Забвение

Они выехали ближе к полуночи.

Город остался позади — за окнами машины мигали последние огни, шептали рекламы, выдыхали выхлопами чужие судьбы. Нью-Йорк, будто живой, провожал их с едва заметной насмешкой: «Вы действительно думаете, что сможете уехать?»

Но они не оглядывались.

Кэролайн сидела за рулём. Её пальцы были бледны от напряжения, кожа чуть липла к кожаной обивке руля. Елена устроилась на пассажирском месте, лицо — в полутьме, глаза смотрели вперёд, но мысли витали где-то между «до» и «после». На заднем сиденье — Бонни и Мэтт. Она сидела, поджав ноги, с закрытыми глазами, а он — слегка склонившись вперёд, словно хотел быть ближе к разговору, но не мешать.

Машина неслась по шоссе. Лёгкий дождь моросил по лобовому стеклу, создавая иллюзию тонкой пелены между настоящим и чем-то иным. Фары вырывали из темноты очертания деревьев, дорожных знаков, времени.

Мэтт первым нарушил молчание.

— Такое чувство, будто мы едем на войну, — сказал он негромко. — Или... в прошлую жизнь.

— Возможно, и то и другое, — пробормотала Кэролайн, не отрывая взгляда от дороги.

Бонни открыла глаза. Они сияли в темноте чуть сильнее обычного — остатки заклинания всё ещё жили внутри неё.

— Мы едем домой, — сказала она. — Туда, где всё началось. Где всё было... до того, как мы забыли.

Елена скрестила руки на груди, плечи напряжённо вздёрнуты.

— Странно. Я ведь помню Мистик Фоллс. Но как будто через стекло. Образы есть, чувства — нет. Всё будто чужое. И всё же... до боли родное.

Кэролайн кивнула.

— У меня то же самое. Особенно когда думаю о доме. О маме. О ночных улицах. И... о нём.

На мгновение в машине стало совсем тихо. Только шум дождя, да мерный стук колёс по стыкам шоссе.

— Я не ведьма, не вижу снов, — заговорил Мэтт. — Но у меня было это чувство всё это время. Будто я живу в неправильной версии себя. И если сейчас есть шанс вернуть то, что потеряно... я не отступлю.

Бонни посмотрела на него. Тепло, чуть грустно. Её голос стал мягким:

— Ты всегда был с нами. Даже тогда, когда остальные сомневались.

— Значит, и сейчас не брошу, — просто ответил он.

Машина ехала сквозь ночь. Сквозь страх, ожидание и надежду. В бардачке лежали кольца, обёрнутые в ткань. Воздух в салоне был натянутым, как перед грозой. Молчание больше не давило — оно стало ритуалом. Приготовлением.

В какой-то момент Бонни заговорила, не открывая глаз:

— Когда мы въедем в Мистик Фоллс, всё начнёт вспоминаться быстрее. Город сам будет звать. Здесь не сработает логика. Здесь — только инстинкты. И связь между нами.

— Хорошо, — тихо сказала Кэролайн. — Пусть так. Пусть всё вернётся. Я хочу знать, кем я была. И кого любила.

— И кого теряла, — добавила Елена, почти шёпотом.

Мэтт откинулся на спинку сиденья, смотря в окно. Где-то там, за лесами и поворотами, ждал их другой мир. Мир, который когда-то был их реальностью.

И теперь он звал их назад.

---

Машина медленно въехала в город ближе к рассвету.

Дороги здесь были уже не гладким асфальтом Нью-Йорка — а пыльными, влажными от ночной росы, со старыми кленами по обочинам. Листва шептала над головой, будто в полусне узнавала тех, кто вернулся. Над крышами домов тянулся лёгкий туман, приглушая свет уличных фонарей. В этом свете Мистик-Фоллс казался одновременно вымершим и настороженно живым — как зверь, проснувшийся от долгой спячки и не уверенный, друг ты ему или враг.

Они свернули с главной улицы. Табличка "Добро пожаловать в Мистик-Фоллс" блеснула в свете фар, и все в машине замерли.

— Домой, — произнесла Кэролайн, почти не веря, что говорит это вслух.

— Ты уверена? — спросил Мэтт, глядя в окно. — Здесь как будто ничего не изменилось. Даже запах тот же — мокрые листья, пруд... хвоя.

— Изменилось, — прошептала Бонни, пальцами сжимая кольцо в кармане. — Просто город... ждёт. Он чувствует, кто мы, и вспоминает вместе с нами.

Елена закрыла глаза, прислонившись к стеклу.

— Я когда-то любила это место, — прошептала она. — И ненавидела. Оно отобрало у нас столько. А теперь... отдаёт.

Машина остановилась у обочины, напротив склона, за которым начинался старый лес. Там, за деревьями, стоял дом. Тот самый. Давно покинутый, забытый в документах, но — живой в их памяти. Древний. Пропитанный тайнами.

— Мы пойдём туда? — спросил Мэтт, не двигаясь.

Бонни медленно кивнула.

— Это место — ключ. Я видела его в видениях. Гробница, которую мы запечатали. Она внутри. И нам нужно попасть туда до того, как они проснутся.

Кэролайн вытащила ключ из замка зажигания и открыла дверь. В лицо хлынул влажный, почти живой воздух. Лес, поле, предрассветное небо — всё это пахло магией. Старой. Застывшей.

— Пошли, — сказала она. — Мы пришли не зря.

Они двинулись в сторону деревьев. Тихо, не торопясь. Ветви хрустели под ногами, трава цеплялась за джинсы, капли росы стекали с ладоней, когда Кэролайн отодвигала листву.

Дом показался внезапно — как будто сам вынырнул из леса, вросший в землю, с облупленными ставнями и поломанной верандой. На фоне багровеющего горизонта он казался тенью из сна. Или из кошмара.

Бонни подошла к двери. На пороге — символ, вырезанный в древесине. Тот же, что был на кольцах. Тот же, что горел на её ладони во сне.

— Печать ещё держится, — сказала она. — Но слабеет. Мы должны войти.

Мэтт достал фонарик. Свет дрожал, выхватывая из темноты паутину, лестницу, стершиеся фотографии на стенах. Дом дышал прошлым. И знал их по именам.

Кэролайн коснулась перил. Внутри отозвалось: Ты здесь уже была. С ним. С ними.

— Здесь, — сказала она, глядя на Елену. — Мы прятались здесь. Мы делали круг. Мы...

— Мы заключили договор, — добавила Бонни. — Против Тени. Против того, кто охотился. Мы решили, что лучше забыть, чем умереть.

Тишина сгустилась.

Елена сделала шаг вперёд.

— А теперь мы пришли... вспомнить.

И в этот момент где-то в доме щёлкнуло. Как будто замок — невидимый, древний — ослаб. Теплый поток воздуха коснулся их лиц. Будто кто-то в доме открыл глаза.

— Он проснулся, — прошептала Бонни. — Ключ внутри. Но вместе с ним... и она.

— Кто? — спросил Мэтт, хотя уже знал, что не услышит ответа, который успокоит.

Бонни посмотрела на него.

— Та, кто была нашим кошмаром. И нашей частью. Вечная. Запертая. Она знала, что мы вернёмся.

Кэролайн сжала кольцо в руке и кивнула.

— Ну что ж. Давайте вернём себе всё. Вспомним всё.

Они вошли внутрь и двери за ними закрылись. Внутри дома было холодно. Не от отсутствия отопления — нет, здесь холод шел изнутри, словно стены сами по себе запомнили слишком много смерти и слишком мало света. Пол скрипел под ногами, воздух был густым, как старое вино, настоявшееся на тишине.

Мэтт прошёл первым, освещая путь дрожащим лучом фонарика. За ним — Кэролайн, Елена и Бонни. Никто не говорил, но каждый чувствовал: здесь, в этих стенах, когда-то было сказано слишком много, чтобы молчание теперь казалось естественным.

— Здесь, — прошептала Бонни, останавливаясь у лестницы, ведущей вниз в подвал. — Я это чувствую. Магия течёт отсюда. Словно кровь под кожей дома.

— Ты уверена, что мы готовы? — хрипло спросил Мэтт. Он держался спокойно, но его пальцы сжимали фонарик так, будто это единственное, что связывает его с реальностью.

— Нет, — ответила Бонни. — Но если мы не войдём сейчас... может не быть потом.

Кэролайн глубоко вдохнула. Её пальцы нащупали кольцо в кармане. Оно будто ожило: тёплое, пульсирующее, как сердце.

— Тогда идём.

Спустившись вниз, они оказались в полутёмной комнате с каменными стенами. Потолок низкий. Пыль висит в воздухе, а в углу — массивная каменная плита с выгравированной руной. Бонни провела по ней пальцами.

— Это алтарь, — сказала она. — Мы использовали его, чтобы наложить печать. Я помню... голос. Она умоляла. Не убивать её. Не запирать. Она клялась, что изменится. Что больше не тронет никого из нас.

— Кто она? — прошептала Елена, хотя сердце уже знало ответ.

— Сильвия, — отозвалась Кэролайн. — Ведьма крови. Та, кто породила Тень.

Мэтт нахмурился.

— Подождите. Вы запечатали не просто какую-то сущность? А человека?

— Не совсем, — тихо сказала Бонни. — Она была частью нас. Но её жажда силы превзошла всё. Мы должны были выбрать: стереть память... или позволить ей вернуться. Мы выбрали забвение.

Елена подошла к алтарю. Склонилась, прикоснулась лбом к камню. На коже мгновенно выступила испарина.

— Я вижу... кровь. Круг. Стефан. Деймон. Мы были все здесь.

В этот момент из стены послышался едва различимый звук — скрежет, как будто кто-то изнутри царапал камень.

— Она чувствует нас, — сказала Бонни. — Пробуждение началось.

Кэролайн задрожала.

— Если мы её выпустим...

— Мы не будем, — уверенно сказала Бонни. — Мы снимем печать — с себя. Вернём воспоминания, силу. Но её гробница останется закрытой. Я знаю как.

Она достала из сумки старую книгу — ту самую, которую она нашла в лавке. Страницы шептали под пальцами, когда она открыла нужную главу.

— Нам нужно три кольца. И одно имя.

— Чьё? — спросила Елена.

— Того, кто готов помнить всё. Без фильтра. Без защиты.

Кэролайн молча положила кольцо на камень.

— Я первая. Я не боюсь.

— Я за ней, — Елена положила своё. — Я хочу знать правду.

Бонни вытащила третье кольцо и посмотрела на Мэтта.

Он молчал. Потом пожал плечами:

— Я с вами. До конца.

Кольца вспыхнули на алтаре. Свет пошёл по трещинам в камне, как по венам. Бонни начала шептать заклинание:

— Memoria redde. Aperi veritatem. Sanguis vocat sanguinem...

(«Память вернись. Открой истину. Кровь зовёт кровь...»)

Всё вокруг задрожало.

Каменные стены затряслись. Из-под плиты пошёл свет — алый, тягучий, древний.

Голоса хлынули в голову: смех, крики, имена.

— Стефан...

— Деймон...

— Тайлер...

— Мэтт...

— Бонни!

— Кэролайн!

Мир на секунду раскололся. И в этот момент они вспомнили всё.

Любовь. Смерти. Бои. Древние пророчества. Клятвы. Предательство. И выбор. Они вспомнили, как смотрели друг другу в глаза перед тем, как потерять всё.

Когда вспышка исчезла, и воздух снова стал плотным и настоящим, Кэролайн тяжело села на пол. Дыхание сбивалось.

Елена прижала ладони к лицу. Слёзы. Настоящие.

Бонни опустилась рядом с ними, закрыв книгу. В её глазах — знание. И страх.

— Мы пробудили себя. Но и её — тоже.

Из-под алтаря снова раздался звук. Царапанье. Стон. Едва слышный, но невообразимо древний.

— Она знает, — сказала Бонни. — Она чувствует нас. И скоро... она выйдет.

Мэтт посмотрел на них.

— Что теперь?

Кэролайн подняла взгляд. В её глазах горело решимостью.

— Теперь — мы встретимся. С прошлым. С ней. С собой. Но уже не как те, кем были.

Елена встала рядом.

— Теперь — как те, кто помнит.

---

Ночь медленно сгущалась вокруг машины, унося её всё дальше по пустынной трассе, ведущей в Мистик-Фоллс. Тусклый свет фар дробил темноту, отражаясь от мокрого асфальта и редких дорожных знаков. Внутри машины стояла напряжённая тишина, которую то и дело прерывали негромкие вздохи и скрежет шин.

Стефан крепко держал руль, пытаясь сосредоточиться, но мысли плутали в хаосе — картины из прошлого мелькали перед глазами, будто кто-то тихо шептал им воспоминания, что всё это когда-то было их жизнью.

Деймон сидел рядом, опершись на стекло, его глаза блестели в полумраке.

— Ты чувствуешь это? — вдруг спросил он, голос едва слышен в приглушённом шуме мотора. — Как будто кто-то стягивает завесу с наших воспоминаний. Это не просто сны, Стефан. Это мы. Это... мы раньше.

Стефан скосил взгляд на брата, напряжение в его лице смягчилось.

— Я помню... Елену, Кэролайн, Бонни... — сказал он тихо. — И Мэтта. Все они — часть нас. Мы должны их найти. Понять, что происходит.

Внезапно, словно проблеск, в голове вспыхнули яркие фрагменты: смех девушек, разговоры за чашкой кофе, тёплые взгляды, скрывающие больше, чем слова. Сердце застучало чаще.

— Мы никогда не забывали, — прошептал Деймон. — Просто всё было спрятано глубоко.

Машина выехала на знакомую улицу Мистик-Фоллс, мимо проносились старые дома с верандами, уличные фонари отбрасывали длинные тени. Дорога казалась одновременно чужой и родной — как воспоминание, которое долго не удавалось вспомнить.

Наконец, на краю улицы показался дом — старый, но ухоженный, с огнями в окнах. Здесь их ждали.

Машина замедлила ход, остановилась у порога. Братья вышли из нее.

– Наш дом. – тихо произнес Стефан.

Дверь поместья распахнулась, и...

– Деймон...

Елена стояла у порога, сердце бешено колотилось, словно пыталось прорваться наружу. Внутри всё бурлило — воспоминания, чувства, страх и надежда — смешались в водоворот, который невозможно было сдержать.

И вдруг, не думая ни о чём, она сделала шаг вперёд — а потом ещё один, и ещё. Бегом, словно её всё внутри подталкивало к нему, к Деймону.

Когда она подбежала, бросилась в его объятия, мир вокруг исчез. Их тела слились, дыхания смешались, а губы нашли друг друга.

Елена прижалась к нему, будто боялась потерять этот момент, этот миг правды и чувств. А Деймон обхватил её так, будто хотел защитить от всего мира.

— Я помню... — прошептала она, глаза блестели от слёз.

— Я тоже, — ответил он, держа крепко и не отпуская ни на секунду.

Стефан стоял на пороге дома, сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. В голове мелькали обрывки воспоминаний — её смех, прикосновения, взгляды, которые когда-то связывали их крепче всего на свете. Он долго боролся с собой, с сомнениями и страхом, но теперь шаги приводили его сюда, к ней.

Кэролайн стояла у окна, слегка отвернувшись. В её глазах играла смесь надежды и тревоги. Она чувствовала его приближение, но не могла поверить, что это действительно происходит — что воспоминания о прошлом, о нём и о них двоих, возвращаются.

Стефан медленно приблизился, каждое движение было наполнено осторожностью и трепетом. Он не спешил, боясь нарушить хрупкую магию момента. Когда оказался совсем рядом, наклонился и мягко коснулся её плеча.

Кэролайн обернулась, их взгляды встретились, и в тот же миг время словно остановилось. Он улыбнулся ей — той самой улыбкой, которую она так долго хранила в глубине души.

— Кэролайн... — прошептал он, голос дрожал от эмоций.

Она не смогла сдержать слёз — долгие месяцы пустоты, забвения и одиночества отступали, уступая место надежде. Медленно протянула руки к нему, и он обнял её, крепко, будто боялся потерять навсегда.

Её голова тихо опустилась на его грудь, и в этот момент они были только вдвоём, забыв обо всём мире вокруг.

Стефан поднял лицо Кэролайн, чтобы посмотреть в её глаза, затем нежно коснулся губами её лба. Его руки провели по её волосам, словно запоминая каждый завиток.

И наконец, он наклонился и поцеловал её — сначала нежно, с робостью в каждом движении, а потом — глубже, с уверенностью и страстью, которые не оставляли сомнений: они снова вместе.

— Я никогда не переставал помнить тебя, — тихо сказал он, не отпуская её.

— Я тоже, — ответила Кэролайн, позволяя себе поверить в чудо возвращения.

В этот миг они не замечали ничего, кроме друг друга. Время словно растворилось, оставив лишь тепло их тел и тихое биение сердец, которые, казалось, наконец нашли долгожданный покой.

Бонни и Мэтт стояли в стороне, наблюдая, как Стефан крепко обнимал Кэролайн, а Елена и Деймон, словно забыв обо всём на свете, сливались в долгом, тихом поцелуе. Время будто замедлилось, а вокруг словно повисла нежность, которую можно было почувствовать каждой клеточкой.

— Кхм, — мягко прервала тишину Бонни, с лёгкой улыбкой играющей на губах, — мы тут тоже есть, знаете ли.

— Да уж, кажется мы здесь мешаемся, – Мэтт слегка улыбнулся.

Кэролайн, услышав их тихий разговор, улыбнулась и повернулась к Стефану:

— Похоже, наши друзья уже чувствуют себя забытыми.

Деймон отпустил Елену и сделал шаг навстречу Беннет.

– Бон... – тихо произнес Сальваторе, и внезапно обнял её так крепко, будто хотел передать все свои эмоции одним прикосновением.

– Деймон... Я все вспомнила... Я так скучала. – Бонни не смогла сдержать слёз. Тихие капли скатывались по щекам.

Деймон отступил на шаг, мельком вытер слезинку с щеки Бонни — и, как всегда, с притворной небрежностью сказал:

— Эй, не начинай рыдать. Мы ж договорились, что сентиментальность — твоя роль, а я тут просто циничный красавчик, — подмигнул он.

Бонни фыркнула сквозь улыбку, вытирая глаза.

— Циничный? Ты обнимал меня так, будто я последний кусочек пиццы в доме.

— Ну, ты и есть мой любимый кусочек пиццы, Бон-Бон. Только не пересоленный, — ухмыльнулся Деймон.

Сзади послышался смешок. Это Кэролайн, прижавшись к Стефану, с трудом удерживалась от комментария.

— Что, решили соревноваться, чьи объятия драматичнее? Мы со Стефаном тоже можем повторить сцену из кино — у меня даже есть реплика: «Не отпускай меня никогда», — проговорила она, нарочито театрально.

Мэтт, стоявший чуть в стороне, наконец вмешался, подняв руки.

— Я понимаю, что это великая эпопея «Возвращение памяти» с элементами романтической драмы, но, может и мне достанется роль в этом шоу?

— Это Мистик Фоллс. Это древняя магия, гробницы, кольца и слишком много неудобных воспоминаний, — подытожил Деймон, откидывая волосы назад. — И, да, в этом шоу ты — комический элемент, Донован.

Мэтт закатил глаза.

— Отлично. Всегда мечтал быть комическим элементом в сюжете с магией и амнезией.

— Считай, повезло. У тебя хотя бы нет галлюцинаций с клыками, — вставила Кэролайн, но тут же осеклась, вспомнив, как остро теперь ощущает каждую деталь — силу, остроту слуха, вкус воздуха.

Стефан заметил её напряжение и сжал её руку.

— Всё вернётся. Мы справимся, — тихо произнёс он, глядя только на неё.

Елена тем временем подошла к Бонни и обняла её сзади, положив подбородок ей на плечо.

— Ты спасла нас. Всех. Даже если мы это поняли только сейчас.

Бонни вздохнула, на этот раз спокойно.

— А теперь нам нужно понять, как жить дальше... с этим всем.

— Начнём с ужина? — предложил Мэтт. — Я серьёзно, кто-нибудь вообще ел сегодня?

— Кто ты такой и что ты сделал с моим голодным внутренним голосом? — спросил Деймон. — Пицца будет?

— Только если ты не будешь обнимать её, как Бонни, — парировала Елена, усмехнувшись.

Все рассмеялись. Дом наполнился лёгкостью — ненадолго, может быть, но искренне. Впереди ждало объяснение загадок, встречи с прошлым и, возможно, новые испытания. Но в этот миг они были вместе.

И этого было достаточно.

---

Гостиная в доме Сальваторе выглядела удивительно уютно — мягкий свет старых ламп, треск камина, скрип половиц под шагами. На кофейном столике лежала пицца, бутылки с колой и — по настоянию Деймона — пара бокалов с бурбоном. Елена, свернувшись на диване, держала подушку в объятиях и наблюдала, как Бонни жестикулирует, рассказывая Мэтту, как чуть не выронила кольцо в антикварной лавке.

— И что ты сделала? — спросил он, откусывая от куска пепперони.

— Сказала, что у меня аллергия на пыль. Хотя на самом деле у меня просто руки дрожали, — хмыкнула Бонни, закатывая глаза. — Эта женщина, хранительница, смотрела на меня так, будто я верну ей долг за прошлые сто лет.

— Возможно, ты и должна ей, — пробормотал Стефан, прислонившись к дверному косяку с бутылкой воды.

— Отлично. Сначала амнезия, потом древняя ведьма, теперь ещё и долги, — сказал Мэтт. — Остаётся только кредитная история из предыдущей жизни.

Деймон рассмеялся и, лениво почесав висок, произнёс:

— Я не знаю, как вы, а я бы за свою прошлую жизнь точно поставил пять звёзд. Секс, драма, магия, алкоголь. Всё в нужных дозах.

— Не забудь ещё «самопожертвование и боль», — мрачно заметила Бонни, бросив в него подушку.

Он поймал её на лету, усмехнулся и мягко бросил обратно.

— Но ведь всё было не зря, Бон-Бон.

Она посмотрела на него, слабо улыбнулась. В её взгляде было всё: воспоминания, слёзы, злость, прощение и безусловная дружба.

— Надеюсь, что нет.

Кэролайн, устроившаяся в кресле, ногами под себя, кивнула:

— Всё возвращается. Чувства. Воспоминания. Даже мелочи — запах весны в Мистик-Фоллс, как звучит пол под ногами в школе, как Стефан смотрел на меня на выпускном...

Стефан подошёл ближе и, коснувшись её плеча, прошептал:

— Я всё помню. Даже то, как ты заставляла меня пересматривать рождественские фильмы в октябре.

— Потому что они идеальны, и ты это знаешь, — фыркнула она, наклоняясь к нему.

— Господи, — простонал Деймон, театрально закатывая глаза. — Вот почему я пил тогда, и вот почему я пью сейчас.

— Не потому, что ты трагичный герой? — съязвила Елена, бросив в него оливку.

Он поймал её зубами.

— Потому, что я — это я. И вы меня таким и любите.

— Спорный момент, — буркнул Мэтт, поднося к губам колу.

— Но всё равно верно, — добавила Бонни и чокнулась с ним своим стаканом.

На мгновение в комнате стало тихо. Тот самый редкий момент, когда всё кажется правильным. Ничего не тревожит. Никто не умирает. Никто не забыт. Все вместе.

Елена сдвинулась ближе к Деймону, он мягко обнял её за плечи, прижав к себе. Она уткнулась ему в грудь, почти шепотом сказала:

— Я думала, что никогда больше тебя не найду.

— Я думал, что никогда снова не полюблю, — тихо ответил он, поглаживая её волосы.

— Ну всё, хватит. Кто-нибудь, дайте мне ещё одну пиццу — я не вынесу четвёртую романтическую сцену подряд, — хохотнул Мэтт, вставая.

— Ты просто ревнуешь, — улыбнулась Кэролайн.

— К любви? — фыркнул он.

— К тому, что у тебя нет волшебных воспоминаний и пророческой любви на век.

Он усмехнулся:

— Я просто жду, когда кто-нибудь скажет: «Ну что, пора спасать мир?» Потому что, кажется, без этого мы жить не умеем.

Бонни взглянула в окно. Ночь была особенно тёмной.

— И он действительно скоро напомнит о себе, — тихо сказала она. — То, что мы вернули — это только начало.