часть 7 Кубок Китая
Утром перед короткой программой на Кубке Китая Виктор проснулся с раскалывающейся головой. Старое, давно забытое чувство похмелья. Почти недоступное для вампира. Разве что вчерашний день Виктор помнил, пожалуй, даже слишком отчетливо. Китай — удивительная страна, можно сказать даже уникальная. Где еще могли додуматься сделать ресторан для вампиров? Вернее — и для вампиров тоже. Основными посетителями в нем были все-таки люди, но наравне с креветками и супом из утиной крови, можно было заказать и кровь человеческую в разных вариантах. Виктор прежде бывал в Китае на соревнованиях, и без посещения ресторана не обходилось никогда. Вот и в этот раз после тренировки он сразу повел туда Юри. Звал и Якова, но тот рявкнул, что счастлив жить без всех этих вампирских штучек. Наверное, стоило предупредить его, что Виктор будет не только учить всему Юри, но и тренировать как фигуриста. Но ведь это было логично, разве нет? Виктор теперь и сам не помнил, что в первоначальные планы тренерство не входило. На заказанную Виктором кровь Юри смотрел с подозрением. Ее и правда было многовато. — Лучше перестраховаться, — попытался оправдаться Виктор. — Тебе бы, кстати, тоже не помешало поесть перед выступлением. Юри с сомнением покрутил в руках один из стаканов — здесь кровь приносили именно в них, с трубочкой, все культурно. — Ты волнуешься? — вопрос был неожиданным. И сложным, Виктор даже поморщился. Конечно, он волновался — не каждый день привозишь своего новообращенного ученика на первый из этапов Гран-При. Но Юри об этом знать не стоило. — Только насчет себя, — соврал Виктор. — Мне не нужен еще один срыв. Юри смотрел сочувственно. — Это Китай, — сказал он, протянув руку и сжав пальцы Виктора. — Ты всегда можешь попросить крови. Да любой из зрителей будет счастлив, если его укусит сам Виктор Никифоров. Еще и шрамы потом станет демонстрировать как автограф. Виктор представил и вздрогнул. — Надеюсь, — сдавленно сказал он, — до этого не дойдет. Их мирная беседа была прервана появлением Пхичита. — О, Юри, — радостно сказал он. — Вот где ты теперь ешь! На Виктора он почти не обратил внимания, поздоровался вскользь. Никакого почтения к легенде фигурного катания! Но не это встревожило Виктора. В том, как Пхичит сказал это "теперь", он услышал слишком откровенный намек и, когда Пхичит начал звонить Челестино, наклонился к Юри. — Ты ему сказал? Юри, умничка, сразу догадался, о чем речь. — Он сам понял. У него на родине учат определять вампиров, там это нужно. Пхичит мне и про тебя говорил — сразу как увидел первый плакат... Юри понял, что сказал лишнего, смутился и замолчал. Ладно, про плакат Виктор уточнит позже, сейчас его интересовало другое: вот, значит, почему Юри даже не удивился, принял известие о том, что Виктор — вампир, так спокойно. Это многое объясняло. Спустя некоторое время к ним присоединился Челестино. Юри обсуждал с ним и Пхичитом старых знакомых, они вместе вспоминали дни в Детройте, и Виктор почувствовал себя лишним. Он выпал из общей беседы, задумался о своем — и очнулся, только когда Пхичит ощутимо пнул его под столом. Юри о чем-то оживленно говорил с Челестино, а Пхичит... Пхичит смотрел на Виктора, и взгляд этот был очень недобрым. — Зачем ты его обратил? — прошипел Пхичит, наклоняясь ближе. — Он и так хорошо катался. В отличие от вежливых японцев, он не собирался притворяться, что с его другом ничего не произошло. Пхичит обвинял — и на это обвинение Виктору нечего было ответить. Оправдываться же он не собирался. Не перед Пхичитом. К счастью, именно в этот момент Челестино обнаружил, что за столом повисла гнетущая тишина, и предложил Виктору выпить за успехи учеников. Виктор согласился; он подозвал официанта и сделал заказ, отметив краем глаза, как поползли вверх брови Челестино. Ничего, терять ему было уже нечего. Еще одна причина, по которой Виктор любил Китай, — в ресторанах здесь подавали пьяную кровь. Как ее делали, он предпочитал не думать, хотя, конечно, догадывался. Если обычный алкоголь на него почти не действовал после обращения, то пьяная кровь сбивала с ног в прямом смысле слова. Но он же сейчас тренер, не спортсмен, ему можно, верно? Они с Челестино выпили за успехи учеников, потом за самих учеников, потом друг за друга... Юри смотрел с ужасом, Пхичит — с каким-то зловещим любопытством. Челестино отключился, уткнувшись лицом в стол, но Виктору такая роскошь была недоступна. Почему-то ему показалось, что будет весело раздеться в ресторане, повиснуть на Юри... Лица Пхичита и подошедших позже молодых фигуристов виделись как в тумане. Застонав, Виктор перевернулся и накрыл голову подушкой. Воздержание делало с ним страшные вещи. До отъезда поговорить с Юри об этом так и не вышло, да еще и, как назло, в отеле не оказалось не то что двухместного, но даже и соседних номеров. Они жили на разных этажах, и Виктор справедливо опасался, что если бы он пришел ночью к Юри, тот бы его не пустил. Ему воздержание тоже давалось нелегко. Прошлым вечером он довел Виктора до номера — сам бы тот вряд ли нашел дорогу, — уложил на кровать и долго сидел рядом, гладил пальцами его лицо. Виктор только расслабленно жмурился, принимая ласку, и вздохнул, когда она прервалась. — Раздевать тебя не буду, прости, — прошептал Юри, накрывая его пледом, — а то мало ли... Виктор хотел сказать, что он не против, что ему даже интересно, мало ли — что? Но Юри выключил свет и ушел, прежде чем он смог разлепить губы. А потом его накрыло блаженное беспамятство. А теперь вот он проснулся с больной головой и ломотой во всем теле. И ведь антипохмельное средство для вампиров еще не изобрели. Впрочем, вполне возможно, предприимчивые китайцы давно решили этот вопрос, но Виктор об этом не знал. Ледяной душ помог лишь отчасти, на кровь после вчерашнего даже смотреть не хотелось. Собираясь, Виктор проверил оповещения на телефоне. Он смутно помнил, что Пхичит вчера фотографировал все подряд, но надеялся, что ему хватит совести хотя бы не выкладывать снимки в сеть. Зря. Фото было сделано уже под конец, и на нем совершенно обнаженный Виктор недвусмысленно прижимался к Юри. Выражение лица последнего можно было описать одним словом: сложное. Три с лишним тысячи отметок "Нравится" не оставляли надежды, что фото осталось незамеченным. "Ну и кому ты сделал хуже, Пхичит?" Все это сильно смахивало на желание отомстить, уколоть, но удар прошел мимо цели. Виктору было откровенно все равно, другое дело Юри — не хватало только, чтобы он снова начал нервничать. Из-за разных номеров они должны были встретиться только на катке — ужасно неудобно. Виктору хотелось скорее увидеть Юри, убедиться, что с ним все в порядке, но когда это произошло, беспокойство из-за фотографии отошло на второй план. Рядом с Юри стоял Крис. Близко. Слишком близко, почти вплотную, и где, скажите на милость, его левая рука?! Бешенство, ударившее в голову, стало для Виктора полнейшей неожиданностью. Криса хотелось укусить — так, чтобы было больно и страшно, Виктор теперь знал как. Чтобы не смел больше подходить к Юри, прикасаться к Юри, говорить ему вещи, от которых взгляд у Юри меняется. Конечно же, Виктор сдержался. Поздоровался, надеясь, что улыбка не выглядит слишком натянутой. — Без тебя у меня нет мотивации, — пожаловался Крис, разглядывая его бейджик. "Вот и отлично". Интересно, ляпни он это вслух, как бы отреагировал Крис? Позже оказалось, что разговор с ним подействовал на Юри сильнее, чем можно было ожидать. Он разминался со странным, непривычным выражением на лице — словно в нем появилась какая-то новая, незнакомая решимость. Что такого наговорил ему Крис? Можно было спросить — да хоть у самого Криса, но, если честно, Виктор не хотел знать. И — не хотел особо рисковать. В душе все еще шевелились отголоски ярости, к которым добавился новый оттенок: почему Крис может вдохновить Юри, а он, Виктор, — нет? Перед самим выступлением Виктор еще пытался что-то сказать, но Юри перехватил его руку, прижался лбом ко лбу. — Не отводи от меня взгляд. Словно Виктор мог. Как Юри себе это представлял? Что Виктор будет разглядывать трибуны или листать свой инстаграм, пока он катается? Смешно. Виктор дотронулся до своего лба — там, где его касался лоб Юри. Да он бы сам вышел на лед вместе с ним, если бы мог, подхватил бы и нес на руках, а так только и оставалось, что смотреть из-за бортика и ждать. Держать, держать взглядом, словно это могло помочь. Неужели Юри этого не чувствовал? Виктор еще размышлял об этом, когда зазвучала музыка. А потом мысли пропали. Юри снова говорил на самом понятном для него языке: дорожкой шагов, вращениями и прыжками рассказывал о том, что во всем мире только ему одному принадлежит любовь Виктора. И сам Виктор — тоже. Виктор забыл о жажде, забыл, что надо дышать, обо всем забыл — даже о том, в какой стороне «кисс энд край». Все, чего ему хотелось — взять Юри в охапку, увезти в отель и рассказать ему, теперь уже совсем другим языком, насколько он прав. Как в тумане Виктор шептал на ухо Юри, когда объявляли оценки, обнимал его, не в силах отстраниться. Позже, когда Юри в раздевалке протянул ему пакет с кровью, Виктор даже растерялся. Жажду, такую сильную после проката, заслоняло совершенно другое желание. Но Юри был совершенно непреклонен. Все, что досталось Виктору — жаркий, но короткий поцелуй в лифте отеля. Слишком короткий. А потом Юри безжалостно выставил Виктора из лифта на его этаже. — Увидимся завтра, — пробормотал он. Стоило настоять, стоило подняться за ним следом, стоило поговорить, наконец. Это стало особенно очевидно на утренней тренировке: судя по лицу Юри, ночью тот не сомкнул глаз. Виктор только вздохнул. Теперь бессмысленно что-либо говорить, раньше думать надо было. Теперь осталось попытаться все же хоть немного заставить Юри поспать, успокоить перед выступлением. Запретить делать прыжки на разминке — и смотреть, как Юри нарушает запрет, падает и окончательно теряет веру в себя. Виктор чувствовал себя абсолютно беспомощным — что он должен сказать, что сделать, чтобы исправить ситуацию? Явно не то, что говорил и делал — все закончилось тем, что Юри стоял перед ним и рыдал взахлеб. — Просто будь рядом, — кричал он, словно отвечая на тот вопрос, который Виктор задавал себе весь этот бесконечный день. — Просто верь в меня! — Юри... Слова застряли в горле. Все-таки никудышный из Виктора тренер, если его ученик не чувствует поддержки, веры в него больше, чем в себя. Значит, не сумел показать, донести, заставить поверить. Осознание бьет наотмашь. — Пойдем, мне скоро выходить на лед, — наконец произнес Юри, так и не дождавшись внятного ответа от Виктора. Они шли молча, плечом к плечу. Единственное, на что хватило Виктора — завернуть в раздевалку, выдать Юри пакет с кровью. — Ешь. — Я не голоден, — помотал головой Юри. — Поверь мне, так будет лучше. Пожалуйста, Юри... — Виктор почти умолял, закусив губу, глядя Юри в глаза. Как убедить его? Юри дрогнул, протянул руку, но отдернул в последний момент. — А ты? Виктор закатил глаза. — Попрошу, если совсем невтерпеж будет — сам говорил, это Китай. Взгляд Юри остался недоверчивым. — В отеле еще есть, правда, Юри, все хорошо. Юри наконец-то поверил. Взял пакет, выпил — в несколько глотков — и сам удивился. — Спасибо. Мне стало лучше, — признался он. Еще бы. Виктор сильно подозревал, что Юри просто не чувствовал жажды, пока она не становилась нестерпимой. Личную норму, по-хорошему, надо бы пересмотреть... Выходя на лед, Юри улыбался. Даже потрепал Виктора по волосам, подбадривая. Кто кого еще должен был подбадривать... Весь прокат Юри смотрел на Виктора — по крайней мере, так казалось. Словно спрашивал: "Ты видишь?". Виктор видел. И смазанные прыжки — тут задел рукой лед, тут перекрутил, — и страстную дорожку шагов, и четверной флип в конце. Видел — и не верил своим глазам. Четверной флип, его, Виктора Никифорова фирменный. Юри, как?! Изумление мешалось с досадой — все-таки тренер о таких вещах не может не знать, — и с гордостью. Научил, все-таки научил самому главному — удивлять. Как всегда удивлял сам. — Я хорошо справился, да? У Юри восторженное, счастливое выражение лица — и не поверишь, что он не спал ни минуты, нервничал весь день и совсем недавно рыдал взахлеб. Виктор кивнул: отлично, Юри, ты справился отлично. И с прокатом, и с тем, чтобы вымотать своему тренеру все нервы, — тоже. Ничего, Виктор и сам еще не разучился удивлять. Губы касаются губ, глаза у Юри распахиваются, у Виктора — закрываются по привычке. Они вместе летят на лед под прицелом телекамер, перед взглядами тысяч зрителей. Виктор, признаться честно, о них не думал, ни о чем не думал. Прижимал к себе Юри, придерживая затылок в защитном жесте, говорил какие-то глупости. Ни баллы, ни награждение — Юри получил серебро — Виктор толком не запомнил. Он ждал. Ждал, когда можно будет вернуться в отель, утолить жажду, а потом... Представлять, что будет потом, не стоило. Если он хотел дождаться. — Ты идешь со мной, — безапелляционно заявил Виктор, когда лифт остановился на его этаже. Юри не возражал. "Черта с два еще раз отпущу тебя спать в другом номере". Пока Виктор жадно пил кровь, Юри скинул обувь, прошел к кровати и буквально упал на нее. Из его груди вырвался стон: впервые за весь этот долгий день он смог расслабиться. Нет уж, это подождет. Виктор снял пиджак, ослабил галстук, опустился сверху, мазнув губами по щеке. — Виктор, — жалобно пробормотал Юри, — я не спал всю ночь. И кто, спрашивается, в этом виноват? — Ю-ури, — выдохнул Виктор ему на ухо, — ты действительно сейчас хочешь только спать? Дыхание у Юри сбилось, он вздрогнул. — Нет, — ответил он, переворачиваясь, подминая Виктора под себя. Провел языком по шее, ткнулся носом. — Я хочу тебя. Виктор закрыл глаза. "Я весь твой. Бери". Юри расстегнул на нем рубашку, прижался губами к ямке между ключиц, провел языком, спустился ниже... Виктор только позволял, гладил невесомо плечи Юри, касался кончиками пальцев волос. Из них двоих сильнее должен был вымотаться Юри, но Виктор чувствовал себя так, словно катался вместе с ним, словно плакал вместе с ним, словно все эмоции, все напряжение Юри проходили через него, добавляясь к собственной тревоге. Наверное, разумнее было бы лечь спать, а уж потом, со свежими силами... Но Виктор и так долго ждал. И Юри — тоже. Прикосновения Юри становились все более жадными и требовательными, он начал расстегивать на Викторе брюки и тот остановил его. — Подожди, я сам. Юри кивнул, встал и тоже начал раздеваться. Но когда Виктор попытался снять рубашку — запротестовал. — Оставь. Пожалуйста. Виктор поднял брови, но ничего не сказал. Если Юри так нравится... Эта мысль будоражила. Положив очки на тумбочку, Юри шагнул к нему, опрокинул на кровать, оседлал, проехавшись членом по члену. Может, он собирался сделать что-то еще, но у Виктора не осталось сил терпеть. Он обхватил оба их члена рукой, прижимая друг к другу, сразу взял быстрый и резкий темп. Юри со стоном опустился ниже, прижался лбом ко лбу Виктора — как перед короткой программой. Глаза у него были широко раскрыты, рот приоткрыт. Он дышал часто, со всхлипами. — Ты такой красивый, — пробормотал Виктор, кажется, по-русски. Свободной рукой он нежно касался щеки Юри, его губ. — Такой сладкий. Юри застонал, выгнулся и кончил, забрызгав спермой не только живот Виктора, но и грудь, и подбородок. Пара капель спермы осела на губах. Собственного оргазма Виктор почти не заметил. — Прости, — Юри провел пальцем по его губам, поцеловал, а потом обмяк, уткнулся носом в шею и засопел, ровно и глубоко. Виктор никогда прежде не видел, чтобы люди вот так, враз, засыпали. Не верил, что такое бывает. Он полежал немного, прислушиваясь к дыханию Юри, наслаждаясь тем, как тот придавливает его всем своим весом к кровати. В номере стояла звенящая тишина, за окнами давно стемнело. Все тревоги, все волнения отступили — Виктору было очень спокойно. Глаза начали слипаться, и Виктор аккуратно выбрался из-под Юри. Можно было так и уснуть, конечно, но лучше все-таки принять душ, задернуть шторы и, самое важное, поставить будильник. Когда Виктор вернулся из душа, Юри спал, раскинувшись на кровати в позе звезды. Подумав, Виктор намочил полотенце, обтер его — Юри хихикнул пару раз, но не проснулся. Сложнее оказалось вытащить из-под него одеяло и отвоевать место для себя. Правда, стоило Виктору лечь рядом, как Юри привычно обвил его руками и ногами, прижался, довольно причмокнул во сне. "Никаких больше раздельных номеров", — снова пообещал себе Виктор. Он и сам толком не спал все эти дни.