Слизерин - особый факультет

В полночь Малфой сидел в своём кабинете, когда к нему пришла тётка. Она появилась неожиданно. Рана, нанесенная оружием против вампиров, не давало возможности природной регенерации бессмертных привести в норму тело. Мадам Лестрейндж была полностью вымотана этой раной, из-за того, что кровь не останавливалась, а рана увеличивалась, словно, её что-то разъедало.

— А вот и ты, тётя? — грустно улыбнулся Драко. — Как много крови…

— С детских лет я помню тебя, Драко, ты всегда смотрел на меня именно таким взглядом жалости и грусти, — произнесла мадам Лестрейндж.

— Ты, сколько я тебя помню, Беллатриса, всегда вела себя неадекватно. Твои нервные срывы, крики, истерики в Малфой-мэноре заканчивались вызовом колдомедиков Святого Мунго, куда тебя забирали на месяц-другой подлечиться.

— Когда убили моего мужа, я чуть не сошла с ума. Меня спасла новая любовь к Лорду Волдеморту, но его этот мальчишка Поттер обессилил, едва не убил. Ты помнишь, как Повелитель потерял свое тело и часть души, которая, после посланной в ребёнка «Авады», отрекошетила в Гарри. После того, как Лорд пропал, я совсем потеряла рассудок. Скажу тебе по секрету, Драко… — уже более мягко проговорила женщина. — Я знаю, что ты именно сегодня убьёшь меня, мне было днем откровение во сне. Но если ты убьёшь чистокровного (меня), тьма навсегда поселится в твоём сердце, хоть и прибавятся силы на борьбу с врагами. Гарри из-за твоей тьмы никогда не останется с тобой. Так что решай. И ещё, Драко… — вкрадчиво пропела мадам Лестрейндж. — Я нашла Повелителя и именно я рассказала ему, где скрывается наш общий враг — Гарри Поттер, так что совсем скоро, мой дорогой племянничек, Лорд Волдеморт нападет на Хогвартс. А теперь, Драко, убей меня, мне все равно не выжить после оружия против вампиров. Хочу умереть от твоей руки, а не в агонии и безумных галлюцинациях. Ты же знаешь, что пуля против бессмертных ядовита, она разорвалась во мне и яд давно впитался в кровь. Пожалуйста, Драко, — надсадно простонала мадам Лестрейндж, — ради нашей семьи, ради своей матери… Нарцисса бы сейчас, будь она здесь, попросила бы тебя об этой милости.

— Открою и я напоследок тебе тайну, тётя, — ответил Глава Слизерина, — Гарри никогда не возненавидит меня, мы связаны с ним помолвочными узами, он с младенческих лет мой жених, мы связаны кровью, Беллатриса, и Поттер — чистокровный вампир. Его мать защитила ребёнка, запечатав магию чистокровного вампира, закрыла его сущность ото всех, чтобы Том Реддл или его прихвостни не смогли найти Гарри раньше срока. — Лестрейндж попыталась передать ментальное послание Тёмному Лорду, но Драко подлетел к ней и проник рукой в сердце тётки, сжав его в кулаке. — Не старайся, Беллатриса, мой факультет, а особенно мои апартаменты зачарованы сильной магией. У тебя не получится послать весточку тирану и убийце. Прощай, тётя…

Сказав это, Малфой прокусил шею мадам Лестрейндж и выпил всю её кровь, а после вынул сердце из груди тётки, бросил его в горящий камин. Конечно, мгновенно кровь женщины почувствовали все в Слизерине: Валентин прибежал в кабинет Главы ночного факультета, и увидел мертвую госпожу с дырой в груди; Невилл пришёл следом, его затрясло при виде тела той, что превратила его в чудовище, укусив дважды. Помимо воли у гриффиндорца глаза наполнились слезами. Он ненавидел мадам Лестрейндж, но идти против своей сущности очень тяжело, ведь Невилл все ещё чувствовал связь с Беллатрикс. Валентин подбежал к любимой госпоже и упал на колени. Он обнимал и целовал мертвую женщину, умолял открыть глаза и не оставлять его одного в этом мире. Драко, тем временем, послал своего Патронуса в Малфой-мэнор, сообщив отцу и матери о конечной смерти Беллатрисы Лестрейндж — принцессы бессмертных. Но не только Лонгботтомы пришли в кабинет Главы ночного факультета, но и ректор Хогвартса, почувствовав в атмосфере скопление сильной магической негативной энергии. Это же почуяли и авроры Министерства Магии, которые день и ночь патрулировали по территории академии.

Родители Драко явились через камин ректора и уже через пять минут явились в кабинет Главы Слизерина. Люциус с Нарциссой мгновенно почувствовали перемену в сыне, глянув в его глаза — ободок зрачка навсегда останется алым, как знак того, что он убил чистокровную принцессу вампиров.

— Отец, заберите из Хогвартса тело Беллатрисы Лестрейндж, похороните его в склепе, откуда её тайно выкрал Валентин Лонгботтом. Парень сейчас же покинет академию вместе с телом Беллатрикс.

Это было ошибкой Малфоя-младшего, ведь Валентин, выйдя за ворота Хогвартса, немедленно отправится в Совет вампиров, доложить, что его брат смертельно ранил госпожу Лестрейндж, от чего та и умерла.

Вечером, когда Невиллу впервые разрешили прогуляться по территории академии, в Хогвартс проникли пятеро вампиров из Совета. Лонгботтому повезло, потому что рядом с ним находился Драко Малфой. Авроры окружили вампиров из Совета. Пришедшие поклонились, выражая уважение к чистокровному королевской крови.

— Что привело вас в Хогвартс, господа? — поинтересовался Малфой.

— К нам поступило сообщение, что уровень «Е», живущий в академии, напал на принцессу Лестрейндж и от раны она скончалась.

— Имитировала Беллатриса Лестрейндж свою смерть ещё до этого в Азкабане, она хитростью переместила свой дух в тело родственницы, — ответил Глава Слизерина, — в Лукрецию Лестрейндж. Девочка приехала в Хогвартс в качестве студентки, но она тайно пронесла сюда гроб с телом Беллатрисы. Внешний сосуд оказался слабым, чтобы вместить силу моей тётки, тогда мадам Лестрейндж забрала жизнь Лукреции, и снова переместила свою душу в свое тело. Мало того, чистокровная повторно напала на Невилла Лонгботтома и укусила его на территории академии. Парень всего лишь защищался и как видите, он в своём уме, до уровня «Е» ему далеко. За что же вы Лонгботтома хотите осудить? Он поступил правильно, пустив ей в сердце пулю из оружия против вампиров.

— Глава Совета вампиров, Виктор Крам, велел нам доставить уровень «Е» в тюрьму и вы не должны противиться нам, — возразил один из членов Совета.

Он подлетел к Невиллу и хотел схватить, но Драко одним только своим взглядом превратил в прах мужчину.

— Уходите, — произнес сурово Малфой, — и без моего разрешения, чтобы духу вашего больше здесь не было. Прочь, стервятники!

— У вас будут большие неприятности, милорд! — ответил другой член Совета вампиров и они исчезли.

— Почему ты не отдал меня им, Малфой? — холодно спросил Лонгботтом. — Мог бы избавиться от меня сейчас, ведь я — уровень «Е», а такому выродку место только в утиле.

— Лонгботтом! — возмутилась Пэнси Паркинсон. — Ты вместо благодарности рычишь на Главу Слизерина?

— Не надо, Пэнси, — успокоил блондин девушку, — Невилл один из нас и мы будем защищать собрата. Идём, Невилл, пора в корпус, близится рассвет.

*****

Через несколько дней, после заката солнца, студенты академии Хогвартс, их девичья составляющая, снова столпились у ворот ночного общежития, чтобы увидеть своих идолов, как я их называю, своих кумиров.

— Девочки! — воззвал Гарри к присутствующим, — прекратите визжать и просто смотрите на студентов Слизерина, если уж так хочется.

Теодор Нотт вышел вперёд и поприветсвовал девиц со всех трех дневных факультетов:

— Привет, девочки! Вы думали обо мне? — Студентки завизжали от восторга ещё громче. — Я уверен, что сегодня снился прекрасному из старост — Гарри Поттеру! Я прав, префект?

— Что? А? — недоуменно произнес Гарри. Он думал сейчас о двух своих любимых парнях: о вампире Драко и о друге Невилле. Как он? — О чем это ты, Нотт?

— Но почему только Поттеру, Тео, ты снился? — послышалось со всех сторон. — У него же есть уже Малфой. Так нечестно!

Девицы ринулись к воротам ночного факультета, почти сшибли с ног Гарри. Если бы кто-то не поддержал его, то брюнет точно прорыл носом землю. Поттер обернулся и посмотрел на того, кто помог ему, ожидая, что это будет Драко, но увидел рядом с собой Лонгботтома.

— Ну, и как это понимать, Гарри? — усмехнулся он. — Почему ты позволяешь себя ронять на землю этим очумелым созданиям?

Поттер смотрел на друга и думал о том, что ему надо бы поговорить с Невиллом, расспросить его, зажили ли его раны, не мучает ли жажда и как он чувствует себя? А Лонгботтом вышел вперёд и рявкнул на назойливых девиц:

— Эй вы, а ну-ка живо по своим общежитиям!

Парень разогнал всех и повернулся к Гарри.

— Как ты, Невилл? — тихо спросил у того Поттер.

— Живой, как видишь, — ответил вампир уровня «Е» и глянул на Малфоя, а тот выжидательно наблюдал за Лонгботтомом и своим любимым мальчиком. Драко видел, как больно Гарри, как он разрывается между любовью и дружбой.

Когда слизеринцы прошли дальше в главный корпус, Паркинсон фыркнула на Нотта.

— Что это значит, Тео? Ты снился Поттеру? С чего бы, ведь его интересует уровень «Е» и наш Глава факультета.

— Ну, я же тебя не интересую, Пэнси, и могу прийти в твои сны только в кошмарах, а ты — в мои. Я прав, принцесса Слизерина? — усмехнулся Нотт — модель и красавчик ночного факультета.

— Что ты сказал? — возмутилась Паркинсон.

— Нравится мне твоя эта черта характера, Тео, — улыбнулся Забини. — Дружище, не важно, на чьей ты стороне, но всегда остаешься позитивным, весёлым и лёгким в общении. И ты прекрасно играешь свою роль, Нотт, не каждый на это способен.

Теодор посмотрел на Драко. Он прекрасно понял, что имел в виду Блейз, ведь дедушка Нотта недолюбливал чистокровного Малфоя — принца рода вампиров.

А тем временем, мимо теплиц, где директор МакГонагалл и профессор Сириус Блэк рассматривали плотоядную бабочку, которая пожирала флоббер-червей, проходил Римус Люпин. Он набрал в другой теплице огурцов с помидорами, решив приготовить салат с майонезом и авокадо для них с Сириусом — преподом ЗОТИ.

— Мило смотришься в фартуке с розовыми бабочками, Сириус! — усмехнулся Люпин. — Директор, гоните его, Блэк любит садиться на хвост любому, кто накормит его сладкими, из песочного теста тритонами, а они есть в вашем кабинете, я просто в этом уверен.

— А помните, Римус, как вы любили, будучи студентом, приходить к мадам Помоне Стебль и воровать у неё поющую клубнику, она якобы помогала вам петь в хоре? Я права? — улыбнулась Минерва, глядя на Люпина.

— О, у Помоны была прекрасная клубника, Директор, — рассмеялся Римус. — Профессор Блэк, я жду тебя в твоей комнате.

— Иду, любимый! — кивнул Блэк и горячо глянул на мужа, провожая того горящим взглядом.

— Вы сегодня вечером свободны, Сириус, и у вас нет урока в ночном классе? — поинтересовалась Директор. Все её так называли при тесном общении, никак не привыкнув к слову «Ректор» академии.

— Нет, Минерва, я свободен, — ответил мужчина. — Вы хотели поговорить о чем-то?

— О Гарри, Сириус, о вашем крестнике, — кивнула она. — Я не знаю, когда у Гарри начнётся перерождение в вампира, но очень переживаю за мальчика. Не дай Мерлин, это случится перед экзаменами С.О.В.

— Крестник сказал, что хочет летом пожить у Драко в мэноре, я не стал возражать, потому что знаю о их помолвке, о договоре между двумя семьями — Малфоями и Поттерами. Да и мальчик вырос совсем, я вижу, как сильно его тянет к Главе Слизерина. Я думаю, Директор, что пока рядом Драко, при всем моем к нему негативном отношении, с Гарри все будет хорошо. Воля Лили была поженить их, как и воля моего друга Джеймса Поттера. Я не смею противиться их желанию, хотя до сих пор не понимаю, для чего все это было нужно? Пока будет проходить перерождение, или лучше сказать — пробуждение Гарри в чистокровного вампира, крестнику лучше не появляться в «Ордене Феникса», где бывают охотники, пусть поживет вдали от Гриммо, 12.

*****

Сидя на занятиях, Невилл думал: «Кровь Драко Малфоя струится по моим венам. Заметил ли это Гарри, когда я приблизился к нему? Мне до сих пор не по себе, когда я вспоминаю, как этот вампир поил меня кровью, в которой присутствовала и кровь чистокровной Беллатрисы Лестрейндж. Ненавижу ни её, ни Малфоя».

Конечно, Лонгботтом не мог знать, что пока он думает о Гарри, сам Поттер тоже размышляет о своём друге, стоя на балконе Астрономической башни. А грифф думал и очень крепко о Невилле, сжимая в руках магический меч Годрика — основателя факультета Гриффиндор.

«Невилл не выпил крови Беллатрикс Лестрейндж, когда та появилась в академии Хогвартс. Женщина поставила Лонгботтома перед трудным выбором, однако,  мой друг не прикоснулся губами к крови чистокровной, обратившей его в уровень «Е». Сколько ещё Невилл сможет сопротивляться? Мой друг уже пил мою кровь и не раз, и я готов дать ему столько её, сколько потребуется, лишь бы Лонгботтом не превратился в чудовище». Рассуждая так, Гарри вспоминал Невилла, который просил его не беспокоиться о нем Поттера, а также в памяти всплыл разговор и с Драко, который пообещал сберечь его, Гарри, от всякого зла и злобы кровожадных вампиров.

После первой пары у профессора Зельеварения, Невилл подошел к Драко на перемене.

— Я только ранил мадам Лестрейндж, Малфой, ведь это ты её убил? Скажи мне, о каком возлюбленном говорила Беллатриса?

— Тебя не касается все это, Невилл, — вздохнул Драко. — Пользуйся тем, что ты все ещё жив, что в тебе поддерживает жизнь моя чистокровная королевская кровь, и что я позволяю тебе видеться и общаться с Гарри. Это мой дар, но не твоя привилегия, Лонгботтом. Помни всегда об этом. И ещё… Я смотрю сквозь пальцы на твою любовь к Поттеру, хотя он не любит тебя, потому что принадлежит мне.

— Гарри — не вещь тебе, упырь! — возмутился парень.

— Я не говорю про вещь, идиот! — фыркнул Глава Слизерина. — Гарри — моя вторая половина, мы любим друг друга и он никогда не предаст меня, не уйдёт. А ты, в свою очередь, не предашь его и этим нравишься мне, Невилл, в тебе есть сила и твердый стержень внутри. Несмотря на поражение своей сущности, почти превратившись в уровень «Е», ты все ещё человек, вернее, теперь уже нормальный и адекватный вампир. В этом не только моя заслуга, но и кровь чистокровных бессмертных, а также безмерное уважение к тебе Гарри. Радуйся тому, что я позволяю тебе любить моего мальчика, мистер Лонгботтом. Только благодаря мне, моей крови ты можешь защищать Поттера, а значит, это я один защищаю его и берегу.

Драко пошёл дальше, а Невилл разозлился. Он понимал, что Глава ночного факультета прав, и это бесило его, делая слабым, да и шансов на то, чтобы заинтересовать Гарри собой, как парнем, у него ноль. Гриффиндорец никогда не откажется от Драко.

Вернувшись в общежитие, Невилл лег на диван в своей комнате. Он вспомнил последнюю встречу до того, как была убита мадам Лестрейндж. В тот день Лонгботтом принял душ и готовился ко сну в башне Гриффиндора, когда к нему пришёл Гарри. Он обнажил свою шею и сказал:

— Я знаю, дружище, ты хочешь меня, выпей, разрешаю.

И Невилл выпил, обнимая друга, прижимая к себе его тёплое тело, упиваясь ощущениями, когда Поттер обнял его в ответ и гладил по спине, пока тот пил из шеи. А сейчас он вспомнил это, лежа на диване, но вздрогнул, подумав: «Моя жажда крови после того, как меня напоил своей кровью Малфой, должна была прекратиться, почему же я сейчас чувствую жажду к Гарри? Я по-прежнему хочу его кровь, хочу поцелуя и любви Поттера».

Вампир встал с дивана и выпрыгнул в окно. Он нашёл гриффа на Астрономической башне. Лонгботтом обнял парня и прижал к себе.

— Я всегда буду на твоей стороне, Гарри, всегда защищу тебя. Помни об этом, друг, это буду я, а никто то другой. Я люблю тебя, Поттер!

— И я люблю тебя, дружище! — улыбнулся гриффиндорец и обнял в ответ. — Я готов тоже защищать тебя и помогать во всем. Я рад, Невилл, что ты в порядке.

— Ты не понимаешь, Гарри, я люблю тебя не как друга, а как парня. Ты… нравишься мне и я хочу быть с тобой, — возразил Лонгботтом.

— Нет, Невилл, не надо. Ты же знаешь, что моё сердце с детских лет принадлежит Драко, только любовь к нему живёт во мне. Я могу любить тебя только как своего лучшего друга, но не как возлюбленного, — ответил гриффиндорец.

— Но почему этот упырь? Почему Малфой, а не я в твоём сердце, Поттер? Это отвратительно. Он сделает тебя таким, как он сам — кровожадным монстром. А я другой, Гарри. Я никогда не обращу тебя.

— Я хочу, чтобы Драко обратил меня, сделал своим. Я люблю его, Невилл, мы с ним родственные души, и только с ним я хочу быть. Прости. Мне жаль, что твоя дружба переросла в большее. Прости за то, что я не могу ответить взаимностью.

Парень склонился к Гарри, желая поцеловать, но Поттер увернулся и задрожал.

— Невилл... — прошептал с горечью префект. — Не надо… не смей!

Лонгботтом ушел, а Гарри сел на скамейку на балконе Астрономической башни. Он дрожал всем телом так, что зубы стучали. Вдруг в его голове стали мелькать, словно, кадры из фильма. Вот он маленький на руках совсем ещё юного Драко… Вот Гарри заплетает его шелковистые пряди волос в косички… Вот Малфой целует мальчика в носик и желает спокойной ночи.

— Драко?!. — закричал гриффиндорец и через несколько секунд на Астрономической башне появился Глава Слизерина.

Поттер порывисто бросился в его объятия и зарыдал. Малфой обнял мальчишку, посадил того на скамейку и присел на корточки.

— Что случилось, мой хороший? — поинтересовался слизеринец. — Кто-то посмел обидеть тебя? Я чую запах Лонгботтома на тебе, он… не…

— Нет, — возразил брюнет, — мы просто поговорили, но я…

— Да, малыш, что такое? — спросил блондин и обнял колени гриффа, его бедра. — Откройся мне, расскажи, Гарри.

— Я сидел здесь, как вдруг стал видеть будто кадры из фильма прошлое, наше с тобой, Драко… — И он рассказал все свои видения Малфою. — Что это было?

— Наше с тобой прошлое, малыш, — тихо ответил Глава ночного факультета. — Мы были знакомы с твоих младенческих лет, наши родители помолвили нас с детских лет. Мы пили кровь друг друга из ритуальной чаши, и мы являемся женихами. Ты — мой, а я — твой. Твоя мать и отец знали, что могут погибнуть, они сделали это, чтобы физически и ментально связать нас, Гарри.

— Но ведь я — не вампир и мои родители — люди, — удивился гриффиндорец.

Малфой притянул брюнета к себе и обнял за плечи.

— Этим летом я покажу тебе все, Гарри, покажу, как все было и к тебе вернётся полностью память. Я ведь уже говорил об этом, осталось подождать совсем немного.

— Я устал, Драко, очень устал без тебя. Я хочу твоей любви, меня постоянно потряхивает и ещё…

— Да, мой хороший? Откройся мне, — глядя нежными глазами, произнес слизеринец.

— Я хочу… попробовать твою кровь. Часто, особенно по ночам, я просыпаюсь от боли в горле, от того, что оно горит. Что со мной? Скажи мне, Драко, что происходит с моим телом, с моей душой? Я столько раз спрашивал тебя, что со мной происходит, но ты молчишь. Я устал, — выдохнул в губы блондина Поттер. — Поцелуй меня, Драко, прошу тебя.

В мгновение ока Гарри оказался на коленях Малфоя, и горячие губы Принца вампиров накрыли уста брюнета. Поцелуй вышел огненный. Блондин и сам соскучился по Поттеру, поэтому целовал жадно своего мальчика. Он расстегнул его мантию и рубашку, принялся целовать шею, ключицы, кадык и горло.

— Драко?.. — проскулил-прохныкал грифф. — Люби меня сейчас, я хочу тебя. Сделай меня своим. Чего же ты тянешь, если мы уже помолвлены? Я твой, любовь моя, весь твой. Я ведь не так много прошу. Любовь моя...

Малфой пересадил мальчишку на скамейку и склонился над его пахом, вынул его член и взял в рот. Гарри вскрикнул, но возглас вернулся к ним, потому что Глава ночного факультета успел наколдовать защитный купол неслышимости и кричи теперь Поттер сколько угодно, никто и ничего не увидит, и не услышит. А блондин тщательно вылизывал мальчика, своими ласками разряжая и снимая магический выброс, скопившийся в Гарри. Гриффиндорец кончил дважды с диким криком и судорогами, наконец, успокоившись. Малфой обнял его после, посадив снова на свои колени, пока Гарри приходил в себя.

— Я люблю тебя, Драко, — наконец, произнес префект, счастливо улыбнувшись, — безумно люблю вот такого горячего, каким ты был минут пять назад. Когда настанет тот день, в который ты сделаешь меня своим навсегда, я оттрахаю тебя.

— Хочешь взять меня? — усмехнулся блондин.

— Я возьму в оборот своих глубин твой член, и буду скакать на тебя, сцеживая все из твоих запасов. Я все лето не выпущу тебя из постели, Драко. Мы будем есть в твоей спальне, а потом снова заниматься любовью. Малфой, как же я хочу тебя.

— Я согласен, мой малыш. Я больше… сильнее люблю тебя и хочу, с нетерпением жду этого дня давно, когда ты станешь моим. Открою тебе секрет, я не могу нормально спать, Гарри. Закрываю глаза и вижу тебя обнаженного, горячего, умоляющего меня взять тебя.

— У меня тоже самое, Драко, и я на пределе. Порой мне хочется прийти к тебе ночью, и лечь с тобой. Я говорил уже, но повторяю это снова. А сейчас я хочу спать.

— Спи, я зачарую нас и нам будет тепло на Астрономической башне. Спи прямо на мне, тебе это пойдёт только на пользу, любимый мой гриффиндорец.

Гарри обнял крепче за шею Драко и уснул, удобнее устроившись на коленях Главы ночного факультета. Малфой не спал до рассвета, а с первыми лучами солнца отнес мальчишку в его комнату, наколдовал Темпус на 8.00. После этого Драко вышел в окно, чтобы не попасться на глаза мистеру Филтчу, ректору МакГонагалл или аврорам, снующим по территории Хогвартса.