9.1. «Смятение»
— Вставай! — после этих слов Николь ощутила, как на ее пятую точку с громким шлепком опустилась чья-то ладонь.
Вернее, ясно чья.
— Тебе жить надоело? — сонно прорычала Коста, тут же приняв сидячее положение.
— Бывает порой, — прыснул мужчина и, плюхнувшись в кресло, вперился в свой телефон.
Несколько минут Николь сидела посреди кровати, терроризируя вампира тяжелым апатичным взглядом. На удивление женщине удалось выспаться и это вполне могло обеспечить ей хорошее настроение, но присутствие нежеланного гостя в ее квартире портило все впечатление от этого солнечного осеннего утра.
Поймав на себе настырный взгляд, Кол тихо усмехнулся.
— О чем думаешь? — спокойно поинтересовался он, не отрываясь от экрана.
— О том, как сильно ты болен, — прохрипела Николь и, коснувшись ногами прохладного пола, принялась лениво потирать глаза.
— Не знал, что у меня проблемы, — с игривым удивлением произнес мужчина.
— У тебя большие проблемы, Майклсон. С головой, — с пренебрежением выплюнула Коста и, встав с кровати, уже с нескрываемым гневом посмотрела на вампира.
— Настроение плохое? — нахмурившись, Кол обернулся и внимательно осмотрел женщину. — Ну ничего, побесись и пройдет.
«Как же ты прекрасна», — восхищенно подумал мужчина, когда взгляд ненароком задержался на соблазнительной ложбинке, просвечивающейся через ворот тонкой маечки. Он постарался сосредоточиться на ее красивом бесстрастном лице, но глаза так и скользили все ниже...
— Мое плохое настроение — это ты. Вот что ты тут забыл, а?! — нервно воскликнула Николь.
— Я же вчера все сказал тебе, — утомленно выдохнув, вампир вернулся к своему развлечению: игре в старую добрую змейку.
«Как будто она отвлекает меня от твоего вида», — пронеслось в голове мужчины в унисон с ее возмущенным голосом:
— Да уж, сказал! Сказал так сказал! «Каюсь, ты мне нравишься»! Какого вообще черта ты на мою больную голову свалился?! — с нотками легкой истерики в голосе недоумевала женщина, приближаясь к Колу. — Еще скажи «люблю», я тогда заодно и от счастья лопну! — Коста с грохотом придвинула к столу стоящий неподалеку от нее стул.
— А если и так, — бросил мужчина как нечто обыденное, после лишь лениво глянув на нее через плечо. — Люблю тебя, Николь. Души ни чаю.
— Мерзавец, — холодно оборвала женщина и, приподняв подбородок, сделала протяжный вдох в попытке совладать с бушующими эмоциями.
Но не имея сил смотреть на Кола еще хоть секунду направилась в ванную комнату и громко захлопнула за собой дверь. Мужчина проводил ее довольной улыбкой.
Кол Майклсон был хорошо осведомлен о том, что представляют из себя еретики и эта информация впервые доставляла ему такое удовольствие, ведь он знал, что с самоконтролем у них полный провал, как, впрочем, и у него самого. А что может быть лучше выходящей из себя женщины? Особенно если она необычайно красива и для этого требуется всего один твой взгляд.
Однако Кол был уверен: Коста не была типичным представителем своего рода. Ее эмоциональность, непредсказуемость и вспыльчивость мирились с пугающим хладнокровием и методичной расчетливостью. «Как эти качества могут уживаться в одной женщине?» — этим вопросом вампир задавался уже несколько дней кряду, но вразумительного ответа пока не находил.
***
Стоя под холодным душем, Николь на полном серьезе размышляла о том, что мешало ей убить первородного. Близкая связь с Ребеккой, которая несмотря ни на что продолжала любить братьев больше жизни? Осознание того, что ей придется иметь дело с каждым из Майклсонов в случае его смерти? Или есть другие причины?
«Нет», — решительно осекла себя она, мотанув головой. — «Вздор. Отделайся от него побыстрее, как много раз делала это с навязчивыми донжуанами, не понимающими по-хорошему».
Из продолжительных размышлений ее вырвал настойчивый стук в дверь.
— Утонула? Тебя спасти? — послышался низкий голос мужчины, насквозь пропитанный ехидством.
«Ну конечно, очень смешно», — женщина недовольно поморщила нос, бросив в сторону двери уничижительный взгляд.
— Пошел вон!
— Как знаешь, — засмеялся вампир, отходя на безопасное расстояние.
Николь понимала, что ни раз пожалеет о том, что рассказала ему что-то о себе. Будь на то ее воля, она бы оторвала собственный язык, но уже ничего не изменить. Однако еще сильнее женщину доводило то, что ни у кого раньше не получалось заставить ее говорить или делать то, чего она изначально не собиралась. Как и с Женевьевой. Коста точно знала, что не станет ей помогать, что бы Энтсбург не сделала. Но этому мужчине удавалось раз за разом выводить ее на эмоции.
Женщина выключила воду и, выйдя из душа, мельком взглянула на себя в запотевшее высокое зеркало. Все те же очертания. Все то же молодое тело. Шумно выдохнув, она сдернула с крючка на стене черное полотенце и, плотно обернув его вокруг тела, подошла к зеркалу, оставляя за собой на полу мокрые следы. Проведя по нему рукой, уставилась на свое отражение. Что-то раздражало ее. Коста приблизилась и сосредоточилась на глазах. В них все было, как и прежде. Боль. Отчаяние. Мнимое спокойствие. Беснующиеся эмоции, готовые разодрать изнутри на кусочки, если она посмеет дать слабину. И холод, покрывающий льдом горящее сердце.
Они давно потухли: стали бледными и безжизненными. Николь устало опустила голову и, упираясь руками в края раковины, тихо засмеялась.
— Я ведь и не жива, — прошептала она себе под нос, после вернув взгляд в зеркало.
Еще некоторое время Коста рассматривала свое отражение, а затем медленно проскользила глазами ниже и остановилась на одной из татуировок, раскинувшейся на левом плече. Татуировка с изображением темной мантры «Там Кваам» на палийском языке, выполненная кхмерским письмом, всегда вызывала в ней особый чувства. Хотя бы потому, что набила ее Николь во время своей поездки в Камбоджи с Сайласом лет сорок назад и она особенно нравилась Авроре. Девочка часто водила по ней тоненьким мягким пальчиком — вправо-влево, словно пытаясь разобрать, что там написано.
Где-то в районе сердца зашевелилась колючая боль и, подкатив к горлу, сжалась мучительным комком. Продолжая смотреть в зеркало, Коста смахнула предательскую слезу и невольно всхлипнула, моментально прикрыв рот рукой. От очередного воспоминания о ребенке, который доверял ей больше всего на свете и любил самой чистой любовью, лед начинал трескаться и ее с головой накрывала неимоверная боль из-за эмоций, которым удавалось пробиться. С момента ее смерти она поклялась, что не впустит никого в свое сердце. Не полюбит. Не позволит стать дороже жизни. Потому что при каждой попытке быть счастливой ее ждало разочарование и давно приевшееся одиночество. Для Николь все было яснее ясного: злодеи не могут быть счастливыми. А злодея бóльшего, чем она сама, для нее не было.
Но вот незадача — отголоски человеческого сопротивлялись и отчаянно бились о воздвигнутые стены. И вдруг Николь буквально поймала себя за хвост: мысль о том, что Кол Майклсон вызывал в ней отнюдь не только ненавистные чувства, больно ударила по голове. Она внезапно поняла, что стала изменять собственным принципам, а данная клятва в тот же момент будто дала под дых, напоминая о себе. Быть может, именно это раздражало ее так сильно — слишком много человеческого?
Коста вновь замотала головой, отгоняя от себя давящие мысли. Сделала пару глубоких вдохов и отвернулась от зеркала в поисках вещей. Тут-то самое «приятное» открытие и вырвало из нее грязное ругательство: сменную одежду она не взяла. Доставать вещи из корзины Николь не собиралась, потому твердо решила выйти в полотенце и, не обращая внимания на прожигающий до костей взгляд мужчины, отважно выдержать запас его ехидных вычурных шуточек.
«В конце концов, не дети», — рассудила она, но, когда рука неожиданно замерла в паре сантиметров от дверной ручки, стыдливо усомнилась. «И впрямь как трусливая девчонка», — осуждающе фыркнула женщина, но уже через секунду открыла дверь и покинула ванную.
***
Кол по-прежнему сидел в кресле с запрокинутыми на чайный столик ногами. Николь облегченно вздохнула, заметив наушники в его ушах. Придерживая на всякий случай полотенце, она уверенно двинулась к шкафу, по пути испепеляя вампира самым зловещим взглядом.
Мужчина же, зацепившись взглядом за прошедшую мимо него женщину в неразумно коротком куске ткани, хищно ухмыльнулся и, спустив ноги со стола, перенаправил весь свой интерес на голые ноги еретика.
— Больше гнева, — издевательски хмыкнул он, выдернув из ушей наушники. — Так ты становишься еще сексуальнее.
— Не разговаривай со мной, — рыкнула Николь, выставив в его сторону ладонь в предупредительном жесте.
— Хорошо, — довольно промурчал Майклсон, подперев подбородок рукой. — Я буду только смотреть, — объявил мужчина и губы его растянулись в хамской улыбке.
Коста подошла к шкафу и, открыв его, уже протянула руку к одной из полочек, чтобы взять с нее чистую одежду, но вдруг ощутила непростительную близость вампира. Теперь он стоял прямо позади нее, прильнув к телу женщины своим. Рука Николь повисла над полкой, так и не коснувшись вещей.
— Что ты творишь? — грозно прошипела она сквозь зубы и тут же с ужасом услышала участившееся биение своего пульса.
— Это ведь не просто кулон, — невозмутимо произнес Кол, дотронувшись холодными пальцами до цепочки на ее шее.
Николь вмиг покрылась мурашками. Она опустила руку и, вцепившись в мягкую ткань свитера на полке, сжала ее, что было сил. Николь совсем это не нравилось... Реакция тела на него не нравилась, черт подери.
— Ты сказал, что будешь только смотреть, — еле шевеля языком, раздраженно напомнила она и затем резко повела плечом, словно надеясь, что это заставит Майклсона оставить ее в покое.
— Я не заметил защитного кольца на твоем пальце, — Кол вытянул руку вперед, вдоль лица Николь, и активно пошевелил длинными изящными пальцами, демонстрируя серебряное украшение с синим камнем. — Так что это? Кулон с защитными функциями? — насмешливо спросил мужчина и, вернув к себе руку, убрал мокрую прядь волос с плеча женщины медленным дразнящим движением, при этом будто невзначай дотронувшись до нежной кожи.
Коста внезапно развернулась лицом к вампиру и небрежно оттолкнула его руку подальше от себя.
«Лучшая защита — это нападение. Так ты говорил, Сайлас?»
— Вау, ты бываешь догадливым, — язвительно добавила она, всем видом демонстрируя недовольство его действиями; вот только он в свою очередь демонстрировал полную непрошибаемость.
— Не боишься принять солнечные ванны, если кто-то случайно сорвет его? — Кол сделал еще шаг и оказался совсем близко к лицу женщины.
Вампир расставил руки по обе стороны от ее головы, упираясь в шкаф. Николь тут же почувствовала себя загнанной в угол. Привыкшая быть хищником, а не жертвой, она вдруг оскорбилась своим положением и, спешно согнувшись, проскочила под руками мужчины, ловко выбираясь из его ловушки. Коста крепче вцепилась в полотенце и подошла к столу, на котором стояли рюкзак и спортивная сумка.
— Тебе-то что, Майклсон? — на выдохе произнесла она, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие в поведении.
Но в следующее мгновение ее рискованная игра потерпела позорное фиаско, а тело невольно бросило в жар: Кол снова прижался к ней всем телом и с задумчивым видом стал прощупывать действительно слишком тонкую цепочку.
— Неужели волнуешься за меня? — Коста резко повернулась, вынуждая мужчину убрать руки.
Майклсон, будто опомнившись, несколько раз моргнул и горделиво расправил плечи.
— Я всего-навсего пытаюсь донести до тебя, что кольцо куда надежнее, — невозмутимо парировал он ей в лицо, заведя руки за спину.
— Вопрос «тебе-то что» не исчерпан, — медленнее проговорила женщина.
Пару секунд Кол, не отрываясь, смотрел ей в глаза, силясь унять желание заткнуть ее упертый рот. В то время как Николь замерла в ожидании, пообещав себе, что снесет ему голову, если он хотя бы попытается выкинуть какую-нибудь глупость.
— Не обольщайся, ведьма, — ухмыльнулся вампир, неожиданно обойдя ее стороной, — мне просто доставляет удовольствие потешаться над тобой.
— Омерзительно превосходно, — скривилась Коста, все еще пытаясь прожечь в нем дыру ненавистным взглядом.
— Сам в восторге, — игриво вздернув брови, Кол остановился возле окна.
Николь стремительно одернула себя, вспомнив, что хотела заменить некоторые вещи на теплые. По крайней мере это показалось ей делом более стоящим, чем пререкания с тысячелетним вампиром, страдающим инфантильным нарциссизмом. Впрочем, она сразу задумалась и о том, на кой черт вообще это все. В любой момент можно было выставить Майклсона за порог — не без усилий, но все же — и никуда не ехать. И только Коста начала размышлять над этим всерьез, как мужчина снова перетянул на себя все ее мысли, заставив и вовсе позабыть о том, что вертелось в голове до этого.
— Что это за камень? — донесся до нее вопрос Кола, без интереса рассматривающего центральную улицу города.
— Черный алмаз, — бесстрастно ответила женщина, достав из шкафа нужные вещи и положив их стопкой на стол.
— Каким образом тебе удалось наложить на него заклинание? — вампир нахмурился, отодвинув в сторону тюль. — Насколько нам всем известно, вот уже тысячу лет подобными свойствами обладает лишь лазурит, — монотонно проговорил он, рассматривая прохожих.
— Хватит играть со мной! — в порыве ярости Николь скинула сумку со стола и с вызовом вперилась взглядом в широкую спину Майклсона. — Я наполовину ведьма, поэтому невосприимчива к таким смертельным эффектам, как солнечный свет. Ты слишком умен, чтобы не знать.
— Да и ты не глупа, раз так быстро догадалась, — усмехнулся мужчина, покосившись на нее.
— Догадалась, что ты глумишься надо мной? — спросила она после нескольких секунд замешательства.
Возможно, Коста ошибалась: в тот момент она была уверена, что кроме ненависти и презрения ничего к нему не испытывала. Николь смотрела в упор на Кола, ожидая хоть какого-то ответа, даже пресловутого «да», которое уже и так тысячу раз его надменным елейным голосом прозвучало в сознании. Но Майклсон, к ее огромному удивлению, продолжал молчать, вернув взгляд в окно. Однако распаленное желание еретика выместить на нем всю злость, которую он же и породил, подтолкнуло ее вперед, к вампиру.
— Это и вправду приносит тебе наслаждение?
— М? — Кол вновь обратил на нее все внимание, как-то странно проскользив по телу женщины пронзительными карими глазами.
— То, что ты делаешь, — уточнила Коста. — Это настолько приятно твоей поганой натуре?
— Брось, можно подумать, ты никогда ни над кем не издевалась, — лукаво прищурился мужчина, шагнув навстречу Николь. — И да, я, кажется, предупреждал тебя: осторожнее с выражениями, — серьезнее добавил он, остановившись вплотную к еретику.
— Я тоже предупреждала тебя: не пытайся запугать меня. И да, мне плевать на других, я говорю лишь за себя и говорю в последний раз: прекрати это, иначе пожалеешь, Майклсон, — сурово отчеканила женщина, для пущей уверенности ударив кулаком ему в грудь.
— Мне даже уже интересно, что ты можешь, ведьм... — вампир не успел договорить: сознание помутилось и все перед глазами стало расплываться в разные стороны, мелькая и ребя.
