Вампиризм

Типтоу оправдывала своё имя. Ей нравилось думать, что она самая тихая пони, которая когда-либо играла в прятки, хотя Блюбелл из класса 2Б была признанной чемпионкой игровой площадки. Тем не менее, она считала, что даже Блюбелл не смогла бы выскользнуть из своей палатки, не разбудив никого из соседей по палатке, а это значит больше, чем просто победа в прятках, верно?

Снаружи воздух звенел от стрекотания цикад. Типтоу остановилась, чтобы убедиться, что никто из проснувшихся пони не видит, как она бежит через луг к палатке с туалетом. Одно дело, когда посреди ночи ей понадобилось в туалет из-за страшных историй. Совсем другое - когда её поймали и называли малышкой до конца путешествия.

Она забралась в палатку и вылезла оттуда со вздохом и дрожью. В воздухе повеяло прохладой. Её мама сказала бы, что ей нужен шарф. Возможно, хотя бы на этот раз мама была права. На цыпочках она направилась к своей палатке, надеясь, что сможет вернуться внутрь и забраться в свой спальный мешок до того, как кто-нибудь заметит, что её не было. По правилам скаутов-кобылок, она должна была разбудить руководителя своей палатки и отвести его в туалет с ней, но это была слишком унизительная перспектива.

Однако, когда странная пони встала у неё на пути, ей захотелось, чтобы рядом с ней была Чармер. Чармер была единорогом, и, казалось, ничто её не пугало. Иногда нет ничего страшнее, чем быть крошечной земной пони, когда рядом нет никого, кто мог бы напомнить тебе, что у тебя нет крыльев или магии.

Она пискнула. Секунду назад здесь точно никого не было. Она проверила! И эта пони тоже не была лидером скаутов. Типтоу никогда в жизни её не видела. Она съёжилась в траве.

Пони была высокой. Лунный свет превратил её в бесполый силуэт, но когда она заговорила, голос был безошибочно женским.

“Ты Типтоу Билберри?”

Типтоу съёжилась ещё ниже, затем остановилась. Нет, она должна вести себя как Чармер. Чармер ничто не пугало. “К-Кто хочет знать?”

“Ты?”

Она выпятила нижнюю губу. “Я не могу тебе сказать. Ты незнакомка. И если ты сейчас же не уйдёшь, я закричу и разбужу всех пони, потому что посторонним вход в наш лагерь запрещен. Мы арендовали это поле. Оно наше до следующего четверга.”

“Я чувствую кровную связь.” Загадочно произнесла незнакомка, игнорируя угрозу Типтоу. “Да... Я определённо пришла за тобой”.

“Пришла за мной?” Повторила Типтоу, уже менее уверенно, чем раньше. Она отступила на шаг и открыла рот, чтобы закричать.

Прежде чем она успела это сделать, копыта зажали ей рот. Она уставилась широко раскрытыми от ужаса глазами в лицо более крупной пони. Как, во имя Селестии, она могла двигаться так быстро?

“Прости, малышка. Я знаю, что это не твоя вина.”

Типтоу пыталась сопротивляться, когда кобыла уносила её прочь, но её держали слишком крепко, и они двигались слишком быстро. Казалось, что прошло всего несколько мгновений, и они вышли с поля, едва не подпрыгнув, когда кобыла открыла калитку в заборе и оставила её широко открытой.

"С другой стороны." Сказала кобыла всё тем же ровным тоном. "Я тоже ни в чём не виновата. Это не наша вина. Просто так всё и должно быть. Как бы то ни было, мне жаль, малышка. Типтоу." Поправила она себя. “Я запомню твоё имя. Я всегда запоминаю имена. Это самое малое, что я могу сделать."

Типтоу попыталась закричать, когда пони оттащила её назад, а затем подбросила в воздух с такой легкостью, словно она бросала бейсбольный мяч. Она перелетела через край карьера, который находился рядом с лагерем. В самый первый день всем бойскаутам-кобылкам было приказано не покидать поле и уж точно не подходить слишком близко к краю. Именно поэтому на ночь они должны были выходить из палаток парами.

Падая, она увидела, что кобыла стоит на краю обрыва, всё ещё вытянув передние ноги. Всё её тело было освещено лунным светом, шерсть была белой, как у Типтоу, а глаза красными, как маки.

А потом Типтоу ударилась о камни на дне и больше ничего не помнила.

______________________________________

Винил уставилась на крошечное искалеченное тельце. Легче не становилось. Она отвернулась, этот образ врезался в её сознание. Так много мёртвых детей. Так много осталось тех, кто должен был умереть.

Она чувствовала их. Оно было слабым, если она не сосредоточивалась, но она могла чувствовать их, их туманные присутствия, разбросанные по всей Эквестрии. Она не могла точно определить города или дома, если не подходила намного ближе, но если она сосредотачивалась, то могла выбирать направление и просто продолжать идти, пока их разумы не объединялись во что-то более существенное.

Последний дар Ворона. Или, может быть, это было то же самое, что и у всех вампиров. Теперь она была главой этой линии крови. Это имело какой-то странный смысл, что его способность чувствовать своих детей перейдёт к ней, его старшей дочери, теперь, когда его не стало.

Так было намного проще стереть все его следы с лица земли.

Она не могла рисковать. Каждый жеребёнок, которого произвели на свет Ворон и Веллум, представлял угрозу для Эквестрии. У каждого из них был потенциал стать вампиром или, по крайней мере, передать вампирский ген. Она не могла этого допустить. Нельзя было допустить, чтобы планы Ворона осуществились.

Это была её единственная причина продолжать жить дальше. Книга заклинаний, с помощью которой она могла бы снова избавиться от вампиризма, сгорела в тренировочном зале два года назад. Вместе с ней сгорела и её жизнь на солнце. Не то чтобы она хотела такой жизни, если бы в ней не было Октавии. Ей нужна была причина, чтобы жить. Ей нужно было, чтобы всё, что она выстрадала и потеряла, не пропало даром.

И вот она последовала за разумами, которые могла чувствовать. Она путешествовала так далеко, как ей было нужно, и делала то, что нужно было сделать. и постепенно количество разумов, которые она могла чувствовать, становилось всё меньше. С каждой жизнью, которую она угасала, их число становилось всё меньше. Когда она совсем перестанет что-либо чувствовать, только тогда она позволит себе отдохнуть. Только тогда её жизнь обретёт какой-то смысл.

Тонкая полоска света скользнула по горизонту. Скоро скаутский лагерь жеребят проснётся. Скоро они поймут, что Типтоу исчезла. Они будут искать её, найдут открытые ворота и обнаружат её тело на дне карьера. Несчастный случай, скажут они. Трагический, ужасный несчастный случай, который можно было бы предотвратить, если бы она разбудила начальника своей палатки, когда встала ночью.

Винил хорошо умела делать так, чтобы места преступлений выглядели совсем не так, как они были на самом деле.

"Пока нет." Прошептала она восходящему солнцу. Она бросилась прочь, слишком быстро, чтобы её могли заметить глаза смертных. “Мне ещё нужно поработать”.

Когда все отпрыски её отца исчезнут, тогда... Тогда она сможет отдохнуть.

“Тогда увидимся, Тави. Жди меня, любимая”.

______________________________________

Конец.