Бремя обреченных

УБИЙЦА

Трещина в потолке шла из дальнего угла общей комнаты, ветвилась на несколько других, объединялась со следующими, и все это образовывало причудливый узор, в котором при желании можно было разобрать очертание собачьей головы. Многие дети тоже видели этого пса в трещинах, пса с тремя глазами, и называли его Песик. На изголовье двухъярусной кровати Рамина кто-то нацарапал ножом - "Храни тебя Песик". Мальчик и правда верил, что Песик хранит его, как и многих других детей школы.

- Эй! Спишь, что ли? Затих.

Рамин почувствовал удар снизу и свесился. Его сосед, Лермон, сидел на кровати и ухмылялся.

- Чего ты удумал опять? Нас и так розгами бьют раз в три дня.

- Айда прогуляемся, ночь так тиха и свежа. Не хочется терять время в вонючей спальне.

- Завтра тренировки и лекции с самого утра. Давай спать.

- Ну ты и зануда, я просто удивляюсь с тебя.

Лермон, маленький нелюдь одного из многочисленных племен, населяющих леса Вечной Ночи, соскочил с кровати, не издав при этом ни звука. Он был улыбчивым, круглолицым, с золотистой кожей и такими же кудрями, непослушными, а потому всегда спрятанными под черным платком.

- Давай, не беси меня. Погнали.

Поворчав, Рамин спрыгнул на пол.

Ночь уже настала, и служители зажигали фонари по всему острову. Фигуры в серых балахонах перемещались от фонаря к фонарю с факелами на длинных шестах, временами они пересекались и приветствовали друг друга, успевая обменяться слухами и подколами. Постепенно россыпь пульсирующих огоньков опоясала громаду каменного замка, обозначая пунктиром его переходы и строения - главный зал, тренировочные площадки, спальни учеников и учителей, лекционные залы, библиотека, оружейная, кузня, вороньи клетки и многое другое.

Крепость Тишина стояла в отдалении от большинства крупных городов Храама, на западном крае островного архипелага Лимы. Она служила подготовительным лагерем для детей, которых после обучения отправляли в разные уголки всех стран выполнять поручения, связанные так или иначе с политикой, шпионажем, похищениями и, очень часто, убийством. Такой подготовительный лагерь на одном из забытых наречий Храама назывался "леста". Она была лишь одной из немногих опорных точек, входящих в широкую но незаметную сеть организации Реки Ночи.

Об этой организации знали лишь те, кто мог достаточно вольно чувствовать себя на волнах финансовых штормов. Иными словами, оплатить уникальные услуги организации могли лишь сильные мира сего, которые, как часто поют поэты в придорожных кабаках на потеху публике - "пьют сукровицу богов". Качество услуг было вполне соответствующим, отсюда - ревностное отношение к рядовым исполнителям.

Все "дексеры", как называли членов Рек Ночи, выросли в крепостях на подобие Тишины, услугами уже взрослых наемников и бандитов в организации не пользовались никогда, поскольку первое, что воспитывалось в юношах и девушках - непоколебимая верность и лояльность. А откуда это возьмется у меркантильных душегубов с большой дороги?

Тишина была старейшей лестой в Храаме. Ходили слухи, что даже более того - первой из них, так как именно на этих островах когда то жили племена, имевшие довольно агрессивную систему взаимоотношений с миром, на их мировоззрении основаны правила Рек Ночи, а из их языка взята большая часть внутренних понятий - дексер, цвэг, линхам, юрд, леста.

Впрочем, так это или нет оставалось лишь догадываться, поскольку летописей то ли не сохранилось, то ли были спрятаны так глубоко, что и сам Хор уже не увидит.

***

Мальчики перемещались из одного затененного угла в другой, пока не достигли стены замка. Они были хорошими учениками, для таких оставаться незамеченными даже при свете дня не стоило никаких усилий, во тьме ночи и вовсе детской игрой. Пользуясь почти незаметными трещинами и уступами в стене, они перелезли ее и оказались снаружи замка.

Между островами на крепких деревянных опорах и ригелях стоял деревянный узкий мост. Под ним, на расстоянии двухсот метров, бушевало море, волны в бесконечной борьбе разбивались об острые камни. Мост был хорошо освещен и просматривался стражниками на бастионе над воротами Тишины.

Рамин и Лермон добрались до моста и спустились чуть ниже по скале, чтоб оказаться под пролетами. Там Лермон забрался на спину товарища, сцепив ноги на талии и обняв шею. Рамин прыгнул и зацепился за опору. Почти не прерывая движения, оттолкнулся от нее и повис на ригеле, от него снова за опору. Лермон тихо смеялся и шепотом подбадривал друга. Рамин, прирожденный акробат, цеплялся за оструганные бревна так, словно прилипал к ним, и так же легко отталкивался, набирая приличную скорость. Ветер свистел в ушах и шевелил волосы.

Ночь и море под ногами обжигали прохладой и немым одобрением юношеской смелости.

Когда они достигли берега, Рамин упал на колени, тяжело дыша, ноги и руки дрожали от напряжения.

- Ух, вот это я прокатился. Аж сердце заходилось. - радовался Лермон. - А ты идти не хотел.

- Ты стал тяжелее, прекрати налегать на булки, а то станешь жирдяем и тебя выкинут с факультета.

- Стальные мышцы, братец, выкованы в самом жерле Злобной Горы. - юноша задрал рубаху, показывая пресс, - ни капли жира. А тебе надо больше тренироваться и поколотить Джойла, тогда, может быть, Лидия и обратит на тебя внимание.

- Что ты несешь, при чем тут Лидия? - фыркнул Рамин, слегка покраснев.

- А вот при том, ты думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь? Вижу. Больше тебе скажу, братец, все видят. Включая ее.

- Врешь!

- Что б я сдох!

Рамин застонал.

- Да не расстраивайся. Я уверен, если бы она видела, как ты порхаешь под этим мостом, растаяла бы в тот же миг. Никого равного тебе в этом нет, особенно ночью. Скажу честно, даже я в первый раз едва не описался от страха.

- Когда-нибудь я прокачу ее так же.

Рамин замечтался, представив, как перепрыгивает с опоры на опору, а у наго на спине, обнимая его своими стройными ножками, сидит миниатюрная девушка с длинными рыжими волосами и светло-зелеными, как молодая листва, глазами.

- Идем, - поторопил его Лермон. - А то не успеем вернуться засветло.

От моста вела широкая утоптанная дорога в сторону деревни. Несмотря на ночь,там было шумно и людно, горели факелы и костры. Жители, от детей, не умеющих говорить, до глубоких старцев, сидели вокруг них, смеялись, пели, пили вино и ели.

Рамин и Лермон вытянулись в траве на небольшом пригорке с краю деревни, состоящей из двух десятков крепких домов вокруг главной площади, на которой и горели костры. Их пламени было достаточно, чтобы осветить не только деревню, но и ивовый подлесок вокруг, поэтому дексерам не потребовалось зажигать огонь, который выдал бы их.

Рамин и Лермон сбегали и ранее, несколько раз даже попадались, и им было за это худо - устроили показательную порку и оставили на сутки привязанными к позорному столбу без еды.

Пожалуй, для Рамина наказание было вполне достаточным - отбило всякое желание сбегать. Будь он один, ни за что бы не сбежал более ни разу. Но Лермон был совсем другим - казалось, любой наказание для него не значило ничего, никакая боль и никакой позор. Над учителями, линхамами, он потешался, но исключительно за спиной. В лицо, в классе, он мог декларировать все 48 правил, бешено вращая глазами, никто не мог бы придраться. Только Рамин знал, что все это притворство, просто крайне умелое. Помимо этого, Лермон обладал исключительным обаянием и влиянием на своего друга. Поэтому всегда мог убедить его совершить то, что ему нужно против воли. Как то так и сложилось, что именно Рамина считали зачинщиком побегов, невинных шуток над другими дексерами и даже линхамами, типа целой своры жаб в тумбочке Тревора, высокомерного ученика на пару лет старше Рамина.

Старшие линхвмы-тренеры уже пару раз вызывали Рамина к себе. Они затягивали строгий и пространный разговор о том, что у Рамина неплохое будущее в организации, и у они возлагают на его способности определенные надежды. Ему это хоть и льстило, но он пока не понимал, как это расположение может для него обернуться.

Рамину было немного стыдно, что он не особо горел желанием стать лучшим в лесте, или стать линхамом. Он находил себя в сражениях, обожал контактные тренировки, особенно с кем-то достойным, типа Джойла. Так что ему было все равно, пока мог сражаться. Ему даже победа была не так уж важна - гораздо интереснее красивый бой и полученный опыт. Победа красива всегда, даже если ты проигравший.

- Похоже, празднуют что-то.

- Так и есть. День Реги и Солера, первых влюбленных. Они сегодня должны признаться в чувствах, позаботиться о близких. А еще все едят, пьют вино и гуляют, в том числе по кустам. Ну, надеюсь ты понял про какое "гулять" я говорю.

- Понял - покраснел Рамин.

- Но нам это не интересно. Самое главное - еды у них навалом. А ты думал, я тебя просто так потащу? - Лермон уперся подбородком в сцепленные кулаки и мечтательно смотрел на празднующих. - Глянь, как счастливы. Ну, теперь мое время, жди тут.

Он встал на корточки и юркнул в тень. Скоро вернулся с деревянным блюдом в руках, на котором лежало мясо и жареные овощи, на поясе висел и сильно бил по ляжке при ходьбе кожаный мех, в котором оказалось сильно разведенное вино. Они начали жадно есть руками. Насытившись, снова улеглись. В деревне запели, женские звонкие голоса тянули печальную мелодию.

- Лермон, а тебе кто-то нравится? Ну, из девушек.

- Братец, мне свобода нравится. Вот скажи, разве тебе нравится веревка на шее?

- Я не ощущаю веревок.

- А я ощущаю, даже прямо сейчас. Разве могу я сейчас подойти к костру, сесть рядом с девчонкой и обнять ее? Могу ли сесть на коня и скакать куда глаза глядят, навстречу ветру?

- Вот ты о чем. 48 правил созданы, чтобы защитить нас, а мы нужны чтоб служить людям. Вот они, - Рамин показал на деревню, - тоже с веревками на шее. У них есть свои обязанности, свое дело, и пока каждый его выполняет, мир держится. А без этих веревок, все рухнет.

- Это не твои слова, а учителя Ухота. Но он старый линхам. Если я эту веревку скину, поверь мне, мир будет стоять как стоял.

- Лермон, прошу тебя, не говори таких вещей больше никому. И не делай глупостей.

Рамин положил руку на плечо друга и посмотрел в глаза, он выглядел серьезно обеспокоенным. Тот накрыл его ладонь своей.

- Да кому ж я еще это скажу, братец? Ближе тебя у меня никого.