Глава 1. Кормчий
КОРМЧИЙ
Из книги "Избранные комментарии к 1 тому Храамских Летописей"
Тории Луци, суффрагана Церкви Узурпации
О том, что происходило в долетописные времена, в так называемом безначалье, мы можем знать только со слов Патриархов, самых первых свидетелей божественного. Сведения эти передавались из уст в уста, потому чрезвычайно обрывочны. Первый, кто взялся их структурировать и записать - Стектон Хардрейн. Далее вольно перескажу его умозаключения.
Вначале была лишь Бездна. В сердце ее существовали тысячи голосов, великий сонм воплей, хаотическая сущность, что нам ныне известна как Хор.
Истинная ее природа нам неизвестна до сих пор. Можно лишь утверждать с определенной долей заблуждения, что это некий сгусток божественной силы.
Хор испускал импульс.. Нечто, похожее на прибой. Однако Патриархи назвали его Вопль.
Вопль колебал саму ткань бытия, рождая из нее сущности и формы.
Сущности эти - твердь, вода, соль, огонь, - не имели воли.
Далее, предупреждаю, идут очень спорные идеи самого Сектона.
По его мысли, источником воли стало сердце Хора, отделившееся от общего сонма.
Благодаря Воплю сердце Хора обрело плоть.
Так родился Сфанрир, Первый Страдалец.
Сфанрир - первозданный лис, суть мира. Титанически огромный лис, лишенный шкуры и кожи. Покрытый лишь сочащимися кровью и лимфой мускулами,, он испытывал страдания. Усилием воли он подчинил Вопль, сформировал твердь и иные сущности, создав Храам, каким мы его знаем...
... Дальнейшее известно из ряда источников и не подвергается сомнению.
Лис Сфанрир обрел пристанище в новых землях. Там, где он ступал, капала кровь, из ее сгустков появились Первые, они обрели свою плоть. Это были боги, семеро равновеликих существ.
Дабы избежать ссор, они разделили новый мир.
Урза ушел в океан и стал его богом.
Раам спустился в недра земли и стал богом тверди
Лора возвысилась, став богиней соли и воздуха
Луут обуздал силу молний, став богом ненастий
Рада из крови своей создала существ - зверей, людей и нелюдей, став богиней всего живого и Имератрицей Радости, империи вечного лета, куда после смерти возвращаются те, кто прожил честную жизнь.
Моло, Певец черного сердца, заключил тайный союз с Хором, он отмерял срок всему живому. Так он стал богом тьмы и смерти. Именно он в образе черного пса уносит души нечестивых в Бездну.
Дзит стал Вторым Страдальцем, возникнув первым среди богов, такой же беcкожий как и Сфанрир. Он стал богом боли и познания.
Интересно, что Дзит жил дольше всех среди людей, потому можно даже делать выводы о его внешности - высокий человек, полностью лишенный кожи и одежды...
...Долгие годы бескожий лис, боги и создания Рады жили в Храаме. Но холод и тьма приносили страдания. Тогда Первый Страдалец вознесся насколько мог высоко и издал самый громкий вопль, зародив в сердце пламя, что сожгло его дотла. Свет этого пламени объял Хор, заключив его в кольцо, что мы и видим на небе каждый день, и так и появилось солнце, последний подарок бога Сфанрира.
Моло сказал, что и тьме, и свету свой срок. После того каждую ночь тьма Хора вырывается наружу, поглощая свет Сфанрира, поглощая почти любой свет и любое доброе намерение, поэтому и делать что то ночью считается грехом.
Но каждое утро Сфанрир вновь возжигает сердце, и солнце вновь появляется в небе.
Старые Патриархи утверждали это как истину, высеченную во плоти.
***
Безымянный дрожал под резкими свистящими ударами ледяного ветра, пронизывающего кожу, мышцы и кости, но взгляд его был спокоен, а сердце трепетало в предвкушении неизбежного и желанного. Он был рад этому ветру, морю перед ним, серому и неспокойному, людям, что стояли позади, чтобы стать свидетелями его жертвенного величия. Взгляд безымянного, спокойный и смелый, пронзал воду перед ним и небо над головой. Боги благословляли его. Империя Рады ждет.
Кормчий был почти нежен и очень предупредителен - спросил, требуются ли веревки или повязка на глаза. Юноша отказался. Незачем костыли и палки тому, кто вот-вот обгонит ветер.
Значимость момента подчеркивали скрип канатов, легкий треск мачт корабля и плеск волн. Более ничего не нарушало тишину. Как это трогательно и правильно - думал безымянный, именно так он и видел этот момент, о котором думал каждый день с момента осознанной жизни и принятия пути. Он за 12 лет видел много других, кому повезло меньше - они встретили свой зенит в грязных шумных харчевнях, на раскисших дорогах, шумных рыцарских состязаниях, пропахших навозом и дешевым вином. Уж лучше - именно так, в сердце Серого океана под куполом строгого неба. Любой путь — это путь к богам, но в океане он короче.
Кормчий-отверзатель прикасался легко и быстро, нанося чернильные отметины на запястья и виски. Было видно, что он опытен и мудр, а также добр, хоть и суров. Лаф - вспомнил безымянный имя кормчего.
Худая костистая рука Лафа сжимала нож легко, без напряжения. Он придержал безымянного за плечо и легкими, красивыми движениями вскрыл вены и горло безымянного. Кровь, дымясь на морозе, брызнула на палубу. Кормчий позволил телу постоять пару моментов на краю, дочитал молитву, затем толкнул в серую пучину. Выдохнул.
Моряки сзади зашевелились и заговорили, обсуждая жертву. Реплики были одобрительными, многие признавали мастерство Лафа. Вскоре их всех разогнал капитан, и привычная корабельная суета возобновилась.
- Опять ноешь, старик? - Лаф все еще стоял и смотрел вдаль, когда подошел капитан.
Лаф коснулся лица и почувствовал влагу.
- Мальчонка красиво ушел. Спокойно, мирно. И я бы так хотел. Такая жертва должна обеспечить легкую воду и быстрый ветер.
- Очень хотелось бы, Лаф. Очень. Проклятый штиль совсем некстати, да и когда лезешь в пасть голодному медведю, помощь богов - все, на что ты можешь рассчитывать.
- Ты сказал - "туда и обратно", Хонин. Даже на берег не сойдем.
- Так и есть. Пес его знает, что там, в Стылых Землях. Ожидать нужно всего.
Кормчий аккуратно забил трубку, раскурил, слушая ворчание капитана. Терпкий дым защипал глотку.
- Что бы ни было, боги защитят нас, Хонин. И от того, что в Стылых Землях, и от тех, кто в наших каютах.
- Твоя правда, морской бес, эта братия пугает меня до дрожи. Каждый лишний день в море - игра в прятки с разъяренным медведем.
- Дались тебе медведи, капитан...
- Я тебе говорю, их нужно опасаться. Вчера эта... женщина - Хонин точно хотел сказать другое слово, но осторожность взяла верх - сделала замечание воякам, что играли в кости на тумаки, те в момент расчехлили топоры, я думал, вот и началось. Но поутихли, как увидели этого верзилу.
- Его зовут Рейнхард из Багряного Легиона. Он что-то вроде телохранителя леди Синклер, видимо. Парень и правда огромен, особенно за счет своих доспехов. А меч и втроем не поднять. Такой любой пыл остудит.
- Да, и со дня на день начнет рубить в гуляш чертовых дикарей. Ему и причины не нужны. Не любит он нелюдей, да и кто любит. И сам бы не взял на борт ни одного из этих животных, если бы не плата. Люмидор едва из штанов не выскочил, когда увидел кошель с монетами.
- Представь, сколько выручат сами дикари.
- Уверен, они этим занимаются из чистой кровожадности. Эти твари - настоящие художники по части смертоубийств, жестокости и насилия.
Двое суток назад на борт Мятежного поднялся отряд дикарей-соу из десятка звероподобных воинов с полной военной амуницией. Они сопровождали группу из двенадцати безымянных, составляющих весь их товар, согласно накладной.
Соу - довольно крупное поселение нелюдей из душных чащ лесов Пограничья, занимаются в основном грабежами, продажей рабов и безымянных. Свой товар они получают в набегах на соседние племена, слишком мелкие, чтобы пользоваться защитой королевств. Также они не чураются грабить торговые обозы Белого Договора или даже церкви. Связываться с ними считается рискованной затеей. Соу проповедуют культ сражений, войны и жестокости. Тем не менее, если они сталкиваются с более сильным противником, предпочитают уйти в бурелом Пограничья, где искать их - совершенно гиблое занятие.
Помимо них Объединенная судоходная компания продала пассажирские места для еще пятерых пассажиров, несмотря на то, что даже с дикарями Мятежный забит почти полностью, да и вообще почти не имело пассажирских кают. Капитаны других кораблей, с большей грузоподъемностью, не согласились идти до Стылых Земель. Это давало повод Лафу предположить, что Люмидор, владелец Мятежного, выиграл своеобразный конкурс на жадность, негласно прошедший среди других судовладельцев Объединенной судоходной компании.
Одной из дополнительных пассажиров была Ноа Синклер, высокая, статная и надменная женщина лет 40, с насмешливым взглядом, острым, как рапира, и твердыми скулами.
Сопровождали ее два воина - Рейнхард, буйным нравом ничуть не отличавшийся от дикарей, которых ненавидит всей своей кровью, и Ра-Юн, копейщик. Последний очень мало говорил и почти не поднимал глаз от земли.
Леди Синклер, насколько мог предположить Лаф, состоит на службе его величества третьего короля объединенных королевств Имира Золотокровного, и направляется в Стылые Земли с важным поручением, что, однако, рождало вопросы, которые Лаф задавать не хотел, поскольку дорожил головой.
Леди на время путешествия заняла капитанскую каюту, которую Хонин одолжил за скромную, по его словам, плату.
Четвертый пассажир - Людс Меньший, торговец чистой крови. По мнению всей команды Мятежного, да и любого, кто с ним встречался или того хуже, имел дело, Людс - мерзейший из всех людей. Худой, злобный, с тяжелым взглядом психопата и вытянутым лицом. Он вез свой груз - двоих чистейших, но запретил их размещать со всеми остальными безымянными. Он и его чистейшие расположились втроем в единственной пассажирской каюте Мятежного.
Последним пассажирский состав пополнил высокий, на ладонь выше даже Рейнхарда, воин с плотной широкой повязкой на глазах. Черные прямые волосы спадали на плечи из-под нее.
Он представился Ривером.
Лаф понял, что Ривер тоже нелюдь, но таких не видел никогда. Соу отличались от людей клыкастой челюстью, небольшими роговыми наростами в местах залысин, да развитой мускулатурой. Ривер, помимо того, что, похоже, не имел глаз вовсе, был высок, строен, с длинными руками и строгими приятными чертами лица.
Было в его силуэте что-то паучье. Перемещался он по палубам с помощью длинного меча, которым пользовался как слепые пользуются посохом - легонько постукивал концом ножен впереди себя. Опирался он при этом на большую прямую гарду возле рукояти, на мече также была дополнительная небольшая гарда, закругленная острием книзу, она отделяла верхнюю не заточенную часть от заточенной. Ножны закрывали только нижнюю часть меча, и, видимо, были нужны чтобы защитить острие и заточку, из-за того, как пользовался мечом его хозяин. Обычно такие мечи в ножнах вовсе не нуждались, так как носились на плече. Клинок слепца даже для двуручного был длинен, примерно на локоть длиннее стандартного двуручного меча пехотинцев второго ряда. В бою такие мечи часто заменяли копья. Тот, который с завидной легкостью носил Ривер, пожалуй, был длиннее даже и копья, однако несколько уже обычного двуручника.
Иными словами, компания собралась и правда интересная и опасная.
Лаф выдохнул горький дым.
- Как бы что ни было, боги сберегут, за то и платим.
- За то и платим...
Кормчий и капитан перекинулись еще парой фраз, обсудили дальнейший путь, перспективы шторма и штиля, затем Лаф удалился в свою каюту. Ужасно болели колени и запястья.
Лаф никогда не жаловался на судьбу. Когда нет альтернативы бесконечным страданиям, изматывающей работе и боли, жаловаться - первое что прекращаешь делать. Но временами он хотел бы... даже и не знал, чего - покоя, семьи, тепла, преданных друзей. Но все, что ему было дано - море. Даже память у него забирали, понемногу, но самое важное. Оставалась в его жизни только бескрайняя капризная серая гладь.
Лаф родился на постоялом дворе прибрежного города без названия. Мать покинула его, оставив в грязном номере. Владелец постоялого двора, хороший человек, не пожалел времени отвезти младенца в дом призрения города Ливни.
Приют - трехэтажный деревянный дом, наполненный озлобленными брошенными детьми.
Там начала коваться его боль, монета, которой он платил богам за каждый следующий день. Его пороли воспитатели, били дети, он дрался сам, в 11 лет сбежал и, волею подвыпившего капитана корабля Ветра Юга, стал юнгой.
Открытое море произвело на него неизгладимое впечатление, мир словно вырос в сотни раз, это породило в его душе страсть новых открытий.
Лаф трудился в разы больше иных моряков, очень скоро он прибился к Рою, кормчему, его соотечественнику. Тот охотно начал учить его премудростям - искать путь по положению Сфанрира на небе, слушать море, определять расстояния, а главное - совершать ритуал крови. Рой показывал юнцу как правильно править лезвие ножа, как перерезать вены и горло так, чтоб не забрызгало кровью с макушки до пят, что и как шептать.
Урза, бог морей, кровопийца Второй Семьи, стал его богом.
Лаф так и не создал семьи, некрасивый и робкий, он познал женскую ласку только в обмен на деньги. Нелюдимый кормчий-отверзатель приобрел среди товарищей по морскому делу мрачную славу, которая ему льстила - его побаивались и уважали, считали приближенным к венам. Однако и общаться не стремились, что было взаимно.
Объединенная Судоходная компания со временем начала замечать трудолюбие Лафа и соответствующе его вознаграждать. Большую часть своего дохода Лаф относил в дом призрения, из которого когда-то сбежал.
Лаф был жрецом в море, и, хоть и не чета тем жрецам, что пускали кровь в церквях на суше, но все же приближенным к венам, тем, кто слышит ток крови. Все чаще он вопрошал, за что проливается столько крови, за что отдается столько боли и страдания. Он сам был свидетелем того, как тонули корабли с грузом, несмотря на обильно пролитую кровь в горло соленого бога Урза.
Вера во взаимовыгодный обмен - кровь за чудо, была в нем слаба как никогда. Возможно, цена услуг кровопийц была уже слишком высока, и кормчий пытался купить расположение Урза за слишком малую плату, лишь раздражая члена Второй Семьи? Может быть, зов его, Лафа, уже не достигает нужных ушей? Или кровь, что льется из вен безымянных, льется мимо? Лаф не знал. И Лаф плакал.