IV. Spellbound.
Живот бурчит, слюни текут, глаза открываются.
Откуда такой бешеный голод? Хани не помнит, когда в последний раз просыпалась с желанием перекусить двумя чизбургерами, большой картошкой фри и тремя пончиками на десерт. Можно еще стакан спрайта или колы – без разницы.
Мысли о еде являются отличной мотивацией окончательно встать, зевнуть и осмотреться.
Хмурится, вспоминая, что засыпала в кресле, а не... в кровати Чонгука, где, к счастью, было пусто. Кожанка с плеч исчезла, но прежняя одежда осталась. На голове, наверное, кошмар, а в теле всё еще невероятная слабость.
То есть, Чонгук перенес её сюда? Но почему не в её комнату? Она, вроде бы, ближе, нет? Но у старшего Чона кровать намного больше, так что... да, именно поэтому.
Не может сдержать смущения, прикрывая лицо ладонью. Не хочется представлять, как полуголый и забинтованный Чонгук берет её на руки, как невесту, аккуратно, чтобы не разбудить, и несет к себе в комнату, но воображение не слушается.
Интересно, он смотрел на неё? А если она храпела? Или спала с открытым ртом?! А если слюни текли?! А что ей снилось? Она ведь не бурчала и не стонала, да?
Почему она опять думает не о том, о чем нужно?! Надо встать и проверить, как там Чонгук, потому что никаких сообщений на телефоне нет, да и... кто-то шумит на кухне, включив на фоне телевизор в гостиной.
Немного сонная, выходит на источник звука, чувствуя странные запахи. Вроде бы, еда, но почему-то есть хочется всё меньше и меньше.
Чонгук бегал от плиты к холодильнику, затем от тумбочки к раковине, что-то бурчал себе под нос, шипел и периодически поглядывал в телефон. В руках – деревянная лопатка, а на голове обруч, чтобы волосы не мешали. Он уже был в домашней одежде, что состояла из футболки и шорт, и, ко всему прочему, расхаживал в цветастом, но замазанном фартуке, который принадлежал Мэй. Местами всё еще перебинтованный, но не такой побитый и разодранный, как вчера.
Так не хотелось прерывать его суету, поэтому Хани просто облокотилась о стену, скрестила руки на груди и, с великим трудом сдерживая смех, наблюдала за вампиром. По телевизору шла одна из недавно вышедших дорам, но Чонугка явно интересовало другое.
Всё грязное: пол, тумбочки, даже ручка от холодильника и плита. Запах гари, приправ, включая жгучий перец, и чего-то не съедобного заполнил, казалось, весь дом. Чонгук настолько увлекся, что до последнего не замечал Хани, пока ей не стало жалко бедного вампира.
— Знаешь, еще чуть-чуть, и можно будет вызывать спасателей.
— Ты меня вовсе не напугала, — спохватился Чонгук и встал так, чтобы загораживать плиту. Он пытался выглядеть, как ни в чем не бывало, натягивая неловкую улыбку. — Чего так рано встала?
— Что ты тут делаешь? — щурится и уверенными шагами подходит ближе, не боясь стены в виде старшего Чона.
— Ничего.
— Врать – плохо.
Он закатывает глаза, вздыхает и отходит, демонстрируя самый настоящий хаос, который обычно устраивают дети в детском саду, но не взрослый, почти трехсотлетний вампир.
Три кастрюли, одна сковородка, пять тарелок, две миски, кучи ложек, вилок, ножей. Всё измазанное, всё в еде. К сковородке вообще что-то пригорело, и судя по запаху – это должна была быть карамель.
Только не говорите, что он пытался приготовить человеческое блюдо?
— Да уж...
— Так, не торопись с выводами, — сказал Чонгук и отложил лопатку. — Дело не во мне, дело в этих сранных рецептах. Так сложно добавить картинки, что ли?
Хани не выдерживает и хохочет, сгибаясь пополам.
Чонгука, который вчера колошматил здорового оборотня-убийцу, победил обыкновенный рецепт в интернете! Возможно, даже не один. У него явно была не одна дюжина попыток, и все оказались провальными.
— Не смейся, — скрещивает руки на груди, хмурится и обиженно отводит взгляд.
Само очарование!
— Но... как? Как?! Зачем?!
— Я хотел... хотел отблагодарить тебя, сделать тебе вкусный завтрак, — отвечает Чонгук. — Я когда-то делал завтраки для Минхо и даже для Лиа, но немного забыл.
— То, что ты даешь Минхо сухие завтраки и пакет молока – это не готовка, — всё еще хихикая, перечит Хани.
— Если ты такая умная, то попробуй, приготовь... эм... как его там. Фритатту! Попробуй приготовь фритатту, основываясь на одном лишь описании!
— Чонгук, это ведь просто омлет с овощами и мясом.
— Нет! Это – сложное блюдо, полноценный завтрак, насыщенный углеводами, белками и полезными веществами, — кивает с видом знатока. — То, что нужно для человека.
— Но ведь это омлет...
— Хватит ржать!
Нет, не может. Просто не может! Она заливается, упираясь руками о кухонную тумбу, не веря своим глазам и ушам. Может, она всё еще спит? Если она расскажет об этом Намджуну или Минхо, они ведь не поверят!
— Ладно-ладно, всё-всё, — прочищает горло, выдыхает и оценивает масштабы бедствия. — Один только вопрос. Что из всего этого фритатта?
— Вот, — он указывает на тарелку, что стоит на столе, с...
— Но ведь это омлет!!!
— Это фритатта!!!
— А где же овощи?! Мясо?!
— Ну так попробуй и узнаешь!
— Мне еще нужно в душ, почистить зубы и...
— Ну уж нет! — ногой, он пододвигает стул, насильно усаживает Хани, схватив за плечи, кидает вилку с ножом и встает рядом, как мамка. — Ешь.
— Ты серьезно?
— Я что, зря тут страдал два часа?
— Ты делал омлет два часа?!
Чонгук закрывает глаза, делает глубокий вдох и сжимает пальцами переносицу. Так забавно наблюдать за ним, прямо хочется еще больше дразнить, но что-то подсказывает, что он сейчас насильно запихнет в глотку этот несчастный завтрак.
Ладно, нужно успокоиться и думать о том, что Чонгук страдал два часа только для того, чтобы сделать что-то вкусное и оригинальное для одной единственной Хани. Не для Минхо, а для Хани.
Голод сильнее чувств, поэтому она отрезает кусочек, запихивает в рот и...
Тут же подрывается, чтобы выплюнуть всё в забитую посудой раковину.
— Какое же соленное, черт возьми! Ты, что, просто туда яйца кинул? Почему столько скорлупы?! И почему столько лука?!
Чонгук ничего не отвечал, он всё так же хмурился, поджимал губы и смотрел на фритатту, как на своего главного врага.
Запив целым стаканом воды, Хани решила, что пора спасать ситуацию, иначе психика старшего Чона не выдержит.
— Так... давай, я тут всё уберу и научу тебя готовить омлет... то есть, фритатту! Хорошо?
Он выглядел по-настоящему расстроенным. Нервно дергал ногой, закусывал щеку и тяжело вздыхал. Видно, что он старался, что он очень-очень хотел, чтобы получилось вкусно, но в какой-то момент что-то пошло не так. Несмотря на то, что когда-то у него был опыт в кулинарии, он немного забыл, из-за чего злился, наверняка, еще больше.
— Хорошо, — бурчит в ответ и хочет снять фартук, но Хани его останавливает.
— Нам еще это пригодится.
Завязав волосы и надев перчатки, она приступила к уборке, пока Чонгук молча выкидывал фритатту и всё, что с ней связано. Подавал посуду, делал всё, что скажет Хани, и настолько сильно напомнил Минхо, что в какой-то момент она ошиблась, обращаясь к старшему Чону.
— То есть, хочешь сказать, что я как ребенок? — скрестив руки на груди, он встает рядом и наблюдает, как Хани оттирает плиту.
— Нет... дело не в этом, — устало вздыхает и сдувает локон со своего лица. — Ты просто выглядел забавно и... зачем?
— Я уже сказал – мне хотелось тебя отблагодарить.
— Мог бы просто заказать что-то и сказать, что это ты приготовил.
— И ты мне еще говоришь, что врать – плохо? — ухмыляется и подает полотенце, чтобы Хани вытерла руки.
— Ну... зато, нам бы не пришлось сейчас драить всё. Да, я знаю, что Асами бы и так всё убрала, но здесь столько убирать! Мне её жаль, — ухмыляется и подходит к холодильнику. — Столько продуктов перевел, ужас.
— Я не специально.
— Теперь смотри и учись.
Не то, чтобы Хани готовила шедевральную фритатту, но основы знала. Всё-таки, большую часть еды она готовила себе сама, и тетя Сонми начала учить практически сразу, чтобы её падчерица знала, как прокормить себя банальным раменом.
Через пятнадцать минут перед ней стояла тарелка с блюдом, почти один в один с той картинкой, на какую попался Чонгук. Взяв вилку, она, не садясь за стол, попробовала омлет и блаженно выдохнула.
— Вот! Вот, как надо готовить! Не смей этот ужас предлагать Минхо. Он ведь должен знать, что его отец умеет готовить.
— Я умею.
— Да-да, я видела.
— Тебе легко говорить – ты чувствуешь все вкусы, все запахи, приправы, а я могу только отталкиваться от рецептов, — вздыхает Чонгук, но уже выглядит не таким раздраженным.
— Я очень ценю то, что ты решил сделать, но... больше так не делай. Я не хочу умереть от язвы желудка.
— Попробую, — ухмыляется и снимает обруч с фартуком. Взлохмачивает волосы, немного шипит, когда неудачно дергает рукой, и проверяет, не слетела ли повязка.
За внезапным весельем и уютным времяпрепровождением с Чонгуком, она совсем забыла, что он до сих пор не исцелился. Такое ощущение, что он пытался отвлечься, как мог, ведь папка на столике в гостиной всё так же лежала, нетронутая и не раскрытая.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — он разминает раненное плечо, хмурясь. — После того, как я отнес тебя в комнату, то заново всё перевязал. Проснулся от резкой боли, видимо, неудобно лег, но... всё нормально. Если бы не ты, то было бы намного хуже, — ухмыляется и смотрит на Хани. — Спасибо тебе огромное, что... спасла меня?
— Ну, это громко сказано.
— Нет, не громко. Если бы не ты, то я бы там так и остался. И...
— "...улице, около трех часов утра, благодаря странному происшествию был обнаружен полупустой клуб, посвященный нелегальным боям без правил между вампирами и оборотнями", — прервала Чонгука ведущая с телевизора, обращая на себя внимание. — "Как докладывают полицейские, им удалось отыскать и арестовать Эйвери Кэрингтона, более известного под прозвищем "Выдра"."
Чонгук медленно подошел к телевизору, становясь позади дивана. Хани же застыла, чувствуя неожиданную тошноту от собственного омлета.
По телевизору начинают показывать огражденный лентами вход в подвал, затем ринг, который в этот раз был наполнен не зрителями, а детективами и журналистами с камерами. По всему экрану также растянулся магшот Выдры.
— "Эйвери был найден в коматозном состоянии, у себя в кабинете. Полицейские передали его врачам для дальнейшего обследования. Также, в подземном клубе был найден парень семнадцати лет, оборотень, по имени Чо Гюнгсун, который признали пропавшим без вести полгода." — фотографии счастливого, улыбающегося парня, здорового и чистого, в которых с трудом можно узнать соперника Чонгука. — "Его состояние намного хуже – побитый, худой, раненный. Судя по результатам анализов, его качали наркотиками больше месяца, превращая юношу в машину для убийств. Его нашли посреди ринга, дрожащего от холода, повторяющего одно лишь: "Я не виноват". На данный момент, он не реагирует ни на какие внешние раздражители и вскоре будет помещен в реабилитационный центр, где врачи будут бороться за возвращение здравого рассудка несовершеннолетнего мальчика."
На кадрах тот самый Цербер, только в этот раз он лежит на каталке, которую толкают в машину скорой помощи. Он смотрит перед собой, как сумасшедший, и не выглядит таким же агрессивным, как сегодня ночью, ведь в его глазах один лишь страх и ужас, как будто... он увидел дьявола во плоти.
Хани сглотнула, вспоминая, какие чувства её поглотили тогда, что она сделала с, по сути, невинным оборотнем, который просто выполнял приказ, который и не соображал до конца, что происходит.
— "...комментарии от Департамента по Ловле Ведьм."
— "Мы не думаем, что здесь была причастна ведьма, но не стоит исключать подобную вероятность", — появляется девушка, судя по глазам – вампир, абсолютно спокойная и рассудительная. — "Жителям здешнего района не стоит беспокоиться – мы всегда знаем и вычисляем ведьму задолго до её злодеяний. Признаков конкретно здесь, как таковых, нет. К сожалению, нет возможности просмотреть записи с камер наблюдения – вся техника сгорела, как будто перемкнуло провода."
— "Тогда, как вы объясните состояние Эйвори Кэрингтона и Чо Гюнгсуна?"
— "Ведется расследование. Есть много версий происшествия, начиная от безликого борца за справедливость и заканчивая побочным эффектом от газообразного наркотика. Если бы посетители не скрывались и сами к нам пришли, то было бы намного легче, но они, скорее всего, понимают, что их тут же арестуют за прямое участие в подобных боях."
— "И как много времени вам нужно для расследования?"
— "Мы работаем вместе с полицией, так что не думаю, что долго."
— "Но если это окажется ведьма?"
— "Тогда мы её поймаем и сожжем на костре."
Чонгук фыркает, закатывает глаза и задумчиво трет пальцами подбородок. Скорее всего, ему не было жалко Выдру, но когда на экране мелькали кадры с Цербером, он вел больным плечом и вздыхал.
Репортаж завершился, сменяясь прогнозом погоды, и, конечно же, старший Чон сразу повернулся к Хани.
— Ты помнишь, что произошло?
Интересно, он догадывается? Хотя бы чуть-чуть? Может, он и так всё понял? Значит, он видит в ней опасность? Видит, что Хани – ведьма, и если она довела до сумасшествия оборотня и человека, даже пальцем к ним не прикоснувшись, значит, она может навредить и Минхо?
Успокойся.
Дыши.
Отвечай.
— Да, помню, — врать не собирается, но и говорить всю правду тоже. — А ты?
— Я помню только то, что начал мигать свет, а Цербер остановился. И... наверное, я потерял слишком много сил. Я отключился, — можно немного выдохнуть. — Не могла бы ты рассказать, что произошло?
Хани ставит тарелку на стол, облизывает губы и пытается понять, как рассказать так, чтобы Чонгук не узнал того, что ему не стоит знать.
— Мне было страшно... жутко. И жарко, и холодно одновременно, как будто... температура не могла удержаться, постоянно менялась, — хмурится и слабо кривится. — Все убегали, кричали, свет погас. Цербер начал скулить, я вообще не знаю, что с ним произошло, да и... мне было не до него, ведь ты лежал без сознания. Но... я подумала, что если мы уйдем без того, зачем пришли, то всё зря, — жмет плечами, смотря на Чонгука, который внимательно слушал. — Я решила рискнуть и попытаться найти кабинет Выдры, надеясь, что он там, и что он не сбежал. Но, когда я зашла, то... он был в том же состоянии, — кивает в сторону телевизора, намекая на недавний выпуск новостей. — Я забрала всё, что нужно, и просто ушла. Всё делала быстро, но при этом... всё равно было не по себе. Потом я с трудом вытащила тебя оттуда, дошла до машины и уехала. Думаю, я бы тоже убежала, как и все остальные, но не могла же я бросить тебя там одного.
Чонгук ничего не ответил, а просто молча смотрел, но явно был впечатлен. Он хмурился, не двигался, о чем-то думал. На его лице сложно что-то прочитать, но по глазам видно, что в нем словно расцвело еще больше благодарности, словно он не знает, как ему что-либо сказать и выразить.
И... Хани показалось, или он смущенно отвернулся?!
Но почему? Что тут такого?! Он так реагирует, потому что... потому что что?
— Ты спасла меня, вау, — ухмыляется и вновь кидает взгляд на Хани. — Ты и вправду Джессика Джонс.
Не может не выдохнуть с облегчением, в очередной раз. Если бы Чонгук что-то понял, он бы отреагировал совершенно по-другому, да? Он бы был намного больше шокирован же, да? И вряд ли бы шутил.
— Ты просто не видел, как я пыхтела, пока тащила тебя, — фыркает и убирает тарелку с недоеденным омлетом.
Если так подумать, то действительно... как она вообще смогла донести его до машины?
— А жаль, — вздыхает Чонгук, мягко улыбается и медленно перемещает взгляд на папку. — Кто бы там ни был, повезло, что он решил действовать именно тогда, когда я уже был готов прощаться с жизнью. Мы сделали то, что надо, взяли то, что надо. Остальное – проблема департамента, который, кстати, что-то скрывает.
— Ты так думаешь?
— Они боятся показать людям, что появилась ведьма, которую им не поймать.
— Так... ты уверен, что это была ведьма?
— Да. Уверен. Кто-то очень мощный, возможно, еще молодой, — размышляет Чонгук. — Выдра любил ставить эксперименты, как с Цербером, не исключено, что он взялся и за ведьму, для которой подобрал что-то уникальное, — он обходит диван, садится на него и берет коробочку, рассматривая. — Если вот это способно с обычным, молодым, несовершеннолетним оборотнем сделать то, что мы видели... у Выдры точно были и другие проекты.
Он не рассматривает вариант, что ведьмой могла оказаться Хани. Такое ощущение, что к нему даже в голову не пришла подобная мысль, и сама Хани пока не знает, обидно ей или радостно, но пусть лучше так. Никто не должен знать.
А зря.
Не начинай.
Но, кое-что, всё же, не оставляло в покое, поэтому она осторожно села недалеко от Чонгука, смотря в телевизор, где уже показывали рекламу.
— А какое... у тебя вообще отношение к ведьмам?
Чонгук выгибает бровь, всё еще осматривая коробочку. Он не открывал её, а просто взвешивал в руках, пальцами гладил по краям и ногтем цеплял скотч. Вопрос его удивил, но подозрений не вызвал.
— Всегда есть и плохие, и хорошие. Нас, как и оборотней, всегда считали монстрами, вы, люди, — он поворачивает взгляд к Хани, ухмыляясь. — На то есть причины, я знаю, но... есть такие, как твой бывший, Дохен, который пользуется силами не так, как стоило бы, а есть такие, как Намджун или я. Мы пытаемся помочь людям, а не загубить их. А оборотни? Твой заведующий труппы, Хосок, да? Юнги, и та, с кем ты живешь – разве на них можно вести охоту так же, как ведут на ведьм?
— То есть... ты не считаешь, что существование департамента – правильно?
— Ведьм очень боятся, не только люди, — он хмурится и откидывается на спинку дивана. — Они могут быть бесконтрольными, они... умеют хорошо скрываться. У меня были знакомые и друзья ведьмы и колдуны, и если мы, вампиры и оборотни, сумели заключить пакт перемирия с людьми, то с ведьмами так не прошло. Они любят свободу, любят... свою силу, свою мощь, и ненавидят, если у них всё это забирают. Департамент же забирает всё это, забирает их жизни.
До Хани только сейчас доходит, что перед ней сидит самый настоящий источник информации про ведьм. Чонгуку почти триста лет, он ведь сто процентов тесно общался и знал ведьм.
А ведь есть еще и Намджун, который уж точно ответит на все вопросы.
— Я абсолютно нормально к ним отношусь, и мне очень жаль, что их представляют в СМИ и медиа, как монстров, намного страшнее нас, — он тяжело вздыхает, откладывает коробочку и трет ладонями лицо. — WHD и его основатель – вот, к кому у меня отвратительное отношение. Я их ненавижу.
Он не видит, как Хани смотрит на него. Не видит, что она не сдерживается, что она любуется им, ощущая прежние, цветастые чувства, что вновь вернулись после неожиданной тьмы. Сердце опять громко стучит, излучая счастье, и... как бы ей не хотелось, всё равно влюбляется всё больше и больше, с каждой секундой.
Как такое вообще возможно?
Он поддерживает существование ведьм, он считает, что они таки же, что у них должны быть права, как и у вампиров с оборотнями.
— Ну, а ты? — он поворачивает к ней взгляд. — Что ты думаешь? Стоит ли отлавливать ведьм?
В голове пусто, но она быстро приходит в себя и выдыхает, перемещая внимание на телевизор.
— Они никогда меня не пугали. Вообще. Но я знаю людей, оборотней, вампиров, которые боятся их намного больше, аргументируя тем, что... ну... например, новостями. Они ведь страшные, жуткие, как будто с Ада вылезли.
— То же самое говорили и о нас, — ухмыляется Чонгук.
— Я считаю, что у всех есть право существовать. У всех, кроме тех, кто творит всякую дичь, пользуясь собственной силой.
— То есть, твой Дохен должен умереть? — хихикает старший Чон.
— Было бы неплохо.
— Ты же не серьезно.
— Конечно, не серьезно, — закатывает глаза и цыкает. — Как ты мог подумать, что я вообще желаю кому-то смерти?
— Ну, да...
— Не поняла. Что за тон?!
— Обычный тон, — жмет плечами Чонгук, но потом всё равно не сдерживается и смеется со злобного выражения лица Хани. — Хорошо-хорошо. Я не думаю, что ты кровожадная убийца. Довольна? А то еще убьешь меня...
— Ну ты, конечно, подлец.
— Знаешь, я бы обиделся, и очень сильно, но несколько часов назад ты мне жизнь спасла, так что пока что у тебя иммунитет, — поджимая губы, говорит Чонгук.
— Что ж ты раньше не сказал?! Ну ты даешь. У меня же столько всего накопилось, наконец-то, я могу выдать всё, что о тебе думаю...
— Ты просто невыносима, — устало вздыхает Чонгук, но затем они вместе начинают хохотать, откидываясь на спинку дивана.
Разве такое возможно? Возможно ли ощущать себя настолько хорошо рядом с другим... вампиром? Настолько хорошо, что любые волнения исчезают, что страх или отравляющее чувство вины больше не беспокоят?
Хани знает, что проходила подобное, и не раз, и всегда причиной был Чонгук. Если бы он узнал, что она чуть не убила Выдру и Цербера, что бы он сделал? Он всё равно бы шутил? Смеялся? Он бы простил ей?
Вздыхает и смотрит в потолок. Зудящее желание покурить заставляет руками интуитивно залезть в карманы кожанки, которой нет.
— Твои сигареты на улице.
— Зачем ты их вынес?
— Чтобы первое, что ты сделала, когда проснулась – не курение.
— Какие мы заботливые, — ухмыляется и встает, но затем останавливается, когда её взгляд падает на папку. — Ты так и не читал.
— Я... не хотел один, — он сглатывает, берет документы и поднимается следом за Хани. — Хотел, чтобы мы вместе узнали, что там, потому что вместе достали её.
В очередной раз, Чонгук вызывает столько вопросов, столько чувств, и остается только лишь всё проглотить и развернуться, чтобы как можно быстрее выйти наружу и покурить.
Когда начало теплеть, Чонгук с Минхо вынесли столик со стульями во внутренний двор. Раскрыли беседку, почистили камин и гриль. За всё время, они лишь раз собирались вчетвером, включая Намджуна, чтобы порадоваться солнцу и вкусно покушать.
Жаль, что Минхо далеко.
Присаживаясь на стульчик, Хани ставит пепельницу, поджигает сигарету, наблюдая, как Чонгук опускается напротив и кладет перед ними папку. Он гипнотизировал её, как будто ожидал, что она сейчас сама откроется и расскажет, что же в ней таится.
— Вперед, — говорит Хани, выпуская дым, и Чонгук кивает, словно он ждал одобрения.
Первое, что они видят – несколько фотографий, прикрепленные скрепкой к небольшой стопке документов. Чонгук вытаскивает снимки, рассматривает их, сглатывает и медленно выдыхает.
— Это водитель. Водитель грузовика, — говорит и протягивает Хани, чтобы она тоже ознакомилась.
На первой обыкновенное фото на паспорт в анфас. Мужчина, судя по внешности, азиат, средних лет, абсолютно здоровый и ничем не примечательный. На второй – его окровавленный труп, который вылетел через переднее стекло грузовика. На третьей – тот же труп, но снятый уже в морге, в полный рост.
Пока что, ничего необычного. Хани помнит, что столкновение было ужасным. Они влетели друг в друга на полной скорости, и, по официальной версии, водитель был подвыпившим.
Чонгук начал листать документы, и по крупному, жирному шрифту сверху, на первой страничке, Хани замечает, что это заключение судмедэксперта, детально расписанное и подписанное. Наверное, там будет больше ответов.
И, судя по лицу старшего Чона, так и есть.
Он то хмурился, то щурился, перечитывая по несколько раз одно и тоже, возвращался на предыдущие странницы, что-то сравнивал, затем продолжал, покусывая нижнюю губу. Пальцы крепко сжимали бумагу. Он не дрожал, не злился, но что-то заставило его открыть рот, скривиться так, будто ему физически больно, а затем медленно отложить документ обратно.
Ничего не говоря, он смотрел словно сквозь стол, анализируя прочитанное, поэтому был совершенно не против, когда Хани, сделав затяжку, приступила к чтению и...
"...множественные следы колдовства на теле..."
"...не соображал, что делает..."
"...неконтролируемое слюноотделение..."
"...под кожей, в районе солнечного сплетения, найден небольшой пузырек с травами..."
"...наблюдалось замедленное кровообращение незадолго до смерти..."
"ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Ванг Тао, по происхождению китаец, человек, 35 лет, был заколдован ведьмой."
"Отчет эксперта с WHD, Мин Ён Суна: печати на теле нанесены в разное время. Самая первая – полтора месяца назад. Последняя – за два дня до происшествия. Черная метка на груди, в районе сердца, и глаза, лишенные зрачков, говорят о том, что ведьма забрала его жизнь задолго до аварии. Пузырек под кожей выступает в роли, так называемого, "ошейника", через который ведьма управляла пострадавшим."
И еще фотографии.
Всё тело было в рунах, ведьменских рунах, тех, что Хани совсем недавно изучала. Одного определенного слова они не составляли, но между ними была заметна связь.
"Контроль". "Подчинение". "Убийство". "Три жизни".
На животе несколько порезов, в районе сердца как будто татуировка черного цветка, что очень похоже на то же, что покрывает пальцы Хани. Глаза с потухшими зрачками, как и указано в репорте.
И в конце, кроме адреса, номера грузовика, отпечатков пальцев водителя и его места захоронения, была вырезка из новостей, причем, из газеты. Хани бы удивилась, что их вообще кто-то сейчас читает, но текст вызывал куда больше изумления.
"Сегодня трагически скончался Мин Ён Сун, вампир, один из экспертов по ведьмам, который работал в WHD больше пяти лет. Неделю назад, он отправился в свой загородный дом на время отпуска. По словам его сотрудников и друзей, он любил быть наедине с собой и часто по выходным уезжал за пределы Сеула. Как сообщает следственный комитет, в доме произошел пожар из-за утечки газа. Известно, что вампиры не ощущают столько же запахов, как люди и оборотни, поэтому, не заметив утечку, Мин Ён Сун решил зажечь камин. Вспышка позволила дому моментально воспламениться и забрать жизнь уважаемого вампира."
Что за хрень?
— Кто-то не хотел, чтобы отчет попал в люди, настолько, что убил эксперта, — рассуждает Чонгук, смотря на папку.
— Как ты и сказал – это убийство, а не несчастный случай, и у нас есть доказательство!
— Этого мало, — мотает головой Чонгук. — Ничтожно мало. Не указано даже, кто был судмедэкспертом. Возможно, его тоже нет в живых.
Хани тушит сигарету, перечитывает документы, рассматривает фотографии.
Неужели... ведьмы на такое способны? Она тоже способна кем-то управлять? Убивать?
— Что говорил WHD, после аварии?
— Они отрицали, что это ведьма, — горько ухмыляется Чонгук и откидывается на спинку стула. — Смешно, да? Там, где им удобно – они отрицают и делают так, чтобы отвести внимание, прямо как в сегодняшнем репортаже. Суки, — шипит и устало вздыхает, взлохмачивая волосы.
— У тебя были враги-ведьмы?
— Хани, каких только врагов у меня не было, — фыркает и отводит взгляд на город. — Очень часто ведьм, скажем, покупают. Им угрожают, чтобы они сделали то, что надо. Или... однажды я знал человека, который влюбил в себя ведьму. Она делала всё, что он ей говорил. Как видишь, вариантов много, и всё, что мы пока что знаем – здесь была замешана ведьма. Кто она? Почему она это сделала? Почему именно таким способом? Вопросов стало еще больше...
Чонгук был расстроен. Да, хоть он и получил новую информацию, настоящую, ту, что скрывали от него больше года, но она не дает ему абсолютно ничего. Он удостоверился, что его жену убили, что авария не была случайностью, и, на его месте, Хани бы начала рвать и метать, но Чонгук... ведет нижней челюстью, задумчиво смотрит на папку, а затем просто тянется за сигаретой и зажигалкой.
Если честно, Хани не понимает, зачем ему вообще всё это – Лиа не вернется к жизни, даже если он найдет виновника. Но, с другой стороны, зло должно быть наказано, правильно? Возможно, Чонгуку станет жить намного спокойнее, если он отыщет все ответы на все вопросы и распрощается с Лиа навсегда.
Но ведь это лишь пластырь на рану, а не исцеление.
— Что ты думаешь делать дальше?
— Через две недели у меня выставка новой модели. За это время, я хочу успеть съездить еще кое-куда, — выдыхая дым, говорит Чонгук. — Не хочу пока что делать выводы, слишком рано.
— Не забывай отдыхать, хорошо?
— Не забываю, — ухмыляется и, уперевшись локтем о столик, большим пальцем чешет бровь. — Я всё равно не могу нормально отдохнуть, пока не закончу. Да и... что мне делать одному дома, без Минхо?
— Ты всегда можешь ему позвонить или поехать.
— Могу. Но, когда я вижу его лицо и слышу его голос, то хочу бросить всё, забрать его и уехать далеко-далеко.
Вероятность того, что Хани больше никогда их не увидит, заставляет ощутить тяжелый груз под ребрами, что мешает свободно и легко дышать.
Что будет, когда Чонгук всё узнает? Что будет, когда Минхо вырастет? Она же не может быть его няней всю жизнь...
— А ты? — спрашивает Чонгук. — Отдыхаешь?
— Когда есть время, — жмет плечами и натягивает улыбку. Хочет отвлечься, хочет не думать о лишнем. — Хёрим любит выпивать по вечерам, может, раза два в неделю. Мы с ней часто смотрим сериалы или ходим в кино на выходных, если обе свободны. Труппа у меня тоже веселая. Жаль, что ты так и не познакомился с Хосоком.
— Я обязательно приду на следующее представление, — спохватывается Чонгук. — Когда?
— Даже не спросишь, что мы ставим? — ухмыляется и подпирает голову ладошкой.
— Да плевать. Если ты там играешь – я приду.
Хани смеется, пытаясь скрыть смущение, и не смотрит на Чонгука, который хмурится, не понимая, что тут смешного, но когда она вспоминает, что у них в театре ставят следующим, то моментально затихает и прочищает горло.
— Может... может, через мюзикл? Где-то осенью?
Чонгук хмурится, слегка открывает рот и смотрит на Хани так, будто она говорила на непонятном ему языке.
— Объясни.
— Та что объяснять? — фыркает и машет рукой. — Просто... я там не играю главную роль...
— Да мне всё равно. Пусть хоть ты там будешь играть безмолвную бочку – я приду. Я еще ни разу не был у тебя, а Минхо и даже Намджун были, — несколько обижено говорит Чонгук, как будто все вокруг запрещали ему приходить. Но Хани никогда его и не винила – она помнит, какой он занятой.
Только вот... почему именно в этот раз он изъявляет такое желание? Почему?!
— Нет.
— Не заставляй меня упрашивать тебя, — цыкает, делает затяжку и тушит сигарету. — Я знаю, как тебе это нравится.
— Та ничего мне не нравится. Если бы я хотела, чтобы ты меня упрашивал, то, поверь, всё было бы по-другому.
А не слишком ли пошло это звучит?
Но Чонгук, кажется, не обратил внимание.
— Хорошо. Тогда я сам приду. Куплю билет без твоего ведома, сяду где-то, вот прямо на первом ряду, и буду смотреть только на тебя, — ухмыляется, гордо приподняв подбородок, как будто он предложил что-то ужасное, что-то дерзкое, не понимая, как заставляет сердце Хани биться всё быстрее и быстрее. — Ага! Страшно?
Черт, он же всё слышит.
— Я уже тебе говорила – хватит слушать моё сердцебиение. Это раз. Два – нет! Не страшно! Я не хочу... блин... нет! Всё!
— Ох, надо же, — театрально вздыхает Чонгук и пальцами трет виски. — Кажется, мой план накрывается.
— Какой еще, к черту, план?
— Блин, и кого же теперь просить...
— Чонгук!
— Эх, придется обратиться к Тэхену или Чимину, чтобы они провели тест-драйв новой модели..., — хмурится, мотает головой и прямо наслаждается своей игрой.
Вот же гаденыш. Какой же хитрый гаденыш! Он слишком хорошо знает Хани, он вот просто без усилий может манипулировать ею!
— Хорошо-хорошо! Если так хочешь, можешь приходить. Но я не буду тебе говорить, в какой конкретно сцене я буду, — скрещивает руки на груди, надеясь, что он перестанет допрашивать. — Будет для тебя сюрпризом.
— Ага, то есть... ты разрешаешь прийти мне, только если я пущу тебя на тест-драйв? — ухмыляется так широко, что можно увидеть его острые клыки, и смотрит на Хани так, будто выиграл у неё только что миллион долларов в покере.
— Можешь и без тест-драйва приходить, — жмет плечами, но не может скрыть желания, чем веселит Чонгука.
— Да-да, конечно, — смеется, улыбаясь по-кроличьи, и веселиться так, словно только что не узнал о том, что на его семью было покушение. — Я бы и так попросил тебя пройти тест-драйв, — жмет плечами, наблюдая за тем, как Хани не выдерживает и поворачивает к нему горящий взгляд. — Ты мне очень помогла и, я надеюсь, поможешь еще. Думаю, сгоревшей фритаттой тут не обойтись.
— Ты хотел сказать, омлетом.
— Фритаттой.
— Омлетом.
— Фритаттой!
— Омлетом!
— Ты невыносима, — вновь смеется, но решает сдаться. — Ты скажи мне, когда свободна, и мы поедем на автодром.
— Так ты не шутил?! — осознание, что Чонгук действительно разрешит ей опробовать спорткар, заставляет подскочить на ноги.
— Нет, конечно, — улыбается, любуясь реакцией Хани.
— О, Боже... О, Боже!!! Блин, я... я... черт, у меня завтра и послезавтра репетиция.
— Выходные?
— Да! То есть, да, — прочистив горло, отвечает Хани и медленно садится обратно, сложив руки в замок на столе. — Я принимаю Ваше предложение, мистер Чон.
Чонгук закатывает глаза, но всё равно улыбается.
На самом деле, Хани нравилось смотреть на такого Чонгука, и она чертовски сильно радовалась тому, что именно она вызывает в нем подобные эмоции. Заставляет хохотать, позволяет расслабиться, отдохнуть, отпустить все ненужные мысли хотя бы на короткое время. Как только они разойдутся, он заново будет думать о работе, о добытой информации, будет выстраивать новые стратегии и планы, но конкретно сейчас голову Чонгука занимает лишь предстоящий тест-драйв и невыносимая Хани.
Возможно, немного эгоистично и самовлюбленно, но вряд ли кто-то еще может похвастаться тем, что проводит старшему Чону бесплатную терапию.
Интересно, Лиа тоже заставляла его смеяться? Она была лучше Хани?
Как хорошо, что вампиры не могут читать мысли.