Глава 19
Положив лист, который оставил Элайджа, на туалетный столик, я устало опустилась на мягкий пуфик и уставилась в зеркало. Глаза — потухшие, с фиолетовыми тенями под ними. Цвет лица — будто кто-то стер остатки жизни с кожи, превратив мою смуглость в блеклую тень. Потрескавшиеся губы, спутанные волосы.
— Мда... — хмыкнула я, подхватив пудру, но в тот же миг захлопнула её обратно, услышав стук. — Входите, — отозвалась, не в силах даже изобразить интерес.
Дверь приоткрылась, и в комнату шагнул Стефан. Он выглядел... нехорошо. Слишком взволнованно, даже для него. У него был тот самый взгляд, с которым приносят плохие новости. Очень плохие.
— Что-то случилось? — простонала я, чувствуя, как напряжение моментально возвращается в мышцы.
— Да... — Стефан переминался с ноги на ногу, будто сам не хотел этого говорить. — Деймон... он...
Я тут же поднялась.
— Что с ним? — резко выпалила я.
— В ту ночь... — он отвёл взгляд, — в ту, когда мы спасали Кэролайн и Тайлера... Тайлер... укусил его.
Щёлк. Что-то внутри меня оборвалось.
— Что?! — голос задрожал, а ноги будто налились свинцом. — Он... Он же сказал, что с ним всё в порядке. Он... он даже поцеловал меня...
Я прикрыла рот рукой. Это был не просто шок — это был страх. Чистый, пробирающий до костей страх.
— Он умирает, — прошептала я. — Господи, он же умирает...
— Бонни связалась с предками, — сказал Стефан, подойдя ближе. — Они сказали, что лекарство... есть. У Клауса.
Я фыркнула горько.
— Прекрасно. Только вот Клаус исчез! Вместе с братцем. Так что что ты предлагаешь? Молиться?
— Есть шанс, — тихо продолжил он. — Его квартира осталась нетронутой. Там всё его. Кровь, вещи... может, он вернётся. Или мы найдём след.
— Чем я могу помочь? — перебила я, резко.
Стефан вздохнул.
— Пригляди за Деймоном. Он просил тебе не говорить, но... он начал терять контроль. Он зол. Слаб. Он может кого-то убить... Или убить себя. А ты — единственная, к кому он ещё хоть как-то тянется.
Я закатила глаза, но без злости.
— Думаешь, я ему нянька?
— Думаю, ты ему последняя надежда, — тихо сказал Стефан.
Я опустила голову. Проклятие.
— Ладно, — буркнула я, хватая кожаную куртку с кровати. — Поехали.
Мы молча вышли из комнаты. Ночь была впереди. А с ней — и битва за жизнь одного упрямого, самоуверенного, бесконечно дорогого мне идиота.
***
— Ну что, врун... плохо тебе? — прошипела я, нависая над ним, и уставилась на полутрупа на кровати.
Деймон медленно моргнул, как будто проверяя, не галлюцинация ли я.
— Кристина... — выдохнул он хрипло, вытягивая ко мне слабую руку. Как будто это могло сработать. Шлёп. Я отвесила ему по руке, не скрывая раздражения.
— Захлопнись! — шикнула я, садясь ближе. — Ты мне врал!
— Прости, — слабо усмехнулся он, и даже с бледными губами и чёрными прожилками под глазами ухитрился выглядеть как обычно: нагло, по-идиотски обворожительно и обречённо.
— О, смотрите-ка на него! — всплеснула я руками. — Он ещё и улыбается! Ах ты зараза! — и тут же шлёпнула его по плечу.
— Ты убьёшь его раньше, чем это сделает яд, — лениво прокомментировала Кэтрин из угла, перебирая свои волосы.
— И ты заткнись, — я даже не обернулась. — Лучше иди, проследи за тем, чтобы Стефан не угробил себя по пути. Мне нужен он живым, вместе с лекарством, поняла?
Пирс закатила глаза так театрально, что будто репетировала это всё утро. Медленно — как по подиуму — отлепилась от стены и направилась к выходу.
— Как скажешь, босс, — бросила она через плечо, явно недовольная, что не может укусить меня хотя бы за мораль.
Хорошо хоть Элайджа внушил ей делать всё, что я прикажу. Иначе в лучшем случае она бы послала меня. В худшем — приклеила бы меня к потолку.
Я вернулась к кровати. Деймон молчал. Смотрел. Я сидела и просто уставилась в пол. И на пару минут мы оба замолчали. Не потому что сказать было нечего. А потому что от этого зависело слишком многое.
— Крови... — прохрипел Деймон, так слабо, будто каждое слово отдавалось болью в костях.
Я подскочила с кровати словно на пружине и метнулась вниз, в подвал, едва не снесла дверцу холодильника с запасами. Чёрт, какая у него любимая группа крови? Да какая разница! Я сгребла всё подряд — A, B, AB, хоть бы и O отрицательная, лишь бы хоть что-то сработало.
— Вот, — бухнула перед ним охапку пакетов.
Он тут же выхватил первый попавшийся, рванул зубами трубку и начал пить, будто в каждом глотке была последняя надежда на жизнь. Жадно, быстро. Почти отчаянно.
Я едва успела вдохнуть с облегчением, как... Блюв. Его вырвало. Чёрной. Густой. Вязкой кровью.
— О боже! — я в ужасе отшатнулась, но тут же — как пощечина от здравого смысла — вернулась, упав на колени и схватив его за плечи, пока он кашлял и оседал вперёд, будто сам вытекал вместе с этой черной жижей. — Деймон! Деймон, смотри на меня! — я с трудом удерживала его голову, не давая врезаться лицом в собственную рвоту.
Он дрожал. Каждый вдох рвался сквозь зубы. Черные прожилки на шее и под глазами стали ещё темнее, будто тьма в нём сгущалась. Я провела ладонью по его волосам, стиснула зубы.
— Ты не посмеешь умереть. Слышишь меня? — прошептала я, не в силах сдержать слёзы. — Я только что потеряла отца... и тётю... и если ты... если ты тоже уйдёшь — я тебя за это воскрешу и снова убью. Медленно.
Он слабо усмехнулся, не открывая глаз.
— Тогда... у меня есть... мотивация... выжить.
Я всхлипнула. Улыбнулась сквозь слёзы.
— Вот и славно. Потому что я уже вычерчиваю план твоего спасения. Так что потерпи немного.
Я держала его крепче, будто этим могла вытянуть из него яд.
Бззз.
Я достала телефон из кармана и, не отрываясь от Деймона, глянула на экран. Сообщение от контакта с говорящим именем — «Бабуля». Ну конечно. Кто ещё способен развалить вечер в клочья и при этом звучать как приглашение на чаепитие?
«Криси, ты пропускаешь интересное представление. Оставляй своего трупика и иди ко мне посмеёмся.»
Я нахмурилась, вчитавшись в строчку.
— Ты с ума сошла?! — прошептала я в экран, строча ответ:
«Как я его оставлю?! Что там?»
Ответ пришёл быстрее, чем я моргнула.
«Да так, всего-то Элайджу закололи, и Стефана пичкают человеческой кровью в обмен на лекарство для твоего ненаглядного.»
Я чуть не уронила телефон. Мой взгляд метнулся к Деймону, который, кажется, только что снова закашлялся. А потом — с новой силой рвануло осознание. Элайджа. Мёртв. А значит...
— Внушение. Чёрт, внушение!
Я резко села, сердце застучало как в колокол. Кэтрин. Она больше не обязана выполнять мои приказы. И всё же... она написала. Я машинально печатала:
«Что за лекарство?»
Ответ упал на экран так быстро, будто она заранее его заготовила:
«Кровь Клауса.»
Конечно. Самое логичное и самое опасное. Я почти не успела вдуматься, как пришло ещё одно сообщение:
«Можешь не ждать Стефана. У Клауса на него большие планы.»
Я едва сдержалась, чтобы не швырнуть телефон о стену. Вместо этого стиснула его в кулаке, как оружие.
«А как же лекарство?!» — отправила я с надеждой, что её обещание хоть на этот раз — не ложь.
«Я принесу.»
Я остолбенела. Просто уставилась на экран, на эти два слова. «Я принесу.»
И тогда в голове щёлкнуло. Неужели... она делает это не по приказу? Не под влиянием. А сама?..
— Нет, — прошептала я себе. — Этого не может быть. Она не бывает доброй. Она...
Но тут я вспомнила, как Кэтрин сидела рядом со мной на поляне. Молча. Без насмешек. Без фальши. Как несла меня на руках. Как смотрела, когда умер мой отец.
Может ли... в этой чертовке осталась хоть капля человечности?
Я повернулась к Деймону. Он спал, будто еле дыша.
— Терпи, — прошептала я, откинув прядь волос с его лба. — Даже если лекарство несёт мне сама Кэтрин Пирс... я вырву его из её рук. Или сердце. Смотря что быстрее.
***
Прошло около получаса, когда по коридору послышался характерный, уверенный стук каблуков. Я даже не поднимала голову — только она могла так эффектно входить в любую комнату, будто это сцена, а у неё в руках — «Оскар». Кэтрин Пирс появилась в дверях, как буря с алой лентой в волосах, сжимающая в пальцах маленькую стеклянную склянку, наполненную густой тёмно-красной жидкостью.
— Вот лекарство. Как и обещала, — протянула она, словно вручала яд вместо спасения.
Я не двинулась с места. Просто смотрела на флакон, потом на неё. Та же ухмылка. Те же изящные движения. Но... в глазах было что-то другое.
— Почему? — спросила я негромко, забирая из её рук склянку.
— Что почему? — переспросила она с видом преподавателя, выслушивающего нечеткий ответ студента. — Уточняй, девочка.
Я села на край кровати, открывая флакон. Поднесла его ко рту Деймона. Тот слабо шевельнулся, судорожно глотнул... и тут же отключился окончательно, будто это была последняя капля сил. Я закрыла флакон, чувствуя, как сердце колотится в бешеном темпе.
— Почему ты принесла это? — повторила я, глядя ей прямо в глаза. — Внушение больше не работает. Ты могла просто взять лекарство и исчезнуть. Оставить нас тут гнить. Но ты всё равно пришла. Ты спасла Деймона.
Кэтрин, будто это был всего лишь повод поправить волосы, пожала плечами:
— Считай, это просто моя капризная женская прихоть.
И даже в этом её театральном равнодушии было что-то... непривычно искреннее. Настоящее. Глубоко спрятанное, но не спрятавшееся совсем. Я усмехнулась.
— Что ж, Кэтрин Пирс и прикинулась человеком... Надеюсь, ты не заболела.
Мой взгляд упал на склянку — на остатки алой жидкости, что ещё капала с края. Странно, но я чувствовала нечто, напоминающее благодарность. И не от неё, а от себя.
— Спасибо, — прошептала я, не поднимая головы. — Что теперь? Сбежишь? Как всегда?
— Почему бы и нет? — снова то самое лёгкое пожатие плечами, но в голосе — стальная нота. — Я свободна. Почти. Но свободна. И Клаус больше не держит меня на поводке.
Я подняла на неё взгляд, удивлённо хмурясь.
— Я была дурой, — продолжила она, и в этом признании не было горечи, только облегчение. — Всю вечность пряталась от его имени. Дрожала от его тени. А он... никогда и не пытался меня найти. Угрожал, но не охотился. Я пряталась от призрака.
— Значит, я была права, — хмыкнула я.
Кэтрин с усмешкой взглянула на меня, чуть склонив голову набок.
— Иногда ты бываешь не так уж невыносима, Криси.
Я фыркнула.
— Ого. Это прозвучало почти как «спасибо».
— Не бери на себя слишком много, — закатила глаза она, но уголки губ всё равно предательски дёрнулись вверх. — Но если что, можешь... ну, написать. Вдруг тебе снова понадобится стерва на полставки.
— Написать? — переспросила я, приподняв бровь.
— Думаю, мы ещё понадобимся друг другу. Кто знает... — бросила она через плечо и, не сказав ни «до встречи», ни даже «пока», ушла. Просто вышла — красиво, эффектно, будто оставив после себя запах дыма, крови... и, возможно, дружбы.
Я посмотрела на Деймона. Он спал, но дыхание было ровным. Он будет жить. А Кэтрин? Может быть, впервые за сотни лет — тоже.
Телефон снова завибрировал, и на экране, как всегда, высветилось имя, которое я не знала, радоваться ли видеть... или выбрасывать мобильный в ближайшую стену.
«Бабуля»
Конечно, кто же ещё.
«Клаус увез Стефана. Если я правильно поняла, он взял его с собой как мальчика на побегушках. Стефан сейчас без тормозов. (Он опять потрошитель). Не знаю, куда они отправились, но, скорее всего, ищут стаи оборотней, чтобы делать гибридов (Клаус сказал, когда отдавал кровь). А так как мне скучно, я могу помочь с поисками. С любовью, твоя любимая Кэт.»
Я тупо уставилась в экран, пока глаза не начали щипать от напряжения.
— Совсем про него забыла, — прошептала я с растерянным ужасом, как будто только что вспомнила, что оставила духовку включенной. — Боже... опять? Снова? Неужели нас снова ждет трудный период?
Да нет, какой «трудный»... Это даже не период — это уже какой-то бесконечный круговорот боли, крови, магии и семейных драм, в котором все просто по очереди сходят с ума.
Я села на край кровати, закрыв лицо руками, пока Деймон мирно сопел рядом, всё ещё без сознания, но живой. Хотя бы он.
А Стефан... Стефан теперь в компании психопата, с дозой крови в венах, и скорее всего снова рисует свои фирменные кровавые картины на стенах. Уровень катастрофы — максимальный.
И конечно, Кэтрин скучно. Как же без этого.
Я взяла телефон, пальцами вбивая ответ с той самой смесью раздражения и признательности, которую умею испытывать только к ней.
«Отлично. Один брат только что вернулся с того света, другой — снова потрошитель. Напомни, почему я до сих пор не уехала в Париж с новым паспортом и чужим лицом?»
Ответ пришёл почти сразу:
«Потому что ты драматичная и хочешь всё контролировать. Но не волнуйся. Я найду тебе твоего Риппера. Он, кстати, очень секси в этом режиме. Можешь поблагодарить меня позже.»
Я фыркнула и бросила телефон на кровать.
— Он не мой... — пробормотала я, вставая. — Чёртов Мистик Фоллс. Никогда тут не бывает просто понедельника.
И, скользнув взглядом по склянке с кровью Клауса, всё ещё стоявшей на прикроватной тумбочке, я поняла:
Это только начало.
***
Два месяца. Мать его, два проклятых месяца! Мы ищем Стефана. И не просто ищем — носимся, как бешеные, по всей стране, как охотничьи собаки без запаха. В команде: я, Деймон, Елена, Кэролайн и Кэтрин. Казалось бы, золотой состав — и сила, и мозги, и хитрость, и капля безумия... А на деле — один сплошной бардак.
Трупы. Всё, что мы нашли за эти восемь недель, — это рваные тела с отсутствием крови. Никаких следов, кроме фирменного почерка «Потрошителя». Да, мы точно идем по следу. Вопрос — успеем ли дойти до конца?
— Как же я устала, Елена... — простонала я, уткнувшись лбом в холодную поверхность барной стойки. Алкоголь был бы кстати, но вместо него — вялый кофе.
— Это вообще-то моего парня похитили, а устала ты? — усмехнулась Елена. Нервно. Неуверенно. Но хоть попыталась. Отпила кофе, как будто в нем был смысл жизни.
Я подняла голову и уставилась на неё. С тёмными кругами под глазами, с дрожащими пальцами и плечами, опущенными так, будто на них лег весь мир. Она была истощена. Как и я. Как и мы все.
— Деймон ищет зацепки, — напомнила я. — Кэролайн выносит наводки от своей мамы, и они все заканчиваются одним и тем же — тупиком. А мы с тобой... просто бегаем по кругу.
— А что мы можем сделать? — спросила она. Просто. Без претензий. С пустотой в голосе.
Я не ответила сразу. Что мы можем? Драться? Кричать? Молиться ведьмам? Или пойти по пути Клауса — и начать проливать кровь, чтобы получить хоть крупицу ответа?
— Не знаю... — прошептала я. — Честно, не знаю.
И мы замолчали.
Два месяца назад мы потеряли отца. Дженну. Елену — почти. Потом, чуть не потеряли Деймона. А теперь каждый день просыпаемся с мыслью: Где Стефан? И кем он будет, когда мы его найдем?
Рик, бедный Рик, теперь был нам всем — и учителем, и наставником, и почти родителем. Он старался. Правда старался. Но я знала, что по ночам он пьёт. И что бутылок в доме больше, чем книг. А ведь когда-то было наоборот.
Мир рушился. Медленно, тяжело, с каждой секундой осыпаясь на нас пеплом. И всё, что мы могли — продолжать. Хоть как-то. Хоть зачем-то.
— Если Кэтрин сегодня не притащит что-то стоящее — я её уволю, — буркнула я и сделала глоток своего мерзкого остывшего кофе. — Шутка. Не уволю. Она меня убьёт раньше.
Елена едва заметно улыбнулась. Хоть что-то живое в этой стагнации. Но мы обе знали: приближается что-то новое. И это «что-то» уже пахло кровью.
— Я отойду на минуту, — бросила Елена, похлопав меня по плечу, и соскользнула со стула у бара, направившись в сторону туалета.
Я не ответила. Просто кивнула и осталась одна, уставившись на стеклянные полки за спиной бармена, заставленные бутылками. Сколько их там? Десятки? Сотни? И почему у каждой из них состав длиннее моего списка бывших?
Прошло три минуты. Потом пять. Потом десять. А Елены всё не было.
— Да где же ты... — пробормотала я и уже было повернулась в сторону туалета, как почувствовала — на мне чей-то взгляд.
Мужской. Пронзительный. Теплый и одновременно ледяной. Я медленно обернулась. Он сидел буквально через стул от меня. Привлекательный молодой мужчина — лет двадцать пять, не больше. Светлые, чуть вьющиеся волосы, яркие губы, будто нарисованные, и глаза... боже, глаза цвета зелени после грозы. Чистые. Пронзительные. Но не человеческие.
Слишком пронзительные.
«Стоп. Привлекательный?! — обругала я себя. — Ты что, совсем с катушек? У тебя парень есть!»
Но он всё ещё смотрел на меня. Не скользя взглядом по залу, не ловя чьё-то внимание — меня.
— Вы чего-то хотели? — осторожно спросила я, уже внутренне собираясь ударить его вилкой, если подойдёт ближе.
Он не ответил сразу. Только чуть склонил голову набок и... улыбнулся.
— Приятно наконец-то встретиться с тобой в своём теле, — произнёс он с мягким, едва уловимым британским акцентом. Я напряглась. — Наверняка ты меня не узнала, — продолжил он, вставая и делая шаг ко мне. — Я — Клаус.
Щёлк. Будто рубильник внутри меня переключился.
— Что?! — прорычала я и тут же вскочила со стула. Плевать на свидетелей, плевать на всех — я валю отсюда.
Я рванула к двери, оттолкнув какого-то парня и уже дотянулась до ручки — и в этот момент весь мир хлопнул в чёрное.
Что-то тяжёлое ударило меня по затылку, и я рухнула, как сломанная кукла.
Последнее, что промелькнуло в моей голове: «Только бы он не нашёл Елену. Только бы он подумал, что она мертва...»
Потом — тьма.
***
Пять часов назад.
— Что ты такой мрачный, Стефан? — Клаус фальшиво-печально вздохнул, легко выкручивая руль, будто вёл не машину, а прогулочную лодку.
Они только что покинули уютный домик в Теннесси, где две милые девушки пытались дать им наводку на стаю оборотней. Девушки были милы. Головами особенно. Жаль, теперь головы отдельно, тела отдельно.
— Ты, как всегда, превратил допрос в бойню, — буркнул Стефан, стирая пятно крови с манжета. — Мог бы хотя бы один раз не устраивать артхаусный хоррор.
— О, да ладно тебе, — ухмыльнулся Клаус, не отрывая взгляда от дороги. — Ты же сам оторвал им головы. Я просто предложил. И, кстати, очень трогательно было, как ты потом пытался сложить их обратно, будто конструктор LEGO.
— Ты мне не нравишься, — отчеканил Стефан, глядя вперёд. Его голос был спокойным, но в глазах плескался огонь. — Совсем.
Клаус засмеялся. Звонко, с ноткой безумия.
— Ты не представляешь, как часто я это слышу. Особенно перед тем, как люди начинают делать именно то, что я хочу.
Стефан отвернулся. Он не хотел разговаривать. Не хотел дышать с ним одним воздухом. Но выбора у него не было. Он был привязан. Не буквально.
— Уверен, могу сделать твоё время со мной чуть веселее, — мурлыкнул Клаус, глядя в лобовое стекло, но уголки его губ поползли вверх в хищной ухмылке.
Стефан напрягся. Он знал этот тон. Тон, за которым следовало что-то ужасное. Улыбка Клауса не сулила ничего хорошего. Никогда. Он уже пожалел, что сел в эту машину. Пожалел, что не дал себе сгореть на солнце.
Но глубоко внутри, где-то за пределами страха и отвращения, в самой тени его души... что-то подсказывало: возможно, часть его всё ещё получала от этого удовольствие.
И вот это пугало его больше всего.
***
Настоящее время.
— Вставай, Спящая Красавица, — голос, сочащийся язвительным удовольствием, разрезал мою дрему, как тупой нож по горлу.
Я очнулась не от нежности — меня подняли, как мешок картошки, ухватив за руку. Очень по-джентльменски. И тут же — привет, удушье. Чья-то сильная рука сомкнулась у меня на шее, и я сделала все классические движения: глаза вылупила, руками вцепилась в запястье, а внутри мысленно пронеслось: «А ну не удушай даму, мразь».
Передо мной — Стефан. Выражение лица? Паника, вина, тревога, желание умереть и воскреснуть трижды, но всё это — в молчании.
— Стефан! Мы искали те... — хриплю, но договорить мне не дают — наоборот, сжали горло, как будто я чипсы, а не человек.
— Ты говорил, что моя компания тебе не по душе, — прошипел в ухо тот самый обволакивающе-британский голос, вызывающий желание и придушить, и слушать ещё, но только если не при этом умираешь. — Думаю, общество Кристины тебе подойдёт. Она ведь так... похожа на твою покойную подружку.
О, шикарно. Теперь я терапия для вампира с посттравматическим синдромом. А ещё меня душат. Очень вдохновляющая среда для романтики.
— Я же обещал тебе быть преданным. Зачем ты это делаешь? — голос Стефана звучал так, будто он объяснял маньяку, почему тот не должен играть с бензопилой в детском саду.
— Так интереснее, — усмехнулся Клаус, и я клянусь, его улыбка была настолько мерзкой, что я чуть не прокрутила глазами до самого затылка. — Правда, Кристина?
Ах, да. Меня ещё и спрашивают. Вот я, вся такая удушенная, но с характером.
— Ааам! — гаркнула я и вгрызлась в его руку, как будто это последнее крылышко в KFC. Я не просто укусила. Я откусила. Что-то хрустнуло, и в следующую секунду у меня во рту был кусочек первородного.
Блестящий момент для гордости и рвоты одновременно.
— Тьфу! — выплюнула я, словно у меня во рту была не плоть, а тухлый леденец с привкусом «ты сейчас умрёшь».
Клаус отшатнулся, зарычав. О, как вкусно злится.
— Но я могу передумать, — процедил он, делая шаг в мою сторону. Ну конечно. Почувствовал себя личинкой Альфа-самца.
И тут — бах! Стефан резко встал между нами, словно говорил: «Мисс Перец в опасности!»
— Нет. Ты её не тронешь, — с такой сталью в голосе, что аж захотелось захлопать. Или повесить медаль.
На мгновение Клаус замирает, смотрит, как будто удивлён. Он не привык, что его «игрушки» становятся людьми. Я же стою за спиной Стефана, прижавшись к нему, всё ещё со вкусом гибрида во рту, и думаю:
«Вот уж вечер. Душили, кусали, защищали. Пятница удалась.»
— Что ж, — лениво протянул Клаус, потирая то место, где всего пару минут назад я устроила себе шведский стол из его руки, — раз мы закончили с воссоединением Потрошителя и его ручной собачки, пойдем. Нас ждут великие дела, — ухмыльнулся он, как будто только что пошутил в стиле стендап-комика, уволенного за токсичность.
Ранка, кстати, уже зажила. Да, спасибо, регенерация — подарок богов. Или проклятье. Зависит от того, с какой стороны смотришь — я, например, со стороны, где мне недавно пришлось есть человека, если это вообще можно так назвать. Ну ладно, гибрида, но сути это не меняет — у меня всё ещё флешбеки.
И знаете, Клаус точно уже жалеет, что меня похитил. У него это прям на лбу написано. Впрочем, кто меня только не похищал, и каждый из них потом выглядел так, будто случайно подписался на пожизненный абонемент в ад. Хе-хе.
Вот только в этот раз я не разносила всех сарказмом и не кидалась острыми фразами. Я просто откусила Клаусу руку. Прогресс.
Гибрид первым зашел в какой-то бар, оставив нас с Стефаном в уличной прохладе. И, естественно, мой личный рицарь в потертой рубашке повернулся ко мне, словно сейчас начнет медосмотр.
— Ты в порядке? — спросил он так обеспокоенно, будто это меня швырнули через окно, а не я превратила руку первородного в закуску к вину.
— Это ты скажи мне, в порядке ты или уже окончательно подписался на карьеру домашнего вампира с функцией «убей всех»? — отбросила я его руки с плеч, — мы тебя искали, между прочим. Два месяца. Без выходных и перерывов на личную жизнь.
Я вообще забыла, когда у меня последний секс был!
— Я знаю, — вздохнул Стефан, словно только что посмотрел драму на три часа и пытается переварить эмоции. — Не стоило. Я заключил сделку с Клаусом. Я не могу вернуться в Мистик Фоллс.
— О, гениально, — фыркнула я. — Как будто нас когда-то останавливали чужие «не могу».
Стефан качнул головой так трагично, что я на секунду задумалась, не начнет ли он сейчас читать шекспировские монологи.
— Я что-нибудь придумаю, чтобы вернуть тебя обратно, — пробормотал он. — Но ты, Кристина, не нарывайся. У Клауса... ну, скажем так, терпение съедено еще до твоего укуса.
Я только закатила глаза.
— Да расслабься, Сальваторе. Я просто... поужинала им.
Он тяжело вздохнул, а я только пожала плечами. Подумаешь. Бывают дни, когда ты просыпаешься с планом попить кофе. А потом глотаешь кусок древнего бессмертного.
Жизнь — она такая.
— Ладно, пойдём, пока он нас сам не затащил внутрь, — буркнул Стефан и пошёл в сторону бара.
Я что-то промычала себе под нос, из серии «да с радостью бы — в морг, но ведь уже там была» и поплелась следом. Пока он направился к барной стойке, где сидел Клаус и, видимо, обсуждал свои любимые способы расчленения, я решила занять столик поближе. Ну, типа поддержка. Моральная. Издалека. С расстояния одной хорошей телепортации.
Села, зевнула, взяла в руки меню, и, разглядывая его, поймала себя на мысли:
«Я уже даже не напрягаюсь, когда меня похищают. То есть, серьёзно. У меня «Синдром Стокгольма», «ПТСР» и «Зачем я вообще встаю по утрам?» — в одном флаконе. Думаю, надо сходить к психологу. Или хотя бы к бармену».
— Так... что тут у нас по дороже? — пробормотала я, разглядывая выцветшие страницы с таким вниманием, будто меню может дать мне смысл жизни.
— Стейк с кровью. Самый дорогой, — прозвучал голос рядом.
Я подняла глаза и чуть не перекрестилась — передо мной стояла девушка, официантка, вся такая милая, голубоглазая, в фартуке, видавшем всё: от пятен кетчупа до криков клиентов. С виду — как обложка кулинарного журнала, по факту — скорее всего, знает, как скрыть тело.
— Тогда мне два. И бутылку... нет, давай сразу две. Самого дорогого вина, — сказала я, с чувством, с толком, с расстановкой, возвращая меню на стол.
Девушка молча кивнула и ушла записывать мой заказ. Служба в аду явно не научила её задавать лишние вопросы. Умничка.
Я откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула. Да, всё как обычно. Новый город, старый гибрид, Стефан снова в режиме «я на плохой стороне, но с душой», и я, главная героиня в жанре «Комедия ошибок и драматических флешбеков».
Где-то в углу души я надеялась, что мясо окажется не совсем как подошва, а вино — не как слёзы ангелов, которые слишком долго лежали в подвале. Но, если уж быть честной... всё равно съем. С худшим ужином в жизни я уже жила. Его, кстати, готовил Аларик.
— Решила обчистить меня до гроша? — Клаус с видом благородного миллионера в розыске плюхнулся напротив меня на диван. Такой весь расслабленный, как будто не он меня похитил, а я его — на романтический уикенд с элементами драмы.
— Да я зуб даю, что ты богач, — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Похитил — так хоть корми, а то у вас, у психов-коллекционеров, видимо, экономия на еде и сочувствии.
Гибрид довольно хмыкнул, как будто я сказала нечто очаровательное, и вообще он почти тронут моей харизмой. Почти. Но, зная Клауса, хоть только по словам Элайджи, это не добрый смех, а скорее «ты будешь весело кричать, когда я буду вырывать тебе позвоночник».
— Кажется, нам точно скучно не будет, — сказал он с ленивой ухмылкой, будто мы собрались вместе посмотреть старые фильмы, а не участвовать в шоу «Выжить после похищения и не оскорбить маньяка».
— Ты ещё пожалеешь, что меня похитил, — прошипела я, сузив глаза и добавив взгляд, от которого обычно вянут цветы и срабатывают сигнализации.
Он же, наоборот, только веселее заулыбался. Ну конечно, нашёл себе новую игрушку и радуется, пока она ещё не сломалась и не начала кусаться. Хотя... ой, подождите.
Стефан тем временем сидел за барной стойкой, наблюдая за нами так, будто мы два носорога на арене, и один из нас вот-вот кого-то протаранит. Его лицо было каменным, но я видела, как он напрягся. Он, очевидно, ждал, что я вот-вот скажу нечто настолько дерзкое, что Клаус захочет накормить меня собственными зубами. Ну, он не ошибался. Вопрос был только в тайминге.
Клаус вдруг, как по щелчку, стал серьезным. Прямо как учитель, которого ты бесил весь семестр, и он внезапно вспоминает, что у него есть власть. Клаус резко поднялся с диванчика и направился к барной стойке, где Стефан продолжал изображать драматичную статую под названием «Мой лучший друг в компании сестры моей бывшей-покойной девушки и маньяка».
А я... я решила не вникать. Ну серьезно, сколько можно за ними наблюдать? У них там любовный треугольник с элементами триллера, судя по лицу парня к которому пристал Клаус и Стефан, а у меня — гастрономический кризис. Поэтому я сосредоточилась на самом важном — еде.
Решила проверить карманы. И, конечно же — та-дам! — телефона не оказалось. Ну просто праздник какой-то. Спасибо, Клаус, не только похитил, но ещё и телефончик присвоил. Интересно, он хоть сменил обои или ещё нет?
— Ваш заказ, — сказала официантка, ставя передо мной две тарелки со стейками и бутылку вина с бокалом, который, очевидно, протирали тряпкой, которой до этого мыли пол. В подвале. В 1920-х.
Пока она открывала вино с выражением лица хирурга на первой практике, я вгрызлась в стейк. И, надо признать — он был чертовски хорош. Прям как будто кто-то в этом богом забытом месте умеет готовить, а не просто разогревает старые подошвы на гриле.
Я оторвалась от мяса, взяла бокал с вином... и сделала глоток. И мгновенно пожалела. Лицо само собой сморщилось в что-то между «Я съела лимон, пока мне одновременно врезали по лицу» и «Боже, за что?».
— Ммм... вино с оттенком тоски, нотками уксуса и ярким послевкусием боли. Великолепно, — пробормотала я себе под нос, закатив глаза. Всё, как я и предполагала — мясо на ура, а вино... будто его делал человек, который ненавидит виноград.
Бум!
Звук такой, будто Клаус решил выкинуть кого-то через третью стену — причём буквально. Я аж подпрыгнула на месте, чуть не окатив себя вином, которое и так было больше похоже на жидкость для снятия лака с послевкусием безысходности.
— Чёрт, Клаус! Можно потише?! Я же ем! — крикнула я, не отрываясь от стейка. И, в порыве справедливого гнева, схватила стоящую на столе солонку и метнула её в сторону беспокойного гибрида. Разумеется, как настоящая героиня — не попала. Солонка с достоинством плюхнулась у его ног.
— Прости, дорогуша, но по-другому никак! — крикнул в ответ Клаус, с таким энтузиазмом вдавливая какого-то бедолагу лицом в ближайший стол, что казалось — это его любимый способ поздороваться.
Я фыркнула и буркнула под нос:
— Бескультурщина... — отрезала себе кусочек мяса, как истинная леди на фоне насилия.
Стефан бросил в мою сторону взгляд из серии: «Ты можешь хотя бы попытаться вести себя как нормальный человек?»
А я, не будь дурой, ответила ему взглядом в стиле: «Можешь не выпендриваться, а?»
Если бы взгляды могли говорить — мой сказал бы: «Иди, дорогой, туда, где солнце не светит — желательно в переносном и буквальном смысле.»
Потрошитель, конечно, сильно изменился, но в глазах у него всё равно читалось святое: «Почему из всех людей её тоже надо было похищать?»
А я вот довольна. Стейк хороший. Даже с кровью.
В глубине души я, конечно, лелеяла наивную надежду, что нас со Стефаном вот-вот спасут. Ну как «нас» — меня, конечно. Потому что теперь, когда я официально в списке «украденных», Деймон просто обязан подключить свои 170-летние флюиды, весь гнев и хроническое чувство вины, чтобы вытащить брата. А заодно и меня. А вот кто меня пугает — так это Елена. Если она под впечатлением решит включить режим «героини, спасаю всех сама», то можно смело вызывать гробовщика. Один на троих. Без скидок.
А пока я тут размышляю о собственном похищении и моральной неготовности Елены быть героем спасательной операции, бедолага Рэй — тот самый, кого Клаус лихо приложил об стол — превратился в новую версию настенной мишени. Да-да, живой человек на доске для дартса. Ну, почти живой. Его приковали к доске, а Стефан с лицом мастера олимпийского резерва метает в него дротики, вымоченные в аконите, как будто на кону путёвка в ад. Или как минимум медаль «Потрошитель года».
А потом оказалось, что Рэй — оборотень. Конечно. Потому что жизнь в этом мире — это сплошная смесь триллера, цирка и зоопарка. Теперь мне не только жалко Рэя, но и слегка себя. Потому что Клаус явно экспериментирует, и я не хочу быть следующим уровнем сложности в его игре «Что будет, если...»
В общем, я начала пересматривать свой лексикон, ограничивать сарказм и активно вежливо молчать. Потому что в этом цирке я и так уже главный клоун, не хватало стать ещё и дрессированным экспонатом.
Я медленно провела взглядом по залу — полному абсолютно невозмутимых лиц. Эти люди либо буддисты в глубокой медитации, либо им коллективно внушили игнорировать, что прямо перед ними Стефан Сальваторе играет в дартс живым оборотнем. Подозреваю второе — потому что с такой выдержкой можно разве что смотреть «Дом-2» на максимальной громкости.
Но стоило мне моргнуть, как Стефан исчез, оставив вместо себя Клауса, восседающего у барной стойки с видом, будто он владелец этого бара, штата и моих нервных клеток. Я взяла свой бокал — возможно, с последним приличным вином в этом заведении — и пошла к нему, словно собиралась выдать «Оскар» за худшую жизненную драму.
— Где Стефан? — спросила я, садясь рядом и демонстрируя всю широту своей неприязни к жизни.
— Пошёл уладить вопрос с твоим парнем, который всё ещё не может отпустить идею спасти брата, а теперь и свою девушку, — ответил Клаус тоном лектора по сарказму, отпивая из своего бокала что-то, что наверняка пахло деньгами и высокомерием.
Я отвела взгляд. В голове пробежал весь список возможных катастроф: Деймон попал в беду, Стефан опять кого-то потрошит, а я сижу тут как реквизит — злая, бессильная и трезвая. Пока Клаус, просто таращится на меня.
— Если хочешь что-то сказать — говори, — рявкнула я, отпивая вино с таким видом, будто оно мне чем-то лично насолило.
— Я думал, будет истерика, крики, — пожал плечами Клаус и лениво закрутил лёд в своём стакане. — А ты просто сидишь. Молча.
Я медленно повернулась к нему. Настолько медленно, что, пожалуй, даже бармену стало не по себе.
— Я ненавижу тебя, Клаус. Ты убил мою сестру. Ты убил мою тётю. Если бы можно было — я бы тебя распотрошила, сожгла твои останки, развеяла пепел, потом собрала его обратно и сожгла ещё раз. Но, увы, ты теперь гибрид и неумираемый, так что мне остаётся только ненавидеть тебя... молча. Что, удовлетворило твоё эго? — я отсалютовала ему своим бокалом, как за здоровье на его похоронах, и сделала глоток.
— Более чем, — сладко протянул он, ухмыляясь так, будто я только что исполнила ему серенаду ненависти, и он в восторге.
Прекрасно. Главное — чтобы он не решил, что мы теперь друзья по ненависти.
— Эх... — вздохнула я, как героиня дешёвой драмы, поставив бокал на стойку. — А ведь у меня сегодня день рождения. Меня ждала вечеринка от Кэролайн — с блёстками, шариками и попыткой заставить меня танцевать под Бритни Спирс. Рик готовил мне подарок — арбалет, как у настоящей принцессы апокалипсиса. А Джереми... Джереми обещал притащить косяк. Лучшее, что мог подарить малолетка в доме, где всё либо мёртвое, либо на грани.
Я повернулась к Клаусу, уставилась на него, как на последнего кретина в очереди к моему терпению.
— Но ты, Клаус, всё испортил.
— У тебя день рождения? — вскинул брови гибрид, будто я заявила, что на самом деле я Элайджа в парике. — Ну, поздравляю. Желаю долгой и счастливой жизни... Хотя... не уверен насчёт этого.
Улыбнулся, как будто сказал нечто очаровательно-заботливое, и не осознаёт, что я уже мысленно раз двадцать ему глаз ложкой выковыряла.
— Иди ты, — фыркнула я с усталостью ветерана всех драм мира.
— Если хочешь отыграться — можешь развлечься с нашим новым другом, Рэем, — небрежно махнул рукой в сторону оборотня, прикованного к доске дартса, с дротиком во лбу и выражением «я просто хотел взять пива».
Я повернулась к нему с выражением: Ты что, совсем двинутый?
Он пожал плечами: А что? Развлекаемся как можем.
С мрачным удовольствием встала со своего места, взяла бокал и подошла к Рэю. Тот выглядел как побитый щенок, которого собираются ещё и кастрировать.
Я приподняла его подбородок пальцем — мягко, почти по-доброму. Ну, насколько возможно, если у тебя в руке стекло и на лице выражение милого социопата.
— Что они хотели у тебя узнать? — почти прошептала я, будто собиралась рассказать секрет, а не выбить внутренности.
— Где стая, — раздался голос Клауса прямо за моей спиной, как голос совести, только мерзкий.
Я сдержалась, хотя хотелось как минимум запустить в него тот же бокал. Но, хей, у меня был другой план.
БАЦ! — бокал хрустнул о лоб Рэя, как хрустальное признание в любви. Осколки брызнули, осталась только ножка, но и она оказалась отличным инструментом: вжух! — и уже вонзилась ему между рёбер.
Все замерли. Даже Клаус, любитель драмы, на секунду перестал жевать свою ухмылку.
— Где стая, Рэй? — спросила я холодно, надавив чуть сильнее на импровизированное оружие. — Похоже, я попала в лёгкое. Но ты же оборотень, восстановишься. Или хочешь попробовать второе?
Рэй захрипел в ответ — типичная мужская реакция на давление, физическое и моральное.
— А ты жестока, — с ноткой одобрения пробормотал Клаус, как будто только что увидел новую серию любимого шоу: «Как сделать жертве больно с изяществом».
Я лишь бросила на него взгляд, полный презрения и недопитого вина.
— Даже не надейся, что это было для тебя.
Если описывать коротко, то всё пошло по классике: Рэй героически держался... до тех пор, пока я не замахнулась ножкой бокала над его глазом с таким выражением лица, будто вот-вот начну лепить из него джек-о'-лантер. И — о, чудо! — он внезапно прозрел и запел, как птичка на рассвете. Признался, что стая где-то в горах. Где именно? Ну, я прослушала. Не потому что неинтересно, а потому что мозг уже отказывается работать в таких декорациях — бар с налётом «Сайлент Хилла» и компания, которую я бы не пожелала даже своему злейшему врагу.
— Скучно, — резюмировала я, отбросив ножку бокала, как осколок надежды на нормальное общение.
Вернулась к своему столику, взяла вторую бутылку и, не утруждаясь поисками бокала, отпила прямо с горла. На вкус — как слёзы одинокой ведьмы, перебродившие в подвале. Но в тот момент мне было всё равно. На трезвую голову я, возможно, кого-нибудь покусаю. И на этот раз не обойдусь кусочком, а до кости. Потому что нервы у меня, как у струны на гитаре укуренного барда — на пределе.
И знаете что? Если кто-то ещё попробует мне сказать «успокойся», я всажу в него ту самую ножку от бокала, что так трогательно валяется на полу, словно символ моего терпения.
Посмотрев на Клауса, который с какой-то извращённой заботой поил Рэя своей кровью, а потом — о, как мило — свернул ему шею, я поймала себя на мысли:
«Кэт, бабуля ты моя ядовитая, я даже по тебе скучаю.»
Да-да, представьте, скучаю по той, кто могла по три часа нудеть о моде эпохи Возрождения и при этом вытаскивать свой зад из самых безнадёжных передряг. И пусть она токсична, как яд кобры на стероидах, зато рядом с ней я не чувствовала себя участницей кастинга на роль жертвы в фильме ужасов с низким бюджетом.
Теперь же мне предстоит либо придумать гениальный план по побегу, либо с достоинством скоротать своё «отпускное заключение». Хотя, знаете... чем дальше, тем больше я сомневаюсь, кто из нас тут в плену.
Ведь с сегодняшнего дня, дорогой Клаус, начинается моё особое шоу — «Тотальная Террария: выпуск гибридного издевательства». Буду капать тебе на нервы, как плохо закрытая кран-букса. И нет, это не угроза. Это — программа минимум.
Так что бойся, гибриденыш. Бойся.
Я уже включила режим «пассивная агрессия плюс». Хе-хе.