Глава 1. Долгожитель
***
Вечер. Небо постепенно окрашивалось ало-розовыми красками, а солнце тонуло за горизонтом. На улице стало прохладно, хотя совсем недавно воздух и земля обжигали любого, кто выходил из-под щадящей тени. Для здешнего климата в период лета — это обыденность. На траве и листьях появилась едва заметная роса. Сверкающие бусинки загадочно звенели в затухающем свете. Дети бегали, сминали зеленую траву босыми ногами, и тысячи бусин бесшумно падало на землю, отражая отголоски счастливого смеха. Те, кто работал, возвращались с полей, волоча за собой инструменты. Кого-то, в их маленьких уютных домиках, ждал теплый ужин в кругу семьи.
Напротив поля, полностью засаженного кукурузой и поросшего сорняком, стоял маленький деревянный дом. На террасе стояло старое кресло-качалка, застеленное теплым пледом Оно лениво покачивалось и поскрипывало из-за ветра. Высокие стебли кукурузы свистели, бились листьями друг об друга. Вечер наполнялся звуками… В окнах уже горел свет, говоря о том, что вся семья вернулась домой и занята подготовкой к ужину. Даже с улицы можно было почуять чудесный аромат свежеиспеченного пирога. Дверь дома никогда не была заперта. Хозяева любили гостей и всегда принимали их с особым радушием. И не важно кто это был: сюда мог прийти и угрюмый сосед, и утомленный пахотой рабочий, и даже школьники, желавшие услышать истории о былых временах.
Старик Олдвин был хозяином этой обители. Никто даже и не знал сколько ему лет, но явно за сто, как и домику, в котором он жил. Но кому это важно? Хотя, поговаривают, что эти бревенчатые стены, хранят его историю — историю былых времен.
На самом деле многие из тех, кто родился в те сложные времена и смог выжить, стали долгожителями. Правда, не каждый может похвастаться такой же захватывающей судьбой, как этот добродушный старик. Он всегда без стеснения рассказывал все в подробностях, но никогда не мог закончить, из-за нахлынувших слез скорби по друзьям и товарищам.
Две пары маленьких глазок-бусинок устремились на старичка, сидевшего на краю кровати. Близнецы, как две капли похожих друг на друга, каждую ночь просили своего деда рассказать им его историю, которую они знают наизусть. Но готовы услышать… Услышать ее еще тысячу раз. Немного пыхтя, старик поднимается с кровати и подходит к старому, пыльному шкафу. На полке лежит коричневый фотоальбом с пожелтевшими страницами. Дети нетерпеливо ерзают, устраиваются поудобней, пихая друг друга локтями, и всем своим видом показывают, что они готовы слушать. Олдвин садится на прежнее место, с которого, кажется, и вовсе не вставал, открывает первую страницу альбома. Морщинистая ладонь ложиться на шуршащий лист и, очерчивая каждый изгиб, с любовью проводит по фотокарточке. Близнецы вытягивают шеи, пытаясь увидеть уже знакомое фото, как голодные котята, завидевшие лакомство. Олдвин протягивает альбом, показывает детям желаемое. Фото… Какие-то люди в странной форме, имена, которых давно стерты временем… Но столь знакомые лица. Кажется, протянешь руку — и вот ты среди них. Такой же счастливый, в новенькой форме, смотришь в объектив… Громкий щелчок, Олдвин жмурится, как от яркой вспышки, и потирает глаза:
— Это время, дети, называлось Хрустальное тысячелетие…