Вспышка гнева
Целый месяц пролетел незаметно, растворившись в стенах замка Призрачного Города, подобно теням, танцующим в свете очага. Для Се Ляня эти дни были странным смешением роскоши и гнетущей изоляции. Хуа Чэн сдержал свои обещания: он объявил всем вампирам, что Се Лянь теперь его супруг, и любое оскорбление или попытка причинить ему вред будут караться смертью. Эта угроза, казалось, подействовала. Замок был наполнен почтительной тишиной, а слуги и подданные Хуа Чэна двигались вокруг Се Ляня с нескрываемым благоговением, словно он был не просто принцем, а редкой, хрупкой драгоценностью.
За этот месяц Хуа Чэн действительно окружал его беспрецедентной заботой. Завтраки появлялись, стоило лишь подумать о голоде, новая одежда сама находила путь в его гардероб, а комната Се Ляня всегда была наполнена свежими цветами, аромат которых заглушал тяжёлый, старомодный запах камня и пыли. Хуа Чэн приходил каждый день, иногда они вместе читали в огромной библиотеке, где каждый фолиант был древнее самого Се Ляня, иногда он рассказывал ему о далёких землях или странных существах, обитающих в мире тьмы. Его голос был тих и мягок, его единственный глаз всегда сфокусирован на Се Ляне, полный почтительного внимания. Эта постоянная, всеобъемлющая забота постепенно ослабила первоначальный страх Се Ляня. Он уже не вздрагивал при каждом появлении Хуа Чэна, его сердце не колотилось так бешено, а порой он даже чувствовал себя защищённым и умиротворённым в его присутствии.
Однажды днём, когда солнце едва пробивалось сквозь тяжёлые облака, окрашивая готические шпили замка в тусклый серый цвет, Се Лянь решил прогуляться по одному из внутренних дворов. Ему надоело сидеть взаперти, и он попросил у Хуа Чэна разрешения выйти, взяв с собой нескольких вампиров-стражников. Двор был просторным, вымощенным тёмным камнем, с редкими, причудливо изогнутыми деревьями, чьи ветви напоминали когти.
Прогуливаясь, Се Лянь наслаждался свежим, хоть и прохладным, воздухом, наблюдая за странными, бледными цветами, растущими в каменистой почве. Внезапно, его слух уловил обрывки голосов из-за одной из колонн, где столпились несколько молодых вампиров, на первый взгляд, бездельничающих. Их голоса были приглушенными, но в тишине двора слова долетели до Се Ляня, словно ядовитые стрелы.
"Интересно, у этого мальчишки настолько хорошее тело, что Князь женился на нем!?" – раздался ехидный шёпот одной из вампирш, её голос был полон зависти и пренебрежения.
Другой, более низкий голос, подхватил: "Да уж, не пойму. Что в нём такого особенного? Обычный человек… В Сяньлэ вон их сколько – один другого краше, а Князю приглянулся этот. Наверное, правда, за какие-то услуги ему всё это и досталось".
"Шлюха," – бросила другая, более молодая вампирша, её слова были подобны оплеухе. – "Наверное, теперь будет всем хвостом вилять, раз Князь ему всё дозволяет."
У Се Ляня перехватило дыхание. Лицо вспыхнуло, а затем побледнело. Он остановился, словно врос в землю, чувствуя, как его сердце сжимается от обиды и унижения. Он знал, что этот брак не будет одобрен всеми, но он никак не ожидал, что его будут оскорблять так грязно и открыто. Слово "шлюха" резануло по ушам, как острое лезвие. Он отвернулся от колонн, не дослушав, и поспешил обратно в замок, чувствуя, как злость и горечь закипают в нём.
Он заметил, что вампиры-стражники, сопровождавшие его, не произнесли ни слова. Они стояли в нескольких шагах, их лица были невозмутимы, словно они ничего не слышали. Но Се Лянь был уверен – они слышали. Как могли они пропустить такой откровенный шёпот? Почему они не заступились за него? Почему они не одернули этих болтливых вампиров? Эта мысль ранила его ещё сильнее. Даже слуги, которые должны были быть преданы Хуа Чэну, а значит, и ему, молчали, позволяя оскорблениям звучать в его адрес. Он вернулся в свою комнату и с грохотом захлопнул дверь, позволяя горячим слезам потечь по щекам.
Весь остаток дня Се Лянь провёл в своих покоях, отказываясь от ужина. К вечеру, когда тени в замке стали совсем густыми, и лишь редкие светильники освещали коридоры, он наконец вышел, чтобы немного прогуляться и успокоиться. Проходя мимо одного из перекрёстков, он снова случайно услышал голоса. Это были два слуги – те самые, которые, возможно, были при дворе ещё до его приезда.
"Этот принц почти не заплакал, когда его обсуждали. Какая-то тряпка," – произнёс один из них, его голос был полон презрения.
Второй на это ответил с циничным смешком: "А кто знает? Может, он уже отдался Князю и стал его шлюхой. Чего ему плакать? Цель достигнута".
Эти слова ударили сильнее предыдущих. Неуважение слуг, их готовность распространять гнусные слухи, их молчание во время оскорблений – всё это навалилось на Се Ляня тяжёлым грузом. Ярость вспыхнула в нём, заставляя забыть о страхе. Он вышел из-за угла, его лицо было бледным от гнева, а глаза горели.
"Вы меня не уважаете?!" – Голос Се Ляня дрожал, но звучал твёрдо. – "Разве не вы должны были защитить меня даже от тех гнусных слов!? А вы наоборот разглашаете эти слухи! Вы не справляетесь с этой работой! Советую лучше уволиться!"
Двое слуг замерли, их лица вытянулись от неожиданности. Они не могли произнести ни слова, их глаза испуганно метались. В этот момент, словно из воздуха, появился Хуа Чэн. Его появление было бесшумным, как всегда, но его аура наполнила коридор, заставляя воздух сгуститься.
"Что стряслось?" – Голос Хуа Чэна был спокоен, но в нём чувствовалась скрытая угроза. Он посмотрел на замерших слуг, затем на Се Ляня.
Се Лянь, не раздумывая, повернулся к Хуа Чэну, указывая на слуг. "Ваши слуги слишком много болтают. Они позволяют себе делать гнусные слухи и даже не противятся им! Они даже оскорбили меня! Я устал быть посмешищем!.." Слова вырывались из него, горькие и полные обиды.
Те двое слуг тут же рухнули на колени, их лица стали ещё бледнее, чем обычно. "Князь… это не так…" – пробормотал один из них, пытаясь оправдаться.
Хуа Чэн опустил взгляд на дрожащих вампиров. Его единственный глаз сузился, и на лице появилось выражение глубокого презрения. "Грязные отродья. Посмели оскорблять репутацию Моего принца? Лучше посмотрите на себя… ничтожные вампиры."
Двое были в ужасе. Один из слуг, в отчаянии, посмел заговорить, его голос дрожал. "Эти слухи говорят не мы одни… многие вампиры их обсуждают!.."
Се Лянь отрицательно покачал головой. Гнев утих, уступив место милосердию. Он не хотел, чтобы кто-то умирал. "Они уже достаточно наказаны. Не стоит убивать их. Просто выкиньте их." Он не стал упоминать, что его обидели ещё сильнее, когда он понял, что слуги ничего не сказали на те слухи. Но ему почему-то казалось, что Хуа Чэн точно знал о них, и, возможно, просто ждал его реакции.
Хуа Чэн медленно повернулся к Се Ляню, на его губах появилась лёгкая улыбка. "Гэгэ очень мудр." Затем его улыбка стала шире, приобретая оттенок хищности. "Тогда я думаю, что им бы самим не помешало бы пойти работать в бордель."
Два вампира вздрогнули, их лица стали мертвенно-бледными. Бордель в Призрачном Городе был местом, куда попадали самые низменные и отверженные, где царили унижение и отчаяние. Это было наказание хуже смерти для многих. Один из слуг попытался ещё что-то сказать, его голос превратился в хриплый писк: "Князь!.. Нет!.. Не посылайте нас туда!.. Мы будем работать лучше!.."
Но Хуа Чэн уже принял решение. Он махнул рукой, и откуда ни возьмись появились двое других, более крепких вампиров, которые без слов схватили провинившихся. Их мольбы потонули в тишине замка. Хуа Чэн уволил их и отправил на вечные работы в бордель Призрачного Города.
После этого случая слухов стало значительно меньше. Никто больше не осмеливался шептаться о Принце Се Ляне в пределах слышимости слуг или самого Князя. Наказание было жестоким, но эффективным. Се Лянь чувствовал облегчение, но и некое беспокойство. Он только что стал свидетелем того, насколько безжалостным может быть Хуа Чэн, когда дело касалось его. И это заставило его задуматься: какую цену он заплатит за такую защиту?
______________________________________
Заметки автора:
Извиняюсь за такое оскорбление принца.