Элис

Тьма. 

Сначала — только она. Густая, липкая, как смола, затягивающая сознание обратно в бездну. Но где-то вдали — слабый, назойливый звук. Кап-кап-кап. То ли кровь, то ли вода. 

Дёргаюсь, и боль пронзает тело, будто тысячи раскаленных игл. Пытаюсь вдохнуть — воздух обжигает легкие, как будто грудь сдавили тисками. Глаза слипаются, веки будто присыпаны пеплом, но я с усилием разлепляю их.

Я открываю глаза, но мир не становится четче. Голова раскалывается, каждый удар пульса отдается огненной волной в висках. Пытаюсь пошевелиться — тело не слушается, словно заковано в свинцовые оковы. 

Запах. Резкий, металлический. Кровь. Бензин. Что-то еще...  

Я лежу на чем-то жестком, холодном. Асфальт? Земля? В ушах звон, но сквозь него пробиваются звуки — треск, шипение, далекие голоса... или это ветер? 

Жажда.

Я внезапно осознаю ее с животной яростью. Горло будто выжжено изнутри, язык прилип к нёбу, губы потрескались. Хочется воды. Сейчас. Немедленно.

Голод.

Он впивается когтями, сводит желудок судорогой. Не просто желание поесть — это нужда, первобытная, неконтролируемая. Как будто кто-то выскреб все внутри и теперь требует заполнить пустоту. 

С трудом приподнимаюсь на локтях, мир плывет.

Где я?

Вокруг никого. Только тьма, далекие огни, да шепот ветра в листьях. 

И этот голод. 

Он сводит с ума.

В горле пересохло так, что каждый глоток воздуха царапает, как наждак. Слюны нет — только сухость и жажда, острая, как нож. 

Руки дрожат. В глазах — пелена. 

И тут — запах.

Голод накатывает волной, сжимая желудок стальными тисками. Пустота, звериная, всепоглощающая. Слюна во рту густеет, всё внутри жжёт, как раскалённое железо. 

Стону, сжимая живот и сгибаюсь пополам.

Внезапно раздаются шаги. Тихо, но отчетливо. Хруст гравия под подошвами. 

Резко поворачиваю голову — боль пронзает шею, но адреналин заглушает её. В метре от себя вижу его. 

Высокий, в тёмной одежде, лицо скрыто в тени. На руках у него — девушка. Безвольная, бледная, словно кукла с раскинутыми руками. Голова запрокинута, волосы свисают, как мокрые водоросли, почти касаясь асфальта. Замечаю на её шее тёмные пятна. 

Кровь? Она мертва?

Лёд заползает под кожу. Инстинкт кричит: БЕГИ. Но тело не слушается — слабость, голод, ужас парализуют. 

Незнакомец замечает мой взгляд. Останавливается. 

Я замираю. Кто он? Спаситель? Убийца? 

— Ты уже проснулась, — его голос гладкий, холодный, как лезвие. — Я думал, тебе понадобится больше времени. 

Он делает шаг вперёд. Я инстинктивно отползаю назад, но тело предательски слабое. 

— Кто... кто ты? — голос хрипит, словно рвётся сквозь песок. 

Он не отвечает. Вместо этого его взгляд скользит по моему лицу, будто изучает. 

— Ты должно быть голодна, — наконец говорит он. 

Как будто по команде, желудок сжимается новой судорогой. Сдерживаю новый стон боли.

Незнакомец наклоняется, бережно укладывает девушку на землю. Теперь я вижу её лицо — бледное, почти восковое. Губы синеватые. На шее — два аккуратных, кровавых прокола. 

— Что ты с ней сделал?! — вырывается у меня. 

Он медленно выпрямляется. 

— Она уже мёртва. Но ты ещё живая. 

Ещё один шаг.

— Я мог бы оставить тебя умирать, — продолжает он. — Но ты другая. Надеюсь, я не ошибся.

Его пальцы скользят к воротнику, отодвигают ткань. 

— Ты хочешь есть. Я это вижу.

Я задыхаюсь. Голод и страх воют внутри в равной мере. 

— Что ты от меня хочешь? 

Он наклоняется ближе. И в этот момент замечаю его глаза— тёмно-красные, как старая кровь. 

Нечеловеческие.

Он пододвигает ко мне тело, и слюна наполняет рот, зубы сжимаются так сильно, что челюсти сводит. 

Незнакомец ухмыляется. 

Его голос звучит как гипнотический гул, проникая в самое нутро, пробуждая что-то древнее. 

— Пей, — шепчет он, и это слово вонзается в моё сознание острее любого лезвия. 

Девушка не шевелится, её шея бледная, перерезанная двумя аккуратными ранками. Капли крови медленно стекают по коже, и этот запах... 

Медовый. Животворящий.

Чувствую, как слюна закипает во рту. Голод сводит челюсти, зрачки расширяются, мир сужается до одной точки — до этих алых капель.

Чувствую пульсацию в висках, адское жжение в горле и пустоту, которая разрывает изнутри. 

Что-то щёлкает в сознании. 

Инстинкт.

— Я... не могу... — пытаюсь протестовать, но тело уже движется само. 

Мышцы сжимаются, как пружина, и в следующий миг я бросаюсь вперед. Пальцы впиваются в холодную кожу девушки, зубы находят рану и... 

Первая струйка крови касается языка — и всё внутри взрывается. 

Вгрызаюсь глубже, жадно глотая, не в силах остановиться. Кровь заполняет рот, течет по подбородку, капает на землю. Каждый глоток — огонь и восторг, пение её собственной плоти, возвращающейся к жизни. 

— Да... вот так... — незнакомец гладит мои волосы, будто одобряя. 

Не понимаю, почему это так хорошо. Я должна испугаться, должна отпрянуть — но тело ликует. Сила наполняет жилы, боль уходит, мысли проясняются. 

И только когда слабый стук сердца девушки в моих руках затихает навсегда, я отрываюсь, задыхаясь. 

Незнакомец смотрит на меня, и в его глазах — гордость. 

— Теперь ты проснулась по-настоящему.

Внезапно боль пронзила челюсть, словно кто-то вогнал в мои дёсны раскалённые иглы. Я вскрикнула, отшвырнула безвольное тело девушки в сторону — оно упало в траву с глухим стуком. 

Что-то было не так... Зубы горели.

Дрожащими пальцами я провела по верхней челюсти, нащупала клыки — и замерла.

Длинные. Острые. Нечеловеческие.

Будто лезвия, вросшие в плоть. 

В ужасе провожу по ним кончиками пальцев — кожу пронзает боль. Они прямо как у...

— У вампира?— собственный голос прозвучал чужим, хриплым от ужаса и только что утолённой жажды. 

Незнакомец наблюдал за мной с холодным любопытством, его глаза блестели в полумраке. 

— Первое превращение всегда болезненно, — сказал он почти сочувственно. — Но ты привыкнешь. 

Я сжала голову руками. В висках стучало, мир плыл перед глазами. Я чувствовала силу, пульсирующую в венах, но вместе с ней и ужас. 

— Что ты со мной сделал?! — прошипела она, обнажая новые клыки. 

Незнакомец рассмеялся, звук был ледяным, безжалостным. 

— Я дал тебе вечность.

— Что... что со мной теперь происходит? — голос звучит хрипло, почти зверино. 

Губы незнакомца растягиваются в слишком широкой улыбке. 

— Ты меняешься, — говорит он просто, будто объясняет погоду. — Плоть подстраивается под голод. Скоро ты научишься им пользоваться.

Мир качается, сужается до одного лишь желания.

Крови.

Ещё.

Я смотрю на девушку, лежащую неподалёку. На бледную шею, тёмные подтёки. И понимаю — мне снова хочется впиться в неё зубами.

Но теперь я знаю, почему.

Перевожу взгляд на свои руки. На длинные, острые ногти. На бледную кожу, сквозь которую проступают синие прожилки.

Я больше не человек. 

Но я жива.

Незнакомец смотрит на меня с лёгкой усмешкой, его глаза мерцают в полумраке, как у кота, следящего за добычей. 

— Боль пройдёт, — говорит он, и его голос звучит почти нежно, если бы не ледяная уверенность в каждом слове. — Клыки станут частью тебя. Скоро ты даже не вспомнишь, каково это — жить без них.

Касаюсь их снова, осторожно. Теперь они кажутся естественными, будто всегда были там. Но в голове — пустота. 

— Как тебя зовут? — спрашивает он, будто проверяя. 

— Элис, — отвечаю словно на автомате. 

— А что ещё ты помнишь? 

Закрываю глаза, пытаясь пробиться сквозь туман в голове. 

И... ничего. 

Мужчина наклоняет голову, изучая меня. 

— Значит, ничего не помнишь? — Он удивлённо вскидывает бровь, а потом как-то печально улыбается — Но, может быть, это к лучшему.

— Почему?

— Потому что то, кем ты была, больше не имеет значения. Теперь ты — другая.

Ветер шевелит его тёмные волосы. Он делает шаг ближе, и его тень накрывает меня.

— Теперь ты — голод. Ты — ночь. Ты — та, кого боятся.

Сжимаю кулаки. Внутри пустота, но я уже знаю, чем её заполнить. 

— А ты? Кто ты? 

Райли улыбается. 

— Тот, кто дал тебе второй шанс.

И протягивает руку. 

— Пойдём. Я покажу тебе, на что ты теперь способна.

Можно ли ему доверять?

Но выбора нет.

Вкладываю свою ладонь в его. 

— Может быть, уже представишься?

Незнакомец усмехается, прежде чем назвать своё имя.

— Меня зовут Райли.

Тени сгущаются вокруг, ветер шепчет что-то в листве, будто предостерегает. Райли ведёт меня через пустынные улицы, его шаги бесшумны, как скольжение тени. Я следую за ним, осознавая, что и мои собственные движения теперь слишком лёгкие, слишком быстрые.

— Ты не человек, — говорит он, не глядя на меня. — Но и не просто хищник. Ты — нечто большее.

Молчу, прислушиваясь к новым ощущениям. Каждый звук, каждый запах кажется ярким, гиперреалистичным.

— Теперь тебе нужна кровь, — продолжает Райли.

— Я не хочу убивать.

Он усмехается, но в его голосе нет веселья. 

— Ты можешь попробовать пить, не забирая жизнь, но это удаётся далеко не всем и спустя долгие годы тренировок. Так что не буду тебя обнадеживать.

Я молчала, перебирая в голове его слова. Должна была чувствовать ужас, отвращение к себе, но... ничего. Только холодная ясность. 

— Ты странная, — вдруг говорит он, изучая меня.

— Почему?

— Большинство новообращённых истерят, цепляются за свою прошлую жизнь...

— Мне нечего терять. Я не помню ничего. Ни семьи, ни друзей... — напоминаю ему.

Но при этом, я не чувствовала боли от этой пустоты. Как можно тосковать по тому, чего не знаешь?

Райли усмехнулся: 

— В этом есть преимущество. Ты не тратишь силы на борьбу с собой. Ты готова учиться.

Он резко остановился и повернулся ко мне. Его глаза в темноте казались почти светящимися. 

— Первое правило: никогда не оставлять свидетелей.

Я кивнула. 

— Второе: охоться так, чтобы это
выглядело как несчастный случай. Люди не должны догадываться, что среди них есть такие, как мы.

— А если кто-то узнает?

— Тогда либо ты убиваешь их, либо они убьют тебя.

Его слова не оставляли места сомнениям. Это был закон выживания.

Райли сделал шаг ближе, его дыхание было холодным, как ночной воздух. 

— Ты готова попробовать?

Я почувствовала, как голод снова шевелится внутри, напоминая о себе. 

— Да.

— Тогда пойдём.

Он указал в сторону далёких огней — там, за лесом, был город. Полный людей. Полный крови.

Я глубоко вдохнула. 

Город раскинулся перед нами – море огней, шума и человеческих сердец. Столько крови. Столько жизни. 

Райли стоит на краю крыши, ветер шевелит его темные волосы, доносит множество ароматов.

Голод отзывается на этот городской гул. Он уже не слепой яростный зверь – теперь он прирученный, послушный, но от этого не менее опасный. 

— Кого мы ищем?

Райли улыбается. 

— Одиночек.

Он прыгает вниз, растворяясь в темноте. Я следую за ним – тело точно знает, как приземлиться бесшумно, как слиться с тенями. 

Улицы здесь узкие, грязные. Запах алкоголя, пота и чего-то гнилого. Идеальное место для охоты. 

Темнота сгущается между деревьями, когда Райли останавливается на краю парка. Впереди — тропинка, освещённая редкими фонарями, и одинокий прохожий, шаги которого гулко отдаются в тишине. 

Он идет по ней, насвистывая что-то беспечное. Его сердце стучит ровно, кровь пульсирует в висках – чувствую это, как будто передо мной не тело, а открытый сосуд. 

Райли стоит позади, его присутствие – лишь легкий холодок за спиной. 

— Не спеши, — его голос обволакивает, как шелковая петля. — Сначала убедись, что он один. Потом – что вокруг нет камер. И только потом... кормись.

Я киваю. Пальцы сжимаются в кулаки. 

— Ты сильнее его в сотню раз, — продолжает Райли. — Но если сорвёшься — превратишься в монстра, за которым начнётся охота.

— Как сдержаться?

Райли ухмыляется. 

— Представь, что твоя сила — это вода в кулаке. Сожмёшь слишком сильно — утечёт сквозь пальцы. Держишь легко — контролируешь.

Он делает шаг вперёд — и исчезает. 

Нет, не исчезает. 

Он двигается так быстро, что человеческий глаз не успел бы уловить эти перемещения. Один миг — он здесь, другой — уже позади ничего не подозревающего прохожего. 

— Попробуй.

Закрываю глаза. Слушаю. 

Сердцебиение человека. Шорох его одежды. Запах пота и крови под кожей. 

Концентрируюсь и делает шаг.  

Деревья превращаются в размытые тени, земля уходит из-под ног — и вот я уже стою за спиной жертвы, даже не потревожив воздух. 

Прохожий идёт дальше, не подозревая, что смерть только что коснулась его плеча. 

— Хорошо, — одобряет Райли. — Но скорость — это только начало.

Он поднимает руку и легко сжимает металлический фонарный столб. Сталь скрипит, поддаваясь, как пластилин. 

— Твоя сила может разорвать человека пополам. Но тебе это не нужно.

Смотрю на свои ладони. 

— Всегда помни, кто ты. — Его глаза вспыхивают красным в темноте. — Не животное. Не машина для убийств. Ты — охотник. А лучший охотник — тот, кто выслеживает, выжидает и нападает до того, как будет обнаружен.

Я понимаю.

Не демонстрировать силу. Не оставлять следов. Быть тенью.

— А жажда? 

Райли поворачивается к прохожему, который уже почти скрылся вдали. 

— Попробуй.

Чувствую, как клыки наполняются тяжестью. 

— Но ты же сказал...

— Я сказал — контролируй. — Он обнажает свои клыки в усмешке. — Не отказывайся от того, кто ты есть. Просто научись это прятать.

Наблюдаю, как мужчина останавливается, роется в карманах за сигаретой. Его сердцебиение пульсирует под тонкой кожей. 

— Помни – быстро, тихо, без свидетелей.

Один шаг. Другой. 

Мужчина даже не успевает обернуться, прежде чем моя рука закрывает ему рот, а клыки впиваются в шею. 

Но что-то не так. 

Кровь горькая.  

С отвращением отстраняюсь, позволяя ему рухнуть на землю. Он еще жив, но уже не в себе – глаза закатываются, губы синеют. 

Райли смеется тихо, выходя из тени. 

— Ещё одно правило – выбирай жертву тщательнее. Грязная кровь – это как испорченная еда.

Вытираю губы. 

— Ты знал.

— Конечно. — Он пожимает плечами. — Но лучше тебе научиться на ошибках сейчас.

Где-то вдали раздается смех. 

— Уходим, — бросает Райли, и мы исчезаем, оставляя за собой только пустоту и тихий шепот ветра. 

Райли ведет меня через лабиринт темных переулков, его движения точны и безошибочны – он знает этот город как свои пять пальцев. 

— Ты почувствовала разницу? — спрашивает он, не оборачиваясь. 

Киваю, все еще ощущая на языке привкус испорченной крови. 

— Чистая кровь как дорогое вино после палёного алкоголя, — усмехается Райли. — Молодые, здоровые, трезвые – их кровь чиста и сильна. Она дает не просто насыщение – она дает силу.

Он внезапно останавливается, прижавшись к стене. Мгновенно повторяю его движение, затаив дыхание. 

Впереди, под фонарем, стоит пара – молодой мужчина и женщина, смеются, обнявшись. Их пульсы бьются ровно и сильно, аромат чистой крови разносится в холодном ночном воздухе. 

— Вот идеальная добыча, — шепчет Райли. — Но здесь слишком открыто. Нельзя позволить им поднять шум и привлечь внимание. Наблюдай и учись.

Уличный фонарь над парой внезапно гаснет, погружая их в тень. 

Девушка вскрикивает от неожиданности. 

— Ничего страшного, просто перегорел, — успокаивает ее спутник. 

В этот момент Райли уже рядом. Его движение – одно мгновение, бесшумный порыв ветра. Мужчина даже не успевает понять, что происходит, когда острые клыки впиваются в его шею. 

Я приближаюсь следом. Запах чистой крови кружит голову. Наклоняюсь к шее девушки, чувствуя, как клыки сами удлиняются в предвкушении... 

Укус. 

Теплота. 

Экстаз. 

Едва сдерживаю стон, когда живительная влага наполняет меня. Это совсем не то, что было раньше – это как глоток света, как сама жизнь. 

Райли наблюдает за мной с одобрением. 

— Теперь ты понимаешь разницу?

— Да, — нехотя отпускаю девушку и киваю. — Эта кровь была восхитительна.

Раздаётся смешок.

— На сегодня достаточно. Пора в укрытие.

— У нас есть укрытие?

Райли улыбается, в его глазах вспыхивает отражение луны. 

— У каждого уважающего себя вампира должно быть логово. Пойдем, я покажу тебе наш дом.