Жара.
Следы гусениц, глубокие и темные, как шрамы, растянулись по бескрайнему полю. Казалось, сама земля плакала под тяжестью стали. Колонна - призрачный караван израненного металла и усталых людей - медленно ползла по бескрайнему зеленому морю. Трава, пожухлая и примятая, стелилась на километры вправо и влево, сливаясь с линией горизонта, где небо начинало разгораться предзакатным багрянцем. Солнце, огромный раскаленный шар, неумолимо катилось к краю мира, но до спасительных сумерек оставалось еще несколько долгих, напряженных часов. Воздух гудел от мотора ИС-4М и зноя, смешиваясь с запахом горячего металла и выхлопных газов.
Натан, высунувшись по пояс из командирского люка, вглядывался вдаль. Лицо его было покрыто слоем пыли и сажи, только глаза горели холодной решимостью.
- Топлива до границы должно хватить, - его голос, хриплый от напряжения, прозвучал громче рева двигателя для мехвода. - А дальше... посмотрим.
Из темного люка водителя донеслось лишь невнятное кряхтенье - фирменное «угу» Хельсинка, означавшее «понял» или «мне все равно, лишь бы ехать».
- Ну что ж... - Натан опустил бинокль, его взгляд упал на истрепанную карту, прикрепленную к крышке люка. Пальцем он ткнул в отметку посреди зеленого пятна леса. - Держим путь на развалины.
Где-то далеко от зеленого поля, в бетонных недрах командного пункта, резко распахнулась тяжелая металлическая дверь. Стук каблуков по бетону отдался эхом в стерильно-холодной, освещенной люминесцентными лампами комнате. Вошел мужчина в полной боевой экипировке: матово-черная форма без опознавательных знаков, тактический разгрузочный жилет, наглухо застегнутая балаклава, скрывавшая все, кроме холодных, безжалостных глаз. Воздух в комнате пахло антисептиком, порохом и... страхом.
Он подошел к единственному стулу посреди пустого пространства, где сидел другой мужчина. Тот был привязан к стулу. Белая рубашка превратилась в лоскутное одеяло из грязи и засохшей крови. Джинсы были порваны. На голову был натянут грубый мешок, скрывавший лицо, но не могший скрыть массивный серебряный крест на грязной груди. Военный отодвинул стул напротив, сел, развалившись, и небрежно закинул ногу на ногу. Молчание висело тяжелее бронеплиты.
Наконец, он наклонился вперед. Рука в черной перчатке резко дернула - мешок сдернули.
- С добрым утром, Падре, - голос из-под балаклавы был ровным, металлическим, лишенным всякой интонации. Скомканный мешок отлетел в угол. Человек на стуле медленно поднял опухшее, избитое лицо. Он плюнул на бетонный пол - густой сгусток алой крови. Его взгляд, мутный от боли, но не сломленный, встретился с ледяными глазами следователя.
- Ну ладно, - продолжил военный, не отводя взгляда. - Куда ты направил этих чертей?
Губы священника растянулись в кровавой пародии на улыбку:
- В Израиль. Прямым рейсом. Из порта «Выкуси». Отплытие вчера.
Балаклавник даже не пошевелился. Только глаза сузились чуть заметнее.
- Ты, я смотрю, вообще не осознаешь своего положения. Совсем.
- Осознаю прекрасно, - голос Падре был хриплым, но твердым. - И знаю, что если они доберутся до другой страны... вашей маленькой империи зла настанет кирдык. Правительства других стран сожрут вас с потрохами, как стервятники падаль.
- Да-да-да, - военный махнул рукой, будто отмахиваясь от назойливой мухи. - Это все очень увлекательно. Но ты же понимаешь, что если не заговоришь по-человечески, то в ближайшие минуты познакомишься с эшафотом? Или чем-то менее... театральным, но столь же эффективным.
- Да хоть расстрел, - Падре плюнул еще раз, на сей раз просто слюной с розовой пеной. - Мне плевать.
- Да? Прям вот так? Совсем?
- Совсем.
Тишина длилась несколько секунд. Потом военный резко вскочил. Стул с грохотом отлетел назад, ударившись о стену.
- Как же ты меня бесишь уже! - его голос впервые сорвался на крик, металл в нем сменился на раскаленную сталь. Он в два шага преодолел расстояние, вцепился в окровавленный воротник рубашки Падре, пригнув его голову. - Скажи уже, мать твою, куда ты их отправил! Где они?!
Лицо священника исказила гримаса боли, но в глазах не было страха. Только презрение.
- «Ибо многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец - погибель, их бог - чрево их, и слава их - в сраме, они мыслят о земном...» - он процитировал хриплым шепотом, глядя куда-то сквозь плечо следователя. - «...а наше жительство - на небесах...» Я выбрал следовать путем Креста. Не вашим.
- Да что за бред собачий ты мне втираешь?! - ярость следователя вырвалась наружу. Он размахнулся и со всей силой, словно молотом, ударил кулаком в перчатке по челюсти Падре.
Раздался глухой, костный хруст. Стул опрокинулся. Тело священника рухнуло на бетон с глухим стуком. Он закашлялся, выплюнув на серый пол окровавленный осколок зуба. Его взгляд, затуманенный болью, все равно нашел глаза человека в балаклаве.
- Скажу... лишь одно... - выдохнул он. - Отправились они в ту самую лесополосу... В ту, что вы караулите.
Военный замер на мгновение, затем усмехнулся - коротко, беззвучно, под маской.
- То есть удар тебе язык развязал? Вот это чудо. Лесополоса. Логично.
- Нет... - Падре попытался приподняться на локте, но сил не хватило. Он упал обратно, глядя в потолок. - Ненависть врага... тоже грех... Так что знай, вас я не презираю... - его голос стал едва слышным шепотом. - Жалею...
Военный отвернулся. Без эмоций. Он достал из кармана компактный спутниковый телефон, набрал номер одним движением большого пальца.
- Доложите, - его голос снова стал ледяным и ровным.
Голос в трубке был неразборчивым для Падре, но тон - приказным.
- Допросил. Бесполезно. Мусор. Единственное вменяемое - двигаются через лесополосу. Ту самую.
Пауза. Потом голос в трубке прошипел что-то резкое, не терпящее возражений.
- Так точно, - балаклавник ответил коротко. В его глазах мелькнуло что-то... удовлетворенное? Он убрал телефон. - Сделайте что угодно. Нельзя, чтобы они ушли за границу. Хоть сожгите к хуям этот лес дотла - но добейте их. Всех.
Он повернулся, глядя на распростертое тело Падре. Тот смотрел на него. В его взгляде не было страха. Только глубокая, неизбывная печаль. Без сожаления, без злобы, военный достал из кобуры на бедре пистолет с длинным, глушащим звук, цилиндром. Без колебаний. Без слова. Прицелился. Хлопок. Глухой, приглушенный выстрел. Тело дернулось и замерло.
Военный вставил пистолет обратно в кобуру, его движения были отточенными и быстрыми.
- Собирайтесь! - крикнул он в пустоту за дверью, его голос снова был полон командной силы. - Готовьте к вылету «Фениксы»! Будет жарко. Очень жарко.
Глухая ночь сжала землю, когда стальные исполины выползли к подножию высокого, поросшего редким кустарником бугра. За его гребнем, в пяти километрах друг от друга, зловеще высились две сторожевые башни - черные иглы на фоне чуть менее черного неба. Тишина была не просто отсутствием звука; она была тяжелой, звенящей, готовой лопнуть. Танки, заглушив ревущие дизели, замерли у склона, их очертания сливались с темнотой, лишь тепловое марево над моторными отсеками выдавало их присутствие.
- Я схожу, гляну что там. Сидите тихо, - голос Натана прозвучал приглушенно, но четко в гулкой тишине башни ИС-4М. Он открыл люк, и в салон ворвался холодный ночной воздух, пахнущий пылью и полынью. Только он поставил ногу на броню, как в этой хрустальной тишине возник новый звук - далекий, нарастающий вой реактивного двигателя где-то высоко в стратосфере. Натан замер, вглядываясь в звездное небо. Истребитель - быстрая, злобная тень - пронесся над ними с таким свистом, что содрогнулся воздух, и тут же исчез в направлении башен. Через мгновение за бугром, там, где должен был быть лес, взметнулись к небу ослепительные сполохи. Несколько чудовищных, глухих взрывов потрясли землю. Не просто взрывы - это было рождение солнц. Огромные, яростные клубы оранжево-белого пламя вздыбились над гребнем бугра, озарив окрестности адским светом, отбрасывая длинные, пляшущие тени танков.
- ¡Mierda! - вырвалось у Альфонсо, выскакивающего вслед за Натаном из люка "Тигра". Он упал на броню, не сводя глаз с невидимой за бугром катастрофы. Натан уже спрыгнул с ИС-4М и короткими, быстрыми перебежками пошел наверх, к гребню. Альфонсо ринулся за ним, сердце колотилось как бешеное.
Добравшись до вершины, они застыли. Картина Апокалипсиса развернулась перед ними. Там, где час назад шумел густой лес, бушевал океан огня. Невероятной высоты столбы пламени били в небо, сливаясь в сплошную, ревущую стену. Густой, маслянисто-черный дым клубился и заволакивал звезды. Истребители, теперь видные как мелкие хищники на фоне зарева, проносились один за другим. С них отделялись темные капли, которые, достигнув пылающего ада ниже, рождали новые фонтаны огня, вздымающие клубы дыма и сжигающие все дотла. Воздух дрожал от гула моторов и рева пламени, донесся запах гари - сладковатый, удушающий запах горящего напалма.
- ¡Esto qué cojones es!? - прошипел Альфонсо, сжимая кулаки. Лицо его было искажено ужасом и яростью.
Натан стоял, словно парализованный. Не свобода горела там впереди - горела сама надежда. Горело все, что отделяло их от цели. Глаза его широко смотрели на гибель леса, отражая пляшущие языки пламени.
- Это... - голос его сорвался, был хриплым. Он сглотнул ком в горле. - Это... Конец пути. Там... ничего нет. - Он медленно обернулся. У подножия бугра из люков других танков выглядывали ошеломленные лица других танкистов. Их глаза, широко раскрытые, тоже отражали адское зарево. Натан глубоко вдохнул, пытаясь собрать волю в кулак. Адреналин бил в виски. - Напалм... - выдавил он, обращаясь уже к ним, спускаясь вниз. Голос окреп, стал жестким, командным. - Горит всё. Зажигательная смесь... Сброшена с самолетов. Лес - крематорий.
Спустившись к группе, Натан ощутил на себе взгляды - полные ужаса, непонимания, ожидания приказа. Воздух гудел от далекого, но мощного рева огня, небо на востоке пылало.
- Через это пекло, - Натан ткнул пальцем в сторону зарева, - нам не пройти. Но и стоять здесь - самоубийство. Как только рассветет или эти стервятники вернутся... - Он не договорил. Все и так понимали. - Прорыв - единственный шанс. Прямо через огонь? Безумие. Но другого пути тут нет. - Он окинул взглядом стальные громады. - Проблема: "Маус" и ИСУ - не спринтеры. Башни с прожекторами - вот они, видны. Засветят - поднимут тревогу, и тогда нашим тихоходам крышка.
Марко, механик-водитель "Королевского Тигра", мрачно хмыкнул: "Нас и так скоро засветит это светопреставление". Эрик, командир "Тигра", лишь стиснул челюсти. Альфонсо нервно переминался с ноги на ногу.
- Значит, нужен план, - вступил Фёдор, командир ИСУ-152. Его низкий голос звучал спокойнее других. - Тихий проход к дороге. Той грунтовке, что уходит вглубь леса, там, где пламя еще не такое мощное. Видна справа, у подножия второй башни.
Натан кивнул, его мозг лихорадочно работал: "Верно. Грунтовка. Единственная ниточка. Идея: "Маус" и ИСУ идут первыми. Ваша задача: добраться как можно ближе к началу той дороги, к самому лесу, не привлекая внимания. Ползком, если надо. Ваша броня... возможно, выдержит жар, пока вы не рванете на дорогу. Вы - наш таран, наш щит. Отвлекаете на себя, если что. Как только вы начнете движение к дороге - или если вас обнаружат - мы, - он указал на остальные танки - срываемся с холма и несемся к вам наперерез, прикрывая. Все танки - по одному, быстро, на дорогу! Там хоть какое-то укрытие от прямого огня с башен, и... - он глянул на пылающий лес, - возможно, огонь еще не всюду.
План был безумным. Но альтернативы не было. Кивки - неохотные, но решительные. Экипажи ринулись к люкам.
"Маус" и ИСУ-152 ожили с глухим рычанием дизелей. Они медленно, как призраки, съехали с обратной стороны холма, скрываясь от прямого вида башен, и поползли по открытому полю в сторону пылающего леса и едва различимой в дыму и темноте грунтовой дороги. ИСУ и "Маус" шли впереди, их громадные силуэты сливались с хаотичными тенями, отбрасываемыми пожаром. Остальные танки держались чуть сзади на бугорке, готовые рвануть. Натан, оставшийся на бугре с биноклем, чувствовал, как каждый нерв натянут как струна. Прошли минуты, показавшиеся вечностью. Танки были уже на полпути к лесу, почти у цели...
И вдруг! Один из прожекторов на дальней башне дернулся, как спросонья. Луч света, тусклый на таком расстоянии, но предательски заметный, пополз по полю... замедлился... и намертво прилип к корме медленно ползущего "Мауса"! Желтый круг света осветил массивную стальную громадину.
- Тревога! Засветили "Мауса"! - крикнул Натан в рацию. - Всем вперёд! Забыть про маскировку! Все к дороге!
Рев моторов превратился в оглушительный рев. "Маус" и ИСУ-152, поняв, что скрытность потеряна, рванули вперед, к спасительной грунтовке, набирая максимально возможную для них скорость - тяжелую, неповоротливую. Одновременно с холма, как выпущенные из катапульты, сорвались вниз с холма поднимая клубы пыли за собой. Они неслись наперерез, пушки развернуты в сторону башен, хотя дистанция была запредельной для точной стрельбы. Их цель была не стрелять, а мчать, мчать к дороге, прикрывая тяжеловесов своим движением и отвлекая внимание.
Прожектор с башни задергался, пытаясь поймать новые цели. Завыла сирена тревоги - противный, режущий звук, едва слышный над ревом моторов и гулом пожара. Со второй башни тоже включился прожектор, его луч заерзал по полю.
Первым, под градом световых пятен, на грунтовку врезался Progetto Марко. Он проскочил в узкий проход между пылающими стволами, его гусеницы взметнули фонтан искр и земли. За ним, виляя, как подбитый зверь, но не сбавляя хода, влетел ИС-4М Натана. Следом - "Тигр" Альфонсо, его длинная пушка зацепила низко нависающую горящую ветку, осыпав башню дождем искр. Остальные танки рванули следом в огненный ад.
"Маус" и ИСУ-152, шедшие первыми, но медленнее, только подходили к дороге, когда прожекторы окончательно накрыли их. Но выбора не было. С ревом, извергая клубы черного дыма, "Маус" вполз на грунтовку, его широкая гусеница с хрустом раздавила пылающее бревно. ИСУ-152 рванула следом, едва не задев башней за горящий ствол.
Въезд в горящий лес был прыжком в ад. Грунтовка превратилась в тоннель из огня. Стены пламени смыкались над ними, рев пожара заглушал лязг гусениц и рев моторов. Воздух внутри танков стал раскаленным, несмотря на закрытые люки. Сквозь смотровые щели и прицелы было видно только море огня и клубы черного, едкого дыма, стелющегося по земле. Температура брони росла.
- Жарко, блядь! - Крикнул Ипполит вытерая пот со лба.
- Не ныть! Гнать! - рявкнул Натан, вытирая пот со лба. Его собственный танк трясло как в лихорадке.
Над ними с жутким треском обрушивались пылающие ветви. Они бились о броню, как огненные хлысты, рассыпая снопы искр. Горящие сучья застревали между катками, с шипением гасли в грязи или тлели на броне. В "Тигр" Альфонсо рухнуло целое горящее дерево, завалив корму; танк дернулся, протащил его несколько метров, пока пылающий ствол не соскользнул, оставив на броне черные проплешины краски и тлеющие угли. Внутри стоял запах гари, раскаленного металла и страха.
Видимость была почти нулевой. Механики водили почти вслепую, ориентируясь на свет фар впереди идущего танка и на крики командиров, пытавшихся разглядеть дорогу через узкие щели. Дорога петляла, тонула в дыму, ее разъезжали гусеницы. Казалось, этот огненный коридор никогда не закончится.
И вдруг - просвет! Пламя стало реже, дым чуть рассеялся. С невероятным облегчением, один за другим, изрыгая клубы дыма из перегретых моторов, покрытые сажей и опаленными ветками, танки вырвались из горящего леса на открытое поле. Они проехали еще метров двести, прежде чем остановиться, образуя рваный круг. Люки распахнулись, выпуская облака пара и дыма. Экипажи вываливались наружу, кашляя, вытирая сажу с лиц, заливаясь водой из фляг. Воздух здесь был чуть прохладнее, но все еще пах гарью.
- Все живы? Отзовитесь! - Натан спрыгнул с ИС-4М, оглядываясь. Его голос был хриплым от дыма и напряжения.
- вроде целы! - Альфонсо огляделся вокруг сщитая танки.
- Ели как но живы... - Сказал Эрих выглянув из люка Мауса - Живем... Только дышать нечем было там, внутри пекла. Броня... горячая, но выдержала.
Натан перевел дух. Они проскочили. Чудом. Он окинул взглядом потрепанные, закопченные, но целые машины и измученные, но живые лица своих людей. На фоне пылающего леса они выглядели призраками, вырвавшимися из преисподней.
- Ничего не забыли? Никого не потеряли? - перепроверил он. Отрицательные покачивания голов. - Ладно. Две минуты на передышку. Проверьте системы, охладитесь. Потом - дальше. До рассвета надо уйти как можно дальше. - Он взглянул на небо. Они потеряли много времени.
Тем временем, на противоположной стороне горящей лесополосы, к месту, где танки Натана вошли в огонь, осторожно подошли два других танка - российский Т-90 и немецкий "Леопард 2А7". Их командиры высунулись из люков, вглядываясь в стену огня и дыма. До них доносился гул пожара, треск рушащихся деревьев.
- Мой Бог... - прошептал командир "Леопарда", капитан Шульц, снимая очки ночного видения, бесполезные в этом зареве. - Они... они туда въехали? На этих вёдрах?
- Похоже на то, - мрачно ответил командир Т-90, лейтенант Петров, указывая на свежие, глубокие следы гусениц, уходящие прямо в пекло. - Безумие. Чистой воды безумие. Прожектора их засекли, но они рванули прямо в ад.
Шульц покачал головой, его лицо было бледным под сажей. - Нет. Ни за что. Сквозь этот котел? Я просто... - Он не договорил, но смысл был ясен.
Петров кивнул, глядя на бушующее пламя. - Абсолютно. Самоубийство. Нам туда - верная смерть или тяжелые потери. - Он развернул карту на планшете. - Надо искать объезд. Огибать эту чертову лесополосу. Пусть дольше, но живыми. Пусть безумцы пытают судьбу в огне. Наш путь - вон там. - Он показал пальцем на север, где темнела нетронутая огнем земля. - Собираемся и едем. В объезд.
Два танка развернулись и, оставив за спиной костер и следы отчаянного прорыва, медленно двинулись в объезд горящего леса, предпочитая долгий, но безопасный путь безумной атаке сквозь стену огня.