7.
Ночью с четвертого на пятое октября Магдалина открыла вторую бутылку вина: белое, ведь красное уже осточертело. Стоя перед зеркалом, она рассматривала пулевое ранение в животе. Тем для нее закончилась служба на войне. Магдалина промакнула тряпицу спиртом и протерла рану, уже частично зажившую и покрытую рубцовой тканью. Домой она вернулась меньше месяца назад, в двадцатых числах сентября: слабая, больная и с ноющим швом после операции. Это был перитонит. Магдалина обработала и швы.
- Тебе помочь, draga mea*? - спросил Артур. Молодой венгр-дворецкий, лежащий позади Магдалины. - Останутся шрамы. Ты рада? - Артур осуждал выбор хозяйки дома, осуждал ранения и войну.
- Конечно нет, dragostea mea*. Помоги.
Артур отставил бокал недопитого красного и отбросил с тела шелк белого одеяла. Нагой, он подошел сзади и обернул талию девушки бинтом. Затем еще одним слоем. Артур обнял Магдалину, и оба они подняли глаза к зеркалу. Отражение вернуло им печаль и тоску, которыми оба болели. Магдалина сжала в руках ладони дворецкого.
- Тебе плохо? - спросил Артур.
- Не хуже обычного, не беспокойся. Как там Петру?
- Последний раз он говорил по телефону с министром.
- Что-то серьезное?
- Нет, рутина.
Магдалина осталась молчать. Трудоголизм мужа заслуживал мемориал, но страдала одиночеством супруга, кутаясь в чужих объятиях. Она долгие месяцы ходила с ярмом нежеланной, и это знание губило ее эго и женское естество. Петру Басараб когда-то казался прекрасным мужчиной, умеющим дарить и ласку, и страсть, но ныне он слыл прекрасным лишь заместителем военного министра. Война отобрала с жадностью здоровье Магдалины, посадила на колени, а перед тем отняла все внимание мужа. Магдалина осозновала мировую трагедию, запах пуль и смерти, но продолжала винить занятость Петру и жалеть себя. Адюльтер* ей удавалось оправдать неимением супружеской ласки. Кипы бумаг, печати, трель телефона - всадники прелюбодеяния. Но Магдалина знала также, что эгоистка.
Артур был красивым мужчиной. Она в этом убедилась, когда снова подняла глаза к зеркалу. Светлый и зеленоглазый, он походил на саму Магдалину. Со стороны они казались родственниками, и увидь кто их связь, то принял бы за инцест. Артур имел длинные блондинистые волосы, которые повязывал в низкий хвост, и в совокупности с классическим черным костюмом дворецкого он казался безупречным. Магдалина тоже имела пшеничный блонд теплого тона, отличались лишь цвета глаз. Артур характером напоминал взрослого брата: он ругался, когда Магдалина пьянствовала, отчитывал за несоблюдение покоя для раненой на войне, неистовствовал, если хозяйка усадьбы садилась пьяная за руль. Но ночами он переставал походить на брата. Слуга, имеющий много прав. Слишком много.
- Ты так и не поела сегодня, - озадаченно сказал Артур.
- Нет аппетита.
- Ты вернулась совсем поникшая, draga mea, я обеспокоен. - Артур поцеловал Магдалину в плечо. Оба они стояли топлес. - Мне неспокойно.
- Моего отца.. - Магдалина хотела сказать про стригоев и ожившие легенды, но продолжила совсем другое: - Задрали волки. Мне невыносимо горько. Скажи, Артур: это проклятие?
- Нет, конечно, нет. Стечение обстоятельств, ошибка, случайность. Магдалина, не обманывайся божественным и потусторонним. Мы оба знаем, что есть только наука и материя.
- Знаешь, dragostea mea, мне легче, когда я думаю, что за мной присматривает Господь. И я хочу верить, что мой отец тоже где-то рядом. Кажется, что умереть на передовой было бы лучше, чем видеть умершего близкого.
- Умереть всегда легче, чем мучиться, зная, что умирает кто-то ужасно родной, - Артур поцеловал девушку в волосы над ухом. - Ты сама знаешь, что эта меланхолия не на всегда. Не рассуждай о смерти, пожалуйста.
- Думаешь, чемерица и ослиное молоко помогут спасти душу?
- Гиппократ был не лучшим врачом.
Магдалина улыбнулась и взяла с трюмо бутылку вина. Отпила немного. Артур увидел в зеркале катящуюся с губ каплю и заметил:
- Красное смотрелось бы красивее.
- Каков эстет, - улыбнулась Магдалина.
- Мне полагается.
Девушка отпила еще и вышла на балкон. Артур, повязав бедра простыней, последовал за ней. Балкон второго этажа, выходящий из спальни Магдалины, не был большим. Тесный, скорее созданный для полноты фасада ее усадьбы. Баллюстрада с маленькими белыми колоннами, одно кресло-качалка и бутылка от пива в качестве пепельницы. В кресле Магдалина не сидела, - она предпочитала держаться в равновесии на мраморной баллюстраде, свесив вниз ноги. В кресло свалился Артур, закусив зубами сигарету.
- Ты так и не рассказала, что было в Волчьей Яме, - напомнил Артур.
- Не хочу вспоминать.
- Ты сказала, что приехала с неким Марко.
- Да.. Мужчина из соседнего села.
- И ты провела с ним ночь в гостинице?
- Тебе ревностно?
Артур промолчал, отведя взгляд в сторону.
- Dragostea mea, это неважно. - Магдалина провела стопой по бедру Артура и улыбнулась. - Любовник у меня только ты. К Петру ты тоже ревнуешь?
- Петру больше влюблен в работу, чем в тебя.
- Жестоко.
- Ты его не любишь.
- Не люблю.
Артур закурил. Погладил голень супруги хозяина, склонился, чтобы поцеловать. Магдалина молча наблюдала, потягивая вино.
- Я думала вернуться в госпиталь.
- Тебе не хватило перитонита?
- Как я могу здесь находится, когда солдаты умирают без врачей? Я спасала жизни, Артур.
- Ты влезла на передовую. Тебе не место на войне, Магдалина.
- Что я за хирург, который отсиживается в тылу? Конечно, я прошла ближе к огню.
- Разве ты не должна беречь себя? Если все равно на свою жизнь, то вспомни, что ты должна спасать других. Как ты убережешь солдат, если сама мертва?
- Я хочу, чтобы все это закончилось.
- Ты должна остаться дома, потому что уже сделала все, что могла. Ты прекрасный хирург и человек. Неужели так хочешь сгинуть?
Магдалина промолчала. Артур хмуро покачал головой и продолжил:
- Почему ты никак не успокоишься?
- Потому что я была там, Артур. Видела, что происходит. Я не могу сидеть тут и плакаться из-за тяжелой жизни. Мне нужно вернуть свой долг родине.
- В тебе больше мужества, чем в Петру. Или во мне.
- Петру важная личность. Ему необязательно стрелять, чтобы быть нужным Румынии. А ты.. Артур, ты просто бежишь от войны. Не думаю, что я тебя осуждаю, но и не понимаю и принимаю.
- Хочешь, чтобы я погиб как герой?
- Я запуталась. Эта война.. это убийство человечности и ценности.
Артур понимающе покачал головой. Окурок он бросил в стеклянную бутылку из-под пива. Встал, обнял девушку и лицом спрятался в ее волосах. Пахло шампунем. Магдалина была порой чистоплюем.
- Артур, я хочу побыть одна.
- Все хорошо?
- Да.
- Тогда доброй ночи.
Когда дворецкий ушел, Магдалина смогла спокойно осушить четверть бутылки и недолго поплакать. Под градусом ее мысли всегда возвращались к решению пойти на войну добровольцем. Она ушла в военный госпиталь в тылу, когда наступил сорок третий год. За десять километров от места ее работы велась кровопролитная бойня. Всего год, но за то время Магдалина Басараб почти сошла с ума, сшивая разорванные лица и отрезая развороченные конечности. Самые страшные солдаты были те, которым не повезло не скрыться от гранаты.
Врачей катастрофически не доставало, потому помогали ей обычные санитарки, решившие так же помочь родине. Тем девушкам и женщинам приходилось восполнять недостаток знаний прямо над операционным столом, они стойко боролись за жизнь солдат, не жалея себя. В том госпитале работал еще один хирург, вместе с которым Магдалина запила.
Оба они, не спавшие долгие недели, запивали слабость водкой, а голод тешили дешевыми самокрутками. Второй хирург остался при госпитале, а Магдалина решила идти в горячую точку. Она считала, что пользы от ее усилий будет больше, если попадет на передовую, где будет латать тела самая первая, пока их не доставят в медпункт глубже в тылу. Она хотела туда, где вместо врачей служили простые санитары. Чтобы смочь улучшить качество помощи и быть полезнее, нужнее.
Русские были опасными воинами. Очень суровые, закаленные и жертвенные во имя страны. Многих ей пришлось спасать от кровожадных пуль советской армии. Магдалина стелилась по земле, бежала так, что горели легкие в жуткой агонии, но она спасала жизни. Магдалина считала многих премерзкими людьми: некоторые оголодавшие шутили сально, не брезговали отвешивать похотливые комплименты и в целом казались недостойными спасения. Но Магдалина спасала всех, ценящая жизнь и биение сердца. Клятва Гиппократа была ее кредо.
Магдалина решила сама, и выбор свой уважала. Среди разрухи и хаоса она была нужной этому миру, и мир ей тот тоже был нужен. Однако одной суровой августовской ночью вражеский артиллерийский залп и пулевая мощь все же попали в цель: Магдалина получила пулю в живот и слегла, быстро развился перитонит. Она тогда, бегущая на амбразуру, не успела нырнуть в окоп отделения, где граната ранила троих. Тащить пришлось уже ее, несколько солдат тогда погибло.
Магдалина успешно попала под скальпель друга-хирурга из знакомого госпиталя и вернулась домой. Но смерти, которых она не смогла избежать, преследовали ее душу. Магдалина считала себя виноватой в том, что спаслась, и считала, что не имела права на возвращение домой. Там бились воины ее страны, и спокойно отлеживаться в усадьбе, попивая вино, она уже не могла. Каждый сон имел обличье раненного солдата, и Магдалина боялась засыпать. Сны и сознание мучили душу.
Магдалина получила алкогольную и никотиновую зависимости еще при госпитале; пила она так много, что, вернувшись домой, не смогла отказаться. Она пила утром вместо завтрака, пила днем вместо обеда и вечером вместо ужина. Сигареты стали перекусами. Трезвой Магдалина не могла жить, мучимая за спокойную жизнь. Терзания она запивала градусом.
Магдалина поставила пустую бутылку на пол балкона, а сама вышла из комнаты. Хотелось проведать Петру. Девушка надела шелковый халат и двинулась к мужу. Ступая по коридорам усадьбы, она все яснее слышала переговоры Петру с начальником. Постучав, она вошла в кабинет и села на край стола, за которым сидел супруг. Магдалина считала Петру мужественным и статным человеком. Но он не любил.
Глаза его казались всевидящими и необычайно властными, и периодами Магдалина боялась, что муж знал об Артуре; сам Петру достигал сто девяносто сантиметров в высоту и имел широкие плечи, и за его фигурой жену было не видать. Черноглазый брюнет с серьезной работой на плечах, он был важным лицом страны. О таких мечтали, но Магдалина уже забыла об этом.
Петру поцеловал руку жены и слабо улыбнулся, но после указал жестом, что был занят. Магдалина понимающе кивнула. На пустом листе бумаги она оставила отпечаток алой помады и вернулась в спальню, где сбросила с себя халат. Груди ее иссохли, как и само тело лишилось запаса жира: голодный год на войне отразился худобой; Магдалина заметно исхудала, и вес ныне держался в пятидесяти килограммах на рост в сто семьдесят сантиметров. Девушка звала себя «тростинкой без груди».
Нарыв в гардеробе черные прямые брюки и бежевую блузку, Магдалина оделась. Поверх надела серое пальто и шляпку, на плечо повесила модную сумку из коричневой кожи. Брызнула на запястья туалетную воду, поправила помаду и вышла в коридор. Ступать пришлось на носках, чтобы разгневанный дворецкий не услышал стук каблуков и не принудил хозяйку ночевать в стенах усадьбы.
Магдалина села в машину и выехала с территории, сразу закурив. Целью было проехаться по ночному городу и засесть где-нибудь в баре до утра. Жизнь шла серая, пресная. Фронт тянул и потому, что дарил эмоции. Мелькали мысли уехать из Бухареста вовсе, где-то пропасть, что-то найти, что оживило бы закостеневшую в скуке душу.
Ночной Бухарест выглядел красиво и спокойно, ночная синева заволакивала здания, и перемигивались желтые фонари, как гирлянды. Ходили по спящим бульварам пары, скрестив руки, прогуливались пьяницы, идущие от пивных домой к злым женам. Магдалина ощущала себя лучше, когда не находилась взаперти, и ночные вылазки чуть ослабляли меланхолию. Проезжая мимо кабака, Магдалина не удержалась и зашла за бутылкой виски. Уже выпивая, она свернула в первый сектор и выжала газ.
У одного из многоквартирных домов столпились автомобили полицейских, строились в толпу сонные, но беспокойные люди. Магдалина остановила машину и выглянула в окно: сонм верещал о садисте, что убивал мирный люд, гулял по рукам лист с криво нарисованным фотороботом, который попал в руки и самой Магдалине.
С листка на нее глядел слабо похожий, но все же Марко: лохматый, с грозными глазами и высоким воротом плаща. Приметы оглашали метр девяносто росту и около сотни килограмм веса; дополняла пометка «буйный». Магдалина удивленно сунула листок в карман и вышла из авто; растолкала люд и приблизилась к полицейским, коих было шестеро, заслонивших вход в дом. Среди них стоял, громко крича, еще один гражданский в драном рыжем пальто. Мужчина все повторял:
- Этот рисунок - ересь! В квартире был я, только я!
- Квартиранты говорят, что был и другой! Говори, где он!
- Да говорю же: я был один!
- Как ты мог один убить сразу всю семью?!
- Вас не смущает, что двое из четы Барбу вовсе были мертвы по документам?! - разозлился мужчина в пальто. Он толкнул полицейского, пытавшегося закрепить наручники, и снова рявкнул: - Я не убивал их, это ошибка!
- А что ты делал в их квартире?!
- Я вор, но не убийца! И того человека там не было, это ложные показания, домнулэ полицай!
- Как вы объясните три обезглавленных трупа?
- Понятия не имею, что там случилось! Не смейте вешать на меня убийство! Я сам бывший жандарм, знаю, как вы работаете!
- Садите его, давайте, - скомандовал правоохранитель.
- А хрен вам! - крикнул мужчина и, ударив блюстителя порядка, рванул сквозь толпу.
Магдалина вернулась в машину и двинулась за мужчиной. В окно она крикнула:
- Садись, быстрее!
Мужчина прыгнул на второе переднее кресло и, не успев закрыться дверь, Магдалина дала газу. «Кадиллак» уехал прочь. Внутри незнакомец сказал с широкой улыбкой на лице:
- Хотите замуж?
- Уже, - улыбнулась Магдалина, поворачивая на другую улицу. - За нами поедут, я уверена. Я отвезу вас к себе, там уж проблем не будет.
- Что, дочь майора?
- Жена заместителя министра.
Мужчина удивленно хлопнул глазами. Недолго подумал и сказал:
- Ну, с меня бутылка хорошей водки. На какую хватит. Уж не богач.
- Магдалина, - девушка протянула руку.
- Левенте, - мужчина поцеловал кисть.
- Пожалуй, я вас не отпущу сегодня, - сообщила Магдалина.
- Отчего же?
- Вы знаете того, кто был нарисован?
- А вы? - с подозрительностью на лице спросил Левенте.
- Марко.
- Сель Традат, да. Он мой.. коллега. Знаете что-то об этом?
- Да, пришлось узнать. У него проблемы?
- Определенно. Этот олух никогда за собой не прибирается, потому вечно проблемы с законом!
- Почему вы пытались прикрыть его?
- А, вы об этом спектакле? Ну, коллеги же. Он спас меня однажды. Это было целое гнездище, а я, конечно, немного перебрал, прежде чем идти на работу. Повезло, что мне не откусили голову.
- Мне думается, Марко несильно будет благодарен. Он такой человек.. странный.
- Пф, он нас даже на порог не впустит, если приедем ему помогать. Этим дебилам из полиции плевать, что два из «убитых» были уже мертвы и вообще повылезали из могил, и до Марко все равно доберутся.
- Что делать?
- Что-что? Ехать до Марко и говорить, чтобы уходил пока из города. Есть одна работенка, и одному мне не справиться.
- И вы часто так из города в город бежите?
- Довольно, чтобы слыть кочевниками. Я уже города четыре сменил, если подумать. Марко тоже часто бегает. Эти людишки не осознают нашей важности, черт бы их!..
- Знаете, где Марко живет? - с печальным вздохом спросила Магдалина.
- Знаю на какой улице, но не квартиру.
- Не думаю, что стучать в каждую будет разумно.. Предлагаю отсидеться пока у меня, а потом, утром, ехать к Марко.
- А как же ваш муженек? Не застрелит меня?
- А, бросьте. Он давно женат на работе.
___________________________
*Draga mea - дорогая моя.
*Dragostea mea - моя любовь.
*Адюльтер - измена.