глава 11
Он вошёл неожиданно.
Не так, как раньше.
Не молча.
Не с расстояния.
Просто оказался рядом.
Ближе, чем когда-либо.
Т/И сидела на кровати.
Руки лежали на животе.
Сердце билось медленно.
Уже привычно.
Как будто знало: здесь, внутри, тоже кто-то дышит.
Она почувствовала его взгляд прежде, чем услышала шаги.
Он стоял у порога.
Не двигаясь.
Не входя полностью.
Словно ждал разрешения.
Она подняла глаза.
Впервые за долгое время посмотрела прямо в его.
Тёмные.
Глубокие.
Полные чего-то, что она не могла назвать.
Он сделал шаг.
Потом второй.
Остановился рядом.
Медленно опустился перед ней на колени.
Не резко.
Не грубо.
Аккуратно.
Как будто боялся спугнуть.
Его ладонь легла на её живот.
Холодная.
Легкая.
Осторожная.
Он не говорил ничего.
Но дыхание стало глубже.
Длиннее.
Тревожнее.
Она не отводила взгляда.
Смотрела на него.
На каждую черту лица.
На каждый изгиб губ.
На каждое движение глаз.
Он закрыл глаза.
На мгновение.
Казалось, он слушает то, что внутри неё.
Что-то, чего не мог услышать раньше.
Когда он открыл их снова, всё было иначе.
Его лицо стало мягким.
Не менее жестким.
Просто… другим.
Он положил вторую руку на её щеку.
Прикоснулся.
Не сильно.
Но достаточно, чтобы она почувствовала — это важно.
Она не дернулась.
Не отстранилась.
Просто сидела.
Слушала.
Ждала.
Он не сказал «люблю» сразу.
Он не был таким человеком.
Но он показал это.
Своими руками.
Своими глазами.
Своим молчанием.
Он провёл большим пальцем по её коже.
От подбородка до скулы.
Замер.
Посмотрел в глаза.
И произнёс:
— Я не умею говорить об этом.
— Но я знаю, что ты для меня больше, чем ты сама можешь понять.
Она не ответила сразу.
Сердце замерло на секунду.
Потом забилось быстрее.
Он продолжил:
— Я не могу быть тем, кем ты хочешь видеть.
— Не могу быть светлым.
— Не могу быть добрым.
— Но я хочу быть твоим.
Она затаила дыхание.
Слова шли сквозь стену между ними.
Ту, которую он сам же и построил.
Он не просил её ответить.
Не требовал.
Просто ждал.
Сидел на полу, рядом с ней.
С одной рукой на её лице.
С другой — на животе.
С сердцем, которое начало биться иначе.
Она не плакала.
Не дрожала.
Просто смотрела.
И впервые осознала, что давно уже перестала его бояться.
Не потому что он стал мягче.
А потому что она стала сильнее.
Она протянула руку.
Прикоснулась к его пальцам.
Сжала их.
Не сильно.
Но достаточно, чтобы он понял — она чувствует то же.
Он не убрал руку.
Не отступил.
Просто сидел.
Слушал.
Чувствовал.
Минуты текли.
Тишина не была пустой.
Она была полной.
Полной того, что они не могли сказать словами.
Он встал.
Не сразу.
Не резко.
Потом протянул ей руку.
Не приказывал.
Не просил.
Просто предлагал.
Она взяла.
Поднялась.
Стояла рядом.
Не ниже.
Не выше.
Рядом.
Он не объяснил, куда идёт.
Но она знала.
Его комнаты были в другом конце особняка.
Там, где никто не ходил.
Где даже вампиры не смели беспокоить.
Он повёл её туда.
Молча.
Без пауз.
Без оглядывания.
Он знал, что она следует за ним.
Он чувствовал её шаги.
Её дыхание.
Её доверие.
Дверь была высокой.
Тяжёлой.
Старой.
Он открыл её легко.
Пропустил её вперёд.
Комната была просторной.
Мрачной.
С книгами по углам.
С картинами на стенах.
С широкой кроватью в центре.
С окном, выходящим в сад.
С луной над головой.
Она остановилась.
Посмотрела вокруг.
Потом на него.
Он смотрел на неё.
Ждал.
Не знал, что она скажет.
Она сделала шаг.
Потом ещё один.
Оказалась рядом.
Подняла руку.
Положила на его лицо.
Не гладила.
Не целовала.
Просто касалась.
Он не отстранился.
Не сжал челюсти.
Просто стоял.
Давал себя трогать.
Давал себе чувствовать.
Она не говорила «я тебя люблю».
Но она сказала это своим взглядом.
Своим дыханием.
Своим выбором быть рядом.
Своим решением остаться.
Он понял.
Он всегда понимал её без слов.
Он провёл её дальше.
Кровать.
Кресло у окна.
Стол с книгами.
Она села.
Он — рядом.
Не слишком близко.
Но не слишком далеко.
Он не рассказывал, почему берёт её к себе.
Не объяснял, что теперь она будет жить здесь.
Он просто оставил вещи, которые принес заранее.
Одежду.
Книги.
Фрукты.
Всё, что ей нужно.
Она не спрашивала.
Просто приняла.
Поставила всё рядом.
И осталась.
Он лег на кровать.
Не раздеваясь.
Не выключая света.
Просто лёг.
Посмотрел на потолок.
Потом на неё.
Она сидела.
Слушала своё сердце.
Слушала его дыхание.
Слушала, как внутри неё бьётся ещё одно.
Она легла рядом.
Не прикасаясь.
Не обнимая.
Просто рядом.
Он не удивился.
Не сказал ни слова.
Просто перевернулся на бок.
Смотрел на неё.
Долго.
Много минут.
Много дыханий.
Она закрыла глаза.
Успокоенно.
Он оставался.
Смотрел.
Не отводил взгляда.
Когда она уснула, он накрыл её одеялом.
Прикоснулся к волосам.
Осторожно.
Почти невесомо.
Он не говорил, что любит её.
Он не повторял свои слова.
Но он не ушёл.
Он остался рядом.
Этого было достаточно.
За ночь он не сомкнул глаз.
Смотрел на неё.
На её живот.
На её дыхание.
На её сон.
Он не знал, что значит любить.
Но он знал, что делает.
Что остаётся.
Что защищает.
Что хочет быть рядом.
Утро пришло.
Свет пробился сквозь занавески.
Она проснулась первой.
Повернулась к нему.
Он не спал.
Смотрел на неё.
Как всегда.
Она не сказала «я тоже».
Но она не ушла.
Она осталась.
Она легла рядом.
Она прикоснулась к его руке.
Она не убрала свою.
Он понял.
Без слов.
Без поцелуев.
Просто понял.
Он встал.
Подошёл к окну.
Посмотрел наружу.
Сад.
Небо.
Деревья.
Он не уходил.
Он остался.
Она тоже встала.
Подошла.
Поставила руку на стекло.
Стояла рядом.
Не говорила.
Не просила.
Просто была.
Он положил свою ладонь поверх её.
Не горячую.
Не мягкую.
Холодную.
Твёрдую.
Но свою.
Она не убрала руку.
Пусть и знала, что он не человек.
Пусть и знала, что он не тот, к кому обычно тянется женское сердце.
Она знала, что он её.
И этого было достаточно.
Он отпустил её руку.
Пошёл к столу.
Принёс чашу тёплого молока.
Поставил перед ней.
Не сказал, чтобы пила.
Просто поставил.
Она взяла.
Попила.
Он наблюдал.
Не отводил глаз.
Не мигал.
Потом он ушёл.
Не надолго.
На час.
Может, два.
Когда вернулся, в комнате было тише.
Теплее.
Спокойнее.
Он не стал задавать вопросов.
Просто сел рядом.
Положил руку на её живот.
Прикрыл глаза.
Слушал.
Она не спрашивала, что он слышит.
Он не говорил.
Но его пальцы чуть сжались.
Как будто он услышал что-то важное.
Он ушёл в себя.
Не физически.
А внутренне.
Он думал.
Много.
Долго.
Она не мешала.
Просто сидела рядом.
Прошло много времени.
Он наконец заговорил.
Шепотом.
Не для неё.
Для самого себя.
— Я не достоин тебя.
— Но я не отпущу.
— Никогда.
Она не ответила.
Но положила свою руку на его.
Прижала.
Подержала.
Он не убрал.
Он оставался рядом.
Всё чаще.
Всё дольше.
Он не оставлял её одну.
Не позволял другим вампирам подходить близко.
Не давал им говорить с ней.
Он хотел быть первым.
Единственным.
Она начала чувствовать себя иначе.
Не только из-за ребёнка.
Не только из-за тела.
А из-за него.
Из-за того, как он смотрел.
Как он держал её руку.
Как он убирал волосы с её лица.
Как он следил за каждым её шагом.
Он не был романтиком.
Не был героями книг, что она читала раньше.
Но он был рядом.
Он был реальным.
Он был её.
Он начал говорить меньше.
Но делать больше.
Приносил еду.
Одеяло.
Книгу.
Цветы.
Не часто.
Но иногда.
Когда думал, что она не заметит.
Она замечала.
Не говорила.
Просто клала их в угол стола.
Рядом с собой.
Она начала спать лучше.
Не потому что ей стало легче.
А потому что знала — он рядом.
Что если что-то случится, он будет первым, кто услышит.
Первым, кто защитит.
Первым, кто останется.
Она не знала, как называть это чувство.
Не хотела.
Не искала слов.
Она просто принимала.
Он тоже не называл это любовью.
Но он делал всё, чтобы она знала, что он рядом.
Что он не уйдёт.
Что он не отпустит.
Что он будет с ней до конца.
Иногда он просто сидел рядом.
Слушал, как она дышит.
Как она спит.
Как внутри неё бьётся сердце.
Иногда он читал ей вслух.
Не книги о любви.
Не романы.
Старые записи.
Истории вампиров.
Истории людей.
Истории тех, кто не смог остаться.
Она слушала.
Иногда засыпала.
Он не переставал читать.
Он продолжал.
Даже если она не слышала.
Иногда он просто лежал рядом.
Не касался.
Не говорил.
Просто дышал.
Рядом.
Тихо.
Медленно.
Иногда он прижимал ладонь к её животу.
Слушал.
Смотрел в потолок.
Сидел долго.
Она не просила его уйти.
Иногда он вставал ночью.
Смотрел на неё.
На её лицо.
На её дыхание.
На её сон.
Она не знала.
Но чувствовала.
Он не стал мягким.
Не стал добрым.
Не стал человеком.
Но он стал её.
И этого было достаточно.
Она не знала, что ждёт их впереди.
Не знала, станет ли ребёнок одним или двумя.
Не знала, сможет ли он выжить.
Не знала, выживёт ли она.
Но она знала одно.
Что бы ни случилось — он будет рядом.
Что бы ни случилось — он не отступит.
Что бы ни случилось — он защитит их.
Он не говорил, что любит её.
Но он доказывал это.
Каждый день.
Каждую ночь.
Каждое дыхание.
И она знала.
Она чувствовала.
Она принимала.
Она не ушла.
Она осталась.
Она легла рядом.
Она позволила ему быть рядом.
Она выбрала его.
И он знал это.
Он чувствовал это.
Он не просил.
Но он получил.
И пусть весь мир считал его монстром.
Пусть все знали его как главного.
Пусть все боялись его имени.
Для неё он был просто Лексом.
Её мужчиной.
Её вампиром.
Её защитником.
Её выбором.
И пусть он никогда не говорил «я люблю тебя».
Он делал всё, чтобы она знала — он рядом.
Он не уйдёт.
Он не отпустит.
Он будет с ней.
Всегда.
И она знала это.
Она чувствовала это.
Она принимала это.
Она оставалась.
Она выбирала его.
Она становилась его.
Она — Т/И.
Он — Лекс.
Они — вместе.
Несмотря ни на что.
Несмотря на всех.
Несмотря на себя.
И пусть это не было красиво.
Пусть это не было нормально.
Пусть это было странно.
Пусть это было темно.
Но это было правдой.
Их правдой.
Правдой, которую никто не мог изменить.
И в этой правде было только одно имя.
Она.
Он.
Они.
И жизнь, которая росла внутри неё.
И он — её защитник.
Всегда.
Даже если не говорил.
Даже если не должен был.
Даже если он был монстром.
Он был её монстром.
И этого было достаточно.