Вампиризм

“Паучок вскарабкался по трубе”.

Винил приходила в сознание медленно и мучительно, как будто она карабкалась по длинной чёрной трубе, используя только зубы и верёвку.

“Прошёл дождь и смыл паука!”

Чёрт возьми, у неё чертовски болела голова. Она чувствовала себя так, словно её переехала телега.

“Выглянуло солнце и высушило весь дождь!”

Несколько раз.

“Значит, этот паучок снова забрался по трубе”.

Этот голос. Она узнала этот голос.

“А потом у крошки пони начался такой сильный кашель”.

Узнавание проскользнуло сквозь щели в её возвращающемся сознании и встало на место с жестоким щелчком.

“Итак, крошка пони сразу же оторвала себе ноги!”

Когда Винил открыла глаза, она точно знала, кого увидит.

"Ура! Ты проснулась!”

Несмотря на то, что она была готова, её желудок все равно сжался при виде улыбающегося лица и ярких, счастливых глаз.

“Я подумала, что, может быть, я ударила тебя слишком сильно. Прошло так много времени. Ты так легко сдалась, сестрёнка. Ты никогда раньше так легко не сдавалась. Я подумала, что, возможно, сломала тебя. Я не хотела тебя ломать. Я била тебя сильнее, чем раньше, и ты никогда не ломалась”. Губы в форме бантика купидона изогнулись так, что многие жеребцы падали в обморок, - прямо перед тем, как она приоткрыла их, обнажив клыки, которые разорвали падающие в обморок глотки. "Ты правда сделала это, да?"

Винил сглотнула. В горле у неё пересохло. Когда она заговорила, её голос звучал хрипло и тягуче, как будто она говорила сквозь патоку и толчёное стекло. "Привет, Веллум."

Красивая кобыла захлопала передними копытами, как пони вдвое моложе её. "Привет!" Взвизгнула она. “Привет, привет, привет! Ты знаешь, кто я, старшая сестрёнка? Ты знаешь, как тебя зовут? Сколько копыт я держу?” Она ударила Винил передним копытом в нос, лишив её равновесия.

“Угх...” Винил покачнулась, запоздало осознав, что сидит прямо, прислонившись спиной ко чему-то твердому. Она попыталась встать, но её живот упёрся во что-то. То же самое произошло и с передними копытами, когда она попыталась их поднять. “Что за-?”

“Папа сказал, что ты можешь попытаться ударить меня, когда проснёшься. Я подумала, что он ошибается, но ты же знаешь папу”. Веллум пожал плечами. “Чего хочет папа...”

'Он получает' Подумала Винил. Она отказалась закончить старую мантру.

Веллум, очевидно, ждала второй половины и надулась, когда её не последовало. Это было очаровательное выражение. Она была похожа на фарфоровую куклу со своим белоснежным мехом и пышными локонами. Она топнула копытцем и тряхнула гривой. Жест был таким до боли знакомым, что сердце Винил сжалось так же сильно, как и уши.

"Веллум, оставь её в покое."

Веллум немедленно отступила. Винил старалась не желать, чтобы она снова потеряла сознание от медленно приближающихся копыт. Её мозг подбрасывал ей образы в калейдоскопе воспоминаний и необузданных эмоций: зубастая улыбка, стук костей о кухонный кафель, брызги крови, которые, как она поклялась, никогда не прольются, широко раскрытые фиолетовые глаза...

Винил наступила на свой страх и держала его, извивающегося, достаточно долго, чтобы спросить: “Где Октавия?”

Ворон был в ужасном состоянии. Он привёл себя в порядок, но на его шерсти всё ещё были полосы крови и грязи с кухонного пола. Он не хромал. Он должен был хромать. Она превратила его ноги в кашу. Он не должен был сейчас даже ходить. Почему он даже не хромал?

Он поймал её взгляд и улыбнулся.

Был один верный способ, которым он мог бы восстановить свои силы и так быстро вылечиться.

К горлу Винил подкатила желчь. "Где Октавия?" Она старалась не повышать голос, но он всё равно поднимался.

"Ты хочешь сказать, что не чувствуешь её запаха? Улыбка Ворона стала шире. “Ты разочаровываешь меня, Ванельда."

По шее Винил пробежали мурашки. Она наконец-то осознала, где находится. Смешанный запах смолы и пыли был настолько знакомым, что она сначала не обратила на него внимания. Тот факт, что свет был выключен, тоже не помог ей сориентироваться. Теперь, однако, она узнала подвал, который Октавия предложила оборудовать под комнату для тренировок, когда они переехали в этот дом. Они с Винил потратили долгие часы, кропотливо обклеивая стены пенопластом, чтобы сделать звукоизоляцию на тот случай, если кому-то из них захочется играть как можно громче, не беспокоя соседей. Сейчас это казалось крайне глупым решением.

Посреди пола лежала груда серого меха.

“Тави!”

Мышцы Винил пришли в движение. Она боролась с ремнями, которые кто-то туго затянул вокруг её талии и всех четырёх копыт, чтобы привязать её к этому стулу. Она сопротивлялась так сильно, что стул опрокинулся набок, и она вместе с креслом рухнула на пол. Они так и не удосужились застелить эту комнату ковром, поэтому грохот был оглушительным. Даже когда шум стих, её голос продолжал сыпать гневными ругательствами.

"Ванельда." Опрекнул её Ворон. ”Что за слова".

Она бросила в него проклятие, словно отравленный дротик.

“Ты ранишь меня”. Ворон прижал переднее копыто к груди, казалось, только сейчас заметил, что оно грязное, и нахмурился. Он огляделся и в конце концов остановился на тряпке, которой Октавия чистила дерево своего смычка и виолончели. Ворон быстрыми, ровными движениями вытер с себя небольшие пятна крови, говоря это. “Она не мертва. Она была полезна, помогая мне исправить причинённый тобой ущерб, но мёртвая она менее полезна, чем живая. В данный момент, конечно."

Пауза заставила Винил замереть. Октавия была жива. Она ухватилась за эту мысль. Октавия была жива. Её Тави не была мертва. Её охватила смесь облегчения и подозрения, одновременно расслабляя и напрягая мышцы.

Ворон питался ею.

Этот факт запечатлелся в её сознании, как мешок с песком, сброшенный с воздушного шара. Возникшее в результате углубление заставило все остальные мысли устремиться к нему, пока она не смогла думать ни о чём другом. Ворон. Ворон. Ворон. Она выбила из него всю дурь, и он стал питаться от Октавии, чтобы исправить причиненный ею ущерб. Если бы она не поступила так с ним, он бы этого не сделал…

Ох, Тави… Мне так жаль …

“Ты прав, папочка”. Веллум присела на корточки рядом с Винил, разглядывая её, как особенно любопытную окаменелость, найденную на пляже во время сбора ракушек. "В конце концов, она не может разорвать эти узы. Полагаю, я должна тебе фруктовый стаканчик.”

Ворон снисходительно фыркнул. "Я не стремился выиграть это пари, моя прелесть." Он вздохнул. “Все мои способности текут по твоим венам, вся эта сила, и что ты решила с ней делать?” Он явно обращался к Винил, хотя Веллум предпочла ответить.

"Она всё отключила! Как она вообще это сделала? И зачем ей это понадобилось?" Она приблизила своё лицо к лицу Винил, практически прижав их глаза друг к другу. "Зачем тебе это нужно, старшая сестрёнка?"

“Это не возможно.” Легко сказал Ворон. В его голосе больше не было злости. На самом деле, он казался скорее скучающим.

Винил не обманула.

Она уже была в напряжении, когда он поднял пюпитр, разорвал его пополам и швырнул бесполезные металлические осколки через всю комнату.

“Это оскорбление”. Тем не менее, его голос звучал скучно. “Это преступление против приличий”.

Он взял в руки пачку листов, которые Октавия исписала за бесчисленные часы работы над композицией. Ему потребовалась секунда, чтобы превратить их в разлетающееся конфетти.

“Это плевок в глаза твоему отцу”.

Одно из передних копыт ударилось о стену, оставив круглую вмятину, точно такую же, как та, что он оставил на груди Октавии. Винил с ужасом поняла, что до этого он сдерживался. Для него было бы проще простого пробить насквозь тело обычного смертного пони. Когда он снова повернулся к ней, Винил обнаружила, что вжимается в перевёрнутый стул.

"Я учил тебя не грубить, Ванельда. Это недостойно для леди.”

Она подавила стон, прикусив внутреннюю сторону щеки.

"Оооуууу, у тебя проблееемы!" Хихикнула Веллум.

Ворон пересёк комнату, схватил Винил за горло и поднял её в воздух вместе со стулом и всем остальным. Она задохнулась. Их общий вес придавил её к земле, и она оказалась в его железной хватке. Его копыто было как тиски. Ей захотелось взмахнуть рогом и ударить его всем, что было в комнате, но, хотя головокружение уже прошло, риск был слишком велик, особенно когда рядом была Веллум. Она не смогла бы спасти Октавию, если бы та была убита.

"Расскажи мне, как ты сама себя связала, Ванельда." Тихо, чертовски тихо сказал Ворон.

Она что-то пробормотала.

"Расскажи мне, как и почему ты решила избавиться от моих подарков для тебя."

Чёрные точки заплясали у неё перед глазами.

"Папочка, она смешно окрашивается." Голос Веллум звучал приглушённо и как будто издалека.

Его хватка ослабла. Это едва ли помогло.

"Моё терпение на исходе, Ванельда."

Винил открыла рот, чтобы ответить, не зная, что ещё сказать, кроме "Потому что я больше не хотела быть таким монстром, как ты".

Стон заставил её замереть.

Зрачки Ворона сузились.

О милая Селестия. В голове Винил зазвенело от тревоги. Она подавила желание взглянуть на кучку серого меха. Не отходи от него ни на дюйм. Оставайся сильной. Посмотри ему прямо в глаза. Он больше не может контролировать тебя таким образом. У него нет такой способности. Ты зациклилась на этом. Он не может изменить того, что ты сделала. Ты можешь смотреть ему прямо в глаза, и он больше ни черта не сможет заставить тебя сделать. Но если ты отведёшь взгляд первой... Если ты сделаешь это...

Отвести взгляд первой означало признать, что он сильнее. Слишком большую часть своей жизни она позволяла ему так думать, позволяла ему верить, что он её начальник. Вплоть до того момента, когда она заняла твёрдую позицию и сказала "хватит" действиями, а не словами. Для Ворона разговорный язык был чем-то легкомысленным, чем-то, что он мог приукрасить и завязать красивым бантом из цивилизованных фраз и приличий. Он гораздо лучше понимал язык насилия и говорил на нём более свободно.

Его губы изогнулись в улыбке.

...

Папины улыбки были пугающими. У него их было много, но все они были по-своему пугающими. Самым страшным было то, что другие пони, казалось, совсем не понимали, что они страшные, и улыбались в ответ, демонстрируя большие зубы, большие глаза и большие сердца, жаждущие чего-то, что могло бы вырвать их с такой же легкостью, как... Ну, улыбка.

“Вы обе, идите куда-нибудь.” Сказал он с особенно пугающей, хищной ухмылкой. “У папы сегодня вечером гость, и ему нужно побыть наедине”.

“Пошли, Веллум." Пробормотала Ванельда. Она держала маленькую кобылку за одно копытце, пока они бежали трусцой. Крошечные ножки Веллум заставляли её идти таким медленным шагом, что она уже подумывала о том, чтобы просто взять её на руки и проехать остаток пути верхом.

“Нельда! Нееееееееллллллььььдаааааааа!”

“Перестань быть милой.” Огрызнулась Ванельда.

Веллум хихикнула.

Дальше деревья были гуще. И подлесок тоже. Ванельда понюхала воздух, уловив безошибочные ароматы кроличьей, лисьей мочи и застарелый затхлый запах барсука, который прошёл здесь несколько часов назад. Она подвела Веллум к небольшому холмику и усадила её. Веллум хихикала и колотила ногами по земле, пока Ванельда не замерла на месте.

"Нет. Ты должна вести себя тихо.”

У Веллум были красивые глаза. Радужки были такого бледного красного оттенка, что казались почти розовыми, отчего в лунном свете она была похожа на маленькую фарфоровую куклу. С такими глазами она могла сойти за обычную. В порыве раздражения из-за постоянного нытья по поводу того, что она цепляется за деревья и кусты, Ванельда заплела многочисленные локоны Веллум в тугую косу, которая при ходьбе падала ей на плечи. Прошло много времени с тех пор, как Ванельда в последний раз могла видеть себя в зеркале, но она готова была поспорить на деньги, что выглядит далеко не так очаровательно. Её собственная грива отросла, стала прямой и ниспадала на лицо, словно саван. Её тёмно-красные глаза выглядывали из-под них, как будто она была капризным подростком, который писал плохие стихи и слушал песни о том, как обижать мир.

Если бы Ванельда когда-нибудь ударила по своему миру, он бы ответил ей тем же.

Много раз.

"Сиди тихо." Твёрдо сказала она. “Если ты будешь сидеть очень тихо, то получишь что-нибудь вкусненькое”.

Веллум с обожанием посмотрел на неё. “Ооооооооо!”

“Да, вкусненькое”.

“Очень вкусненькое!”

“Я знаю, что тебе нравится. Так что не двигайся и не шуми, как мы тренировались. Помнишь?”

“Как мышонок!”

“Да, как мышонок”.

Веллум прижала переднее копыто ко рту и невероятно громко зашикала. В конце концов, она успокоилась, установив требуемую тишину, но Ванельда была бы удивлена, если бы в лесу что-нибудь осталось после такого шума.

Очевидно, здешние кролики были очень глупы, потому что меньше чем через полчаса один выскочил из подлеска. Она почувствовала, как Веллум напряглась рядом с ней, но не пошевелилась, чтобы обнять сестру. Крошечные мышцы дрожали от её бока при виде маленького белого дна скакать через поляну в крошечных прыжках.

'Жди.' Подумала Ванельда. 'Жди.'

Веллум в предвкушении выдохнула.

Кролик поднял нос и дёрнул ушами.

'О-оу.' Подумала Ванельда.

Он бросился бежать.

Она сорвалась с места. За секунду она преодолела дистанцию и перепрыгнула через убегающее существо. Оно попыталось сделать зигзаг, но она отрезала ему путь к отступлению. Наклонив голову, она зарычала и обнажила клыки. Конечно, это было всего лишь шоу. Она закончила кролиководство несколько десятилетий назад. Однако рычание сделало то, что она хотела. Кролик повернулся, чтобы убежать от неё, и бросилась прямо в ожидающие объятия Веллум.

Веллум подняла мордочку, улыбаясь в полном восторге от своего успеха. Кролик забрался ей под передние копыта. "Поймала!" Гордо заявила она, как будто ей удалось без посторонней помощи подстрелить оленя в разгар снежной бури.

"Хорошо, теперь заканчивай с ним. Сделай всё чисто, как я тебя учила." Один быстрый укус в шею, и неприятности кролика были бы решены. Ванельда в совершенстве овладела искусством быстрой и незаметной смерти и позаботилась о том, чтобы Веллум тоже об этом знала. Он умрёт от сердечного приступа, если она напьётся его крови, да ещё такого. “Давай. А теперь быстро.”

Веллум наклонила голову к сестре. Она посмотрела на кролика, переворачивая его так, чтобы лучше обхватить голову. Она снова посмотрела на Ванельду, вероятно, ожидая одобрения, что она всё делает правильно.

"Хорошо. Давай же. Поторопись."

Она снова посмотрела на сопротивляющегося кролика, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Прежде чем Ванельда успела остановить её, она наклонила голову и прокусила ему брюхо.

Крик был высоким и оглушительным.

“Веллум, нет!”

Веллум мотнула головой, разбрызгивая кровь по широкой дуге. Она потрясла скользким красным комочком шерсти, как собака любимой жевательной игрушкой. Что-то тонкое хлестнуло её по лицу. Ванельда с содроганием поняла, что это часть внутренностей кролика. Веллам выплюнула набитый рот и снова наклонилась, вытаскивая крошечные пульсирующие органы и радостно отбрасывая их в сторону, а кролик всё кричал и кричал.

А потом крики прекратились.

Ванельде потребовалось некоторое время, чтобы понять, что кролик наконец-то мёртв. На поляне всё ещё стоял пронзительный, оглушительный шум. Она наблюдала, как её младшая сестра запрокинула голову и радостно рассмеялась.

“Нельда! Нельда, смотри! Как мило!”

Ванельда отступила на шаг, не в силах отвести глаз от окровавленной улыбки Веллум. Клыки у неё в крови, но глаза... Они не были ярко-красными. Они всё ещё были сахарно-розовыми. Она проделала всё это, не испытывая жажды крови.

“Мило!” Веллум снова хихикнула. "Старшая сестрёнка! Смотри!”

Ванельда опустила взгляд на спутанные остатки крови, костей и сухожилий между копыт Веллум. Она видела и похуже. Ворон заставлял её делать ещё хуже. Но это…

Веллум фыркнула от смеха. "Красиво!"

Ванельда отвернулась и выплеснула скудное содержимое своего желудка на траву.