😈Глава 10😈
– Правда заключается в том, – посмотрела я на Чимина, который даже побледнел. – Что вы, мистер Р–р–р–р, видимо, давно метите на место моего любимого мужа!
– Поэтому там всегда сыро и папа протирает его платочком, перед тем как садиться, мистер Р–р–р–р – рассмеялся Чимин. Он обнял меня, а оборотень гневно сверкнул глазами.
– Видимо, он успел околдовать тебя раньше, чем мы его повязали и лишили родовой магии. Вампирские чары, знаешь ли, пострашнее любовной магии, – сузил глаза мистер Р–р–р. – Они полностью лишают жертву воли и делают ее послушной куклой в руках вампира. Ничего, малейшее подозрение на укус, и он сядет. Только тебя вряд ли отправят в твой мир. Скорее, на пожизненное лечение. Идем, дор–р–рогая!
В этот момент я почувствовала, как мне в руку сунули что–то похожее на визитку. Я на всякий случай спрятала ее в сумку. Нет, ну мало ли!
– Твой билет домой, – послышалось негромкое.
Черная мантия – плащ прошелестела перед нашим носом, а семейка Р–р–р–р удалилась.
– Так, моя мама не самая красивая, – строго произнес вампирчик, глядя на меня. – Миссис Р–р–р–р красивее мамы!
Ну, собственно говоря, да. Одета она была роскошно. Да и выглядела очень ухожено. Сразу видно, что любимая жена!
– Выбросьте эту маму! Она испортилась, – гаденько заметил гоблин, поглядывая на меня. – Мы купим новую. Красивую.
– Значит так! – внезапно произнес Чимин, закладывая руки за спину в узнаваемом жесте. Он выпрямился так, что я невольно вспомнила нежный прогиб узкой талии, подчеркнутой красным поясом. – Мама идет за мной!
– Надеюсь, что на помойку, – заметил Сморчок, который тащил на себе наши свистоперделки.
Дверь какого–то магазина открылась, а я замерла, видя красивые платья и улыбчивую продавщицу. «Подгоняем магией под любой размер!», – гласила вывеска, а в магазине пахло дорогими духами. Вывеска почему–то висела над мужским бельем.
– Итак, это – моя мама! – объявил с порога юный Чон. Собственно, объявлять было некому. В магазине скучала одна –единственная продавщица, читая свежий выпуск газеты. С первой страницы на меня надменным взглядом смотрел мой дорогой нервам муж.
Так, что–то здесь не то! Если продавец скучает, значит это очень дорогой магазин. А мы с моей зарплатой обычно избегали дорогие магазины. «Тише, тише!», – утешала я свою зарплатку. – «Мы туда не идем!».
И тут на тебе!
– И маме нужно платье! Вон то! Красное! – ткнул пальцем Чимин в платье на манекене. Оно было похоже на выпускное платье. «Ну да, тебе в нем выпустят всю кровь!», – поддакнуло что–то внутри.
– Оно очень дорогое, – заметила молоденькая продавщица, пока я смотрела на вызывающее платье цвета крови.
– И вон то черное! – ткнул пальцем Чимин. В платье с кружевным украшением на шею.
– Может, не надо? – смутилась я, глядя на юного лорда. – Мама и в этом походит. А у нас еще вон сколько нужно купить! И проверка в любой момент!
– В обязанностях мамы было сказано, что мама должна выглядеть красиво, – отрезал Чимин. И посмотрел на меня взглядом отца. – Зачем мне некрасивая мама? Пусть у других будут некрасивые мамы, если им это нравится. А у меня мама должна быть самой красивой! Чтобы все мне завидовали.
Сама красивая мама на свете доковыляла до примерочной, присела на пуфик и посмотрела на мозоль.
– И туфли! Самые красивые! – донесся голос из–за шторки, пока в примерочную само по себе вплывало платье.
– Вам помочь? – спросила продавщица, пока я пыталась понять, как я на себя это надену! Платье цвета крови больше подходило для бала, чем для прогулок.
– Одну минутку! Сейчас я сделаю его вашего размера! – улыбнулась продавщица, глядя на меня с завистью.
Я выглядела так, словно сейчас ко мне подбежит запыхавшийся, опоздавший на лет десять принц, устало сползая по дверному косяку, выдохнет что–то вроде: «Я тебя нашел!», погрузит на коня и утараканит в свой замок.
Немного повертевшись, я поняла, что где–то играет выпускной вальс, а мне предлагают выпить из школьного звонка.
– Ваши туфли! – послышался голосок. Я обула туфли, чувствуя, что в них намного удобней, чем в старых.
– И вот это померяйте, – внесли мне еще одно платье, пока я пыталась снять предыдущее.
– Сколько с меня? – спросил Чимин, пока продавщица что–то считала, а я кралась из примерочной в старом платье.
– Почему ты не надела платье? – повернулся ко мне Чимин. –
– Дома надену, – заметила я, понимая, что у меня ни прически, ни маникюра…
– Ты оденешь его сейчас! – послышался голос. Чимин встал на цыпочки, чтобы дотянуться браслетом до какой–то штуковины, похожей на кассовый аппарат.
Где–то в замке папа, видимо, почуял что–то неладное! Я это почувствовала, когда перекладывала шарик обратно в сумку. Холодок по спине не бегает просто так!
– Пойдем! – меня схватили за руку и потянули на улицу. Я все–таки предпочла черное платье с кружевом на шее. А то я приберегу до выпускного вечера, когда из меня выпустят всю кровь.
Чимин снова открыл какую–то дверь, а я увидела что–то вроде салона красоты.
– Это – моя мама, – строго произнес вампир, показывая на меня. – И мне нужно, чтобы вы сделали ее красивой.
– Чон? – прошуршали феи, которые мастерили прически и делали макияжи. Я мельком увидела на столике свежую газету. С портрета на меня смотрели знакомые глаза, намекая, что ему просто не терпится меня увидеть.
Меня тут же посадили в кресло, а я даже опомниться не успела, как феи налетели, словно мухи. Их красивые крылья слегка жужжали, а сами они парили, не касаясь ногами земли.
– Новая масочка! – умилительными голосами открывали флаконы феи, намазывая мне на лицо что–то коричневое. – Идеальная кожа!
Я смотрела на свою коричневую физиономию, чувствуя себя кучкой, вокруг которого жужжат мухи. Потом я решила не сопротивляться и расслабиться. Краем глаза я видела, как Чимин сидит, свесив ноги в роскошном зеленом кресле, и читает газету. Так! Мы где–то потеряли гоблина!
– Сидите– сидите! – щебетали мне феи, от которых пахло, как от цветочных клумб. Руки у них были очень нежные, мягкие, а они едва меня касались, вызывая приятные мурашки по всему телу.
– Одну минутку! Воротничок снимите! – снова послышались голоса, словно звенящие колокольчики. Несколько фей уменьшилось, и стало что–то делать на моем лице. Мне ужасно хотелось их сдуть.
Мои волосы чем–то намазали, потом смыли, потом натерли, потом присыпали. Вокруг меня везде летала золотистая волшебная пыльца. По мне мягкими движениями порхала волшебная кисточка, а я чувствовала, что еще немного и стеку вниз лужицей.
– Мама должна выглядеть вот так! – послышался голос, а к нам направился Чимин. Я не видела, что он там показывал, поэтому мне было ужасно интересно.
Мои ногти подпиливали и красили алым лаком.
Я снова выдохнула, пытаясь понять, в каком ухе у меня жужжит. Вот жужжит в левом, а вот в правом. А теперь жужжит в «обоих ухах».
– Еще красивей можете? – спросил Чимин.
– Да, да, – послышались голоса фей. И они снова взвалили меня на себя, таща к неведомым стандартам маминой красоты.
– Ой, у вас сумочка светится! – послышался голосок, когда я находилась на пике морального блаженства, забыв обо всем на свете.
Я дернулась, сняла с кресла летучую мышь, засунула в нее руку по плечо и стала копаться в поисках шарика.
– Вас хочет Винтажный Дырокол! – не выдержал шарик, объявив на весь салон. – Винтажный Дырокол! Винтажный Дырокол!
Послышался громкий смех. Я обернулась, видя такие же кресла, в которых сидели дамы.
– Я так ласково называю мужа, – улыбнулась я, беря раскаленный шарик в руку. – Разрешаю.
– Быстро. Домой.
Винтажный Дырокол, был прекрасен в свой лаконичности. А я глянула на Чимина, тот быстро приложил браслет к какой–то магической штуковине, а я на ходу содрала с себя фартук и бросила его в кресло.
– Мадам, мы еще не закончили, – послышались удивленные глаза фей.
– Извините, муж требует интимной близости, а она бывает у нас так редко, что такой шанс я упустить не могу, – ехидно заметила я, глядя на удивленные и очень понимающие лица других дам, которых марафетили по полной программе.
Я считаю, нет большего преступления, чем выдергивать женщину из салона красоты! За такое полагается смертная казнь через скандал, бойкот, пока смерть не разлучит и охранный ордер всех прелестей на неопределенный срок. В особо тяжких случаях такое карается сопением в стенку и хроническим молчанием в ответ на вопрос: «Ты что? Обиделась?».
– А вот вы где! – послышался скрипучий голос Сморчка, который напоминал туриста – черепаху. Он остановился посреди дороги, но тут же был сметен нами.
– Домой! Домой! Домой! – кричала я, таща за собой Дэнфера.
Мне даже не дали посмотреть на себя в зеркало! Ничего, я думаю, что в глазах папы я увижу все.
Мы неслись с огромной скоростью. Я даже несколько раз потеряла туфельку, за которой пришлось возвращаться на несколько метров назад. За нами бежал Сморчок и сопел, как стадо диких ежиков тихой лунной ночью.
Мы мчались так, словно нас обуяло дикое несварение, а за домашний туалет предстоит страшная битва.
– Посторонись! Поберегись! – расталкивала я очередь за какими–то леденцами. – Осторожно! Прищемите ребенка, прищемлю ваших будущих детей!
Когда мы наконец–то достигли кареты с мирно спавшим толстым драконом, я выдохнула. Гоблин, который бежал за нами тоже добежал, но не выдохнул, а чуть не издох.
Быстро и ловко открыв дверцу кареты, он затрамбовал туда все наши покупки, а сам пошел будить толстого дракона, в глазах которого читалось: «Не–а!».
– А ну давай, ленивая задница, – рявкнул гоблин, воинственно размахивая газетой.
– Мама, а что такое звиздопляска? – спросил Чимин, глядя на меня, как единственный источник знаний.
– Эм… А где это слышал? – очень осторожно спросила я, подозревая худшее.
– Ну, когда мы бежали, а там было очень много людей, а ты сказала: «Это что за звиздопляска! Эй, вы, подвиньтесь... И слово еще какое–то на «Пэ», – заметил Чимин. – Я просто забыл.
– А… – заметила я, чувствуя, как карету резко подняло вверх. – Неважно, не вспоминай.
Чимин посидел молча, а потом обернулся ко мне и спросил:
– Вот когда бежали, а ты потеряла туфельку, ты сказала такое слово из пять букв на букву «бэ». Только я его не помню. Помню, что на «бэ». Оно мне так понравилось. От тебя еще все так отшатнулись, – заметил ребенок, ускоряющий мою безвременную кончину со скоростью один вопрос в секунду.
– Сынок, я не помню, – мило улыбнулась я, хотя все прекрасно помнила. – Честно, малыш…
– Значит, придется спросить у папы, – заметил Чимин.
– Сомневаюсь, – очень ласково заметила я. – Что твой интеллигентный папа знает это слово.
Так, вот здесь нужно быть осторожней.
– Как вспомню, так и скажу! Сразу же! – пообещала я, вздыхая.
Я даже по голове его погладила, в надежде, что слово плохое забудется!
Дракон внезапно так резко ускорился, что меня вдавило в сидение. Я чуть не вспомнила вслух это самое нехорошее слово, которое детям знать не положено!
– Это что такое было за ускорение? – с ужасом крикнула я. Ускорение, конечно, было кстати, но не так внезапно.
– Дракон пукнул, – послышался мрачный голос гоблина. – У него проблемы с пищеварением от переедания.
– Мама не вспомнила слово? – спросил Чимин с такой надеждой, что мне стало ужасно стыдно.
– Нет, сыночек, не вспомнила, – грустно посмотрела я на ребенка.
– А я подумал, что вспомнила, – вздохнул Чимин, глядя на свои красивые ботинки. – Просто у тебя было такое же выражение лица, когда ты это сказала.
Кстати, про лицо. Надо бы проверить, что у меня там на лице. Жаль, зеркальца нет! Я на всякий случай потерла лицо и посмотрела на пальцы. Вроде бы ничего страшного.
– Идем на посадку! – послышался крик гоблина, а нас прижало к сидениям. И снова было то самое ускорение! А потом карета с грохотом приземлилась.
– Быстро– быстро, – шептала я, бросаясь к первой попавшейся двери. – А не то придет проверка, и на твой выпускной будет подарок. Папа выйдет из тюрьмы!
Я летела по коридору, видя приоткрытую дверь в самом конце. Когда я ее распахнула от души, влетая в красивый кабинет, то первое, что увидела, как муж обернулся, расширил глаза и…
– Вот! Вот то самое слово! А ты говорила, что папа его не знает! – обрадовался Чимин. – А он, оказывается, его знает!
Сынок, я была лучшего мнения о твоем папе!