Айленд: Спасённая чудовищем.

Машина двигалась почти бесшумно, мотор мягко гудел, вгрызаясь в серое предутреннее марево. Узкая дорога, словно расчерченная поверх хребта скал, вела их к месту, где должно было начаться нечто важное — не только для неë, но и для всего мира.

​Лия смотрела в окно, где тени деревьев вспыхивали и исчезали, как отблески памяти. Сырой, прохладный туман расползался по земле, цеплялся за редкие сосны и вполз в расселины камня, будто не хотел отпускать ночь. Она чувствовала, как гул мотора убаюкивает, но внутри кипело — острое предвкушение, нервная тревога и даже странный, пьянящий азарт. Это было вполне объяснимо: нечто значимое вот-вот случится, и она уже на границе, уже почти по ту сторону.

​Каин молчал. Его профиль был вырезан светом из окна — чёткий, сосредоточенный. Он не часто говорил по дороге, и Лия давно привыкла к его тишине, находя в ней особую форму спокойствия. Присутствие его — уверенное, спокойное, как у скалы во время шторма, успокаивало её.
​Когда машина свернула на последнюю дорожку, петляющую меж голых камней, Лия заметила впереди раскинувшееся плато. Оно выглядело так, словно его вырезали из мира и оставили под открытым небом как сцену, где разыгрываются древние пьесы. В воздухе над ним ощущалась тяжесть веков, а ветер, скользивший по голым камням, казался шёпотом давно ушедших голосов.

— Здесь будет собрание? — тихо спросила она, не отрывая взгляда от серых плит, покрытых тонкой сетью трещин.

Каин кивнул.

— Это старое место. Оно помнит больше, чем любой из нас. Мы собираемся здесь, когда нужно говорить без масок. К тому же, у нас тоже есть своя магия, и это место скрыто от ненужных глаз. Поэтому здесь мы не рискуем быть раскрытыми.
​Он заглушил двигатель. Мотор стих, и в воздухе повисла первозданная тишина — не гробовая, а такая, которая слышна только в местах, где время идёт медленнее. Каин вышел первым, обогнул машину и открыл дверь со стороны Лии. Она вышла, вдохнув свежий, каменно-соленый воздух. Здесь пахло морем, дождём и чем-то неуловимо древним.

— Я не боюсь, — сказала она, словно наперекор самой себе, хотя страха и правда не было.

Каин взглянул на неё с тем светлым вниманием, которое она научилась распознавать. Его глаза стали мягче, но голос остался привычно ровным:

— И правильно. Бояться здесь нечего. Это наши союзники. Но всё равно держись ближе ко мне. Не потому что ты слабее — просто... некоторые из них до сих пор живут старыми законами.

Лия кивнула. Волнение не уходило, но оно стало частью неё — почти как биение сердца. Она чувствовала, как её мир отступает, сменяясь другим. Как она сама становится чем-то новым, необратимо связанным с этим местом и этим человеком. И не сопротивлялась.

Лия стояла рядом с Каином, почти прижимаясь к его боку, когда по узкой дороге к скалам начали подъезжать машины. Слышался глухой шум шин, шорох гравия под тяжёлым металлом, словно приближались не автомобили, а древние чудовища. Лия затаила дыхание. Вот-вот она увидит другую сторону Айленда. 
​

Первыми прибыли представители Дома Пепла. Их машины были старыми, но безупречными, цвета пыли и камня. Они вышли, сдержанные, похожие на каменные статуи, словно высеченные из самой скалы. Их одежда — приглушённых оттенков, серо-бурых, землистых — сливалась с рассветным ландшафтом. Лица — будто высечены временем, резкие и угловатые, в каждом взгляде читалась тысяча невысказанных историй. Среди них был и Димитрий, мужчина с глубокой сетью морщин у глаз, на шее у него висел кулон в форме погасшего факела. Они двигались без спешки, но не медленно — размеренно, как будто их ничто не могло поколебить. Проходя мимо Каина, они слегка склонили головы, жест уважения, лишенный теплоты. Лии никто из них не удостоил взглядом, словно она была всего лишь тенью рядом с их владыкой.

​Следом появились люди Дома Тёмной Воды. Их автомобили были более элегантными, тёмно-синими, почти чёрными, словно глубины океана. Их манеры были мягкими, но с опасным оттенком, как у хищника, скользящего по воде. Движения — текучие, гибкие, и в одежде преобладали сине-чёрные и болотные оттенки, отражая тайны морских глубин. Женщина с волосами, уложенными в гладкий узел — Элира, носила серьгу в виде морской звезды, а парень, шагающий рядом с ней — кольцо с каплей голубого янтаря. Один из мужчин, высокий, с глазами цвета штормового неба, на мгновение остановился перед Лией. Он не говорил ни слова, но его взгляд был слишком долгим, чтобы остаться просто случайным, и Лия почувствовала, как её изучают, словно незнакомый вид, выброшенный на берег.

​Дом Ледяного Клыка оказался самым безмолвным. Их машины были серебристыми, почти сливаясь с туманом. Их одежда отличалась строгостью: светло-серые ткани, серебристые детали, высокие воротники, словно их тела были выкованы изо льда и стали. Женщина впереди была поразительно красива — её кожа напоминала мрамор, а голос, как показалось Лии, если бы он прозвучал — наверняка был бы таким же холодным, как эхо в ледяной пещере. На её пальце — кольцо с заострённым ледяным кристаллом. Они проходили молча, как эхо далёких гор, и создавали ощущение, будто воздух вокруг них становится холоднее, а Лия невольно обхватила себя руками.

Последними подошли представители Дома Серебряного Полумесяца. Их автомобили были менее броскими, практичными, цвета лунного света. Лия сразу заметила, что они — единственные, кто действительно смотрел по сторонам, будто замечали окружающий мир, а не только своих собратьев. Мужчина с серебряными волосами, Вейн, носил на плаще вышитый полумесяц. Женщина с мягкой, но уверенной улыбкой при встрече чуть склонила голову, приветствуя и Каина, и Лию. В их взглядах не было высокомерия, только осторожность и чуть-чуть живого участия, что для Лии было глотком свежего воздуха среди ледяных взглядов.

Лия заметила, что каждый Дом имел знаки отличия, но при этом у всех них было и общее — почти у каждого — на поясе, через грудь, в ножнах, за голенищем — чёрные, как ночное небо, клинки. Некоторые поблёскивали на солнце, словно отполированные стеклянные осколки.

— Эти ножи... — пробормотала она, обращаясь к Каину. — Они у всех. Что это?

Каин бросил взгляд на ближайшего мужчину с изогнутым кинжалом на бедре.

— Ты про обсидиан?

— Обсидиан? — переспросила Лия. — Это что?

— Вулканическое стекло. Хрупкое, но смертоносное. Единственное, что способно убить бессмертного, если использовать правильно.

Она чуть приподняла брови, сдвинувшись ближе к нему.

— Я думала, всё как-то... Иначе... Разве отсечь голову или сжечь не работает?

Каин слегка улыбнулся, но его взгляд оставался сосредоточенным.

— Нет, Лия, нас можно ранить, но нельзя убить окончательно, — ответил он спокойно. — Ни временем, ни болезнью, ни оружием обычного мира. Но если ударить обсидиановым клинком... и если у тебя есть чёткое, намеренное желание убить — тогда да. Это единственное, что работает.

Лия молчала. Воздух вокруг будто бы стал плотнее.

— На Айленде это запрещено, — голос Каина стал строже. — Убийство себе подобных — преступление. Без исключений. Даже Ариман в открытую не нарушает этот закон. Он всегда находит веские причины и оправдания кровопролитиям, которые совершает.

— А за пределами Айленда?

Каин пожал плечами, не глядя на неё:

— В остальном мире всё сложнее. Среди вампиров всё ещё действует этот кодекс. Просто так убивать нельзя. Нужны веские причины, почти всегда одобрение Совета или главы Дома. Но… почти у всех правящих есть хотя бы один обсидиановый клинок. На случай, если самооборона станет вопросом выживания.

Лия поёжилась. Ей вдруг стало холодно, она решила не задавать больше вопросов и сосредоточиться на происходящем. Среди вампиров теперь она заметила и несколько людей. Их одежда была проще, лица — менее надменны, в их глазах читалась смесь усталости и стойкости. Одна из них, невысокая девушка с тёплыми глазами и палантином на плечах, подойдя, сказала:

​— Ты Лия, да? — тихо, почти шёпотом.

— Да, — ответила Лия, стараясь говорить ровно.

— Я Мэрион. Мы... те, кто живёт с ними, держимся вместе. Если почувствуешь себя чужой — просто подойди.

Это была простая, но настоящая поддержка. Лия кивнула с благодарностью, чувствуя, как часть напряжения отступает.

Каин, не произнеся ни слова, стоял чуть впереди. Но она знала — он чувствовал её каждую эмоцию. А она чувствовала его, для этого ей уже не нужны были никакие сверхчувства, достаточно было одного, очень человеческого - любви.

​Когда последние шаги стихли, и тишина опустилась над скалистой площадкой, Каин сделал шаг вперёд. Солнце уже почти вышло из-за гребня гор, и профиль Каина казался таким же величественным, как и они сами - и таким же непоколебимым.

Его фигура отбрасывала длинную тень, накрывая собой часть собравшихся вампиров.

Он не поднимал голос. Но стоило ему заговорить, как каждый звук, каждое слово словно вибрировало в воздухе, проникая в самые кости, становилось тяжелее, значительнее.

— Вы прибыли не просто из долга, — начал он, его голос был похож на низкий рокот далекого грома, несущий обещание шторма. — Не ради памяти. Не потому, что это удобно. — Пауза. Его голос не был громким, но в этой паузе звенела сама земля, отвечая ему глухим эхом. — Вы прибыли, потому что знаете: Айленду необходимы перемены. Мы стоим у грани, за которой — или разрушение, или новая кость в основании нашей силы.

​Лия ощущала, как взгляды окружающих скользят по нему, и по ней, словно оценивают, взвешивают, решают, кому стоит доверять. Веки женщины из Дома Ледяного Клыка дрогнули, как будто от еле ощутимого сквозняка. Мужчина из Дома Тёмной Воды склонил голову, прикрывая глаза, но угол его рта едва заметно дёрнулся — ухмылка? Сдержанное сомнение? Лия чувствовала, как нервная энергия наполняет воздух, почти осязаемая.

— Я собрал вас не ради игры в политику, — продолжил Каин. — У нас не осталось на это времени. То, что дремало веками, пробуждается. Что-то древнее и забытое просыпается. Оно не различает знамён и клятв. Оно не судит. Оно жрёт. И если мы не станем чем-то единым — оно просто сотрёт нас, как пыль с холодного стекла.

​Один из представителей Дома Пепла шагнул вперёд — Димитрий, мужчина с густыми седыми волосами и тяжёлым взглядом, в котором не было ни страха, ни желания угождать. Его голос был скрипучим, как древний пергамент.

​— Ты говоришь красиво, Каин. Но ты забыл — мы уже пробовали быть едиными. И каждый раз это заканчивалось тем, что кто-то вытирал кровь с рук, а кто-то с лица. Мы уже потеряли в этой войне многое, а она ещё даже не началась. Мы выступили против Аримана, словом, одним лишь отказом выполнить его приказ, и он убил троих из нас: Верону, Аларика и Джеймса. Старейших, сильнейших - и никто не смог противостоять этому. Твои обещания — лишь эхо прошлых поражений.

​Каин выдержал взгляд. Он не ответил сразу. Молчание было его оружием, тяжёлым и острым.

— На этот раз, — сказал он наконец, — кровь может быть не наша. Если мы будем вместе. Я сожалею о вашей потере, но вы поступили необдуманно. Мы не будем нарушать законы, мы создадим свои, которых мы сами выберем придерживаться.

​Снова тишина. Лия слышала, как трещит где-то вдалеке древесная кора — звук настолько хрупкий, что в обычной обстановке никто бы его не заметил. Но сейчас он казался почти устрашающим. Она почувствовала, как по спине пробежал лёгкий холод, предвещая не только внешнюю бурю, но и внутренние потрясения, что уже назревали.

И тут, словно в ответ на напряжённую тишину, заговорила женщина из Дома Серебряного Полумесяца — та самая, что склонила голову в знак приветствия.

— Мы слышали знамения в подземных водах, — начала она, и её голос, хоть и певучий, звенел отчётливым страхом. — Наши новообращëнные стали говорить, что во снах к ним приходит пустота. Безликая. Чёрная. Без языка, но с голосом, что пробирает до костей.

Эти слова будто прорезали плотный воздух, и по рядам вампиров пробежал едва слышный шёпот. Несколько человек тревожно переглянулись, а кто-то инстинктивно сделал шаг назад, словно пытаясь отстраниться от невидимой угрозы.

— Это не легенда, — добавила женщина, её взгляд был твёрд. — И не суеверие. Это реальность, что уже стучится в наши врата.

​Каин медленно кивнул, его алые глаза не отрывались от говорящей.

— Я не прошу вас верить мне, — его голос стал чуть глубже, словно эхо древних тайн. — Я прошу — видеть. И слушать. Сегодня. Ночью. Когда явится тот, кого я жду.

И с этими словами он обернулся к Лии. Не высматривая еë реакцию, не уточняя своего намерения — лишь один взгляд, прямой и пронзительный, который был как метка. Как вызов. Или, может быть, как безусловная защита.
​И в этот миг Лия ощутила, как вся она — от кончиков пальцев до самой глубины души — стала частью чего-то неизмеримо большего. Она ещё не понимала, что именно произойдёт этой ночью, но знала одно: её присутствие здесь — уже не случайность, а неотъемлемая часть надвигающейся бури.

​Тишина плато сгустилась, словно воздух стал тяжелее, пропитанный дыханием самого острова, предчувствием. У края площадки, где туман клубился, как тень ночи, появилась фигура.

Женщина. Её шаги были лёгкими, почти бесшумными, но удивительно твёрдыми, как будто она знала каждый камень под ногами. Тёмное платье с багровым отливом струилось, как вода, окутывая её невидимой аурой, но Лия не могла разглядеть её лица — туман скрывал черты, пока женщина не подошла ближе.

Когда она ступила на плато, последний луч восходящего солнца пробился сквозь гребень гор, осветив её. Лия сжала пальцы, её сердце пропустило удар, а в висках застучала кровь. Это лицо — совершенное, слишком красивое, с кожей, как жемчуг, и глазами, пустыми, как выжженное поле, — она знала его. Не сразу, но теперь, когда Селена стояла в шаге от Каина, Лия вспомнила всё: тени торгов, железная клетка, шёпот девушек, тот самый взгляд — не злой, не сломленный, а абсолютно пустой, как будто всё человеческое вытекло из неё, оставив лишь безжизненную тень. Селена. Любимица Аримана.

— Селена, — сказал Каин, его голос был ровным, но с лёгкой насмешкой, словно он ожидал её опоздания, но её приход был неизбежен. — Ты всё-таки пришла.

​Лия выпрямила спину, её подбородок остался твёрдым, в душе не было и намёка на страх — не теперь. Но холод всё же пробежал по шее, когда она вспомнила слова Кэсси: «Она была в клетке, как ты. А теперь — его правая рука, она нашла своё место». Селена была словно её собственным отражением, но искажённым, разбитым, как зеркало, треснувшее под безжалостным ударом судьбы.

​— Каин, — голос Селены был мягким, даже слишком мягким, учитывая обстоятельства и напряжённый контекст, — Ты звал. И я здесь.

Она остановилась в центре плато, её взгляд скользнул по вампирам, задержался на Лии — не долго, но достаточно, чтобы Лия ощутила болезненный укол. Это была не угроза, а лишь короткое напоминание, что Селена точно узнала её, и их общее прошлое не стёрто из памяти. Лия не отвела глаз, её сердце билось ровно, но внутри неё уже разгорался пожар вызова.

Элира шагнула вперёд, её обычно текучие движения стали резкими, а голос — звонким, как треск льда.

— Селена? — она почти выплюнула имя, полное презрения. — Правая рука Аримана? Ты смеешь явиться сюда, после того, как Верона, Аларик и Джеймс умерли по его воле?

Шёпот, полный негодования и тревоги, пробежал по рядам вампиров, как ветер по сухой траве. Вейн фыркнул, его глаза сверкнули, как отблески серебра, но он пока молчал. Димитрий повернулся к Каину, его голос был хриплым, но ровным, требующим объяснений.

— Она стояла рядом с ним, когда он убил наших старейшин, — сказал он. — Почему мы должны ей верить?

Лия посмотрела на Каина, ища ответ, но на его лице не отражалась ни одна эмоция — только глаза горели алым ярче обычного, словно два тлеющих угля. Он не ответил сразу, дав вампирам время немного усмирить свой пыл и подготовиться к тому, что он собирался сказать.

​— Потому что она предаёт его, — сказал он наконец, его голос был как удар молота, звучащий с абсолютной уверенностью. — Ради нашего общего будущего. Ради будущего Айленда. Селена знает ритуал Красной Луны. И она знает, как его остановить.

Тишина лопнула, сменившись возбуждённым шёпотом. Элира издала тихий рык, её рука дрогнула, но она быстро опустила её. Вейн шагнул вперёд, его взгляд был полон ярости.

— Докажи, — прорычал он. — Ты была его любимицей, Селена. С чего бы тебе становится на нашу сторону? Что ты получила взамен, чтобы предать того, кто дал тебе всё?

Селена не дрогнула. Её пустые глаза смотрели на Каина, и в этом взгляде было что-то, что Лия не сразу смогла определить: не мольба, не вызов, а глубокая, почти невыносимая тоска. Лия уловила в них еле заметную тень — боль, запрятанную глубоко, скрываемую ото всех, как нечто значимое, что не готовы были отпускать.

— У меня есть две причины. Первая — ритуал, — сказала Селена, её голос был тихим, но твёрдым, как будто она боялась, что слова услышит сам остров. — Это не просто про кровь. Ариман хочет впустить пустоту. Она уже здесь, в снах ваших новообращённых. Она шепчет ему. Если он завершит ритуал, Айленд станет её пастью. Ариман готов принести в жертву сотни вампиров ради своего величия, но пустоту не насытить. Она поглотит нас всех. Его амбиции погубят не только его врагов, но и тех, кто ему верен.

— А вторая причина? — вдруг тихо спросила Лия, сама не ожидая от себя такой смелости. Она почувствовала, как взгляд Селены на долю секунды метнулся к ней, острый и холодный, как лезвие, скользнувшее по коже.

— Я предпочту оставить её при себе, это всё равно не имеет отношения к делу, — Селена произнесла эти слова, глядя прямо ей в глаза, и в этой короткой встрече взглядов Лия ощутила нечто большее, чем просто нежелание отвечать: вызов, предупреждение, и что-то похожее на давнее соперничество.

Лия сжала руку Каина, она почувствовала острую необходимость в этом жесте, сама не понимая почему. Ей захотелось крепче прильнуть к нему, утверждая своё право быть рядом.

— Как остановить его? — задал вопрос Каин, его голос был нетерпеливым, но спокойным. Его рука ответила Лии теплом, едва заметным, но твёрдым, однозначным.

— Занять его место, — тихо произнесла Селена, словно она сама боялась своих слов, — Ритуал нельзя остановить, но его можно обратить к себе. Пустота, высвобожденная с его началом, является частью самого Аримана, если он сгинет - она сгинет вместе с ним. Нужно закончить ритуал прежде него самого.

Селена шагнула к Каину, её пустые глаза на миг озарила искра, и Лия вдруг увидела в них проблеск живых эмоций — нежности? Горячего желания? И она шепнула, почти одними губами, так, чтобы услышал только он, и Лия, стоявшая так близко, что уловила шёпот:

— Моя вторая причина — твой огонь, основатель.

Лия сжала его руку сильнее, её словно накрыло леденящей волной, не от страха, а от пронзительной ревности, которая обожгла её сердце. Но она не выдала своих эмоций. Не здесь, не сейчас.

​«Я не тень больше, не товар, выставленный на витрину, теперь со мной ей придётся считаться. Свой выстрел она сделала, но мой будет громче и точнее».

Каин повернулся к вампирам, его голос прогремел, как гром:

Мы зажжём новое сердце Айленда, и пустота падёт!

Вампиры закивали, их взгляды пылали решимостью, а плато задрожало, как будто сам остров ждал продолжения. Лия встретила взгляд Селены, но в нём не было ничего, кроме привычной пустоты с каплей яда. Лия ответила ей тем же, сильнее притянув руку Каина к себе. Он обнял её, и еë сердце нашло покой в этих объятиях.

«Что бы не задумала эта Селена, это ничего не значит и ничего не изменит. Я доверяю ему, я принадлежу ему. И телом и душой. А он - мне.»

​Они двинулись в туман, и Айленд затаил дыхание, готовый к войне.