Милый ненавидит умирать

Новый день встретил Линча редкими тоненькими лучиками солнца, тяжело пробивающимися сквозь плотную листву деревьев Тёмного леса, и запахом тлеющего костра. Егор неспешно потянулся, зевнул, продрал глаза и только начав подниматься осознал, что собственная голова ютилась на чужом плече. Он вздрогнул, шокировано уставившись на Джона, в свою очередь с невинной улыбкой поприветствовав проснувшегося человека:

— Доброе утро.

И тут же смущённо отвёл глаза, боясь пересекаться взглядами. Линч плавно отстранился, спросонья не найдя нужных слов и в целом не понимая как правильно реагировать, и небыстро поднялся на ноги. Вампир подскочил следом, словно беспокоясь, что его, как бы непривычно то ни было, возлюбленный внезапно сорвётся с места и исчезнет в бесконечных громадных стволах Тёмных деревьев. Но Егор, вопреки нервным мыслям Джона, не собирался и с места сдвигаться, задумавшись над тем, как правильно попросить попить. «Можно попить?» — мысленно озвучивал он вопрос. И тут же сомневался: «Нет! Почему «можно»? Я что, спрашиваю у него разрешения?» Секундная пауза, и новая идея всплыла сама собой: «Пить хочу». Линч скривился: «Что это ещё за приказный тон? Вдруг он меня за такое... накажет? Укусит? Кстати, он же голоден!». Внезапно появилась ещё одна проблема: голод Джона. А с ней и новое непонимание: «И как спросить у него? «Джон, ты не голоден?»? А это не выглядит так, словно я себя предлагаю? Стоп, что? О чём я только думаю?». Егор зашёл в тупик, лоб в лоб столкнувшись со своим неумением общаться, выдрессированным целыми двадцатью годами почти полного одиночества. Но вопрос решился сам собой, стоило вампиру в нужный момент разбавить ненавистную обоими тишину:

— Есть не хочешь?

— А ты? — робко ответил вопросом на вопрос Линч. Он неловко облизнул сухие губы, по-прежнему желая как-нибудь расправиться с надоедающей жаждой, и опустил глаза на собственные худые ноги в старых, грязных, изношенных ботинках. Кажется, их ему достала Лили около десяти лет назад. Скорее всего даже больше. И до сих пор не удавалось найти ни одной новой пары, только бесконечно штопать лоскутами кем-то выброшенной одежды.

— Ну, я вообще-то не ем человеческую еду... — соизволил ответить Джон после затянувшейся паузы. Неужели это был настолько сложный вопрос для него? Егор поспешил исправить недопонимание, всё ещё безумно боясь выставить себя на всё согласной жертвой:

— Нет, я... Нет... Ну... Не об этом! Ты... Ты по-вампирски голоден? То есть, я знаю, что голоден! Но сильно? Ну...

— А, я понял, — вампир нервно закивал головой, не решаясь посмотреть в сторону Линча. — Давай лучше ты поешь сначала, дойдём до города. И там уже, может, где-нибудь без посторонних глаз немного... отопью.

— Ладно, — Егор тоже кивнул, зеркально собеседнику отводя глаза в сторону, отстранённо рассматривая чудесные красоты природы. И без того тяжело идущий разговор окончательно застрял в тупике. Оба отчётливо ощущали эту атмосферу вокруг, оба понимали — после того внезапного признания многое изменилось. Для Джона это был сложный шаг, на которой требовалось решиться, а для Линча — шокирующая информация, которую ещё нужно обдумать и принять какое-то решение. После подобного ничего не может быть как прежде, возможно даже прийдётся начать всё с чистого листа, но мир по-прежнему слишком огромен и чужд для таких серьёзных решений, по-прежнему есть другие проблемы, более важные в какой-то степени, над которыми стоит поразмыслить. Слишком всё непросто, слишком всё по-новому.

— Я тут... — вдруг нашёлся Джон, сумев кое-как соединить утерянную нить разговора. — ...мяса ещё нажарил. Пока ты спал. Поешь. Только какую-то часть лучше сохрани и убери в сумку. Неизвестно, какие сейчас в городе цены и хватит ли нам на что-то кроме ночлега.

— Ладно, — вновь кивнул Линч, поднимая с земли уже свою сумку и аккуратно складывая в неё жаренные кусочки заячьего мяса, завёрнутые в какую-то ткань. Пара штучек осталась на руках, и аппетит безусловно был, как и неугомонное желание попить, но вгрызаться во всё это и тратить такое драгоценное для смертных людей время жутко не хотелось, ведь, несмотря на всё происходящее, ещё со вчерашнего вечера Егора жутко мучало любопытство по поводу особенности зелёных глаз. Недолго думая, он решил совместить полезное с приятных и предложил:

— Я по дороге поем. А ты пока расскажи... по поводу моих глаз. Ну... Если не затруднит...

— Хорошо, — Джон еле заметно улыбнулся уголками губ. Наконец-то у их разговора появился полноценный шанс выбраться из тупика! Всё-таки им вместе предстоит ещё через многое пройти, нужно как-то налаживать отношения.

Тёмный лес был удивительно светлым для себя, с каждым десятком шагов к городу деревья становились всё реже, света сквозь уже не такую плотную листву пробивалось всё больше. Лес переставал пугать, становясь беззащитным и слабым, словно город сам его запугивал, отгоняя от своих территорий, хотя по словам Джона ни единого строения не стоило ожидать ещё целую версту, если не больше. Эта мысль невольно пускала мурашки по спине Линча, создавая некую солидарность между ним и Тёмным лесом. Но даже страх не мог пересилить главное чувство Егора — любопытство, разрываясь от которого он с интересом слушал рассказ вампира, искренне пытаясь проникнуться всем сказанным и всё понять, тем самым неосознанно забывая про ужас. Как выяснилось, связь между зелёным цветом глаз, Нечистью и отвращением к жестокости была самая что ни на есть настоящая и оправданная. Всем известны мифы про зеленоглазых рыжих девушек, якобы являющихся ведьмами, которых люди безжалостно сжигают при толпе, пытаясь бороться с тёмным колдовством. Линч, конечно, в это всё никогда не верил и лишь с тоской и подступающей к горлу рвотой каждый раз наблюдал, как в родной деревне неповинные девушки мучительно умирали в языках пламени. И каждый чёртов раз ему было ужасно больно и совестно, словно он мог что-то сделать и просто предпочёл остаться в стороне, хотя на самом деле был абсолютно бессилен. Всегда. Безусловно, сжигать никого не нужно, и это на самом деле глупая жестокая традиция, не имеющая смысла, но, как выяснилось, обладатели зелёных глаз взаправду необычные люди, только в несколько ином смысле. А вот причиной, по которой несчастных рыжих девушек с зелёными глазами стали принимать за чудовище, кроется в том, что ведьмы, как и вся Нечисть, могут скрываться за масками любых людей, с любым цветом глаз, волос и кожи, в том числе и среди зеленоглазых, вот только это не будет ничего значить, ведь человеческий облик Нечисти, при условии что монстр не является обращённым, ранее бывшим человеком, — это лишь оболочка, не имеющая ничего общего с истинным лицом. Вероятно, первой встреченной ведьмой была именно рыжеволосая зеленоглазка, что и стало поводом считать всех девушек такой внешности колдуньями. Люди глупы, что с них взять. А касательно темы истинных зелёных глаз, всё куда глубже, чем можно подумать. Их тайна идёт из далёкого прошлого, когда люди только начинали зарождаться, постепенно осваиваться в этом мире, учится, знакомиться с более опытными и старыми обитателями, ставшими как пищей, так и врагами. Несложно догадаться, что первые люди под влиянием голода быстро сообразили, что с камнями и палками в руках они сильнее животных, мясо которых они научились готовить и есть, а шкуры — переделывать в свои одеяния для холодных ночей и суровых зим. Ещё чуть позже они сообразили, что даже с камнями и палками им недостаточно сил для сражений с монстрами, Нечисти тех времён, пожирающими всё на своём пути, от животных до самих людей. И тогда только зародившийся вид, почти мгновенно подвергнутый полному уничтожению, в отчаянии принял решение попытаться найти спасение в сильнейших из своего рода. Люди заметили, что каждое новое поколение в какой-то степени превосходило предыдущее, и исходя из этого наблюдения главарями тех времён было принято единственное существующее на тот момент решение: создать лучших из лучших, сильнейших, кто смог бы противостоять монстрам. Сильнейших охотников и воинов попросили зачать детей, с малых лет обучить их военному делу, а после запретить связь с кем-либо другим, кроме детей других силачей, чтобы род продолжал лишь усиливаться с каждым следующим поколением. Так и случилось. Но, к великому счастью человечества, выводить идеальных солдат десятилетиями не пришлось, ведь случилось чудо. Одна из пар охотников: голубоглазый мужчина и девушка с чудными жёлтыми глазами, сами того не зная зачали ребёнка в окружении магических цветов, даров леса. Это наделило родившегося ребёнка необычными силами, лес избрал это дитя и, чтобы отличить его от других людей, наделил ярко-зелёными глазами. С малых лет малыш не мог питаться мясом, поскольку магические цветы и тот лес обделили его этой возможностью, насыщенные человеческой жестокостью, а взамен подарили силу привязывать к себе любую Нечисть, тем самым невольно заставляя её подчиняться первому зеленоглазому человеку. Так люди смогли хоть немного облегчить себе жизнь, и у них появилось чуть больше времени, чтобы придумать первое оружие: копьё. И после началась война. Истерзанный Нечистью, зеленоглазый не смог помочь своим и был вынужден укрыться в недрах пещеры, за спинами десятков надёжных солдат. Но ведь он не мог просто сидеть сложа руки? Безусловно, нет. И тогда главари приказали зеленоглазому родить как можно больше своих наследников, чтобы они своими силами помогли быстрее закончить войну, но всё пошло несколько иначе, чем предполагали люди. Из целых пятидесяти детей унаследовал цвет глаз и силы всего один ребёнок. Тогда человечество осознало, что война продлиться ещё долго, но оно старалось не терять надежд, потому первый зеленоглазый человек плодил наследников до тех пор, пока был в силах это делать. Все следующие зеленоглазые делали также, пока их род хоть слегка не увеличился. И только в далёком будущем, когда технологии развились достаточно, чтобы давать достойный отпор Нечисти, зеленоглазых наконец оставили в покое, разрешив им стать обычными людьми и заниматься тем, чем им угодно. К сожалению, счастье обладателей самого редкого цвета глаз в мире продлилось недолго, ведь уже через какое-то жалкое столетие зеленоглазых женщин стали сжигать в страхе, что они являются ведьмами, а мужчин использовать в качестве цепи для Нечисти, из которой в свою очередь выходят отличные рабы, превосходящие по силе непримечательных человеческих работяг.

— Подожди! — Линч тяжело сомкнул глаза, выставив перед собой ладони в знаке «стоп». От такого количества шокирующей и жуткой информации мозг начинал закипать. Из всего услышанного он попытался выделить наиболее значимое и интересующее, и спросил:

— То есть... эм... Я так и не понял. Каким образом зеленоглазые, и я в том числе, способны... как там... Способны овладевать Нечистью? Разве... разве я тобой владею? В каком это всё смысле?

Звучало крайне нелепо, из-за чего Егор невольно краснел и смущался, с каждой секундой всё меньше горя любопытством и всё больше желая провалиться под землю. Джон тактично игнорировал неловкость, стараясь говорить по существу, и упорно объяснял всё, что требовалось, лишь бы не возвращаться к тупой тишине:

— М... Помнишь, я говорил, что не могу пить ничью кровь кроме твоей?

— Ну да...

— Ну вот... Я привязан к тебе... То есть... Ну... Скорее... Точнее связан с тобой. Связан с тобой, как с единственным источником пропитания, понимаешь? Без тебя я просто... иссохну. Что называется умру. В смысле совсем. Как любое смертное существо. — Обычное пояснение как-то само собой превратилось чуть ли не во второе признание. Язык — враг людской! Кто бы в такие моменты отнимал возможность говорить?

— Ясно... А... А что будет, если ты выпьешь кровь кого-нибудь другого? Или другого зеленоглазого? — Линч из последних сил старался удерживать разговор, не позволяя ему перескакивать на какие-то другие темы, после которых оба будут рисковать умереть от смущения.

— Ничего, — пожал плечами вампир. — Как... Как если съем человеческую пищу. Голод так и останется. Я привязываюсь... Ну, то есть привязан... кхм... Связан. Связан только с тобой. Только... Только с одним зеленоглазым. Нечисть может быть связана только с одним зеленоглазым. Но в свою очередь зеленоглазый может овладевать любым количеством Нечисти. Вопрос только в том, что чем их больше — тем у него меньше шансов выжить, потому что все всегда голодны.

— Понятно... — Егор отстранённо пнул какой-то камешек на ходу, стараясь как можно скорее придумать ещё какой-нибудь вопрос. Тот нашёлся достаточно быстро:

— Ну если ты прив... — он запнулся, — связан со мной... Э... — Линч быстро перебрал мысли в голове, стараясь как можно правильнее сформулировать предложение, чтобы в нём не было двусмысленных выражений и неосознанных намёков, и попытался вновь:

— Если вампир связан с зеленоглазым через его кровь, то как другие? Оборотни, например. Они ведь если и едят, то едят... плоть. А оторванные от человека куски, насколько я знаю, не восстанавливаются...

— Ну, знаешь... Я как-то не интересовался ни у кого. Мне в целом лишь пару раз за все прожитые века удавалось поговорить с Нечистью другого вида. В остальных случаях мы обычно... сражались. За территорию, за пищу, неважно. Просто Нечисть очень редко настроена на разговоры, — Джон выдавил печальный смешок и натянул фальшивую улыбку, тщетно пытаясь скрыть от зелёных глаз ту таящуюся внутри боль. Было видно, что на самом деле вампиру хотелось бы поговорить, а не решать все проблемы силой, но таков его мир, а точнее мир вокруг него, и он не способен установить свои правила. И ведь если так подумать, Егор точно такой же. Считай всю жизнь он прожил изгоем, которого никто не стал бы слушать, хотя у него были десятки, если не целые сотни аргументов, почему он мог бы быть полезен деревне, почему его стоило сделать таким же членом общества, как и всех. Но каждый раз, как он пытался с кем-то заговорить, как пытался объяснить всё недалёким деревенским трудягам и даже самим мудрецам, от него бессовестно отворачивались и закрывали уши, либо же молча уходили куда-нибудь подальше. От подобных воспоминаний невольно нагрянула тоска, Линч на совсем погрузился в раздумья. Оставшуюся дорогу оба шли молча.

Тёмный лес совсем поредел, удивительные городские здания виднелись уже буквально в паре десятков метров. До ушей едва доносился шум толпы и почти утопающая в нём музыка, после маленькой на фоне города деревни кажущиеся такими громкими даже с такого расстояния. Зелёные глаза ещё сильнее загорелись любопытством, на худом лице впервые за довольно длительный промежуток времени растянулась искренняя счастливая улыбка. Забыв про усталость, Егор прибавил шагу и побыстрее направился в сторону так интересующего города, в сторону того, о чём раньше можно было лишь читать в книжках и сладостно мечтать, пуская слюну. Но затмевающего глаза восторга всё равно оказалось недостаточно, чтобы не заметить весомую пропажу: Джона, который до недавнего момента шёл вровень с Линчем, даже чуть-чуть опережал. Всякая радость отошла на задний план, уступив место тревожности, Егор беспокойно оглянулся, выискивая знакомый силуэт меж огромных стволов Тёмных деревьев, пока с изумлением не увидел вампира стоящим ровно в паре метров позади. Никак не предупредив, Джон просто замер на одном месте примерно в тот момент, когда Линч наоборот быстрее ринулся вперёд, и до сих пор никуда не сдвинулся. Егор изумился, на прямых ногах медленно направился в сторону вампира, попутно аккуратно спросив:

— Эм... Ты чего?

— Ну... Э... Твоя кровь, — вампир дополнил не особо ясные слова жестом, указав ладонью в сторону Линча. Яснее от этого не стало.

— Что? У меня кровь? — Егор стал осматривать руки на наличие незамеченных мелких порезов или вроде того, но Джон прервал его, с жуткой тяжестью и неловкостью всё же разъяснив:

— Я... М... Как бы... Я могу испить? Твою кровь.

— А... Ну да, да. Мы же договаривались, — с неохотой вспомнил Линч, попутно расстёгивая первые пуговицы рубашки для удобства и оттягивая ворот в сторону, оголяя плечо. Вампир неспешно приблизился, приобнял Егора за талию, чуть притянув к себе, и угрюмо уставился на плечо, кажется не спеша приступать к трапезе. Ледяные пальцы второй руки нежно, почти неощутимо коснулись ключицы, поднимаясь чуть выше по чувствительной коже и вновь опускаясь к исходному положению. В груди закопошилось странное чувство, щекочущее и необычное, от чего Линч неосознанно прикусил нижнюю губу и покрепче сжал ладони в кулаки, тщетно пытаясь отвлечься на прекрасную природу и виднеющиеся за её красотами городские необычные дома, но, как он ни старался, мысли упорно возвращались к наиболее волнующей его теме, не позволяя сбежать. Наконец, прервав мучительное молчание, Джон заговорил. Чуть дрогнувшим, осевшим голосом:

— Следы укуса до сих пор не сошли... Мне жаль. Не возражаешь, если я... выпью из другого плеча?

— Конечно... — без энтузиазма согласился Егор, оттягивая ворот рубашки в противоположную сторону, скрывая след под мягкой тканью и открывая вид на другое, ещё нетронутое плечо. Вампир тяжело выдохнул, опаляя чувствительную кожу обжигающе горячим дыханием, и нерешительно приставил клыки, лишь приставил, нисколько не надавливая, будто прощупывая почву перед заветным укусом.

Мерзкий горячий влажный язык размашисто прошёлся по коже, опалив оголённую ключицу сжигающим жаром. А затем, не дав оклематься, в кожу вонзились острые клыки, вспышка резкой боли выбила из груди невольный вскрик, мгновенно утонувший в зажимающей рот ладони. Егор забрыкался ещё сильнее, задёргался, заёрзал, но нависающий над ним монстр даже не сдвинулся.

Линч со всей силы оттолкнул Джона в грудь, с безумным криком «Нет!» сквозь тяжёлое надрывное дыхание отбегая на несколько метров до ближайшего дерева, о чей ствол опёрся рукой в попытке удержать равновесия. Мысли путались, как непослушные дети носились по всей голове, воспоминания терзали, оставляя на сердце глубокие порезы, ничего в собственном организме не слушалось Егора. Царил страх. Через минуту, потребовавшуюся для осознания, из-за спины послышались невнятные извинения вампира:

— Прости... Прости меня... Стоило предупредить? Да? Да... Стоило... Извини... Я должен был... сказать... Прости...

Внезапно тирада прекратилась, но Линч не нашёл в себе сил обернуться и посмотреть, что же заставило Джона замолчать. Егор просто стоял, по-прежнему пытаясь убедить себя, что теперь бояться нечего, как вдруг знакомые вампирские руки мягко обвили его, словно влюблённые в человека змеи, и чуть прижали острые лопатки к тощей груди. Покрывшийся щетиной подбородок аккуратно улёгся на плечо, Линч боязно оглянулся на необычно умиротворённое лицо и с удивлением заметил во рту Джона какую-то тряпку. Вампир закрыл себе пасть, зарыл клыки в ткань, чтобы Егор был уверен в своей безопасности, был уверен, что происходящее — искренние объятия, а не насилие и принуждённое испитие крови.

От неловкости Линч неосознанно упёрся руками в спинку дивана, на подсознательном уровне пытаясь отстраниться, и в этот раз терпеливее выдержал укус до самого последнего глотка, позволив себе выдохнуть лишь тогда, когда клыки уже отстранились от него. Голова закружилась ещё сильнее прежнего, даже сидя Егора начало клонить в сторону, и он едва не рухнул с вампирских колен на пыльный грязный пол, но благо Джон успел его подловить и прижать к себе, не давая никуда раскачиваться, расшатываться и падать. Он аккуратно уложил Линча на диван, сам поднялся и прошёл к какому-то шкафу, откуда достал на удивление чистые бинты, вновь небрежно, но со всеми стараниями перемотал ранение и нежно, так ласково, как заботливая мама, обращающаяся к своему любимому сыночку, спросил, опустившись рядом на колени и зачем-то положив руку на лоб, под отросшую чёлку, будто проверяя температуру:

— Воды принести? Поесть?

Линч аккуратно обхватил вампирские запястья и чуть отодвинул от себя чужие руки, вынудив Джона немного отстраниться, после чего неуклюже развернулся, чтобы смотреть глаза в глаза, чтобы оба могли видеть лица друг друга. Вампир первым поспешил нарушить молчание:

— Если ты боишься после того, как я набросился... Понимаю. Вечность, конечно, позволить не могу, но... сутки ещё, думаю, продержусь. Собирайся с силами.

— Нет... — Егор мягко схватился за грудки чужой рубашки, не позволяя отодвинуться уже собравшемуся идти дальше Джону. — Нет, я смогу. Давай сейчас? Только... Только из руки, хорошо?

— Как тебе угодно, — вампир слабо улыбнулся, безусловно обрадованный возможностью поесть. Он, сделав шаг назад, бережно перехватил человеческую кисть, сам закатал чужой рукав до локтя, нежно провёл пальцами по тоненькому запястью, с интересом остановившись взглядом на виднеющейся сквозь тонкую кожу синеватой вене, и наконец неуверенно прислонил клыки. Постоял несколько секунд, постепенно вдавливая зубы в плоть всё сильнее, но не доводя до разрыва, просто примеряясь, а потом отстранился и с разгона вонзился в хрупкое запястье. Линч шумно выдохнул от резкой боли, непроизвольно вцепившись свободной рукой в чужое плечо, однако терпеливо переждал неприятный процесс, надеясь лишь не упасть в очередной раз в обморок. Всё вроде вело лишь к одному исходу: подкашивающиеся ноги, кружащаяся голова, звон в ушах, туман в мыслях, мигающее потемнение в глазах, и всё же обошлось, Джон вовремя остановился, поймав почти рухнувшего Егора, и лёгким щелбаном более-менее привёл его в чувства.

Линчу потребовалось пару минут отсидеться, успокоиться, поесть, после чего он удивительно бодро подскочил на ноги, упрямо игнорируя последствия совсем недавней потери крови, и, крепко прижимая тканью новую кровоточащую рану, быстро направился к долгожданному городу. С каждым шагом звуки топота и болтовни сотен людей становились всё громче, всё лучше можно было расслышать приглушённую на фоне толпы музыку, яснее и аппетитнее пахнула какая-то выпечка, изумительные каменные здания словно вырастали, на деле лишь проявляя истинных себя. Ошеломлённый, Линч с разбегу влетел в чуждую городскую суету, остановившись на краю дороги между двух каких-то домов, и с восторгом стал оглядывать появившуюся перед ним улицу. Торговую улицу. Люди нескончаемым потоком носились из стороны в сторону, выбирая или выискивая что-то конкретное для покупки, толпы громоздились у удивительных торговых лавок, находящихся прямо внутри этих необычных городских зданий и выходящих на улицу своими огромными окнами-прилавками, ну а довольные спросом жадные торговцы ехидно улыбались своей прибыли и громко зазывали ещё народу, клятвенно уверяя, что только их товар достоит внимания горожан.

— Ты такой красивый... — как-то отстранённо, задумчиво произнёс подошедший Джон, бессовестно пялясь на Егора искренне влюблёнными глазами. От такого напористого взгляда Линч неосознанно смутился, ссутулился весь, чуть отстранившись от вампира, но не перестал любоваться городом, только теперь гораздо сдержаннее. Джон, как ни странно, заметил смену настроения человека и поспешил всё исправить:

— То есть!... Эм... Город! Город такой красивый, да?

— Ага... — вопреки настоящим чувствам выдавил Егор без восторга.

— А ночью он знаешь какой? Он... Он ещё лучше! — Вампир отчаянно старался удержать разговор. Смущённый Линч, напротив, настроен на беседу не был.

— Как жаль, что мне не суждено это увидеть, — плюнул он, намекнув на давние слова собеседника. Тот, очевидно, уже всё забыл и ничего не понял:

— Как же?... Всё ты увидишь! Этой же ночью!

— Нет, ты же запретил... — съязвил Егор, всё не успокаиваясь. — Помнишь, ты сам сказал: «Мне не нравится, что ты бодрствуешь во время, отведённое Нечисти».

— Я так сказал?... — искренне изумился Джон и тут же принялся тупо извиняться: — Слушай, прости... Я... Я, наверное, не хотел... То есть, я точно не хотел! Ну... Сейчас... Сейчас бы не хотел...

Решив не дослушивать глупый бессмысленный лепет с ничего не исправляющими извинениями, Линч молча вышел из переулка и двинулся дальше по торговой улице, по привычке стараясь держаться поодаль от людей. Ошеломлённый вампир, оставшийся позади, бодро ринулся следом, боясь потерять своего спутника. В одно мгновение Егору стало жутко стыдно, щёки зажглись румянцем, а в голове заела одна мысль: «Вот дурак!». Линч сам не знал, почему и зачем он съязвил, как вообще вспомнил про этот случай. В последнее время слишком многое в собственных действиях не находило объяснения, и это неподдельно пугало. Что-то творилось, что-то внутри Егора менялось без его ведома, и он никак не мог понять что именно. Он ничего не мог понять. И вдруг, вдобавок, будто намеренно, подсознание подкинуло ещё одно воспоминание, окончательно вынудившее Линча гореть от стыда и чувства вины.

Одно жалкое мгновение — и Линч вылетел за ворота конюшни, смело мчась прямо на вооружённого мудреца. Он попытался схватить Лукаса, попытался сбежать вместе с ним, как что-то с нечеловеческой силой толкнуло его в плечо, откинув на несколько метров прямо к ближайшему стволу дерева. Не почувствовав никакой боли, в ту же секунду Егор резво вскочил на ноги и с ужасом уставился на то, а точнее на того, кто так далеко отбросил его в сторону. Джон. Он стоял, подрагивая всем телом, прямо напротив мудреца и молчаливого парня, насквозь проткнувшего его грудь копьём, и удерживал одной рукой Лукаса где-то позади себя, укрывая, второй отчаянно схватившись за древко оружия в попытке извлечь его из своего тела.

Вампир, не задумавшись ни на секунду, был готов отдать свою бесконечную жизнь взамен на две конечных человеческих. Скорее всего он был влюблён уже тогда, но сам факт столь героического поступка почему-то заставлял сердце трепетать от восторга, кожу — покрываться щекочущими мурашками, а щёки — полыхать адским пламенем стыда. И как теперь перед ним извиняться?

Внезапно, не успел Егор и осознать происходящего, как его резко развернули и крепко схватили за плечи, не давая сдвинуться с места, знакомые холодные руки. Джон чуть наклонился, заглядывая своими бездонно глубокими океанами в сверкающе яркие зелёные глаза напротив, так взволнованно и обеспокоено, словно за время раздумий Линч умудрился не заметить, что как-то серьёзно поранился. Но нет, дело оказалось вовсе не в телесных увечьях, а в том, что Егор не заметил прямо перед собой.

— Аккуратно, не смотри в ту сторону... — по возможности мягко попросил вампир, то смотря точно в зелёные глаза, то отводя взгляд куда-то за спину Линчу. — Там Стражи.

— Стражи?... Э... — недоумевал Егор. О подобном он только читал в книгах, однако в реальности ему ещё ни разу не доводилось встречаться с этими «Стражами».

— Ну... Вроде как хранители порядка. У вас в деревне за всё... эм... отвечают мудрецы. Город же огромен, пары-тройки человек на его управление просто недостаточно. Поэтому... скажем так... все задачи распределяются на целые группы людей. Поддержание порядка и поимка преступником — на Страже, — кое-как попытался объяснить Джон, бесконечно запинаясь, выдерживая неуместные паузы, забывая и тут же вспоминая о чём говорил секунду назад, сбиваясь и отвлекаясь. Но всё же объяснил, на том спасибо.

— А... А почему мне нельзя на них смотреть? — всё ещё недоумевал Егор.

— Помнишь... Я рассказывал... Я рассказывал, что люди стали использовать зеленоглазых, чтобы брать в рабство Нечисть?

Линч согласно кивнул.

— Так вот... Аккуратненько посмотри слева от себя, краем глаза... — вампир исполнил собственную же просьбу, с заметным напряжением покосившись в указанном направлении. Егор, раздираемый любопытством и волнением, тоже посмотрел слева от себя и с ужасом замер, мгновенно потеряв связь с телом. Там, на другой стороне улицы, сквозь льющуюся толпу вечно несущихся куда-то людей виднелась самая настоящая клетка. Большая клетка на колёсах, окружённая несколькими Стражами, с десятком несчастных людей, запертых в ней. Мужчины, женщины и даже дети, скорее подростки, бессильно сидели на твёрдом полу, понурив головы, лишь изредка шевеля своими болезненно худыми, тонкими как спичка конечностями и меняя положение. Все до единого были ужасно истощены, одеты в грязное рваньё, на телах почти не было живого места — всё сплошь в синяках, ожогах, ранениях и прочих последствиях жуткого насилия, а на опущенных лицах виднелось лишь отчаяние, страх и очень много боли.

— Это всё — зеленоглазые, — угрюмо пояснил Джон, не отводя жалостливого взгляда от запертых бедолаг.

— Господи... Как так можно обращаться с людьми?... Почему все просто проходят мимо, будто тут ничего необычного?... — Линч с непониманием оглядел несущуюся мимо толпу, пытаясь выловить хоть одного неравнодушного, кто хотя бы разок поднял голову на эту жуткую картину. Но никого не нашлось. Всем на самом деле было плевать. Вампир подтвердил печальную догадку:

— Потому что в этом и нет ничего необычного. Для городов подобное... нормально. Более того скажу, если кто-то увидит твои глаза, то, вероятнее всего, тут же сдаст тебя Страже. Просто за то, что ты зеленоглазый.

— Чёрт... Это плохо... — Егор начинал понимать, к чему клонил вампир. И это ему совершенно не нравилось.

— Да... — Джон тяжело вздохнул. — Нужно придумать, как скрыть твои глаза.

Повисло напряжённое молчание. В голову долго не лезли никакие идеи, пока вдруг Линча не осенило, но подобное его совершенно не устраивало. Он так и сказал:

— Есть одна идейка... Но она мне не нравится.

— Ну... Э... Это какая?

— Я могу притвориться слепым. Завяжем мне глаза... — Егор приподнял ткань, ранее приложенную к недавно кровоточащему следу укуса, и оценивающе осмотрел её, обдумывая, стоит ли прислонять подобное к лицу, тем более к таким ценным как у него глазам. — А вообще... Нет. Знаешь? Нет! Глупая идея. Забудь...

— Почему глупая? Хорошая идея... Скроем твои глаза — и их никто не увидит. Гениально и просто, — искренне не понимал Джон. Линч цыкнул, отведя глаза и невольно наткнувшись на бедолаг в клетке. Признаться было почему-то нелегко, но страх оказаться одним из этих несчастных довольно ловко помогал. Тяжело вздохнув, Егор всё же решился на искренность:

— Я... — Пауза затянулась. Почему такие простые вещи объяснять так сложно? — Я просто... Всю жизнь я провёл в своей деревне. Ни разу за её пределы не выходил. И город... Я знал о нём лишь из книг. Это... Это как несбыточная мечта. И только у меня появилась возможность его увидеть, как всё с треском обломалось о каких-то... Стражей и стукачей. Я так хочу просто посмотреть на что-то новое...

Линч с тоской оглядел улицу перед собой, все эти двух и даже трёхэтажные каменные дома, снующих повсюду горожанин в дорогих необычных одеяниях, никогда невиданные продукты в проезжающих мимо телегах, новые окрасы нечастых лошадей. Столько нового и неизведанного таилось и лежало на поверхности в огромном городе, а Егора просто берут и лишают этого из-за того, в чём он не виноват? Так несправедливо... Джон опешил, не зная как выйти из ситуации. Он не мог во всех красках понимать чувства Линча, но по его расстроенному лицу и ежу было понятно, что подобное ограничение — трагедия для него, а это уже было поводом для вампира засомневаться в правильности решения. Он нервно оглядывался вокруг себя, выискивая какой-нибудь другой способ избежать поимки, но чем чаще он сталкивался с подозрительными взглядами прохожих — тем больше в нём сеялось уверенности, что другого варианта попросту нет. Вздохнув, он всё же принял поражение:

— Прости... Но это, кажется, единственный способ... Я... Я понимаю, что ты хочешь увидеть город, но... не получается. Слушай... — Джон облизнул сухие губы, выдумывая хоть какую-то альтернативу. — Ну... Я могу снять номер в таверне. Посмотришь на город из окна. И ночью... Ещё ночью можно. Людей будет куда меньше, а под покровом тьмы цвет глаз распознать будет нелегко. Неплохо?...

— Лучше чем ничего... — уныло подметил Егор, печально уставившись в землю. Даже она в городах была другой. Вместо обычных тропинок, вытоптанных годами, по улицам была проложена каменная плитка, в таких количествах стоящая очень немалых денег.

— Ладно... — вздохнул Джон, оценивающе оглядев толпу. Вроде подозрительных взглядов поубавилось после того, как он перестал вертеться. Можно было не волноваться за очевидцев.

— Дай-ка это сюда. Пожалуйста, — он мягко выхватил ту самую ткань, немного перепачканную в крови после совсем недавнего укуса. Осмотрел её, как Линч прежде обдумывая, стоит ли подобное прислонять к лицу, и, всё же решившись, аккуратно поднёс тряпку к печальному лицу напротив.

— Позволь.

— Стой, — Егор резко отшатнулся, вплотную подойдя к стене ближайшего здания позади и уперевшись в холодный камень, скрытый от солнца под надёжной тенью крыши, острыми лопатками. Дрожь пробрала тело. Прохлада ощущалась даже сквозь ткань рубашки, пусть и тонкой.

— Подожди, а как... Как же я буду видеть без глаз?.. Я так никуда не дойду... Нужно придумать что-то другое... — Линч отчаянно боролся за давнюю мечту из последних сил. Вампир ужасно сожалел, что не мог ничего исправить, и лишь с грустью повторялся:

— Не беспокойся, Линч.

«Линч» — эхом отдалось голосом Джона в Егориной голове. Сердце, кажется, пропустило удар. Нечасто вампир называл ему по имени.

— Я поведу тебя. Ты можешь мне доверять.

— А у нас точно нет другого выбора?.. — Егор замялся, упустив последнюю надежду. Слова превратились в обыкновенные пустышки, вырвавшись из лёгких вместе с выдохом скорее по инерции, чем от истинного желания их произнести.

— Мне правда очень жаль, но пока что у нас нет других вариантов... Позже я обязательно что-нибудь придумаю, а сейчас... Сейчас нам лучше поспешить, пока кто-нибудь случайно не посмотрел тебе в глаза и не выдал нас. Не хочу, чтобы ты сидел в клетке, как какое-то животное!

Джон бегло глянул на бедолаг на другой стороне улицы, заточённых в железных прутьях, полными сожаления и злости на этот мир глазами. Линч тоже посмотрел на них украдкой и наконец смирился. На его лице растянулась печальная улыбка, и он, скрыв глаза под отросшей чёлкой, тоскливо произнёс:

— Да... Что-то я обнаглел... Для многих людей увидеть город — это лишь несбыточная мечта. А мне довелось исполнить её, так я ещё и смею просить большего... Да... Пойдём уже скорее.

Он поднял голову с умиротворённо прикрытыми глазами, полностью готовый временно лишиться зрения и погрузиться в темноту. Вдруг, воспользовавшись моментом, холодная вампирская рука мягко опустилась на щёку, нежно погладив скулу большим пальцем.

— Ошибаешься... Ты достоин всего мира...

Егор резко распахнул удивлённые зелёные глаза. Джон мгновенно отшатнулся, робко одёрнув руку и мёртвой хваткой вцепившись в несчастную ткань, а на его щеках заиграл стыдливый румянец. Он поспешил сменить тему, желая поскорее позабыть обо всём самому и стереть это из памяти другого:

— Да, идём! Идём... Прикрой глаза...

Вампир поднёс ткань к лицу Линча, собираясь обмотать её вокруг головы. Егор послушно исполнил просьбу и напряжённо замер, с затаившимся дыханием выжидая каких-либо действий. Без видения всё ощущалось совсем по-другому. Линч мгновенно и очень чётко ощутил, как мягкая ткань нежно коснулась закрытых глаз, как поползла по вискам, затем за ушами, небрежно задев их у верхних кончиков, так называемых завитков, как двинулась по затылку и плавно заплясала, то чуть натягиваясь, то расслабляясь, пока Джон довольно неумело завязывал узелок, и как окончательно вытянулась, подобно струне, едва ощутимо надавив на голову со всех сторон, когда вампир наконец затянул узел. Длинные пальцы аккуратно заправили ткань по бокам за уши, плавно сползли по щекам и шее к плечам, будто боясь отстраняться и отлипать от тела Егора, отчего по спине пробегали мурашки, и уже оттуда шустро спустились к ладоням, уверенно и надёжно обхватив более тёплые пальцы человека.

— Не бойся, — раздался голос Джона чуть сбоку. Одна холодная рука плавно исчезла, а вторая ненастойчиво потянула за собой.