересно. И что это тебе даёт?
— А что даёт сила Бога? Я могу создавать некоторые вещи и управлять земной материей в мелких масштабах.
— Например?
— Например, свою фирму, которой ты управляла, я создал за день. И как ты понимаешь, всё остальное было сделано примерно тем же способом.
— Подумать только. Так ты ещё и колдун.
— Никогда не говори так обо мне. Они мелкие прислужники, которые даже воздухом одним дышать со мной не достойны.
— А вот самомнение было всё-таки настоящим. Так что ты имел в виду, когда говорил о Мирчи?
— Я тебе уже говорил по телефону, что хотел тебя защитить от всего этого, но ты сбежала и раскрыла себя.
— О чём ты? Что я раскрыла?
— Как ты думаешь, почему я пригласил тебя в Бостон?
— Как я могла понять, ты это делал, чтобы заслужить моё расположение и сблизиться со мной, согласно вашему плану.
— Нет, Стефани, я пригласил тебя туда, чтобы спрятать от Мирчи. Я знал о его планах и пытался защитить тебя. Но Мирчи оказался умнее. Он воспользовался твоим другом-оборотнем, чтобы выманить тебя.
— Из-за меня Джеймс пострадал. Я виновата в его положении.
— Да, из-за тебя. Но если быть откровенным, то основная вина лежит на мне. Я скрыл тебя от Мирчи, и он решил выманить тебя через твоих близких.
— Норман, можешь ответить честно на один вопрос?
— Да. Я больше не буду тебе врать, и не вижу в этом смысла.
— Мирчи действительно отпустит Джеймса, если я принесу ему рукописи Луки? Он сдержит своё слово?
— В этом можешь не сомневаться. Мирчи всегда выполняет условия сделки.
— Значит, я смогу не так сильно жалеть обо всём этом, и моя смерть будет не напрасной.
— Я тебе уже сказал, я не дам тебе умереть.
— Обижайся или нет, но я тебе не верю. Ты либо вновь пытаешься играть на моих чувствах, либо преследуешь ещё более извращённые цели. Но я никогда больше не поверю в твоё благоразумие. Может, душа у тебя и есть, но она не имеет и доли света в ней.
Я отвернулась к окну и больше не произнесла ни слова. Норман смотрел на меня взглядом, полным боли и сожаления, но продолжил путь молча, не проронив ни слова. Когда автомобиль подъехал к густо заросшему участку леса, я невольно поёжилась. Лесная чаща ассоциировалась у меня только с неприятностями и проблемами, поэтому перспектива вновь пробираться сквозь густые заросли меня не радовала. Я с недовольным лицом стала коситься в окно, что не укрылось от моего попутчика.
— Не любишь природу?
— Скорее, не люблю последствия, наступающие после нахождения на природе. Я так полагаю, нам нужно в самую глубь.
— Правильно полагаешь.
— На мне, видимо, проклятье, раз постоянно все мои пути ведут в лесную глушь.
— Поверь специалисту. На тебе нет проклятий. Точнее, есть, но оно не даёт тебе полноценно умереть, что является в большей степени плюсом для тебя.
— Спасибо за напоминание. А теперь хватит разговоров, и давай уже покончим с этим.
С этими словами я открыла дверь и вышла на улицу. Был прекрасный солнечный день, майское солнце ярко сияло, и я сильно жмурилась от его света. Норман вышел за мной и, посмотрев на меня, слегка усмехнулся.
— Не любишь солнце? — спросил он.
— Как раз наоборот, я очень люблю солнце и ощущение его тепла на коже. Но яркий и слепящий свет в глаза — это не моё. А поскольку вы похитили меня без сумки и вещей, я вынуждена страдать без очков.
— Так дело в очках? — спросил Норман. — Так бы сразу и сказала.
Спустя минуту Норман протянул мне футляр, в котором лежали солнечные очки. Я с недоверием смотрела на футляр, но после минутных колебаний взяла его из рук Нормана. Достав тёмные очки, я сразу надела их и почувствовала облегчение. Когда мои глаза перестали слезиться, я с опаской стала осматриваться.
Передо мной расстилались густые непроглядные заросли, уходящие далеко за горизонт, и казалось, что там таится сплошная тьма. Глядя на густоту леса, я съёжилась от страха, боясь войти в его пределы.
Норман подошёл ко мне и встал рядом. Он молча смотрел на моё напряжённое лицо, и от этого его лицо стало хмуриться.
— Далеко нам идти? — спросила я.
— Достаточно, — ответил Норман, опасливо глядя в мою сторону. — Что с тобой?
— Я уже говорила, что не люблю лесные просторы. Они вызывают у меня самые негативные чувства.
— В этот раз не бойся. Я рядом, а значит, тебе ничего не угрожает.
— То, что ты рядом со мной, и даёт мне основание испытывать весь этот негатив. Так в какую нам сторону идти?
— Иди за мной. Я нас проведу.
Норман вёл меня вглубь тёмного леса. Наша дорога проходила между массивными и плотно растущими деревьями. Этот лес был гораздо гуще тех, в которых я бывала раньше. Всё это тёмное пространство казалось мне зловещим, и даже свет яркого солнца, пробивающийся сквозь густую листву, не мог развеять это чувство.
Норман шёл уверенно, но при этом постоянно бросал на меня короткие взгляды. Я же старалась идти аккуратно, стараясь не показывать ни единой эмоции на лице. Не знаю, сколько мы шли, но примерно через полтора часа я почувствовала сильную усталость и готова была на всё, лишь бы сесть и отдохнуть.
Вскоре Норман заметил моё настроение и уставшее состояние, но продолжил идти вперёд. В такие моменты мне хотелось ударить его или сделать ему какую-нибудь пакость, чтобы заставить страдать.
Наконец, он заметил моё состояние и я решила задать волнующий меня вопрос:
— Далеко ещё?
— Не так далеко, как мы уже прошли, — в голосе Нормана слышалась лёгкая издевка, что ещё больше возмутило меня.
— А конкретнее?
— Осталось совсем немного. А ты что, уже устала?
— Представь себе. Ещё вчера я была в Нью-Йорке, а сегодня непонятно где иду по лесу с сыном самого дьявола. Как ты думаешь, устала ли я?
— По правде говоря, вчера ты была не в Нью-Йорке. Это было пять дней назад.
— ПЯТЬ ДНЕЙ?! — я истерично закричала и остановилась. — И ты молчал?
— А как я должен был это сказать? И я не думал, что это существенно.
— Вы столько дней держали меня в неведении, непонятно где, а ты говоришь, что это не существенно?
— Мирчи хотел тебя отключить на более длительный срок, и если бы не я, то ты...
— Так это ты со мной сделал? И это ты тогда был на крыше?
— Да, я. Но пойми, мне пришлось подыграть ему, чтобы не дать навредить тебе. Благодаря мне ты смогла встать и быстро прийти в себя! — впервые за всё время нашего знакомства Норман повысил тон и говорил со мной с раздражением.
— И ты теперь ждёшь благодарности за это? Даже не надейся на это.
— И не надеялся.
— Норман, ответь мне на один вопрос.
— Какой?
— Где мы вообще находимся? Я всё никак не могу понять. Мы где-то в Европе?
— В Европе. А если быть точнее, мы сейчас в Румынии. Ты разве не знала, что Лука последние годы своей жизни жил здесь и изучал Мирчи непосредственно на его родной земле?
— Знала. Но не думала, что вам это тоже известно.
— Нам известно многое. А главное, где искать его рукописи.
— Зачем они Мирчи? Он хочет их уничтожить?
— Что он хочет с ними сделать, мне неизвестно, но меня это и не сильно волнует, — лицо Нормана было полно безразличия и холодности. — Мы на месте.
Мы стояли на небольшой поляне около разрушенного деревянного дома. От дома остались только очертания, а крыша давно прогнила и обрушилась. Стены, прогнившие от времени, почернели и имели огромные щели и дыры, делая дом полностью открытым. Внутри дома всё поросло высокой травой, а двери и окна отсутствовали. Я с опаской осматривала окружение, пытаясь что-то разглядеть. Эта картина никак не вязалась у меня с тайником древних и опасных рукописей, но, судя по лицу Нормана, это был именно он.
— Ты уверен, что рукописи хранятся здесь? Как-то это место не похоже на хранилище древних рукописей, — спросила я.
— Уверен. Я был здесь, когда Лука прятал свои рукописи.
— И как он это допустил? Ты же демон, а он вроде как был борцом с такими, как ты.
— При желании я умею хорошо маскироваться.
В одно мгновение его глаза изменили цвет. Я помнила, что глаза Нормана были светло-карими, но сейчас они стали разного оттенка. Один из глаз Нормана стал голубым, а второй — зелёным. Я смотрела на него безумным взглядом и сразу вспомнила, что уже видела его глаза на Хэллоуине в доме Джеймса.
— Так это и есть твой настоящий взгляд. Тогда, в доме Джеймса, ты пришёл ко мне, будучи собой настоящим.
— Прости меня, но тогда я использовал на тебе свои силы.
— Поэтому твои глаза были такими. Ты можешь использовать силу только будучи собой.
— Именно. И сейчас эти силы говорят мне, что мы пришли по адресу.
Норман начал осматривать поляну, и я последовала за ним. Примерно через пятнадцать минут он подошёл к большому дубу с толстым стволом и пышной зелёной кроной. Тень от дерева покрывала всю поляну, создавая прохладную темноту.
Я с интересом посмотрела на дуб и, подойдя ближе, коснулась рукой его жёсткого ствола. Не знаю почему, но в этот момент я почувствовала слабый электрический разряд, пробежавший по моему телу.
Норман наблюдал за мной с интересом, но держался немного в стороне. Я отдёрнула руку от дерева и посмотрела на Нормана.
— Что это было?
— Это знак того, что мы нашли то, что искали. Теперь дело за тобой, — ответил Норман своим классическим надменным голосом.
— В каком смысле за мной? А ты не можешь достать эти рукописи?
— При всём своём желании я не смог бы этого сделать.
— Почему? Не хочешь испачкать свой идеальный белый костюмчик? — пошутила я.
— Нет, я не хочу испытать неимоверную и нестерпимую боль. На этих рукописях лежит защита от таких, как я. Точнее, от любых нежданных гостей. Как тебе уже сказал Мирча, Лука сделал так, чтобы только светлая душа смогла их достать. А по всем признакам эта душа принадлежит тебе.
— Точнее сказать, Стефании. Я лишь одно из её воплощений, — заметила я.
— Я бы не был так в этом уверен. Ты — отдельная и непохожая ни на кого личность. Можешь быть уверена, что ты уникальна в своём роде.
— Забавно, но ты уже второй человек, кто мне об этом говорит.
— Да? И кто же был первым?
— Дэ... — я осеклась и почти шёпотом произнесла: — Влад. Это был Влад.
— И почему я не удивлён, — Норман закатил глаза, но потом продолжил наш диалог. — Готова поработать руками?
— В каком смысле? — не поняла я.
— В таком, что тебе придётся немного поработать лопатой, чтобы достать рукописи из тайника.
— А ты не можешь этого сделать?
— Я уже несколько раз сказал, что не могу из-за стоящей на рукописях защиты, — повторил Норман.
— Ну да, выгодная отговорка.
— Стефани, это не отговорка, а факт.
Норман протянул мне лопату. Я обречённо вздохнула, но всё же взяла лопату из рук своего спутника и подошла к дереву.
Через полчаса работы мне стало невыносимо жарко, и я сняла пиджак, который накинула на плечи. Я осталась в тонком топе, облегающем моё тело. В этот момент я почувствовала на себе взгляд Нормана и, недовольно покосившись на него, продолжила работу.
Не знаю, сколько прошло времени, но когда моя лопата упёрлась во что-то твёрдое, на улице уже вечерело. Глухой звук удара лопатой вызвал во мне новый прилив адреналина и придал дополнительных сил.
Я быстро потянулась к сундуку, который был закопан в земле, и стала вынимать его. Это было непросто, но Норман не мог мне помочь, поэтому просто наблюдал за мной со стороны. Наконец мне удалось вытащить сундук на поверхность, и я увидела, что внутри лежат пожелтевшие от времени свёртки бумаги, от которых сильно разило сыростью и плесенью.
Норман смотрел на это всё с широко открытыми глазами, в которых читалось дикое удивление.
— Не может быть. У тебя получилось.
— Чего не может быть? Чему ты так удивляешься?
— Я не до конца был уверен, что у тебя получится открыть сундук и снять защиту, но это действительно ты. Ты та светлая душа, что достойна прочитать рукописи Луки.
— Как это «мило». Что дальше?
— Дальше нам стоит отправиться к Мирчи и выполнить условие твоей сделки. Если, конечно, ты готова отдать ему рукописи.
— У меня нет выбора. От этого зависит жизнь Джеймса и моих родных. А ведь все проблемы с Джеймсом произошли по моей вине...
— Оборотень так дорог тебе?
— Джеймс мне как старший брат. Он приютил меня и был всегда рядом. Именно он дал мне семью и избавил от чувства одиночества. А я бросила Джеймсом и он пострадал. Я буду ему должна до конца своих дней.
— А как же Влад? Что у тебя с ним?
— Общее положение ты знаешь. Мы расстались и довольно болезненно. Теперь же нам вовсе никогда не сойтись, поэтому о Владе можно больше не беспокоиться.
— Ты всё ещё любишь его?
Неожиданный вопрос застал меня врасплох. Я не ожидала, что Норман спросит меня о Дэмиане и о моём отношении к нему. Врать я не хотела, но и говорить правду не горела особым желанием. Норман продолжал смотреть на меня требовательным взглядом, от чего мне стало не по себе.
— Я люблю его и буду любить всегда. Но я смирилась с тем фактом, что нам лучше держаться подальше друг от друга.
— Откуда такие выводы?
— Я узнала его, как милого и внимательного парня, который гулял со мной по парку и угощал кофе в холода. Затем этот образ заменил образ монстра, с красными глазами и огромными окровавленными клыками. Мне сложно принять его настоящую сущность, но я была готова на это. Сам Влад дал мне понять, что нам не стоит встречаться и ему больно находиться рядом со мной.
— И ты поверила ему? Значит, ты слишком плохо успела узнать Влада.
— Достаточно, чтоб понять, что он слишком упёрт и никогда не отступит от своих слов и решений.
— С этим не поспоришь. Но из всех правил есть исключения. Уже темнеет. Нам пора возвращаться. Дорога до резиденции Мирчи не близка, как помнишь.
Мы с Норманом поехали обратно. Всю дорогу мы молчали. Мне было интересно узнать, что было написано в тех свитках до того, как их пришлось отдать Мирчи. Я взяла один из них и, раскрыв дрожащими руками, стала внимательно рассматривать. На пергаменте был текст на неизвестном мне языке. Почерк был удивительно каллиграфическим, каждое слово было аккуратно выведено чернилами.
Кое-где были нарисованы тёмные фигуры, которые корчились в мучениях, глядя на яркий шар света. Я непонимающе смотрела на пергамент, сильно хмурясь. Норман бросил на меня короткий взгляд, а затем его глаза периодически обращались к пергаменту в моих руках.
Просмотрев все пергаменты, я так и не поняла, что там было написано. Вскоре я оставила попытки понять непонятные мне тексты. Когда мы вернулись в дом Мирчи, на улице уже было темно, и ночь давно вступила в свои права. Мы прошли в здание и вернулись в гостиную. Мирчи сидел в том же кресле, что и при нашей первой встрече, с бокалом тёмной жидкости в руках.
— Я выполнила условия нашей сделки. Теперь дело за вами, — сказала я.
— Я рад это слышать, мисс Пайнс, — демон повернулся ко мне лицом, улыбаясь зловещей улыбкой. — Выпьете со мной вина? Урожай 1679 года. Прекрасный и терпкий вкус с благородными нотами слабой горечи.
— Спасибо, но я откажусь. Меня сейчас интересует Джеймс и его состояние.
— Конечно. Сделка есть сделка. Но давайте посмотрим на принесённые вами записи.
Я достала свитки пергамента и протянула их демону. Он с опаской посмотрел на свиток в моей руке и, коснувшись его, резко отдёрнул руку. В этот момент я заметила, как палец Мирчи начал дымиться и краснеть. «Значит, они были правы, и рукописи действительно заговорены».
Как только демон пришёл в себя, я свернула пергамент и уверенно произнесла:
— Теперь, когда вы убедились в их подлинности, прошу выполнить вашу часть уговора.
— Конечно, мисс Пайнс. Сию минуту, — Мирчи закрыл глаза и минуту сидел молча, не дыша и не двигаясь. Когда он открыл глаза, они были полностью чёрными, без белков. Я сразу вспомнила фильмы о демонах и поняла, что они были правдивы в своих художественных изображениях.
Когда глаза Мирчи пришли в норму и стали своего цвета, он посмотрел на меня и произнёс:
— Всё сделано, мисс Пайнс. Оборотень приходит в сознание.
— Как я могу в этом убедиться?
— В этом нам поможет Норман, — Мирчи перевёл взгляд на Нормана. — Позволишь даме взглянуть на волка?
— Позволю, — Норман говорил с заметным напряжением, но подошёл ко мне вплотную, смотря прямо в глаза. — Я сейчас возьму тебя за руки, а ты должна будешь довериться мне и открыть своё сознание для перемещения в пространстве.
— Что? Какое перемещение? Я тебе не доверяю!
— Если хочешь увидеть своего друга, то тебе придётся это сделать. Выбор за тобой.
— Ладно. Я попробую довериться тебе. Я надеюсь, что не буду об этом жалеть.
Норман взял меня за руки, и я закрыла глаза. Я не видела ничего, но слышала собственное дыхание и дыхание Нормана рядом с собой. Я пыталась думать о Джеймсе, который, целый и невредимый, где-то в Нью-Йорке пришёл в себя. Эта мысль согрела мою душу, и в этот момент меня ослепила яркая вспышка.
Когда мои глаза привыкли к свету, я увидела себя в знакомой палате. Рядом со мной стоял Норман и смотрел на тело Джеймса.
— Где мы, и что происходит? — спросила я шёпотом, боясь выдать себя.
— Можешь говорить громче. Нас никто не видит и не слышит. Мы лишь воплощение наших душ во времени и пространстве.
— А если по-простому объяснить тому, кто не смотрел сериал «Сверхъестественное» и не разбирается в магических вопросах?
— Мы с тобой сейчас как призраки, которых никто не может увидеть или услышать. Наши тела всё ещё в Румынии, но наши души здесь.
— Так это всё происходит в эту самую минуту? Почему тогда Джеймс всё ещё без сознания?
— Этого я не могу тебе сказать.
В этот момент приборы, подключённые к телу Джеймса, стали пищать и мигать. Я с ужасом смотрела на эту картину, боясь самого страшного. Тело Джеймса содрогнулось, а его лицо исказилось в ужасной гримасе. Внезапно он резко распахнул глаза, которые теперь горели тем ярким звериным огнём, который я так привыкла в нём видеть. Его золотые глаза судорожно бегали по палате, отражая в себе невероятную панику и ужас. Джеймсу стало тяжело дышать, он хватал ртом воздух. В этот момент в палату вбежала медсестра.
— Мистер Райт, мистер Райт, — в голосе медсестры слышалась сильная паника и дрожь. — Вы меня слышите?
— Где я? Кто вы?
— Вы в частном медицинском центре. Я Кортни, ваша медсестра. Вы помните, что с вами произошло?
— Я всё помню, — Джеймс говорил слабым голосом, дыша слишком учащённо и часто.
— Вам сделать укол обезболивающего или успокоительного?
— Нет. Мне нужно, чтобы вы, как можно скорее кое-что сделали для меня.
В этот момент мне в глаза ударила яркая вспышка, и видение пропало. Когда я открыла глаза, то вновь оказалась в холле дома Мирчи, продолжая держать за руки Нормана. Я резко отдёрнула свои руки, и на моих глазах появились слёзы. Норман и Мирчи смотрели на меня внимательным взглядом.
— Судя по вашей реакции, вы убедились, что я выполнил данное слово, — произнёс демон.
— Да, убедилась. Что будет дальше? Что вы сделаете со мной?
— К вашему сожалению, до поры до времени вам придётся побыть в неведении, пока мы всё не подготовим для встречи с главным виновником этого торжества. Но перед этим вы поможете мне в изучении этих рукописей.
— Я не буду вам помогать. Больше я не стану с вами сотрудничать. Вы обещали не трогать моих близких, поэтому вам нечем меня запугать.
— Мисс Пайнс, в жизни нужно быть немного рассудительней, — на лице демона отразилась самодовольная и жестокая улыбка. — Ведь помимо ваших близких есть ещё такие простые люди, как Рэйчел или ваш отец, который является небольшой помехой для всех нас.
— При чём здесь мой отец?
— Так вы не в курсе? — металлический смех Мирчи заполнил всё пространство тёмной комнаты. — Как это забавно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Нет, мисс Пайнс, я не буду вам ничего говорить. Пусть ваше неведение съедает вас изнутри и доставляет вам нестерпимые мучения.
— Вы настоящее чудовище. Вы самый страшный из всех, кого я когда-либо знала, и вы истинный безжалостный монстр.
— Так обо мне говорят, и я стараюсь поддерживать свою репутацию на должном уровне. А теперь прошу вас пройти в свои покои для достаточно продолжительного сна.
Вновь мои ноги подкосились, а голова пошла кругом. Я понимала, что погружаюсь куда-то в глубины собственного сознания, но не могла ничего с этим поделать. Последнее видение, что я увидела перед глазами, прежде чем погрузиться во тьму, было о том, как Влад и Стефания сидят у камина и произносят следующие слова: «Я найду твою душу на том свете и буду рядом с тобой, любовь моя. Что бы ни произошло, моя душа принадлежит тебе, как и твоя мне. Даже сквозь прожитые жизни и века я найду тебя и подарю тебе вновь свою любовь».