Элис

Меня представили клану на третий день. Вернее, меня привели в тронный зал, как экспонат на аукцион. Джейн шла впереди, её крошечная фигура излучала больше угрозы, чем десятки вооруженных стражников. Высокие своды зала поглощали звук, а десятки пар алых глаз уставились на меня. Я чувствовала их взгляды на своей коже, будто физические прикосновения: холодные, оценивающие, любопытные. Внутри всё сжалось в ледяной, твёрдый комок. Я выпрямила спину и подняла подбородок, позволив взгляду стать пустым, отстранённым. Я не была здесь испуганной девочкой. Я была инструментом. Я была загадкой.

Аро восседал на троне. Его улыбка была широкой, гостеприимной, но глаза оставались холодными и всевидящими.
— Друзья мои, познакомьтесь с Элис, — его бархатный голос заполнил пространство, обволакивая, как дым. — Наша провидица.

Аро улыбался, его взгляд скользнул по присутствующим, ища их реакцию. Но мой взгляд машинально нашёл того, кто действительно вёл себя дружелюбно по отношению ко мне.

Деметрий стоял чуть в стороне, прислонившись к мраморной колонне. Высокий, с осанкой воина, застывшего в мгновенной, но вечной готовности. Одетый в простой чёрный костюм, сидевший на нём безупречно. Его волосы, прежде взъерошенные, сейчас были гладко зачёсаны назад, открывая четкие черты лица. Его глаза были прикованы ко мне с таким интенсивным, безмолвным вниманием, что у меня перехватило дыхание.

Следующие несколько дней в замке Вольтури растворились в тягучем, безвоздушном мареве. Я существовала в состоянии постоянной готовности к прыжку, каждое нервное окончание было оголено, каждый звук отдавался в висках оглушительным грохотом. Меня снова и снова приводили в тот самый тронный зал, и Аро с его ненасытным, хищным любопытством заставлял меня касаться его ледяной руки.

Каждый раз, едва мои пальцы встречались с его мраморной кожей, мир уплывал из-под ног. Передо мной проносились обрывки будущего: вспышки борьбы, искажённые яростью лица, и снова те огромные волки.

После одного из таких сеансов, особенно изматывающего, я, шатаясь, вывалилась из тронного зала. Воздух в коридоре, прохладный и неподвижный, показался мне спасительным глотком. Я прислонилась лбом к гладкой, холодной поверхности каменной стены, пытаясь загнать обратно нахлынувшие образы, вдохнуть поглубже, унять предательскую дрожь в коленях. Внутри всё было разворочено.

Внезапно я уловила бесшумное движение. Резко обернулась и встретилась взглядом с высоким, статным вампиром, наблюдающим за мной из ниши. Его тёмные волосы были идеально уложены, черты лица — утончённые и спокойные. Деметрий.

— Тяжело? — его голос прозвучал тихо, глубоко и на удивление мягко, без привычной для обитателей замка ледяной вежливости.

Я всё ещё пыталась отдышаться, сердце бешено колотилось где-то в горле. Я лишь кивнула, не в силах вымолвить слово. Я ждала насмешки, равнодушия, приказа. Но в его тёмных, глубоких глазах я не увидела ничего из этого. Лишь спокойное, внимательное любопытство.

— Твой дар — редкий и ценный, — произнёс он, делая бесшумный шаг вперёд. — Но он же и тяжкое бремя. Аро... бывает слишком жаден до новых ощущений. Он не всегда помнит, что за каждым дарованием стоит личность.

Эти слова были настолько непохожи на всё, что я слышала здесь, что я на мгновение растерялась. Ко мне привыкли обращаться как к инструменту, диковинке. А он говорил со мной так, словно видел не только мою способность, но и меня саму — испуганную, потерянную, разбитую.

— Я... я стараюсь, — наконец выдохнула я, и мой собственный голос показался мне сиплым и чужим.

— Это видно, — Деметрий мягко улыбнулся, и это преобразило его строгое лицо. — Ты держишься с поразительным достоинством. Многие на твоём месте уже сломались бы под тяжестью такого внимания.

С этого дня Деметрий стал моим тихим, ненавязчивым спутником. Он никогда не докучал, но всегда оказывался рядом, когда силы покидали меня после сеанса с Аро. Молча предлагал кубок с живительной влагой, замечая дрожь в моих руках. Иногда он просто шёл рядом по бесконечным коридорам, и его молчаливое присутствие было удивительно успокаивающим. Я начала ловить себя на мысли, что ищу его взгляд в толпе стражей, ища в нём ту самую крупицу человечности — или вампирской нормальности — которой так не хватало в этом позолоченном склепе.

Однажды он провёл меня в небольшую библиотеку, заставленную фолиантами в потёртых кожаных переплётах. Пахло пылью и старой бумагой. Солнечный свет, которого я инстинктивно избегала, робкими лучами пробивался сквозь высокое запылённое окно, ложась на паркет золотистыми прямоугольниками. Я машинально отпрянула в тень.

— Ты боишься его? — вдруг спросил Деметрий, наблюдая за моим движением.

— Солнца? — я удивлённо посмотрела на него. Вопрос показался глупым. — Это же... это же смерть. Это первое, что мы узнаём.

Деметрий задумчиво провёл пальцем по корешку старой книги.
— А ты не задавалась вопросом, почему это знание даётся нам так легко и беспрекословно? Почему неопровержимая истина, не требующая доказательств?

Он подошёл к окну и остановился в самом центре солнечного луча. Моё сердце бешено заколотилось, в горле пересохло.

— Деметрий, нет! — я порывисто шагнула вперёд, инстинктивно желая оттащить его, но ноги словно вросли в пол.

Он обернулся ко мне, и на его лице играла лёгкая, почти озорная улыбка. Затем его пальцы медленно, с какой-то театральной грацией, стали расстёгивать пуговицы на его рубашке. Он сбросил её с плеч, подставив торс потоку солнечного света.

Я в ужасе зажмурилась, ожидая шипения и запаха гари, готовясь к его крику. Но вместо этого услышала его низкий, бархатный смех.

— Посмотри, Элис.

Я заставила себя открыть глаза. И замерла, поражённая. Кожа Деметрия не тлела и не обугливалась. Она сияла. Тысячи алмазных бликов играли на его груди, плечах, лице, словно его тело было высечено из идеального кристалла и подсвечено изнутри. Он выглядел не как существо, корчащееся в агонии, а как древний бог, купающийся в лучах собственной славы.

— Но... как? — прошептала я, и мой голос дрожал от изумления. Вся моя реальность дала трещину.

— Контроль, моя дорогая. Только контроль, — его глаза сияли не меньше кожи. — Страх перед солнцем — удобная легенда. Она держит молодых и неопытных в узде, не позволяя им выходить на охоту средь бела дня и выдавать нашу тайну. Она... упрощает управление.

Он протянул ко мне руку.
— Попробуй. Просто руку.

Я, затаив дыхание, с детским, жадным любопытством посмотрела на свою собственную бледную ладонь. Инстинкт кричал об опасности, всё нутро сжималось от векового страха. Но доверие к Деметрию и жажда этого чуда оказались сильнее. Медленно, будто совершая самое важное движение в своей новой жизни, я вытянула руку и погрузила пальцы в тёплый, золотой поток света.

Я ждала боли, жгучего огня, уничтожения. Но ощутила лишь ласковое, почти живое тепло. Я повертела кистью, заворожённо наблюдая, как моя кожа вспыхивает и переливается, словно усыпанная миллиардами микроскопических бриллиантов. Восторг, чистый и безудержный, волной накатил на меня. Я рассмеялась — звонко, по-настоящему, впервые за все эти долгие дни страха и неволи. Это было прекрасно. Это было освобождение.

— Оно... оно прекрасно! — воскликнула я, ловя солнечные зайчики на своей ладони, чувствуя, как внутри меня разрывается ошалевший от счастья пузырь.

Деметрий наблюдал за мной, и в его золотых глазах читалось нечто новое — не просто любопытство, а глубокая, неподдельная заинтересованность. Восхищение. Моей способностью удивляться. Моей глупой, неистребимой человечностью, которая прорывалась наружу даже здесь, в самом сердце тьмы.

С этого момента всё перевернулось. Замок постепенно перестал быть позолоченной клеткой. Он стал местом обучения, открытий. С разрешения Аро, который был слишком увлечён моими видениями, Деметрий стал проводить со мной больше времени. Он учил меня не только контролю над солнцем, но и другим вещам — тонкому управлению скоростью, абсолютной скрытности, чтению едва уловимых запахов и звуков. Он рассказывал историю нашего мира, и я ловила каждое его слово, жадно впитывая знания, чувствуя, как моя собственная сила растёт и оттачивается.

Я понемногу привыкала к ритму жизни в замке. Мои дни были заполнены «сеансами» с Аро, во время которых я делилась видениями, и долгими часами одиночества в библиотеке или на бесцельных прогулках по бесконечным коридорам. Видения приходили чаще, становясь всё более яркими и сложными. Я видела сцены из прошлого Вольтури, возможные будущие, лица незнакомцев... И всё чаще — их. Семью Калленов.

Сначала это были лишь обрывки: сверкающая на солнце кожа, вспышки золотых глаз, смех, эхом разносившийся по лесу. Потом образы стали чёткими. Высокий белокурый мужчина с мягким, но печальным взглядом. Девушка неземной красоты с холодным, надменным лицом. Огромный, могучего телосложения парень с доброй улыбкой. И он... тот, чьё лицо заставляло моё небьющееся сердце сжиматься от странной, непонятной тоски. Со светлыми, почти медными волосами и глазами цвета мёда, полными такой глубины и боли, что мне хотелось плакать.

Каждый раз, когда я видела его, в груди возникало щемящее, знакомое чувство, будто звук забытой мелодии, которую я никак не могу вспомнить. Я ловила себя на том, что ищу его образ в калейдоскопе своих видений, жду его появления. Это беспокоило и смущало меня. Почему именно он? Что он значил?

Я показывала все видения Аро. Он был одержим. Особенно его интересовали видения о Калленах. Он заставлял меня описывать каждую деталь, каждую эмоцию, каждую мельчайшую чёрточку на их лицах. Его длинные пальцы нервно барабанили по ручке кресла, а в глазах загорался странный, жадный огонёк.

— Почему они так важны? — вырвалось у меня, нарушая ритуал молчания, что всегда сопровождал наши сеансы. — Эти... Каллены?

Аро замер. Его тёмные глаза медленно поднялись и встретились с моими. Улыбка сползла с его лица, сменившись на мгновение чем-то неуловимым — голодом? Страхом?
— Cara mia, [1] — прошептал он, и его голос вдруг потерял всю свою сладость, став ледяным и острым, как сталь. — Некоторые нити в полотне будущего ярче других. И за ними нужно следить особенно внимательно.

Его слова повисли в воздухе, ядовитые и многообещающие. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Я не знала, что страшнее — его интерес или то странное, тёплое и одновременно болезненное чувство, которое вызывал во мне незнакомец с медными волосами. Чувство, будто я что-то забыла. Что-то очень-очень важное. Что-то моё.

——————————————————————————————

[1] — Моя Дорогая