I. Save me I'm falling.
"ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ! ЧОН ЧОНГУК ПОПАЛ В АВАРИЮ ВМЕСТЕ СО СВОЕЙ СЕМЬЕЙ!"
"Чон Чонгук, владелец и сооснователь холдинговой компании по производству спорткаров SSS (Speed Sport Satisfaction), столкнулся с грузовиком на главной улице Сеула"
"Один из самых любимых и обожаемых людьми вампиров попал в страшную аварию"
"Чон Лиа, по происхождению человек, жена владельца SSS, Чон Чонгука, погибла на месте. Их ребенок, Чон Минхо, остался жив"
"Сегодня многие люди, вампиры и оборотни собрались у главного здания SSS, чтобы почтить память Чон Лиа. Главный вход засыпан лилиями"
"Чон Чонгук отказался давать комментарии"
"Чон Минхо остается на домашнем обучении в связи с недавними событиями"
"Ким Намджун, помощник и очень близкий друг Чон Чонгука, отказался давать комментарии"
"Интернет взорвался после новости о смерти Чон Лиа. Пользователи сети поддерживают Чон Чонгука и его сына хэштегом #wearewithyou и #welovedyouLia"
"Чон Чонгук не выходил на публику уже три месяца. Где он?"
"Ким Намджун отказывается давать комментарии, где конкретно пропадает Чон Чонгук"
"Некоторые источники указывают на то, что управление SSS временно перешло под руководство Ким Намджуна. С чем это может быть связано?"
"Люди беспокоятся о маленьком Чон Минхо, которому совсем скоро исполнится 10 лет, и который всё еще человек. Чон Чонгук помнит, что он всё еще отец?"
~~~
Намджун снимает очки, устало трет глаза и тяжело вздыхает. Наверное, за все пятьсот с хвостиком лет своей жизни, он впервые может сказать, что ему нужен перерыв. День-два поспать в гробу, можно и в кроватке, насладиться ночной прохладой, попивая свежую кровь через трубочку. Он так много просит?
— Мистер Ким, совещание через пять минут.
— Спасибо, Чен.
Какое по счету за последнюю неделю? Двадцатое? Пора что-то с этим делать, он уже больше не может. Вампиры – очень выносливые и трудолюбивые существа, но не когда на плечи одного из них сбрасывается вся Вселенная, которой управлял Чон Чонгук.
Надо что-то с этим делать. Так продолжаться не может. Прошло уже полгода с момента смерти Лиа, и она уж точно не хотела бы, чтобы компания, которая была основана задолго до её дня рождения, сгнила, ведь владелец положил огромный болт на всё вокруг, кроме самого себя.
И ладно компания, Намджун, может, как-то бы привык к этому, у него уже был опыт в руководстве крупными производствами и грамотное владение акциями, но... Минхо. Бедный Минхо. Отец совсем не уделяет ему внимания, времени. У Минхо больше никого нет, кроме Чонгука, но Чонгук даже не старается понять своего сына. Он только и делает, что губит себя, винит себя, делает всё, лишь бы не появляться дома.
И это тоже одна из ответственностей Намджуна. Вытаскивать идиота Чонгука из передряг.
Уличные бои без правил. Пять раз он был вынужден приводить Чонгука в чувство после того, как его беспощадно избивали другие существа. Самый жуткий раз – полнолуние, когда цивилизованные оборотни принимают таблетки, а все остальные нарушают правила и накачивают себя специальными медикаментами, чтобы побеждать вот в таких вот соревнованиях. Тогда Чонгуку разодрали лицо, у него были переломы, ему выбили зубы и практически убили, если бы не Намджун.
Закрытые клубы для анонимных извращенцев. Неисчислимое количество раз приходилось вытаскивать его от передоза кровью девственников и девственниц, с которых её и качали на глазах у всех остальных, а потом предлагали два варианта: покупка человека, чтобы лишить его невинности или же, так называемое, "милосердие" – жертва остается для будущих пиров. Одно время, когда Лиа была жива, и когда даже Минхо не было в планах, Чонгук хотел закрыть подобные учреждения. Они унизительны для людей, они нарушают права и законы, но многим вампирам плевать.
Нелегальные шоу с превращениями оборотней. Бедные существа. Во время полнолуния, вампиры и люди наблюдают за тем, как они, сидя в унизительных клетках, превращаются. Затем, им вкалывают вещество, которое либо замедляет, либо ускоряет процесс, но в конечном итоге они возвращаются в свой человеческий вид. Когда действие препарата заканчивается, а это происходит за пару минут, превращение вновь происходит. Намджун знает, что для оборотней оно невообразимо болезненное, но для извращенцев – эстетически прекрасное, и он никогда бы не подумал, что сможет отыскать там Чонгука. Это было всего лишь однажды, и он тогда был под веществами, его явно кто-то туда затащил, но сам факт того, что он наслаждался зрелищем – выбесило Намджуна. Он правда тогда не смог сдержать себя и врезал ему, но даже так его друг не пришел в себя.
Всё это цветочки. Ведь буквально на прошлой неделе ему пришлось вытаскивать Чонгука из довольно ущербного и неописуемо гадкого места, которое найти было не так уж и просто.
Изнасилование оборотнем и вампиром человеческого существа.
Каждый раз Намджун задавался вопросом. Почему? Почему Чонгук туда ходит? Его жена была человеком, он влюбился в человека, у него сын всё еще человек, и неизвестно вообще, станет он вампиром или нет. Чон Чонгук был одним из самых известных борцов за права человека, за то, чтобы подобные заведения были уничтожены в каждой стране, не только в Корее. Чонгук выделял бешеные деньги на благотворительности, да из-под его клыков вышел не один десяток вампиров, которые были смертельно больны, но которым был дарован шанс начать жизнь заново.
А сейчас... сейчас Намджун не знает, как достучаться до него. Где он сейчас? Опять где-то шляется? Опять пытается "заглушить боль"? Это уже начинает раздражать, и если раньше Намджун пытался оправдать его, жалел и закрывал глаза на некоторые выходки, сейчас он чувствует предел.
И злость накрывает еще больше, когда он достает ключи от дома Чонгука, открывает дверь и заходит в убивающую пустоту, где посередине сплошной тишины сидит маленький Минхо и делает уроки.
— Дядя Намджун!
— Привет, Минхо, — горько улыбается, хотя и всегда пытается быть бодрым. — Как ты тут?
— Поел недавно. Мэй сделала очень вкусный рамен и рис с креветками, а еще она попробовала сделать лазанью. Не знаю, получилось у неё или нет, но мне понравилось, — совершенно спокойным тоном рассказывал Минхо, поправляя свои маленькие очки. Он закрыл книжки и подошел к Намджуну, с интересом смотря на пакет.
— Я тебе тут... сладкого принес.
— Банановое молоко?!
— Твоё любимое.
Хотя бы это заставляет маленького Минхо улыбнуться и еле заметно засиять.
Они заходят на кухню, где всё еще пахло едой. Холодильник был забит. Надо будет поблагодарить Мэй и не забыть скинуть ей плату за этот месяц – обязанности повара она выполняет лучше некуда.
— Как дела? — спрашивает младший Чон, пока наливает себе в стакан молоко.
Другие скажут, что Минхо на удивление очень самостоятельный мальчик, несмотря на все богатства, которыми его отец обеспечивает. Скажут, что он такой ангелочек, ни капельки не разбалованный, умный и сдержанный, очень похож на маму, а улыбкой – на папу. Скажут, что он уж очень хорошо воспитан, что он тихий и вежливый.
Но никто не знает, что ему удалось пережить, и что с его семьей происходит сейчас.
— ...и совещание. Скучно, в общем, как и всегда, — улыбается и жмет плечами. — А твои как?
— Сегодня я по математике получил самый высокий балл. Вообще, странно возвращаться в школу, все вокруг очень странно себя вели. Некоторые девочки даже дали мне жвачку и конфеты, — облизнув губы после молока, рассказывал Минхо. Только в нем не было ни радости, ни грусти – полная апатия. — Конечно же... все спрашивали, как я себя чувствую, но рука ведь быстро зажила.
— Тебе повезло, что у тебя был обычный перелом.
— Наверное? — он налил себе еще молока и тяжело вздохнул. — Только... мальчики начали задевать из-за этого. Особенно вампиры. Говорили: "Что, всё еще человек?". Называли меня жалким и..., — от злости и обиды, он сжал стакан, но, конечно же, ему не хватало силенок его треснуть. Телом он точно пошел в маму. — В общем...
Намджун видел, что ему сложно выражать свои чувства, что он явно пытается быть, как папа – непробиваемым, уверенным, сильным и стойким. Но... он всего лишь человеческий ребенок, у него умерла мать, а отец не появлялся дома последние месяца два.
— Ты же знаешь, что в таких ситуациях надо делать?
— Ну... Ханджи, та, что сидит на первой парте, сказала, что можно и отцом угрожать.
— Вот этого лучше как раз не делать, — с упреком сказал Намджун.
— Я и не делал! — он смотрит большими, невинными глазами, и если бы у Намджуна стучало сердце, оно бы точно разбилось вдребезги. — Я... промолчал.
— И правильно. Ты не должен опускаться до их уровня.
— Но они вампиры, оборотни. Они задирают многих, даже девочек, которые, как и я, человек. Ты тоже так издевался?
Намджун издал легкий смешок, но затем прочистил горло.
— Когда я стал вампиром, то тогда не было еще таких школ, как сейчас. Но скажу тебе честно-честно – я никогда бы не стал издеваться над человеком.
— Хорошо. А... папа?
Он всегда упоминает Чонгука. Конечно! Сыну хочется быть рядом с отцом, хочется обнять его, поговорить с ним, рассказать всё то, что он рассказывает Намджуну, узнать советы и почувствовать... любовь.
Скрипя зубами, он смотрит на маленького Минхо, который крутит в руках стакан с банановым молоком, который выглядит так бледно, что никакой вампир бы не смог с ним посоревноваться. Он исхудал, Намджун знает, что Мэй заставляет его есть. Он явно притворяется, можно услышать, с какой болью бьется его крохотное сердце, как он скучает и по маме, и по папе, но держится.
Он плачет, когда никто не видит.
Нет, так больше продолжаться не может!!!
— Знаешь что? — Намджун уверенно встает и поправляет черное пальто. — Спросишь у него сам.
На секунду, глаза Минхо загорелись от новости, что он, возможно встретиться с папой. В нем затаилась совсем крошечная, но, всё же, надежда.
— Ты куда?!
— За твоим папочкой.
Пару звонков, и Намджун знает, где Чонгук.
Чем ближе ночь, тем громче клубы. Все клубы, даже те, где люди просто танцуют, слушают музыку и выпивают с оборотнями или вампирами. Чонгук был в одном из подобных.
Намджун с легкостью проходит фейс-контроль, огибает толпы посетителей, чувствуя, что здесь не просто так два здоровых охранника-оборотня проверяют каждого. Очень много криминальных авторитетов, с которыми он предпочитал не связываться, и очень надеялся, что Чонгук еще не нажил себе опасного врага.
Он обошел все ВИП-комнаты, заглянул за каждый столик, проверил кабинки, уже морально готовясь к тому, что с ним будет сразу две девушки, но единственное место, которое он не взял во внимание – танцпол.
Заметил он Чонгука только благодаря тому, что тот взобрался к одной девушке на шест и стал с ней крутиться и заигрывать.
Позорище. Бедная Лиа в гробу там переворачивается.
Сделав глубокий вдох и посчитав до десяти, Намджун двинулся напролом. Свет постоянно мигал, в ушах играл раздражающий клубняк, от которого обычного человека, наверное, уже бы вывернуло наизнанку. Но многие здесь тоже были под веществами.
Чонгук не замечал своего друга даже тогда, когда он запрыгнул к нему на платформу и вежливо намекнул девушке своими сверкающими в темноте глазами, что ей лучше отсюда убраться. Повезло, что она человек, и ею было легко управлять.
Намджун дергает Чонгука за руку, от чего он чуть не падает.
— Ты... че тут делаешь? Решил к нам присоединиться, да?
— Мы едем домой. Сейчас же.
— Ты сдурел?! Вали отсюда, Намджун.
Отлично. Он опять под дозой.
— Чонгук. Слазь. Иначе пеняй на себя.
— И что ты мне сделаешь? А? — он противно смеется и облокачивается рукой о шест. Откуда он вообще достал эту майку и рванные джинсы? Украл у ближайшего бездомного? — Намджун, оставь меня в покое. Сколько, блять, раз я тебе уже это гово...
Как бы грозно Чонгук не выглядел, он ничего не смог сделать с тем, что его просто перекинули через плечо. Пытался вырваться, стучал по спине, причем явно со всей силы, но Намджун ничего не чувствовал. Возможно, это всё усталость, злость, раздражение и, откровенно говоря, стыд за своего недоначальника.
Закидывает его на заднее сиденье и с трудом сдерживает себя, чтобы не дать ему в челюсть, когда он с матами пытается выбраться, при этом не упуская возможности оскорбить своего, наверное, единственного друга на данный момент.
— Либо ты сейчас остановишь машину, либо я тебя увольняю!
— Только попробуй. Твоя компания и так держится на последних соплях.
— И без тебя справлюсь, Намджун, — ого, он даже рычит.
— Я вижу, как ты справляешься. Успокойся и сядь ровно!
— Остановись, я тебе говорю, — шипит сквозь зубы, но не может даже попытаться коснуться Намджуна – его виляет на каждом повороте с одной стороны машины в другую. — Куда ты, блять, меня везешь?
— К твоему сыну.
Моментально затихает. В зеркале заднего вида заметно, как Чонгук побледнел еще больше, как его жгучая самоуверенность, грубость и ярость моментально сменились ужасом. В его болезненно-темных глазах появился страх, он буквально прорвался наружу, заставляя его сжать ладонями края передних сидений и придвинуться к Намджуну ближе.
— Останови. Машину.
— Хорошо.
Чонгук не ожидал, что его послушаются, но как только Намджун жмет на тормоз, он тут же нажимает на кнопочку и все двери блокируются. Никто не сможет выйти.
— Намджун...
— Мне абсолютно плевать, что ты под наркотой, что ты хрен знает, когда спал, хрен знает, где был, и что ты там делал – ты выслушаешь меня здесь и сейчас, — он смотрит на него через зеркало заднего вида, и впервые за долгое время говорит таким тоном, что многие люди сейчас бы в страхе задрожали и заплакали. — Ты меня понял, Чонгук?
— Выпусти меня! — он вцепился в ручку от двери намертво. — Ты же знаешь, что я смогу выбить дверь!
— Ты настолько не хочешь к Минхо?
Чонгук сглатывает и утыкается лбом о стекло, тяжело дыша. Намджун оборачивается и осматривает своего друга, замечая, что волосы значительно отрасли, что вены вздулись – признак недостатка качественной крови. Одежда в пятнах, тату на правой руке как будто потускнели вместе с самим Чонгуком.
— Не хочу.
— Хватит быть ребенком, черт возьми! Твой сын сидит один дома! Вся его семья – это я, Мэй и Джин, который раз в неделю приходит проверить его здоровье! Да над твоим сыном в школе издеваются, а ты даже ничего не знаешь, придурок!
— Он взрослый мальчик, сам справится..., — хрипит и как-то подозрительно перестает пытаться выйти из машины. — Пусть поймет, что... расти ему дальше придется одному.
— Что, блять, за хрень ты вообще несешь?! — у Намджуна уже терпение на исходе, он вот-вот сорвется. — Да, Чонгук, ты потерял жену. Да, она умерла. Да, она была человеком, и, да, она не хотела становится вампиром. Но у тебя остался сын, которому нужен...
— ЗАКРОЙ РОТ!
У Чонгука выросли клыки, у него покраснели глаза, он не выглядит, как успешный и счастливый вампир, он не похож на того Чон Чонгука, который мелькал на обложках журналов, который был примером для всех остальных вампиров, который выступал идолом даже для некоторых оборотней и людей. Нет, это не тот Чонгук. Совсем не тот.
— Когда в последний раз ты нормально спал? Ел? Был дома?
— Открой, блять, эту дверь!
— Чонгук. Хватит вести себя, как ребенок!
— Хватит мне указывать! Я сам знаю, что делаю!
— Ты уверен, что Лиа хотела бы именно этого?!
В нем словно дергают за переключатель – он возвращается к своему прежнему состоянию. Глаза больше не светятся кроваво-красным, клыки вновь стали короткими, злость будто бы испарилась, а сам Чонгук уменьшился в несколько раз: сгорбился, насупился и уткнулся лбом о спинку сиденья перед собой.
— Чонгук, я знаю, что тебе больно. Я тоже терял дорогих мне людей, я понимаю тебя. Но ты должен прийти в себя, ты должен вернуться к Минхо. Ты очень ему нужен. Он не держит на тебя зла, он никогда не обижался на тебя за то, что ты вел машину...
Дверь моментально вылетает и ударяется о стенку ближайшего здания, чуть не задев парочку, что проходила мимо. Девушка вскрикнула, но парень схватил её и утащил подальше.
Чонгук выходит, но Намджун, в отличие от него, всё еще хотя бы пытается правильно питаться и следить за сном, поэтому он тут же хватает его за плечо и хочет развернуть, только вот... он забыл, что доза всё еще внутри его друга.
Его отталкивают с такой силой, что ударившись о фонарный столб, он тут же мнется и затухает.
— Последний раз говорю тебе. Я сам со всем разберусь, — стиснув зубы, говорит Чонгук и тыкает пальцем в Намджуна. — Хватит. Просто хватит. Минхо... Минхо нужен нормальный отец.
— Ты и есть нормальный отец, — разминая шею, отвечает Намджун. Особой боли он не чувствует, но, признаться, не ожидал такого поворота. — Чонгук. Хватит бежать от самого себя.
— Я не...
— Чонгук, — с нажимом говорит Намджун и вновь оказывается напротив своего друга, который явно готов нанести еще один удар. — Ты же знаешь, что ты ни в чем не виноват?
На его лице сплошной хаос, наверное, как и в душе. Он то хмурится, то щурится, то кривится, то закрывает, то открывает глаза, дергается и хватается ладонями за голову. Те приключения, которые Чонгук себе находил, сможет пережить любой вампир, но вот морально устоять и при этом не вскрыться или не склеить ласты – надо постараться.
Намджуну кажется, что только душа Лиа и удерживает его наплыву в этом мире.
— Я был за рулем. Я... я отвлекся, я... я не заметил грузовик, и..., — слышно, как он начинает плакать. — Я... это всё моя вина. Я убил её, я убил свою единственную любовь. Единственную. За все те... года, столетия, что я прожил, она была... единственной.
Тело Чонгука начинает содрогаться, и сейчас он действительно начинает напоминать маленького мальчика, который не знает, куда себя деть. Совершенно. Он пытается убежать, пытается заглушить боль, пытается убить самого себя, но у него ничего не получается, а что делать дальше со своей жизнью – не понимает.
Раньше, Намджун очень редко чувствовал себя наставником Чонгука. Вампир, что обратил Чонгука, представил их двести восемьдесят пять лет назад, в летнюю ночь, сказав, что такому талантливому новорожденному нужен хороший пример. Но даже тогда, он не ощущал потребности быть учителем. Чонгук ловил всё налету, ему словно сама судьба прописала стать вампиром.
Но сейчас... Чонгук выглядел хуже, чем в свою первую ночь. Он был по-настоящему разбитым, уничтоженным. Если кто-то и хотел насолить ему, если кто-то и хотел убить именно его, а не его жену и ребенка, то он превзошел себя. Теперь сам Чонгук хочет смерти.
Намджун обнимает его, прижимает к себе и слышит, как его самый близкий друг плачет. Как он распадается на кусочки, как его руки дрожат, как он не может остановиться. От него несет смешанной кровью, наркотиками для вампиров, алкоголем и женской, человеческой плотью, но при всем при этом Намджун видит в нем того двадцатилетнего паренька, что и двести восемьдесят пять лет назад.
— Я не могу вернуться к Минхо... не могу. Я убил его мать, я испортил ему жизнь, он...
— Ты ошибаешься, Чонгук. Он всегда о тебе спрашивает. Ты бы видел его глаза, когда он узнал, что сегодня, возможно, я притащу за шкирку его отца, — он поглаживает Чонгука по спине, надеясь, что никто их не узнает и не станет щелкать камерами вокруг. — Ты очень ему нужен. Ты отец, Чонгук, не забывай об этом. Я знаю... я знаю, что ему очень плохо... одному.
Чонгук отталкивает Намджуна. Шмыгает носом, поправляет отросшие волосы, и вновь со злостью смотрит на своего друга. Всё-таки, надо с огромной осторожностью подбирать слова.
— Со мной ему будет еще хуже.
— Только не начинай снова...
— Скажи, Намджун, если ты такой умный и правильный, зачем Минхо тот, кто убил его мать? А? Зачем?! Зачем ему вообще такой, как я?! Я не смог уберечь свою жену, я не смог... не смог среагировать, а я, блять, вампир! С нечеловеческой скоростью, силой! Я не успел вытащить её, не успел затормозить, я даже не смог закрыть собой Минхо, и он сломал себе руку, — он сглатывает, по его щекам вновь текут слезы, он задыхается и закусывает губу. Руки трясутся, он сам весь словно дрожит, а под слабым светом луны видно, что он слегка потерял в весе и мышцах. — Меньше всего Минхо нужен я.
— И что ты тогда хочешь?! Оставить его сиротой?!
— Сейчас не так сложно найти ему семью... сына Чон Чонгука и... Чон Лиа усыновит любой желающий.
— Почему ты говоришь об этом так спокойно?! Ты вообще его не любишь или что?! Чонгук, блять, он твой, сука, сын! В нем есть её часть, но ты даже не удосуживаешься вспомнить, как сам с ним играл, занимался, ездил...
— Оставь меня. Я устал. Пожалуйста...
— С меня хватит, Чонгук. Всё. Хватит. Я веду за тебя компанию, я слежу за Минхо, за тобой, у меня и своя жизнь есть. Я тоже устал. Так что я даю тебе выбор, в последний раз: либо ты начинаешь возвращаться к прежней, нормальной жизни, либо я иду к одной из ведьм – не бойся, я знаю как их найти – и попрошу её устроить Лиа на том свете такой кошмар, что ты...
Чонгук хватает его за воротник и с силой прижимает спиной к ближайшей стенке. В его глазах, как и ожидалась, всё та же кровь, клыки будто стали еще длиннее, вены на шее больше напоминали человеческие, но вместо сладкого нектара там была наркота, которая всё еще держала Чонгука.
— Ты. Не. Посмеешь.
— Ты уверен? — Намджун был невообразимо спокойным, зная, что даже если Чонгук и постарается, то ничего ему не сможет сделать. — Я даю тебе неделю, Чонгук. Неделю, — отталкивает с легкостью и поправляет пальто, а затем подбирает выбитую дверь своего джипа. — Я не шучу. Думаю, ты прекрасно знаешь это. Я могу быть твоим кошмаром, Чонгук, я могу быть кошмаром Минхо, Лиа, если ты не сделаешь так, как хочу я, — он даже не поскупился на темную ауру, которая потянулась тенью по тротуару к Чонгуку и обвила его ноги, на что сам Чонгук не реагировал – злость перетекла в шок и страх. — И не смей сегодня появляться перед Минхо в таком виде, если вдруг у тебя там совесть проснется.
Пока его друг пытался переварить то, что увидел и услышал, Намджун вправил, как мог, помятую дверь и сел за руль, тут же заводя машину. Он уехал, не оглядываясь, хотя, признаться, ему очень хотелось, но нельзя было лишать Чонгука страха. Нужно было показать, что ему есть кого защищать, есть, за кого бояться.
Телефон внезапно разрывают гудки, и, остановившись на красный свет, Намджун, не глядя в экран, берет трубку и сразу же ставит на громкую связь.
— Ну, как там обстоят дела? — слышно голос Тэхена, обеспокоенный и привычно низкий. — Вправил мозги этому долбоклюю?
— Вроде бы, да, — вздыхает и устало трет глаза. — Он, конечно, в отвратительном состоянии. В ужасном. В пиздецки ужасном.
— Воу, если ты даже матами его покрываешь, то дело действительно дрянь, — Тэхен фыркает, но затем сам не может сдержать усталого вздоха. — Я вообще по работе звонил. От нас, в общем... инвестор один уходит. Крупный.
— Твою ж мать...
— Сказал, что он подписывал контракт с Чонгуком и хочет сотрудничать с Чонгуком, а не... ну... с тобой.
— Мне нужен отдых, — Намджун газует на зеленый, но, на удивление, не чувствует раздражения. В принципе, инвестор прав. — Я так понимаю, он не шел ни на какие компромиссы?
— Какие компромиссы, Намджун? Уже никто не ведется на "дайте ему время, у него жена умерла". Ты же знаешь, мир бизнеса, а, особенно, наш мир очень жесток. Чонгук слишком неженка, я вообще не знаю, как он протянул так долго, как его не сожрали.
— Зато ты у нас... кремень.
— Нет, я понимаю, что у него и харизма, и язык подвешен, и лучше него никто не может договориться или найти лазейку, но..., — Тэхен хоть и говорил жестоко, хоть и резал с плеча, но он всё равно очень боялся за своего друга. Как и все. — Раньше он покорял собой, своим естеством, всех, вообще, а сейчас... он может покорить, разве что, засранный туалет в клубе.
— Не могу с тобой не согласиться.
— Ладно. Ты и так сегодня, как я понял, натерпелся.
— Чонгук мне дверь выбил в машине.
Тэхен свистит, а затем издает тихое "вау".
— Сочувствую. Ты его прямо... вывел из себя?
— Поставил ему условие, но... что-то мне подсказывает, что он не поведется, — Намджун заворачивает на главную улицу и замечает, как на огромном биллборде высвечивается фотография покойной миссис Чон с датой и словами "мы всегда будем помнить тебя". — Ох, черт. Сегодня ровно полгода?
Тэхен молчит некоторое время, а затем ругается.
— Он знает?
— Я уверен, что да. Я его... я его еще и сегодня так отчитал, так...
— Намджун, не смей себя винить. Не превращайся в Чонгука, окей? Ты всё правильно сделал, надавил на больное. Будем надеется, что он опомнится, — Тэхен чем-то шуршит, какими-то пакетами, а потом слышно, как он потягивает через трубочку, наверняка, свежую кровь.
Намджун настолько сильно устал, что он проехал нужный поворот, поэтому ему пришлось ехать аж на круг, чтобы развернуться. Он не мог поверить, как он забыл. Сам сегодня устроил Чонгуку экзекуцию, но не удосужился подождать один день.
А вообще, так ему и надо. Намджун надеется, что, может, сегодняшняя дата заставит его выйти из своего дерьма наконец-то в свет.
Но нужен запасной план. Если на него даже такие угрозы не подействуют? Что тогда?
— Слушай... а ты не думал найти для Минхо что-то типа гувернантки? М? — как будто прочитав мысли Намджуна, спрашивает Тэхен. — У меня такая была году так... в 1830-ом. Правда, я с ней тогда переспал и, в общем, сожрал, но...
— Ты имеешь ввиду няню? — хмурится и, если честно, не очень хорошо понимает.
Тэхен на несколько секунд замолкает, задумавшись.
— Мне не нравится это слово. Пусть будет гувернантка. В общем, та, которая сможет отводить его в школу, забирать, помогать с уроками, готовить, играться и...
— Ты хочешь, чтобы я нашел Минхо маму? — Намджун аж скривился и... опять пропустил поворот.
— Смотри. Даже если Чонгук и отрезвеет, он всё равно очень много времени будет тратить на то, чтобы восстановить свой авторитет, чтобы заново начать управлять компанией, и прочее-прочее, — очередной звук питья крови. У Намджуна самого аж слюни потекли, так он голоден. — Ты так тем более будешь разгребать всё это дерьмо вместе с Чонгуком. Мэй, конечно, тоже хорошо, но она просто повар. Меня даже не представляй рядом с ребенком, а про Чимина я вообще не хочу говорить...
— Нет-нет, ты слишком кардинально подходишь к решению проблемы.
— Как и всегда, — самодовольно замечает Тэхен. — Учти, что о-о-о-очень много девушек захотят стать гувернанткой сына самого Чон Чонгука! Желающих будет тьма, поверь мне.
— Вот это меня и пугает.
— Ну... или, если хочешь, я поспрашиваю у своих друзей-людей, может, по знакомству кого-то отыщем, чтобы точно могли доверять.
Намджун вообще не был уверен, что это хорошая идея. Незнакомая женщина или девушка в квартире с Минхо, наедине, утром и вечером, днем... практически всегда. Ему не нужен кто-либо, ему нужна та, кто будет его любить, кто будет также... любить и Чонгука. А вот это очень сложно. У него сейчас вообще сплошная пустота внутри, об этом и думать не стоит.
Но ведь... Тэхен прав. Минхо нужен кто-то, кто сможет скрасить одиночество хотя бы три раза на неделю. Ему всего лишь десять лет, он травмирован не меньше Чонгука, и ему правда нужна... кто-то, на подобии мамы, ну или хотя бы старшей сестры.
Правда, неизвестно, как сам Минхо отреагирует на подобное.
— Ладно. Я попробую где-то высветить объявление, но не скажу, чей ребенок.
— Хорошая идея. Напиши просто обязанности, зарплату, требования касательно возраста и... я бы еще, наверное, попросил образование. Желательно, психолог или что-то типа педагога, — Намджун прямо видит, как Тэхен жмет плечами. — Ну и я, конечно, у своих поспрашиваю. Ты там тоже, может, кого знаешь.
Наконец-то не пропустив поворот, Намджун заезжает на свою улицу и едет к своему дому. Дверь чудом еще не отвалилась – нужно будет отвезти в ремонт и пусть компания платит за то, что их недоначальник натворил.
Он думает не о том, о чем нужно. Он вообще много слишком думает. Устал уже.
Тэхен терпеливо ждет ответа, явно не стесняясь наслаждаться кровушкой, из-за чего у Намджуна бурчит живот. Он паркуется, проверяет, не забыл ли чего, а затем выходит и аккуратно хлопает дверью. Ставит на сигнализацию, выключает Тэхена с громкоговорителя и прикладывает к уху.
— Я дал Чонгуку неделю. Как думаешь, сможем найти за семь дней?
— Изи.
— У тебя всегда всё "изи", — вздыхает Намджун и достает ключи от парадного. — Спасибо, что разобрался с инвестором. Я завтра разберусь с бумагами, расписанием, подъеду к Минхо и извинюсь, что я так и не притащил его отца...
— Он опять дома один? — Тэхен звучал почти печально.
— Да, — а Намджун даже не скрывал, что ему больно признавать это. — Да, опять.
— Ничего. Скоро это изменится. О, и да! Можешь еще в объявлении добавить пунктик о проживании. Пусть остаются на ночевку, чтобы Минхо не было одиноко.
— Сегодня же обдумаю всё.
— Удачи. Если что – звони, я сегодня всю ночь на ногах. И покушай. А то я твоё бурчание аж тут слышал, — он ухмыляется и назло громко глотает кровь.
— До встречи, Тэхен.
Кидает ключи на тумбочку, скидывает пальто и сразу же заваливается на диван, раскидывая ноги и руки, насколько позволяет конструкция. Хорошо, что у вампиров голова не гудит от перенапряжения – сейчас бы она у него просто взорвалась к чертям.
Проверяет рабочую почту, затем заходит в мессенджер и видит несколько сообщений от Минхо, от которых хочется плакать.
Малыш Чон
Дядя Намджун ты скоро? Ато я так спать хочу...
Надеюсь с тобой всё впорядке и вы с папой не поругались.
Я съел моччи. Очень вкусные!!! :) Спасибо.
Я ложусь спать. прости. не дождусь папу. Спасибо что зашел сегодня.
Бедный, бедный малыш Чон.
Как же Намджун надеется, что Чонгук придет в себя. Он правда очень-очень-очень надеется, что смог его запугать до такой степени, что он, всё-таки, вспомнит о своем единственном сыне.
Минхо, наверное, знает о дате, знает, что полгода назад потерял маму, но пытается бороться с этим. Намджун так боится за него, как за родного сына, как за самого Чонгука, когда он сам ушел на первую охоту. Но Чонгук хотя бы был уже вампиром.
Идея с няней хороша, Тэхен, как всегда, хоть и привык всё решать и делать сразу же, но часто предлагает нестандартные решения проблемы. Возможно, со взрослой девушкой рядом, с человеческой девушкой, Минхо и правда будет лучше, спокойнее.
Но вот вопрос. Где такую найти?