IV. Heart of Glass.
— Эй, Хани! Тут к тебе приехали.
От удивления, аж роняет гаечный ключ и ругается себе под нос. Затем выезжает на тележке для механика из-под машины и смотрит на Хёрим – одну из работниц автомастерской, которая выглядела так же грязно, как и Хани: весь комбинезон в масле, несколько локонов вылезли из-под хвоста, глубокие синяки под глазами.
— Кто?
— Выглядит и пахнет, как вампир, — она чешет под носом и сразу же чихает. Молодые оборотни часто так реагируют. — Но то такое. Он представился, как Ким Намджун. Я, конечно, не особо слежу за новостями, но если это тот самый Намджун, то у меня к тебе очень много вопросов.
Какого черта он вообще тут забыл? И как он вычислил, где Хани работает?
А, ну да. Тетя Сонми.
— Ладно, — встает, тяжело вздыхая и накидывает на себя курточку – неизвестно, с чего вдруг ей захотелось прикрыть татуировки, всё равно ведь её, как бы, уволили.
Хёрим указывает на задний въезд, с внутренней стороны улицы, и Хани направляется именно туда, доставая из кармана рабочего комбинезона сигарету. Не самый лучший вид, конечно, перед Намджуном, но ей правда должно быть плевать. Прошла неделя, они должны были уже вычеркнуть её из списка.
Чонгук вообще этот список порвал. Зубами.
Останавливается, как только переступает порог автомастерской, и даже не замечает, как с её рта падает сигарета.
Перед ней стояла совершенно новая, как будто только с завода, красная Мицубиши Ланс. Точно такая же, как и у Хани, только с починенной дверью, с новой покраской, колесами, дисками и тонированными окнами. У капота стоял Намджун, терпеливо ожидая и с интересом осматривая подогнанные машины, работников и само здание. Как только он увидел Хани, тут же приветливо улыбнулся и подошел ближе.
— Я думал, что Вы не выйдете.
— Что Вы тут делаете? — хмурится, не думая даже здороваться – всё это выглядит очень подозрительно.
Намджун глубоко вздыхает, заводит руки за спину и виновато опускает взгляд.
— Вы не могли бы сесть в машину? На несколько минут.
— У меня работа и...
— Я настоятельно Вас прошу, — он смотрит прямо в глаза, как и неделю назад, но затем слабо улыбается. — Я обещаю, что после этого больше не потревожу Вас.
Хани оглядывается, замечая, как практически все уставились на неё и Намджуна, но как только их застукали, то сразу же вернулись к работе, делая вид, что ничего не было, и они, вообще-то, очень заняты. Одна единственная Хёрим поглядывала на свою коллегу, протирая тряпкой инструменты, которые и так были чистыми.
— Хорошо. У меня перерыв десять минут, но большего предоставить не могу, — возможно, она звучала слишком холодно. А как ей еще говорить, учитывая, что прошлый раз она чуть не попрощалась со своей жизнью... и машиной, кстати, тоже?
— Благодарю.
На Намджуна она не злилась ни капли – он просто выполнял свою работу, хотя она всё еще не понимает, почему о ней не сообщили Чонгуку. Можно было бы и предупредить, что в доме, кроме Минхо, есть кто-то еще.
Поэтому она согласилась залезть в машину и...
— Привет.
Это что, шутка такая?
С другой стороны сидел Чонгук. Да, это был Чонгук, тот самый, только в этот раз он выглядел совершенно по-другому. Он привел себя в порядок, подстригся, порванную майку и джинсы сменил черной рубашкой, красной курточкой, явно не дешевыми брюками и кожаными туфлями. На пальцах маячили перстни, кольца, кисти обволакивали тонкие браслеты и часы. Металический запах крови и просто вонь исчезли – теперь же от Чонгука веяло приятным ароматом одеколона, который заполнил весь салон машины.
И рядом с ним сидела Хани, вся грязная, местами потная и уставшая спустя целый день работы.
— Привет?
— Кхм... я... я хотел бы извиниться за то, что без разбора напал и... сломал тебе машину, — сдержанно говорит Чонгук, ни разу не посмотрев на Хани, при этом нервно теребя кольца на пальцах. — Я был не в себе и... в общем, я очень сильно испугался за Минхо.
— Вот как? — ухмыляется и скрещивает руки на груди, внимательно смотря на профиль мистера Чона, который вздрогнул, услышав надменный тон собеседницы. Думал, что будет его бояться? — Неужели Вы приехали сюда только для того, чтобы извиниться?
Он закатывает глаза, глубоко вздыхает и отворачивает взгляд к окну.
А он точно трехсотлетний вампир? Может, ему на самом деле восемнадцать?
— Да. Я приехал сюда, чтобы извиниться и предложить вот эту машину в качестве моральной компенсации за причиненный вред, — как будто он это заучил. Что-то подсказывает, что всё это дело рук Намджуна.
— И на чем же Вы уедите обратно?
— Я бы взял твою старую машину. Да, ту, где я вырвал дверь, — он опять смотрит на свои руки, сглатывает и сжимает челюсти.
Хани с трудом сдерживает улыбку. Если бы не тот случай, то, возможно, она бы сейчас невообразимо радовалась встрече с основателем известной компании по производству спорткаров. Взяла бы автограф, спросила, можно ли сфотографироваться, но вспоминая эпизод с Минхо, да и вообще самого Минхо, единственное, что хочется сделать – отказаться и выйти.
Но Хани же не сука. Как некоторые.
— Это всё?
Чонгук не отвечает, хотя и видно, что это явно не единственная причина, по которой он приехал вместе с Намджуном в самую обыкновенную мастерскую, где их узнает как минимум половина рабочего персонала.
— Если это всё, то, спасибо, что заехали и...
— Нет, это не всё, — через себя выдавливает и наконец-то поднимает взгляд на Хани.
Прошлый раз она застыла, потому что ей было очень страшно. Сейчас же, никакого испуга не было – она чувствовала себя в безопасности, хоть и рука была готова в любой момент дернуть за ручку и выскочить наружу. К тому же, вместо кроваво-красного цвета её встретил теплый бордовый, больше похожий на вино или красное дерево.
Чувствуешь?
Что, блин, она может чувствовать?
— Да? — сглатывает, пытаясь сдержать абсолютно бесстрастное выражение лица, хотя, на самом деле, в голове, кроме эха есть еще ноты. Почему...?
— Не могла бы... не могла бы ты заново вернуться и стать няней моего сына?
Ого. Ого! Ого-го-го!
Хани даже не может скрыть удивления, поэтому приподнимает брови и вопросительно смотрит на Чонугка, который вновь закатывает глаза и вздыхает.
— Кажется, Вы мне сказали совсем другое. Как же там..., — она щелкает пальцами, чем вызывает у Чонгука самое настоящее раздражение. — Точно! "Чтобы ноги больше твоей тут не было". Что же изменилось?
Мистер Чон цыкает, проводит ладонью по лицу, явно сражаясь с желанием задушить Хани прямо здесь. Если ему так сложно признать ошибки, то аж не верится, что вот этот парень успешно вел дела компании и был примером для многих людей во всем мире.
— Минхо. Минхо сказал, что очень хочет, чтобы ты была у него няней, — сдержанно отвечает и пытается не смотреть на Хани, которая ловила бы невообразимое удовольствия из-за мучений Чонгука, но куда больше радости вызывает то, что она уж очень сильно понравилась младшему Чону. — Поскольку, сейчас у меня очень плотный график, и Намджун тоже занят, как и все остальные, я бы... я бы хотел, чтобы ты поработала у нас няней. Все условия прежние, как и обязанности.
Хотелось еще немного поиздеваться, показать свою гордость, но информация от Минхо прямо заставила растаять и чуть ли не сразу же согласиться. Но нужно было выдержать драматичную паузу, показать, что она не знает, сможет ли после такого унижения вновь вернуться в тот дом, чем явно выбешивала Чонгука, и только потом кивнуть.
Кроме Минхо была еще одна причина, но она правда не хотела ставить голос в голове выше десятилетнего мальчика и собственного желания согласиться.
— Хорошо. Так уж и быть.
— Отлично, — и он сразу же выскакивает из машины, как будто прозвенел звонок и его отпустили с пары.
В объявлении точно всё правильно было указано? Надо сидеть с Минхо? Не с Чонгуком?
Ладно, плевать. Он извинился, он компенсировал, он согласился, чтобы Хани была няней. Достаточно.
Медленно выходит из машины, замечая, как теперь все из работников пялятся на Чонгука, который подошел к старой Мицубиши и требовательно ждал, уставившись на Намджуна.
— Я так понимаю, всё прошло удачно? — спрашивает мистер Ким, улыбаясь так широко, как никогда прежде. — Вы всё уладили?
— Можно и так сказать, — улыбается в ответ, надеясь, что не выглядит слишком радостно. — Спасибо большое, что, несмотря на всё, приехали и...
— Поверьте, я практически ничего не делал, — они меняются ключами, и Намджун жмет плечами. — Минхо был очень настойчивым, а Чонгук...
— Мы едем или нет? — возмущенно спрашивает мистер Чон и раскидывает руками, смотря на своего помощника. — У нас время, вообще-то.
— Да-да, — ухмыляется мистер Ким и вновь смотрит на Хани. — Мы еще свяжемся с Вами. Еще раз большое Вам спасибо.
— И Вам спасибо.
Вся автомастерская следит за тем, как Намджун садится за руль, как Чонгук, не прощаясь и не оглядываясь, садится на заднее сиденье и громко хлопает дверью. Они уезжают, оставляя за собой лишь дым из выхлопной трубы и миллионы вопросов, которые обвалились на Хани, как только неожиданные посетители скрылись из виду.
— Что здесь делал Чон Чонгук?!
— Что ты делала с ним в машине?! Что вы обсуждали?!
— Его не было видно на публике полгода! Ты в этом замешана?!
— Какого черта он сел в твою старую машину и уехал?!!! И оставил эту?! Новую?!!
— Как давно ты с ним знакома?!
— Так, оставьте ребенка в покое, — со своего кабинета выходит замученный Юнги, упирается в перила второго этажа и моментально затыкает всех, хотя даже не пытался голоса поднять. — Не лезьте.
— Но босс...
— Ты плохо меня услышал? Повтори-ка правила, сейчас же, — скрещивает руки на груди и смотрит сверху вниз на парня, который был раза в два больше Юнги, но при виде его фигуры сразу же сутулился и опускал глаза.
— Не заводить отношения с сотрудниками. Не опаздывать на работу. Не курить в помещении. Не сплетничать...
— Не сплетничать. Вот именно. Все за работу! Хани, — он указывает на неё пальцем, а затем машет на свой офис. — Ко мне. Сейчас же.
Почему эти правила не распространяются и на руководство?
~~~
"Чон Чонгук вернулся!"
"Чон Чонгук провел пресс-конференцию"
"Новая фотосессия Чон Чонгука для VOGUE. Ответы на самые популярные вопросы!"
"Чон Чонгук не собирается покидать пост владельца и руководителя SSS"
"Спустя длительное отсутствие, Чон Чонгук возобновил активность в благотворительных фондах и сразу же пожертвовал 500 000$ на помощь сиротам"
"Ким Намджун вновь вернулся на должность помощника"
"Что происходит с сыном Чонгука, Чон Минхо?"
"Чон Чонгук не занимается ребенком? Владелец компании SSS, после своего возвращения, не появлялся на публике со своим сыном больше месяца"
"Чон Чонгук потерял авторитет?"
"Ким Намджун – новый водитель Чон Чонгука?"
"Владелец компании спорткаров боится машин. Почему его ни разу не видели за рулем после смерти Чон Лиа?"
~~~
Хани будит звонок, от чего она подскакивает испуганной и первое, что делает – смотрит на время.
Кто придумал трезвонить в четыре утра?!
Не до конца понимает, чьё имя изображено на экране, но только потом различает фамилию "Ким" и имя "Намджун".
— Алло? — хрипит в трубку и прочищает горло. — Намджун? Что-то случилось?
— Доброе утро, — не очень-то бодрый голос Намджуна всё равно был менее сонным, чем у Хани. — Я очень-очень-очень извиняюсь, что бужу и звоню так поздно.
— Скорее уж рано.
В ответ слышится горький смешок.
— У нас тут кое-какая проблемка. Я и Чонгук должны улетать в Японию, самолет через три часа. Никто отвезти Минхо в школу не может, а у него сегодня какое-то выступление важное с классом, — объясняет Намджун, пока Хани ложиться обратно на подушку и накрывает глаза рукой, внимательно слушая. — Асами, Мэй, Тэхен, Чимин, Джин – все заняты и никто не может. Ты последняя, кому я звоню.
— Если ты говоришь про выступление, то, наверное, ты имеешь ввиду целый спектакль...
— Д-да, наверное, — виновато звучит Намджун. — Прости. Ты же знаешь, у меня нет времени сейчас на Минхо.
— Та знаю. Как насчет такси?
— Надеюсь, ты понимаешь, что опасно усаживать в такси сына одного из самых обсуждаемых вампиров последней недели, да? — ухмыляется Намджун.
— Четыре утра, что ты от меня хочешь? — бурчит и тяжело вздыхает. — Отвезти в школу и всё?
— Да. Я знаю, что сегодня четверг, не твой день, но... пожалуйста. Мы возместим всё, компенсируем, доплатим за причиненные неудобства.
— А если Минхо прогуляет школу?
— Тише, — шепчет Намджун, чем удивляет Хани. — Ты же знаешь, Чонгук не любит, когда его сын прогуливает просто так.
— А, ну да... наш строгий папочка.
— Только ему такое не говори.
— Ты не представляешь, чего мне стоит сдерживать себя, — зевает, прикрывая рот ладошкой. — Ладно-ладно, хорошо. Во сколько мне надо подъехать?
— В школе ему нужно быть в 8:30, значит, около восьми утра подъедешь?
— Да, хорошо. В восемь заехать за Минхо, отвезти в школу, а дальше кто его заберет? Чонгук будет в Японии с тобой.
— Мэй сказала, что сможет. Заодно, приготовит на пару дней еды, — отвечает Намджун и вздыхает. — Большое тебе спасибо, Хани, ты просто спасаешь.
— Не за что. Когда вы возвращаетесь?
— Должны вернуться либо сегодня вечером, либо уже завтра с утра. Мы ненадолго. Секунду, — Намджун закрывает рукой трубку, из-за чего плохо слышно, что он там и кому говорит, но Хани четко различает голос Чонгука. — Ладно, пора бежать. Если что – пиши, но, думаю, проблем не будет. У Минхо есть ключи, он знает адрес школы и...
— Намджун, я справлюсь. Удачи вам.
— И тебе. Спасибо, Хани. Чонгук тоже очень это ценит, — последнее он говорит намного тише, и сразу же бросает трубку, не услышав ответа.
Да, конечно. "Ценит". Спустя почти месяц, Хани может с твердой уверенностью сказать, что ни капельки, потому что учитывая их редкие встречи по вечерам, когда она уходит домой, то он пытается избегать её и, такое ощущение, что вообще терпеть не может в своём доме, но из-за желания Минхо и наставлений Намджуна обязан.
Зевая еще пару раз, проверяет сообщения в чате автомастерской и группы. И там, и там ничего нового, разве что Дохен напоминает, что сегодня у них важное выступление перед потенциальными инвесторами, и чтобы все явились к часу дня на прослушивание.
Хани очень надеется, что успеет.
Досыпает еще несколько часов, чистит зубы, завтракает, читает новости, где опять фигурирует имя Чонгука, причем не только в позитивных статьях, но и в желтой прессе, от которой уже тошнит. Затем надевает легкий, бежевый свитерок, джинсы с кедами, парку и выходит к машине. Вроде бы, середина осени, а всё равно жутко темно в 7:30 утра.
Не может даже кофе себе взять – всё везде закрыто, поэтому остается только зевать и искать ободряющую музыку по радио, периодически натыкаясь на всякий шлак. Зато дороги относительно пустые – все только просыпаются.
Дети всегда так рано в школу ходят?
Заезжает на территорию дома Чонов, паркуется и выходит, слегка вздрагивая из-за пробивающего холода. Хоть сегодня и было яркое солнце, но пар изо рта всё еще заметный, поэтому она выдыхает себе на ладошки, вспоминая, что забыла покурить, но решает уже отложить сигарету на потом, чтобы не вонять табаком.
Как только звонит в дверь, почти сразу же открывает Минхо, одетый в школьную форму, курточку, с рюкзаком на спине и... с очень грустной мордашкой.
— Доброе утро! Ты чего такой печальный, а? — скрещивает руки на груди и облокачивается плечом о раму двери. — Столько радости из-за того, что я тебя везу сегодня в школу? — ухмыляется, когда встречает обеспокоенный взгляд Минхо.
— Нет-нет! Не из-за этого...
— Расстроен, что папа улетел опять?
— Н-нет, просто..., — он тяжело вздыхает и неловко трет затылок.
Почти за месяц Хани уже выучила поведение Минхо, и может сказать, когда он нервничает, врет, сомневается, недоговаривает или просто не хочет показаться слабаком, всё еще следуя примеру собственного отца.
Так что, она садится на корточки напротив него, ловит взгляд и мягко улыбается.
— Что такое? Боишься выступать?
— Нет. Нет, я просто... не знаю. Я на самом деле очень нервничаю. Я очень боюсь ошибиться, да и... вся школа будет на нас смотреть, — он смотрит куда угодно, но не в глаза Хани. — Знаю, что это неправильно...
— Почему неправильно?
— Потому что я должен быть смелым и не бояться сцены. Да и... ну... столько девочек в школе меня поддерживают. Верят, а я... не хочу, — Минхо почти что выдавливает из себя слова, боясь признаться не только своей няне, но и самому себе. — Прости. Я не хотел говорить папе или дяде Намджуну. Думал, ты меня послушаешь.
Каждый раз, когда Минхо делает из Хани особенную, ту, кто понимает лучше, чем родной отец, или ту, кому можно доверить секреты, то у неё сразу же тает сердечко, а на лице расплывается улыбка, как бы она не пыталась её скрыть.
— Если ты так сильно боишься, то-о-о... мы можем позвонить в школу и сказать, что ты вчера отравился, — прищурившись, придумывает план Хани. — Не бойся, мне они точно поверят.
У Минхо сразу же загораются глаза, и он от волнения немного перекатывается с пятки на носок. Ручками сжимает лямки от рюкзака, улыбается и смотрит на Хани с некоторым восхищением.
— Ты... не расскажешь папе?
Да она будет счастлива утаить от великого Чонгука, что позволила его сыну прогулять школу и насладиться свободным от скучных уроков днем!
Но плохим примером тоже не стоит становиться.
Тем не менее, она проводит пальцами по губам, как будто закрывает рот на замок, и встречает широкую улыбку на лице у Минхо.
Наверное, сегодня первый раз, когда она позволяет сделать что-то такое. Сложно назвать "незаконным", но и "правильным" тоже язык не повернется. Всё-таки, каждый школьник должен прогулять хотя бы один день в школе без важной причины.
Как только они заходят обратно в дом и закрывают дверь, Хани вспоминает об одном очень важном событии, которое ей лучше не пропускать. Да, слишком сильно поддалась чарам маленького Минхо, который сразу же разулся, скинул курточку с рюкзаком и помчался переодеваться в домашнюю одежду, рассказывая, чем бы хотел сегодня заняться.
Вот же ж блин.
Тупая башка.
Вздыхает и достает телефон, чтобы набрать Дохена. Она предполагает, что будет скандал, но надеется, что встречу можно перенести. Тащить Минхо на пробы даже не собирается – их музыка вовсе не для детских ушей, и такие тяжелые ноты могут напугать или вообще оттолкнуть. Всё-таки, он до сих пор не видел татуировки Хани, не видел, как она курит, пьет, периодически балуется запрещенными веществами и... да, пожалуй, этого вполне себе хватит.
Настраивается на разговор и начинает ходить по коридору, смотря себе под ноги.
Нужно было сначала думать, а потом соглашаться.
— Алло? — сонный голос Дохена раздается в трубке. — Хани? Ты чего так рано?
— Привет. У меня, в общем, сегодня возникло неотложное дело с Минхо, и я не смогу приехать на прослушивание, — выпаливает одним предложением и закусывает губу.
Тишина. Хани даже проверила, на связи ли она, настолько было тихо.
— Повтори.
— Я не смогу приехать на прослушивание, — вздыхает и трет пальцами виски. — Можно ли его перенести на другой день?
— Я не могу поверить, что ты сейчас серьезно, — Дохен, кажется, моментально проснулся. — Что там такого случилось, что ты не можешь приехать на одно единственное прослушивание?
— Так получилось, что у Чонгука с Намджуном неотложные дела, а Минхо... в общем, ему неважно и за ним надо присмотреть, — если она так легко врет Дохену, то соврать классной руководительнице Минхо будет как двумя пальцами об асфальт.
В ответ раздается смешок. Очень искусственный смешок.
— То есть... хочешь сказать, что у такой богатой семьи нет возможности... не знаю, еще одну няню нанять?
— Ты сейчас прикалываешься?
— Нет, Хани, ты прикалываешься, — слышно, как скрепит его диван, с которого он встает. — Впервые за долгое время мы сможем провести прослушивание, нас смогут взять к себе, и... именно вот сегодня ты решаешь сказать нам "нет"?
На самом деле, внутри что-то пожирало, и, удивительно, но это был вовсе не голос. Наоборот, он тихо себе молчал, не вызывая у Хани хоть капельку совести из-за такого подлого вранья, а ведь должен был бы.
Минхо не плохо, Минхо здоров. Она может отправить его в школу и сказать, что у неё, к сожалению, дела. Может. Ведь она не обязана идти на поводу у десятилетнего мальчика. Ведь у неё действительно важное событие для целой группы.
Так почему ей так не хочется присутствовать на нем?
— Мне пообещали заплатить.
— А, ну да. Конечно.
Ладно, это уже начало задевать.
— Что? Что "конечно"? Хочешь сказать, что нам не нужны деньги?
— Ты нихера не делаешь, Хани, ты появляешься в клубе всё реже и реже, и нет, чтобы бросить мастерскую – тебе вполне себе достаточно заплатят в конце месяца, ты решаешь брать на себя всё!
— Я нихера не делаю? Ты сейчас серьезно? — внутри закипала невероятная злость, которая дополнялась обидой и жуткой усталостью – всё подряд накатило комом после услышанного.
— А что? Я всё своё время посвящаю группе, а ты что? Чем ты занята?
— Да я, блять, впахиваю, пока вы все нихуя сделать не можете! — повышает голос, не замечает, не следит за словами. Всё само как-то, и Хани не может себя контролировать. — Кто приносит деньги кроме меня, а? Кто поддерживает нас финансово без всяких инвесторов?! Да я сама могу быть, блять, инвестором нашей группы!
— Не делай из себя главную, окей, только из-за того, что ты даешь нам деньги, — ругается Дохен в ответ. — Мы тоже зарабатываем, мы тоже устаем, но, в отличие от тебя, жертвы ебанной, думаем и о группе, а не только о себе.
— Да это я думаю о себе?! Если бы я так делала, то давно послала бы вас всех к черту!
— Да? — слышится еще один смешок, очень противный, наглый, нахальный, такой, от которого Хани почему-то сглатывает. — И ты можешь так сделать? Если ты так в этом уверена, то вперед, — совершенно спокойным голосом говорит Дохен. — Ты, наверное, забыла вообще, какая ты была раньше, и благодаря кому ты стала такой, какой ты сейчас есть. Кто дал тебе возможность играть в группе, кто полюбил тебя, кто принял тебя, несмотря на все твои... особенности, — Хани застывает на месте, с такой силой сжимая телефон, что он вот-вот треснет. — Кто именно показал тебе, что такое настоящая жизнь, а не пляска под дудку твоей тетки. Но... если ты думаешь, что сможешь всё сама, — очередная ухмылка, — то вперед и с песней, дорогая.
— Иди нахуй.
Отключает звонок, откидывает телефон на диван и хватается рукой за голову, тяжело дыша. Закрывает глаза и облизывает губы, пытаясь перебороть то, что клубится внутри, что воспламеняется и заставляет практически дрожать от переизбытка гнева.
Да как он вообще посмел так с ней разговаривать?!
Успокойся. Ты пугаешь его.
Как будто кто-то толкает в грудь и заставляет развернуться.
Из-за угла выглядывает напуганный Минхо. Не такой напуганный, как тогда, когда его отец был просто без задних тормозов, но ему все равно было не по себе от того, что он увидел и услышал.
Гнев быстро сменяется виной.
— Минхо, прости, — извиняется Хани и подходит к нему, ожидая, что он сделает шаг назад, но он просто стоял. Она садится на корточки напротив и вздыхает. — Давай сделаем вид, что ты ничего не слышал? Я очень редко бываю такой злой, так что...
— Всё хорошо. Ты всё равно не такая страшная, как папа или дядя Намджун, когда они злятся, — бурчит и поправляет свои очки, в которых внезапно отражается молния.
Они вдвоем перемещают взгляд за окно, где солнце сменилось ливнем, чистое небо накрыло тучи, а сильный ветер гнул деревья.
— Ого...
— Наверное, хорошо, что ты не пошел сегодня в школу, — улыбается Хани и встает. — Итак, чем бы ты хотел заняться?
Минхо стоит с-минуту, напряженно думая, что бы такого сделать. Злая Хани моментально отходит на второй план, ведь намного интереснее составить расписание полностью свободного ото школы дня.
— Помнишь, я тебе рассказывал, что хотел бы посмотреть "Назад в будущее"? — воодушевляется Минхо.
— Ага, просмотр кино. Мне нравится, — подмигивает и, развернувшись на пятках, идет к холодильнику. — Только вот нам надо что-то вкусное... Мэй сегодня тебе вечером наготовит, да?
— Угу, — отвечает Минхо и хвостиком идет за Хани. Стоит сзади, смотрит на содержимое холодильника, о чем-то думая. — Может, испечем печеньки? Мы когда-то делали и у нас получилось, помнишь?
— Американское печенье понравилось? — ухмыляется и самодовольно поднимает подбородок вверх. — Да-да. Я могу готовить по рецептам с интернета. Но этого мало, хм... а твой папа сильно против, когда ты ешь всякую гадость?
— Например? — хмурится, не понимая о чем речь. Такой ангелочек, просто слов нет.
— Чипсы, Читтос, кукурузные закуски всякие, орехи... рамен.
— Да-а-а, — тянет Минхо и глубоко вздыхает. — Папа не разрешает такое есть. Мама тоже всегда была против подобного, но разрешала раз в две недели купить что-то такое. Помню, мы с ней рамен ели одним вечером, а папа смотрел на нас с завистью, потому что, — он слабо хихикает, пытаясь рассказать дальше, — вампирская еда, как ему кажется, не такая вкусная.
— Так ему и надо, — ухмыляется и скрещивает руки на груди. — Пусть страдает. Так что, подождешь тут, пока я схожу за раменом? И всяким... вредным?
— А можно с тобой?!
— Хм... только если мы натянем тебе на лицо маску и капюшон. Ты же у нас маленькая знаменитость, — Хани взлохмачивает его волосы, но видно, что его не сильно радует статус мальчика, который выжил.
Справились они быстрее, чем за час, и вернулись домой с двумя большими кульками. Дождь всё еще шел, ветер всё еще сдувал, а гром разрывал уши. Поразительно. Середина октября, а гремит, как в мае.
Поход по магазинам помог немного отвлечься от Дохена, который дважды перезванивал, писал, а потом еще и попросил Сесиль достучаться до своей подруги, но всё впустую. Хани не брала телефон в руки – он лежал там же, на диване, одинокий и брошенный, пока она посвящала всю себя Минхо и словно стирала утренний конфликт из памяти навсегда.
У младшего Чона была удивительная способность успокаивать. Наверное, только благодаря ему Чонгук смог прийти в себя. В Минхо чувствовалось что-то... светлое, доброе, притягивающее. Не зря Намджун так был привязан к чужому ребенку, не зря Асами и Мэй рассказывали о нем только лишь хорошее.
Бывало, конечно, что сам Минхо очень вредничал, отказывался делать домашнее задание и кушать супчик на обед. Куда интереснее были наборы с Лего, мультики с Мстителями и, конечно же, шахматы, которые, как вычислила Хани, помогали ему успокоиться, подумать и найти решение.
Он был довольно закрытым мальчиком, стеснительным и скромным, но чем больше с ним общаешься, тем больше находишь в нем то, что, наверное, таилось и в Чон Лиа, и в Чон Чонгуке.
— Печенье почти спеклось, — говорит Минхо, проверяя духовку.
Рамен тоже почти заварился, так что всё должно было быть готовым к просмотру. На столике у дивана стояли миски с попкорном, чипсами, конфетами, в холодильнике охлаждался мультифруктовый сок и Фанта. Осталось только достать печеньки, выключить свет и приступить к просмотру.
— Отлично. Давай-ка, отойди, сейчас выложим на...
Они застывают, когда входная дверь хлопает. Тут же разворачиваются на звук, не обращая внимания на аппетитный запах песочного теста.
У порога стоял насквозь промокший и невероятно удивленный Чонгук. Он хмурился, щурился, всматривался вдаль, где виднелась кухня.
Так они простояли, пока таймер в духовке не запищал, оповещая о готовности.
— Что тут происходит?