Глава 10.
Я, эм, не знаю, как извиниться за такой чудовищный промежуток, поэтому просто... Вот.
~ ~ ~
"Ты хотела поговорить со мной о чем-то тогда, в школе".
— Да, о... О нем. — Белла не повернулась ко мне, просто смотрела вдаль, на океан. — Ты виделась с ним тогда?
"Да. Я услышала, как он бежит, и догнала его".
— Он сказал, куда ушел?
"Нет".
— А почему? — Она все же повернулась. В шоколадных глазах застыла такая печаль, что я едва не написала всю правду.
"Я не знаю. Думала, он сказал тебе".
— Ты ошиблась. Он не сказал. — В голосе Беллы было столько боли и горечи, что я едва не написала ей всю правду. Значит, я ошиблась: Белла Свон не начала жить заново. Она просто замуровала свою боль в себе. Как я. — Я для него ничего не значила.
Этого я не смогла стерпеть. Ничего не значила? Серьезно? Она говорит это мне, человеку, который мог последовать за ним, но которого он бросил здесь, чтобы я могла защищать её. Только вот он тоже ошибся. Кого я могу защитить?
Я, такая слабая, что самой тошно.
Поломанная и разбитая.
Такая же, как Белла.
Я придвинулась ближе к ней и крепко обняла. Она не должна думать, что она одна. Она не одна, ни в коем случае не одна. У неё есть Джейкоб, есть Чарли, есть я, в конце концов! Я тоже люблю Беллу, несмотря на то, что это причиняет мне некую боль.
"Ты значила для него очень много, Белла. Просто... Просто были обстоятельства, которые оказались сильнее".
Она посмотрела на меня, нахмурившись.
— Ты что-то знаешь?
"Нет, я же сказала".
— Почему у меня такое чувство, будто ты что-то скрываешь? — прошептала она.
Я пожала плечами и снова перевела взгляд к океану, потому что не могла выдержать её взгляд.
Солнце начинало клониться к закату, но оно не было розовым или красным. Оно окрашивало небо и воду в пастельный жёлтый и мягкий персиковый, смешивающиеся и переливающиеся, создающие все новые оттенки. Я вдруг ощутила желание поплавать, хотя, конечно же, для плавания было слишком холодно, да и одежда не располагала к этому: черные джинсы и бесформенный черный вязаный свитер – не то, что обычно надевают на пляж, если хотят зайти дальше прибрежных брёвен.
Мы сидели на берегу, вдыхали запах морской соли и смотрели на затухающий нал океаном закат до тех пор, пока не стало слишком холодно и Джейк не пришёл за нами со словами, что звонил взволнованный Чарли и искал Беллу. Она уехала, а я осталась в Ла-Пуш.
Мы решили, что Белла – для её же безопасности – будет проводить как можно больше времени здесь, в Ла-Пуш, где нам будет легче защищать её. Билли обещал затаскивать сюда Чарли при каждом возможном случае, а мне же предоставлялась задача развлекать Беллу и занимать её до тех пор, пока не освободится Джейк, чтобы она не чувствовала себя одиноко.
Возможно, это к лучшему. Так у меня не будет возможностей думать свои черные мысли. Я буду думать о том, как бы не давать Белле думать её черные мысли. Это немногим лучше, но лучше.
По-крайней мере, я выполняю данное Эдварду обещание.
Дни тянулись так однообразно и серо, что только Белла и спасала их. Очевидно, что я спасла её так же, как она меня. Мы старались держаться вместе. Не потому, что испытывали друг к другу какую-то особенную приязнь или что-то подобное, а потому, что так было необходимо. Каждая из нас напоминала другой о Нем, о любви всей её жизни, но у нас не было выбора. Просто не было выбора. И поэтому мы держались вместе.
Не то, чтобы мы много общались во время наших ежедневных прогулок, просто... Просто мы не чувствовали себя одинокими, когда находились вместе, пусть мы даже никак не взаимодействовали друг с другом. Два разбитых вдребезги сердца чувствовали горе друг друга, потому что были разбиты одним человеком.
Иногда мы ходили к Эмили. Она развлекала нас весёлыми разговорами и вкусной едой, но ни я, ни Белла не могли долго находиться в её доме: слишком много там было тепла, принесённого Сэмом. Даже когда вожака не было там, дух его любви витал там, обжигая огнём, и мы, лишенные подобного, стремились уйти от болезненного напоминания.
— Почему ты не носишь кулон? — хриплым от долгого молчания голосом спросила Белла.
Я удивлённо посмотрела на неё.
Мы наслаждались таким редким солнцем, забрели на какую-то полянку в Ла-Пушском лесу. Не такую прекрасную, как та, но довольно симпатичную для того, чтобы лежать на траве и впитывать кожей прохладные робкие лучи. Из-за солнца Виктория вряд ли бы вышла на охоту, поэтому скоро должен был вернуться кто-то из квилетов. Но они нашли бы нас, если бы захотели.
"Почему ты вырвала магнитолу?"
Белла помрачнела и с каким-то подозрением окинула меня взглядом. Но мне было уже все равно. Я снова опустила голову на траву, игнорируя то, как сильно резинка, сдерживающая волосы забранными в хвост, врезается в затылок. В последнее время я не распускаю волосы. Почему-то.
— Это больно, — заговорила Белла, хотя я думала, что мы уже закрыли разговор. Но она, как видно, считала иначе. — Ежедневные напоминания... Где он?
"Кулон? Висит над кроватью".
— Почему там? — удивилась она.
"Как ловец снов. Только наоборот. Отгоняет хорошие сны, приманивает плохие".
Белла посмотрела на меня, как на ненормальную. Ну, в принципе, так и есть, только вот я могу смотреть на неё так же: кулон висит над кроватью за тем же, зачем Белла училась ездить на байках. Сны – единственное место, где я могу видеть Эдварда. Вот и все.
Меня можно назвать конченной наркоманкой. Мне плевать.
Проблема была не во мне.
Проблема была в Белле. Она была такой же, как я.
Однажды Белла увидела, как Квил и Джаред прыгают в воду со скалы и захотела так же. Беспомощный взгляд Блэка, которому было адресовано это желание, нужно было видеть. Я только усмехнулась и подняла руки. Нет, это он на меня точно не свалит. Я могу следить за ней, но заниматься с ней безумством – точно нет. Я не псих.
Я не могла отговорить её, потому что понимала мотив. Я не могла объяснить его Джейкобу, потому что тогда бы он понял, насколько напрасной была его работа по восстановлению его любимых девушек. Он думал, что мы исцеляемся и возвращаемся к жизни. Он ошибался. Мы просто сломались настолько, что мысли о себе отошли на второй план. Какой толк думать о том, чему не помочь? И мы думали о других. О том, какого будет им смотреть на нас, если мы снимем маски.
И мы не снимали. Даже друг перед другом. Никогда.
И я не стала бы отговаривать её прыгать, потому что никто и ничто не смогло бы заставить меня снять с кровати чертов кулон, если бы узнал об истинной причине его там положения.
Я могла бы не позволить ей прыгать, как кто-то мог бы не позволить мне спать, или бы вытащить из воды, как кто-то мог бы меня разбудить. Но не отговаривать. Нет. Это не в моей власти.
— Хорошо-хорошо, — сдался, наконец, Джейк. — Я научу тебя прыгать со скал, что пониже. Только не сегодня, пожалуйста, я очень устал.
Спасибо, Джейк. Я вздохнула. Ты только что добавил мне проблем. Теперь я должна думать о том, как вытаскать её завтра из воды. Ну, или когда они там собираются прыгать.
Но пока Джейк был занят, я могла быть спокойной.
— Ты пыталась связаться с ним? — тихо спросила Белла, вдруг сверкнув глазами, словно бы нащупала вдруг в темноте ариаднину нить.
Нет, потому что он был бы зол.
Нет, потому что я боюсь, что брошу все и полечу у нему.
Нет, потому что я боюсь, что расплачусь и сойду с ума.
Нет, потому что он сказал мне оставаться здесь.
Нет, потому что он хочет, чтобы я защищала тебя.
Нет, потому что моё хрупкое тело просто не выдержит этого.
"Да".
— И... Как?
"Он сказал, что не хочет брать что-то из этой жизни в свою новую. Я... Это трудно объяснить".
— Хорошо, — выдохнула Белла, и я увидела на её губах слабую, но искреннюю улыбку. Видимо, она заметила мой недоуменный взгляд, потому что продолжила. — Я думаю, что он просто идёт дальше, и, возможно, нам... тоже нужно?
Я застыла. Неожиданно. По крайней мере, не от Беллы. Услышав такое от Блэка или кого-то из стаи, я бы и ухом не повела, но тут...
Идти дальше? Серьезно? У тебя, возможно, получится, а вот моя рана уже навсегда. Я вдруг ощутила какое-то совершенно глупое чувство потери, будто бы Белла своими словами предала меня. Странное чувство. Но оно не проходило, и я поспешила отогнать его сама.
"Именно поэтому ты все ещё собираешься прыгать?"
Белла вздрогнула. Она, кажется, не ожидала, что я раскусила её. И эта информация не очень её обрадовала. Увы, всем приходится пережить разочарования. Она снова посмотрела на меня подозрительным взглядом. Она пытается понять, откуда я так хорошо знаю её и её чувства? Потому что они мои, черт возьми!
— Это будет что-то типа прощания, — пробормотала она. — Почему-то мне кажется, что после этого начнётся новая жизнь, понимаешь? Как будто... Второе рождение.
"То есть, ты имитируешь смерть от падения, чтобы начать новую жизнь да? Отлично. Но что делать мне? Перерезать вены? Но не думаю, что это можно правдоподобно сымитировать со стопроцентной гарантией сохранения жизни".
Но... Я не хочу этой гарантии. После того, как Белла прыгнет, если она не ошибается, и её новая жизнь действительно начнётся после этого, я... Нет, не покончу с собой. Я полечу в Афины. У меня есть смутное, почти инстинктивное знание, что там все оборвётся. Моя история там оборвётся. И это будет не смерть, нет. Что-то иное.
Притягательное.
Прекрасное.
Опасное.
Заманчивое.
— О чем ты? — нахмурилась Белла. — Даже не думай делать этого! Подумай о семье!
"Моим родителям и сёстрам есть ради кого жить, Беллз. Поверь мне".
— А тебе? — прямо спросила она. Кажется, она решила спросить то, что мучило её на протяжении долгого времени. — Из-за кого ты хочешь умереть, Локка?
Что мне ответить ей? Правду? Или солгать? В последнее время я лгу ей слишком часто. Если правда вскроется, она не простит мне. Хотя... Простит, но лишь в одном, одном на миллион случае, в том, о котором я даже не хочу думать, чтобы не разрушать себя призрачными надеждами.
Он не вернётся, Салюки, разве не ясно?
Шоколадные омуты Беллы все ещё смотрели на меня, ожидая ответ. Я отвела от них взгляд и устремила его на играющих в отдалении квилетов, стремительно приближающихся к нам. У нас совсем немного времени. Парни считают себя виноватыми в том, что мы много времени проводим одни, и стараются развлекать нас в свободное время.
Правда или ложь?
Правда или ложь?
"Думаю, ты знаешь ответ".