Глава первая
Кровожадный мир
Темнота...
Я привык к полному мраку. Даже уже не помню, как выглядит свет. Я много чего позабывал...
Зато сейчас слышу слова, они ласкают слух – любые, как благодать, если не слышал голосов тысячи лет. Не пойму, что говорят, будто издалека.
− Явись, явись!
А... это призывают меня. Раньше так было − давно, очень давно.
− Яви нам свой голос!
Я уже забыл, как он звучит, мой голос. Не было у меня уст последние пару тысяч лет, пребывал лишь в темноте и жутком холоде. Тела тоже не было, а вот холод меня измучил до скрежета зубовного. Если бы они были, зубки, стёр бы от досады. И видеть не мог, чувствовать – заточение одиночества, вот что довлело надо мной эти последние века.
− Явись нам, Боэтия! Мы приносим тебе жертву! − это прозвучал зычный мужской голос. – Пусть твой дух войдёт в этого стражника, и ты увидишь человеческими глазами избранного тобой короля воров!
− Вы издеваетесь? – послышался громовой женский голос. − Жрец Яхорт! Ты слеп как курица! В этого стражника уже вошёл иной дух!
Я с усилием открыл глаза, потому что уже всё осмыслил, и мне не нравились те события, которые происходили, а тем более назревали. С усилием разлепил веки, слипшиеся от подсыхающей крови. Я был придавлен к столбу невидимой силой, давившей равномерно на всё тело так, что не мог оторвать от столба даже руки.
Это не план Обливиона. Тут немного другое видение мира. Да и не это меня сейчас пугает, а стоящий передо мной воин в шипастых драконьих доспехах и с маской на лице, заносящий для удара зелёный ритуальный кинжал по которому бликами играл магический свет. А чуть дальше стоят на коленях, воздев руки к огромной статуе воительницы с мечом в руках, служители и жрец в тёмном балахоне. По бокам горят два больших жарких костра из сложенных шалашом брёвен, а за служителями... за ними видны заострённые колы, на которых нанизаны обожженные трупы.
− Нееет! Я бессмертен! – мой крик был такой силы, что воин невольно сделал два шага назад − так его ударило воздушной волной. И ещё мой голос ослабил силу, сжимавшую моё тело.
Сейчас это тело моё! Чувствую давление на кожу, судорожное напряжение моих мышц.
− Кто стал на пути Даэдра Шеогората? – женский голос громовыми раскатами бил по камням, заставлял дребезжать перепонки в ушах. − Кто посмел вмешаться в деяния его и Даэдры Боэтии?
Закрыв на миг глаза, я попытался вспомнить, где я существовал последнее время, кто я есть на самом деле.
Пустота... Много, много веков я не мог говорить, потому что не было уст, не мог слышать, ведь не было ушей! И видеть не мог, чувствовать – заточение одиночества, вот что довлело надо мной эти последние века.
А перед этим? Где я был перед этим? Я не помню своего имени! А что я помню? Удары и острую грань меча или топора, гулкие удары по шитам, деревянным и стальным, кожаным и эбонитовым...
Эбонитовым? Я даэдра! И душа моя была тысячелетие заключена в эбонитовом мече, зачарованном сердцем Даэдра!
А воин в драконьих доспехах приближается, сейчас ударит магическим клинком!
Крик... Я могу кричать так, что они убегут в страхе, эти жалкие смертные. И я крикнул, но тело моё теперь человеческое, другое. Воину этого хватило, он еле устоял на ногах и ударить мне в грудь кинжалом сразу не смог.
Зато я уже оторвал руки от столба, отчаянно рванулся вперёд, словно муха из липкой патоки...
Вырвался!
Нож уже опускался на мою грудь, вернее, горло, потому что я был в кольчуге. А на боку моём висели ножны с мечом. Но я не успевал его достать, поэтому просто ударил прямым толчковым ногой, да так удачно, что воин отлетел до ступеней, чуть не упал. Он балансировал руками, а я подскочил и отчаянно врезал ему в челюсть, аккурат пониже маски.
Великолепный удар − воин затарахтел доспехами по каменным ступеням, несмотря на внушительную двуручную секиру за спиной. Служители и жрец уже вскочили, хватали всё, чем можно биться. У жреца в руках оказался посох, видно, он ещё и маг. Один из служителей уже сдёргивал со спины валяющегося воина секиру. Я тоже не дремал − мгновенно сжал рукоять меча нижним хватом и с подшагом, прямо из пожен, ударил клинком по шее ближайшего служителя, стоящего в нерешительности с шипастой дубиной в руках. Мастерски ударил, клинок стукнул по шейным позвонкам.
Служители, увидев такое, в испуге бросились наутёк: кто по ступеням, кто просто убежал за большие валуны, окружавшие... святилище? Да какое это святилище! Какое-то осквернилище.
Жрец пустил из посоха два огненных шара, отступая вниз по ступеням, я спокойно от них увернулся, спрыгнул к валявшемуся бессознательному воину, снял с его спины щит. Затем поднял ритуальный клинок и воткнул этому воину в горло. Увидев это, жрец понял, что лучше смыться и дал дёру вслед за служителями.
− Ты молодец, Э... − я не помню своего имени! И это откровение пришло ко мне на фоне горящих огромных костров и обожжённых трупов. Оглядевшись, созерцал вокруг лишь снег и скалы. Это место где-то в горах, далеко от людей, чтобы не видели этой мерзости. Хотя, статуя выточена из камня, много труда вложено − не один год точили умельцы.
Ладно, сейчас нужно найти храм или подземелье, пошарить там, ведь в каком бы месте я ни очутился, всегда будут нужны деньги или золото. А раз меня тут чуть не прирезали, то я имею право забрать здесь всё, что увижу.
Спускаясь по ступеням вниз по скале, я бормотал имена, пришедшие на ум, чтобы дать себе имя. Броэрн, Бессоэрн, Фингемир, Борох, Гимелар... Ничего не нравилось.
Эльд! Короткое, хлёсткое имя, не грубое и не нежное. Эльд... а фамилия пусть будет Тотл.
Эльд Тотл – а что? Мне нравится!
Итак, у меня есть имя, значит, я существую. И этот безумный мир продолжает удивлять – слева площадка, на ней палатка из коровьих шкур, возле неё валяются подвесные железные клетки, называемые скворешнями. Внутри палатки пентаграмма душ, на которой зачаровывают предметы. Так из эбонитовой брони и оружия можно сделать даэдрическое оружие и доспехи. Для этого нужно сердце даэдра и двемерский магический сердечник центуриона. Ещё нужны заполненные камни душ, чем сильнее убитое существо, тем больше его душа.
Всё это я помню отчётливо, а вот о себе и своём существовании не помню ничего совершенно. Странно это...
В другом углу палатки магическая лаборатория, на которой создают зелья. Причём это может делать любой, у кого есть ингредиенты для зелий. Результат может быть непредсказуемым, правда, более опытные делают зелья лучшие. Ещё было странным то, что вокруг лежал снег, а под кольчугой у меня была не особо тёплая куртка, как и сапоги, но я не мёрз.
Ценного в палатке ничего не оказалось, и я пошёл вниз по ступеням. Здесь проход был высечен в скале.
Ступени ещё не закончились, но я остановился как вкопанный, осмысливая увиденную картину. Слева стояла привязанная к кольцам, вделанным в скалу, пара осёдланных коней тёмной масти, а справа... Там была странная площадка, огороженная заострёнными кольями, острия которых были направлены внутрь. Это напоминало небольшую примитивную арену, тем более, камни были красны от крови. Когда я подошёл к краю скалы, передо мною открылся такой восхитительный вид, что я невольно залюбовался. Далеко внизу текла река, большая река, местами скованная льдом. Левее вздымались крутые горы, пики которых кололи облака, а весь остальной пейзаж занимало скалистое побережье и тёмное море.
Да... жуткое местечко! Как там этого Даэдра звать? Боэтия?
Боэтия... Запомню. Ещё она произнесла имя Шеогорат – тот мужчина. Эти двое творят в этих землях полное беззаконие и ещё умудряются найти поклонников. Ладно, поразмыслю над этим позже. Сейчас нужно уносить отсюда ноги, пока за меня не взялись серьёзно. Куда ехать и что делать дальше, поразмышляю в дороге.
Ни храма, ни подземелья у этого осквернилища не было поблизости, да и не удивительно. Зато измазавший свои костяные доспехи кровью воин порадовал. Я нашёл у него в широком поясе четыре кошеля с золотыми монетами. Под вычеканенным профилем на круглых монетах выгнутая надпись − септим. Буквы больше похожи на иероглифы, но я почему-то прочитал. Стянув с воина драконий доспех, забрал ещё его секиру, по лезвию которой время от времени проходила синяя волна энергии. Оружие зачаровано, так что стоить будет дорого. Себе, конечно, оставлять её не буду – тяжела. Такое оружие для прущих напролом, а я люблю побеждать мастерством и тактикой. Жалко, что лука или арбалета нет, без стрелкового оружия чувствую себя немного беззащитным.
На одном коне приторочен к седлу щит – это моя лошадка , вернее того, кому принадлежало это тело, в котором сейчас пребываю. Интересно, откуда это мой предшественник − его что, сейчас забрали в Каирн душ? Если так, я ему не завидую – жуткое место. Мне нужно думать сейчас о себе, а не о других. Нужно зацепиться в этом мире, выжить. А он суров, этот мир, где из святилища делают площадки для жертв.
Забрав второго коня в повод, я вскочил в седло и был таков. Кони мерно рысили по тропе, петляющей вниз, когда я увидел двух мужчин, по виду охотников. Они были одеты в волчовки, поверх которых наброшена лёгкая кожаная броня с крестообразными бляхами. Штаны тоже кожаные, как и лёгкие сапоги. В руках луки, на боку в ножнах короткие мечи. Из-за плеча каждого виднеется тул со стрелами.
Завидев меня, охотники остановились. Светловолосые, глаза широкие, носы тоже. Вот будет смеху, если подъеду и спрошу: а какой вы расы, как называется народ, к которому я принадлежу?
Удачной охоты, − сказал я шагов за десять до них, а поравнявшись, придержал коней.
− И тебе доброй дороги, чужак, − сказал старший охотник, светлую бороду которого уже посеребрила седина.
Ага. Я тут чужак. Да и не удивительно, для жертвы местного не возьмут, значит, затянули бывшего хозяина моего сейчас тела либо обманом, либо сыграли на человеческой жадности. В принципе я особо предшественнику не сочувствовал. Если бы не я, его бы просто закололи, а душу вытянули в камень душ.
− Да, я чужак, − помедлив, сказал я. Нужно выкручиваться, как-то разузнавать всё так, чтобы у местных ко мне не было враждебности, а то ночью прирезать любого просто. – Я заблудился... Где здесь ближайший провинциальный город?
Охотники многозначительно переглянулись, но оглядев меня оценивающе, не стали переть на рожон.
Ближайший провинциальный город – это Виндхельм. Находится там, − старший махнул рукой на запад, я уже определил по веткам деревьев стороны света − с южной стороны ветки длиннее. А погреться ты можешь недалеко, тут две фермы поблизости. По тропе как раз и доедешь. А ты случаем, не от святилища Боэтии едешь?
− Да, а что? – Я как бы невзначай положил руку на рукоять меча
− Да так, ничего. Туда разные люди приезжают, обычно из дальних мест жертву привозят, для жертвоприношения. Вот думаю, ты так и попал к ним. А сам-то откуда? Странно, что ты выбрался живым.
− Странно, что вы терпите у себя под боком такую мерзость!
− Не скажи! С Даэдра шутки плохи! Никто не хочет с ними связываться, ни ярлы, ни коллегия магов Винтерхолда!
Ясно! – сказал я резко, потому что кони всхрапнули, а я затылком почувствовал опасность сзади, но далеко. Там была жажда погони, схватки. Не злоба и ненависть людская, а просто жажда крови и еды. Зверь, там хищник, и не один. − Продайте лук!
Охотники тоже заметили беспокойство коней, старший взглядом скользнул по моей руке, держащей натянутым повод. А отупевшая от страха лошадь топталась на месте, но пока слушалась – удила раздирали ей рот.
− Ну, − протянул старший, − хороший лук дорогого стоит!
Заводной конь потянул вперёд, всхрапывая от страха. Его паника добавила сумятицы. Я бы не переживал особо, если бы тварь, крадущаяся к нам, была одна. Но их было несколько. Я это чувствовал, хотя и был в человеческом теле. Нужно действовать быстро, если хочу остаться верхом.
− Держи пятьдесят! – вызывающе сказал я, достав ближайший мешочек, кинул охотнику навесом. – Давай лук и тул! Быстро!
− Такая сумма заставила охотника поспешить, он подал лук и поспешно скинул с плеча лямку тула, передал стрелы.
Я не медлил. Опасность позади медленно приближалась, я бы даже сказал – подкрадывалась, окружала со всех сторон. Нужно вырваться на коне, пешком спастись будет сложно. Быстро закинув за шею перевязь тула, лук зажал ногой, вынул меч и перерубил поводья второго коня.
Дал волю своему коню. Почувствовав, что удила не давят, он рванулся навстречу холодному ветру с ржанием, цокотя копытами по булыжнику дороги, хотя больше подходит слово тропа.
− Саблезуб! – раздался позади голос охотника.
Обернувшись, я увидел этого хищника, грациозно спрыгивающего со скалы. Белый, с небольшими серыми пятнышками по всей шкуре, а верхние клыки длиной в полголовы. Страшные клыки... За саблезубом с кошачьей грацией последовал сородич.
А кони уже неслись во весь опор по скрипучему снегу, тонким слоем лежащему на каменной тропе.
Я всё оборачивался, стараясь удержаться в седле. Испуганные охотники уже выбрались на выступ скалы, обнажили клинки. Но хищники на них не обратили внимания − их цель либо я, либо кони.
Я чуть не вскрикнул от изумления, увидев, что с другой скалы спрыгивают на тропу ещё два саблезуба.
Это будет славная охота! Только не знаю ещё, кто будет жертвой. Наверное, мы с конём. Я ему даже имени давать не буду пока. Вперёд, коник! Увези меня от смерти! Моя задача сейчас лишь держать крепко повод, чтобы конь скакал по тропе, иначе поломает на камнях ноги. Вторая лошадка уже пропала впереди из виду. Я всё оглядывался, у коня на губах выступила пена, но саблезубы отставали медленно, очень медленно. Они уже должны пропасть из виду, потому что такие хищники бегают лишь на короткое расстояние, но что-то их гонит за мной, скорее всего какая-то сила, вернее воля.
Колючий снег летит в лицо, а конь уже взмок, бедняга, даже я бы сказал в мыле весь.
Второй конь скоро показался, он лежал с неестественно вывернутой передней ногой. Вот сейчас саблезубы на нём и остановятся, радостно подумал я, проносясь мимо. Вот мой шанс спастись, потому что четыре таких грозных хищника – это много против меня одного.
Всё было против меня, ветер бросал в лицо мелкий колючий снег, и наши преследователи не остановились возле коня, они продолжали гнаться. Вот ведь гады! Выдохлись уже, а преследуют!
Я в сердцах выругался, вспомнив Боэтию и Шеогората. Всё теперь ясно: этих зубатых тварей кто-то послал поохотиться именно за мной.
Послал обыкновенных диких хищников...
Это плохо. Если этот мой недоброжелатель послал нейтральных зверей, то он тогда сможет натравить на меня любых хищников, даже мелких, а когда их много, попробуй отбейся!
Мне нужно в город, там хищные твари всякие особо не побегают по улочкам. Но... там есть люди, а не захотят ли они тоже быстренько меня убить?
Проблемы будем решать, когда возникнут − сейчас нужно просто спастись, унести по быстренькому ноги...
Всё-таки конь на длинные дистанции выносливее, чем всякие хищники. Они отстали, оглядываясь, я видел лишь высокие ели да пустую дорогу.
Теперь можно со зверями и повоевать. Разгорячённого коня перевёл на шаг с трудом. Удила разрывали ему рот. Он бешено вращал глазами и рвался вперёд.
Конь всё пытался перейти на рысь, когда показались хищники. Накладывая стрелу, я заскрипел зубами. Потому что насчитал шесть саблезубов. Если будут подключаться к погоне новые, то конь скоро упадёт. Вот если бы городок какой на пути или деревня попалась, но, увы... я поехал несчастливой тропой. Она пролегала у подножий гор, которые крутыми пиками взмывали в облака, местами нависали, закрывая большую часть неба. Остановив коня, я прицелился. Лук заскрипел от натяжения тетивы – кто-то мастерски сделал этот простой на вид инструмент для охоты.
Мой первый выстрел в этом мире оказался удачным. Похоже, стреляю я неплохо, что подтвердил рык в стае преследователей. Выстрелив ещё два раза, я погнал коня. Издали даже не понял, попал или нет, времени разглядывать подробности на ходу особо не было, но два зверя отстали. Теперь опять нас преследовали четыре пятнистых твари.
Долго ли это будет продолжаться? Конь рвался в галоп, но я удерживал повод, потому что он тогда быстро «сгорит». Загнать его легко, тем более на морозном воздухе.
Конь уже сдавал, я начал понимать, что ни одного из саблезубов, начавших нас преследовать, позади уже нет, все хищники уже другие, не так вымотаны, как конь. Они приближались, я поддал пятками храпящего беднягу, у него уже дрожали мышцы, и я по-настоящему узнал, что такое лошадь в мыле, коснувшись конской шеи замёрзшей рукой.
В туле стрел штук двадцать – я начал стрелять на скаку, беспорядочно. У меня в душе уже господствовала паника – даже когда рубишься на мечах, такого нет, но эти жуткие рыки позади – от них было досадно. Из четырёх преследователей троих я заставил отстать из-за ран, пусть даже и пустяковых. Но с ними бегать на дальние расстояния сложно. Зато двое присоединилось, сейчас бежало три твари. Под тёмными елями мелькнула ещё одна туша, ещё один хищник примкнул к погоне, но они сбегались издалека, было видно, что они измотаны тоже.
Смотря на храпящего коня, я уже хотел сказать: ну, всё, жизнь, прощай − недолго баллада пелась пьяным бардом, но на радость впереди показались две крепостных башни, выступающие из скалы.
Давай, коник! − закричал я с надеждой, глядя на эти башни. − Выручай!
То ли у них там дозорный стоял, то ли они куда-то выдвигались, но мы ещё были далеко, когда деревянные округлые ворота в скале раскрылись и оттуда высыпали люди, одетые в странные шкуры, украшенные на поясе маленькими детскими черепами, а на груди ожерельями мелких птичьих черепушек и клыков. У некоторых воинов на шапках красовались небольшие оленьи рога. Вооружены они топорами и мечами. Среди воинов были и женщины с луками в руках, в таких же шкурах, только на них украшения поизящнее. Дружною толпою бежали они мне на помощь, а за ними еле поспевали две какие-то странные старухи в ещё более странных чёрных платьях, руки и ноги у этих странных созданий были непомерно длинными, а кисти и голени плавно переходили в птичьи лапы! И ещё они кричали так странно, будто каркают вороны.
Безумный, безумный мир!
Конь будто споткнулся, упал на передние ноги, благо, я лишь опирался на стремена, не вставляя в них полностью стопу. Но красиво спрыгнуть через шею бедного коника, стать на ноги и пробежать не получилось – я таки кувыркнулся через себя. А вскочив, понял, что придётся принимать бой. Щит прикреплён за седлом. Я рванулся к нему. Конь пытался встать, но у него на это уже не было сил.
Сняв щит, я развернулся к хищникам, медленно достал меч. Мимо меня с гулом пролетели белые магические шары, но в и бегущих саблезубов они не попали, пролетели дальше.
Оглянулся – это старухи с птичьими конечностями стреляют прямо с ладоней, больше подходит с когтистых лап, в нашу сторону летело ещё четыре шара. Но помощь мне не успеет, твари близко. Может, крики воинов и гудящие шары остановят диких зверей? Всё-таки они же дикие!
Грустно как-то. Не страшно, нет. Я никогда не боюсь. Нечего страшиться душе, которая знает, что бессмертна. Просто бывает грустно, когда что-то теряешь.
О чём это я? Мы ещё повоюем!
Не скажу, что у приближающихся зверей страшные морды. Просто звери очень сильные. Умеют легко убивать подобных мне. Главное, не встречать их в лоб. Нужно будет покрутиться – это единственный шанс выжить.
Попробовав пальцем острие лезвия меча, я усмехнулся. Острый, таким можно рубить не только по костям, но и по шее, даже когда у зверя крепкая шкура. В любом случае саблезубы умрут вместе со мной.
Они уже рядом...
Выставив щит, я отвёл для удара меч. Бежавший первым хищник прыгнул, я резко ушёл в сторону, а когда он приземлялся, изо всех сил рубанул по шее.
Пока уворачивался от второго, первый развернулся ко мне. Выходит, я его не убил. Прыгнув, он ударил лапой. Я лишь успел отшатнуться, но когти зацепили за щит, меня крутануло с такой силой, что я обернулся вокруг своей оси несколько раз, а потом упал. Ещё успел подумать, как такая сила не оторвала руку – кожаные ручки на щите тоже не порвались. Последнее, что я увидел, были желтоватые клыки.
Под зловещее, злобное рычание я от боли, терзающей тело, провалился в темноту...
ZV9$