Надежда...

Пролетела неделя, Менгеле так никуда и не уехал, чем очень удивил своих товарищей.
Наде поручили переводить целую стопку всяких немецких бумаг и она прекрасно с этим справлялась, выполняя всё без единой ошибки. Комендант был ею доволен.
Хоть это и отнимало много времени и сил, но по крайней мере, девушка себя лучше чувствует держа ручку в руках, а не лопату, или телегу. Всё лучше, чем валяться в грязи, получать плетью по оголенной коже, да стоять под дождём и дрожать от холода, натирать ноги чужими ботинками.
А самое худшее, это чувствовать отвратный запах который издаётся из крематория.
Ко всему прочему, появился некий синдром самозванца, Волкова с утра до позднего вечера сидела в конторе и переводила с немецкого на русский, то чертила таблицы, пока за окном умирали люди.
Но до чего ей не хотелось возвращаться на работы в лагерь.
Ну, как говорится, чем больше знаешь, тем меньше делаешь. А кто много работал, пахал, грубо говоря, тот собственно ничего и не получал, а вот Надя, она стала получать хлеб и на том спасибо.
Но Волкова не думала только о себе, она прятала запасы, а потом раздавала самым слабым узникам из своего барака, самое лучшее детям, да и про Настю не забыла и та была ей бескрайне благодарна.
Для Нади большим преимуществом стал запрет Коменданта звать её в лабораторию Менгеле, так как он считал, что Волкова слишком много времени проводит там и бестолку, только слабеет, а она ценный узник, способный положительно повлиять на их работу. Йозеф разозлился на Коменданта, но виду не подал, такая натура, поэтому Надю к себе он звать перестал.
Но, ко всему этому, Менгеле перестал звать и других узников, и лишь пропадал в своей лаборатории сутками, с выключенным светом и запертой дверью, только и слышал за по ту сторону, как мимо проходящие солдаты обсуждают, как он там помер, хотелось разбить их рожы в кровь...
Как-то раз, поздним вечером, вместо женщины повара, которая должна была принести Йозефу ужин на подносе, дабы тот не шёл на всеобщий сбор в столовую, пришла Ирма, только без еды.
Она прошла в лабораторию без стука, но не обнаружила Йозефа там, чему сильно удивилась ища его взглядом. "Неужели слухи не врут?"—Подумала она.
Вдруг, девушка услышала шум в ванной комнате и сразу направилась туда.
Нахально распахнув дверь, Грезе увидела Менгеле "Во всей его красе"
Мужчина был обмотан полотенцем на бёдрах, а на его лице красовалась пена и он уже было хотел бриться, как чуть не упал от неожиданности, увидев через зеркало, позади себя Ирму. Йозеф обернулся, приподнял брови.
Его ещё никто так не заставал врасплох, когда он полуголый, с пеной на подбородке и с лохматой, мокрой головой. Он никак не ожидал увидеть именно Грезе, пусть бы даже это был комендант и то было б плевать, заодно увидел бы, что есть в Освенциме красивые мужские формы и получше его, Но Ирма..
-Wie bist du reingekommen? (Как ты вошла?) —Озадачился Менгеле. Ирма усмехнулась, пройдя в ванную комнату, ближе к Йозефу. -Und die Tür muss geschlossen werden (А дверь надо закрывать.)—Она как-то ехидно осматривала мужчину с ног до головы и Йозеф просто решил вернуть взгляд обратно к зеркалу и продолжить бриться. -Also habe ich vergessen, mich einzuschließen (Значит я забыл запереться) —Грезе лишь улыбалась ему в ответ. -Wo bist du denn hin? Ich habe dich schon lange nicht mehr gesehen..(А ты куда пропал? Я тебя давно не видела..)—Бубнила она, однако тот пропускал её слова мимо ушей. Рука Менгеле тряслась и ведя бритвой по своей нежной коже он внезапно порезал её.  -Teufel! (Чёрт!)—Вскрикнул мужчина.
Кровь потекла по его подбородку и это было ужасно, ведь Менгеле ненавидит любые раны на своей коже, тем более на лице. А после войны, когда он получил тяжелое ранение, он особенно стал об этом заботиться. А сейчас, всё из-за этой нахалки.
Тяжело дыша, он решил оторваться на Грезе. -Willst du nicht gehen? Ich bin irgendwie nicht ganz angezogen. (Ты не хочешь уйти? Я как бы не совсем одет.) —Ирма всё ещё улыбаясь, прикусила губу и облокотилась об стенку, заставив мужчину вновь взглянуть на неё, уже не через зеркало. -Oder vielleicht ist es besser? (А может это к лучшему?)—Хихикнула Грезе и схватилась за длинный воротник, игриво потянув за него, а после, стянула и всю рубашку, обнажив свою грудь. Она всё время улыбалась и не оставила Йозефа равнодушным, он конечно не на шутку удивился, вскинув бровёй, но тоже улыбнулся. Девушка не спеша стала подходить к Менгеле, как бы, пританцовывая. Она обвела его руками, а он её. Их тела соприкоснулись и Йозеф стал водить руками по её спине, от бёдер, до лопаток и как бы дразнив девушку, дрожа губами, над её, а она уже хотела впиться в поцелуй. Грезе стонала, наслаждаясь такими нежными прикосновениями, но как же она ошибалась. Менгеле дождался, пока Ирма закроет глаза, а сам, склонился к её уху, прошептав. -Und jetzt geh und lutsche den Kommandanten, du dreckige Schlampe (А теперь, иди и отсоси у Коменданта, грязная ты шалава) —Улыбнулся он и отстранился от Грезе, оставив ту в полном ступоре. Менгеле вышел из ванной комнаты, захватив с собой полотенце для лица и хлопнул дверью.
Он прошёл через лабораторию в спальню и закрылся на защёлку, убедившись, что та параноика не застанет его, уже точно голым. За дверью послышались приближающиеся шаги и раздалось три громких стука. -Dann geh zu deinem russischen Schmarrn, solange sie noch am Leben ist! (Тогда иди к своей Русской сучке, пока она ещё жива!)—Услышал Менгеле и последний стук в дверь, но мужчина не подал этому особого значения, а просто стёр полотенцем пену с лица и стал надеваться в форму.
Когда Грезе уже ушла, Йозеф напоследок обработал подбородок спиртом, заклеил пластырем и вышел из спальни, направившись на улицу.
Выйдя из здания, Менгеле обнаружил двух солдат, стоявших на крыльце, они вылупились на него так, словно призрака увидели. Йозеф выпрямился и деловито улыбнулся им. Оказывается, они дежурят сегодняшней ночью. -Über!(Ой!)–Ахнул один из них. -Sind Sie am Leben?(Вы живы?) —Менгеле усмехнулся. -Sie wissen nicht, dass das Licht im Büro des Kommandanten noch brennt? (Вы не видели, свет в конторе у Коменданта ещё горит?) -Es scheint zu brennen..(Вроде горит)—Почесал затылок второй солдат. Менгеле кивнул в жест благодарности и пошёл в контору, оставив солдат в смятении.
Даже в самом коридоре у Коменданта было так тепло, не то, что у Менгеле, сплошной сквозняк. Мужчина продрог, но всё же, добрался до дверей и постучался. -Darf ich?(Можно?)—Ответа не послышалось и Йозеф просто вошёл внутрь. За столом он увидел спящую Надю, упершуюся лицом прямо в документы. Это напугало доктора, ведь он подумал, что Волкова могла умереть от обезвоживания. Менгеле медленно подошёл к девушке и потряс её за плечо. -Nadja!(Надя!) —Взволнованным голосом позвал он её и Надя наконец проснулась, сонными глазами взглянув на доктора. -Uff (Уфф) —Вздохнул Йозеф, улыбнулся, придвинул к себе стул и сел напротив девушки. Надя очень удивилась его появлению, ведь он не попадался ей на глаза уже больше недели, да и до неё доходили мысли, что уехал и слухи, что убился. -Glaubst du den Gerüchten? (Веришь слухам?) —Поинтересовался доктор.
Губы Волковой болезненно отклеились, ведь она так давно ни с кем не разговаривала, ибо сутками здесь просиживает, до такого состояния, что режет глаза. -Я не знаю...—Замотала головой Надя, забыв, что говорит на Русском. В ней говорила усталость и она уже не знала, на что вообще способна, наверняка, лишь лежать отбросом где-нибудь в канаве, среди других, с кем уже жестоко расправились.
Менгеле слабо улыбнулся, как будто понял, что она сказала. После чего, мужчина встал со стула и протянул свою руку Наде. -Lass uns gehen. (Пойдём со мной) -Nein(Нет)—Отказалась Волкова. -Ich kann nicht, ich muss warten...(Я не могу, мне нужно дождаться...) -Kannst du! Komm schon! (Можешь! Идём!)—Перебил её Менгеле и намерил всё таки взять его за руку и довериться. Он хотел сразу вывести её от сюда, да побыстрее, но вдруг остановился на ней взглядом. Волкова стояла так близко к нему. Такая холодная, усталая, но всё же, желанная. Но он, как любящий её, не может с этим ничего поделать, никак помочь ей. Он просто может мучительно наблюдать, как девушка медленно умирает.
Как же она была красива, любовался Йозеф,
и никакая усталость и синяки под глазами не оказываются на этом. Он медленно провёл своей рукой по её щеке, на что Надя просто несносно закрыла глаза, хотелось упасть ему на руки и так умереть, ведь ноги едва держали её. -Wir können jetzt gehen( Мы можем уехать прямо сейчас)—Серьезно предложил Менгеле и крепко сжал её ладонь. -Das Wort liegt hinter dir (слово за тобой)