23
Чеен, как бы трудно ей не было поначалу, вырабатывала в себе привычку перебирать вещи Джису. Чаще всего, после этого она писала девушке, погружаясь в их общие воспоминания. Пак никогда не вынимала из сумки всех вещей сразу, отчасти, потому что, глядя на снимок, не могла отложить его, собравшись разобрать конверты, читала письма, а взяв в руки красную куртку Ким, подолгу сидела, сжимая в руках порядком поношенную кожу. А отчасти потому, что просто не могла этого сделать. Ей казалось, что, как только сумка опустеет, и всё её содержимое окажется перед глазами, девушка окончательно исчезнет из её жизни, оставив в сердце пустоту.
Хосок был впечатлён её инициативой. Чеен стала приносить их фото на сеансы психотерапии, когда доктор просил её припомнить какой-нибудь счастливый момент. Через месяц она извинилась перед Джином за свою вспышку и даже вызвалась помочь с поисками жилья. После их ссоры мужчина решил отложить переезд, но спокойный разговор прояснил ситуацию. И в сентябре, когда Джин осторожно заикнулся о лофте над мастерской Джехёна, блондинка смогла кивнуть и предложила сходить и осмотреть квартиру вместе. Через две недели они с Симбой переехали, и Чеен отнеслась к этому спокойно.
Настроение у Пак часто менялось. Иногда, по ночам, она просыпалась в холодном поту от того, что, как ей казалось, слышала звонок телефона или во сне ощущала рядом чужое тепло. И в первые секунды, еще не проснувшись, девушка забывала, что некому звонить ей по ночам. Что Джису уже много лет не ложилась в эту постель. Иногда она звонила друзьям и разговаривала с ними, и, хотя Дженни постоянно приглашала её куда-нибудь, Чеен всегда отказывалась, боясь оказаться уязвимой.
Но иногда случались особенные ночи. Редкие, но они много значили для Пак. Ночи, когда она вскакивала с кровати и торопливо вытаскивала из сумки в шкафу письма Джису или часами пересматривала её видео-послание.
Для всех жителей Пусана этот вечер среды был самым обычным. Сунен, работающий в ночную смену, патрулировал улицы на крузере. Кот миссис Квон крался сквозь кусты в соседский двор. Богом крепко спал в своей постели, одетый в костюм шерифа Вуди, который он выбрал в этом году для Хэллоуина и наотрез отказался снимать.
В эту тихую октябрьскую ночь Чеен сидела в тёмной гостиной. Впервые за два года, а может быть, и за более долгий срок, учитывая, сколько солдата не было дома до её исчезновения, все вещи, связанные с Джису, лежали перед ней. На кофейном столике мозаика из фотографий, флешка, которую Джин послал сестре, лежит на подушке рядом с Чеен. Ворох писем на столике и на диване. Рисунки Богома сложены на краю стола, и стопка такая высокая, что опасно кренится, угрожая рассыпаться. Рядом с нетронутым бокалом вина лежит открытый альбом, слепо глядя так и незаполненными страницами в потолок. Пак лежала на диване, прислонившись спиной к подлокотнику, единственным источником света в комнате был светящийся экран ноутбука, стоящего у неё на животе. Девушка смотрела видео-послание, наслаждаясь звуком любимого голоса.
- Я вас всех люблю. И я всё время думаю о вас, ребята. Присматривайте друг за другом.
Она снова нажала на «плей». Джису улыбнулась в камеру.
- Эй! С Днём Рождения, малыш. Мне жаль, что меня сейчас с вами нет, но я могу поспорить, что твоя мама устроила супер-офигенную вечеринку.
Чеен медленно закрыла глаза, представляя, что Джису рядом. Тепло ноутбука грело живот, голос девушки лился в уши, позволяя ненадолго вообразить, что Джису лежит на ней.
- Я, правда, скучаю по вам, ребята. По тебе, по дяде Джину и по твоей маме. По Чеен.
Она никогда не устанет слушать, как звучит в устах кореянки её имя. Не важно, звала ли Джису из другой комнаты или просто произносила его, чтоб привлечь к чему-то её внимание. Чеен. Чеен.
Видео закончилось, и блондинка открыла глаза, чтоб посмотреть на лицо ее солдата, застывшее на мониторе. Часы в углу экрана сообщили ей, что день рождения Ким уже прошел, но Чеен продолжала лежать в темноте. Сегодня, то есть, уже вчера, был двадцать седьмой день рождения Джису. Она была такой молодой. Чеен постоянно напоминала себе об этом просто потому, что ей не верилось. Пак всегда забывала, что Джису младше, потому что благодаря полученному жизненному опыту и природной проницательности девушка повзрослела раньше времени.
Чеен села, сдвигая лежащие на диване конверты, собираясь поставить ноутбук на стол. В тишине раздался телефонный звонок.
Только один человек звонил ей после десяти вечера, но сейчас девушка была настолько эмоционально измотана, что мысль об этом промелькнула, не задерживаясь в сознании. Чеен взяла трубку и, взглянув на определитель номера, всё поняла.
- Не спится? – спросила она вместо приветствия.
- Мне всегда не спится в этот день, – признался Джин.
- Мне тоже.
Они погрузились в уютное молчание. Тихо гудел ноутбук Чеен, рядом с Джином негромко мяукал Симба.
- Мы с Наен расстались.
Чеен потянулась за бокалом, слегка нахмурившись:
- Когда?
- В прошлом месяце.
- Мне жаль.
- Нет, всё нормально. Это было обоюдное решение. Но тебе точно, нужно почаще общаться с подругами. Разве девчонки не обсуждают эти дела?
- Мы общаемся достаточно часто.
- Сомневаюсь, – повисла еще одна пауза. Потом Джин нарушил молчание, тихо сказав. - Знаешь, Джису была уверена, что сможет просто служить, как волк-одиночка, и что ей никто не нужен. И, наверное, она бы действительно смогла пройти всё одна, но это точно не принесло бы ей счастья.
- Она всегда была такой упёртой.
- В самом лучшем смысле.
Чеен согласно кивнула, поигрывая бокалом.
- Все эти годы ты помогала ей остаться в живых.
Блондинка горько хмыкнула:
- И всё же сейчас её в живых нет.
- Ты не знаешь этого наверняка.
- А ты? – она собрала письма, лежащие на коленях, отложив бокал, чтобы не пролить вино на конверты, и положила их на стол. Опустив локти на колени, Пак подперла подбородок ладонью и посмотрела на фотографии на столе. – Пожалуйста, Джин, давай не будем начинать этот разговор.
- Хосок говорит, что надежда – это хорошо, если она не мешает нам жить дальше.
- Ты ходишь к доктору? – удивилась Чеен.
- Он мудрый человек, – пожал плечами Джин. – Знаешь, есть специальные группы психологической поддержки для жен офицеров, чьи мужья служат за рубежом.
Блондинка усмехнулась и, наконец, отпила из бокала:
- И что? Хочешь, чтоб я слушала их слезливые истории о мужьях, сказала им, что пришла из-за своей девушки, чтоб потом они могли опорочить Джису и всё, что она сделала для страны, пока служила?
Джин тихо, почти многозначительно усмехнулся. Симба громко мурлыкал в трубку, без сомнения, сейчас мужчина задумчиво поглаживал лежащего у себя на груди кота.
- Ты до сих пор считаешь её своей девушкой.
Он просто констатировал факт. Чеен открыла рот, собираясь возразить, но поняла, что не хочет отрицать этого.
- Она... Джису... Мы ведь с ней не разорвали отношений.
Господи, она не может отпустить. Чеен застонала, досадуя на себя, и, допив вино, резко поставила бокал на столик. Уже не в первый раз она жалела, что чувства нельзя просто выключить одним щелчком. Может быть, тогда голова перестала бы кружиться хоть на секунду.
- А ты? – хрипло спросила она.
- Она всё ещё моя сестра, – просто ответил Джин. – Я не мог защитить её от всего на свете, это нормально.
- Господи, ты и правда ходил к мозгоправу, – криво ухмыльнулась Пак. Она снова наполнила бокал и задумчиво покрутила его в руках. - Ты ходишь? В эти группы психологической помощи?
- Был один раз.
- Хочешь, чтоб я тоже пошла? – усмехнулась девушка.
- Чеен, это ведь для всех по-разному проходит. Может быть, ты там встретишь кого-то, кто тебя зацепит. Не узнаешь, пока не попробуешь.
***
Впервые в жизни Чеен последовала чужому совету без возражений, потому что Богом всё еще оставался самой большой проблемой. Часто, когда Джин приходил к ним на ужин или навещал по выходным, она, заглядывая в детскую, видела, как мальчишки рисуют или играют в настольные игры, и слышала, как Джин рассказывает ему про младшую сестру.
- Джису всегда жульничала, когда мы играли в «Змеи и лестницы», - вспомнил он как-то. – Она всегда говорила, что слишком крута для настольных игр, но всякий раз, когда фишка падала на змею, она двигала её вверх, заявляя, что она – заклинатель змей.
Богом засмеялся и попытался незаметно передвинуть свою фишку со «змеи» на «лестницу». Но старый добрый дядя Джин был слишком азартен, чтоб позволить шестилетнему мальчишке обыграть себя.
Джин явно очень серьёзно отнесся к совету Хосока почаще говорить о Джису. Чеен же всеми силами избегала этого, меняя тему всякий раз, как Богом упоминал брюнетку. Он же ещё маленький, его память о ней скоро сотрётся. Но от этой мысли по позвоночнику блондинки пробегала неприятная дрожь. Она вовсе не хотела заставлять сына забыть Ким, хотя бы просто потому, что ей не нравилась сама мысль, что Богом может потерять человека, которого любит. Но это уже случилось. Ведь Джису с самого начала стала ключевой фигурой в жизни мальчика. Она не меньше самой Чеен радовалась, когда Богом сделал первый шаг, когда произнёс первое слово, когда он учился самостоятельно пользоваться унитазом, как большой мальчик (и иногда падал в него). Джису вместе с Чеен сходила с ума от беспокойства, когда он заболел, и пришла в ужас, когда он потерялся.
И что же? Теперь Чеен даже не может поговорить о Джису с сыном из страха, что детское сердце просто не сможет понять, что такое смерть. Хотя, в глубине души, Пак знала, что боится вовсе не за Богома. И сейчас она осознавала это как никогда ясно, заметив, что мальчик всё реже и реже упоминает кореянку. С дядей Джином он говорил о ней шепотом, а когда рядом оказывалась Чеен, старался вовсе не упоминать. И девушка радовалась тому, что сын оказался достаточно восприимчивым, чтоб заметить, как она каменеет, когда он вспоминает Джису, и одновременно проклинала себя за это.
Итак, в начале ноября Чеен стояла перед дверьми одной из аудиторий в старшей школе Пусана и медлила, не решаясь войти. Там собиралась группа психологической поддержки для понесших тяжелую утрату. Чеен помнила, сколько всего пришлось Джису вытерпеть в армии из-за их отношений. И она не могла добавить бесчестие к уже полученным Джису ранам. Чеен не станет порочить образ своего солдата походами в группы для офицерских жен. Хотя блондинка всё ещё не могла понять, что плохого с точки зрения армии было в их отношениях. Кому какое до этого дело? Это до сих пор злило Пак. Джису – бисексуальна. Джису – девушка-солдат. И она отдала этой стране всё, что могла. А страна даже не может отыскать её?
Она напряглась. Потом глубоко вздохнула. Из класса доносились голоса и скрип передвигаемых по деревянному полу металлических стульев. Почему-то от этих звуков Чеен становилось не по себе.
Она не была здесь с выпускного, и даже тогда памятное событие было омрачено тем, что некому было сфотографировать её и осыпать цветами. Никто не хвастался друзьям, рассказывая, как сильно гордится такой дочерью. Её прощальная речь была сдержанной, отстраненной и хорошо отрепетированной. И, стоя на сцене, Чеен улыбалась, красноречиво расписывая стандартный набор «светлых воспоминаний, которые навсегда останутся с ними». Но карие глаза, глядящие в зал, оставались совершенно серьёзными, и девушка думала только о том, что в этой толпе, заполнившей зал, у неё нет ни одного родного лица.
Сердце тяжело колотилось в груди. Она не может этого сделать. Она не скорбит. Джису не уме... Просто сейчас её здесь нет. Она повернулась, чтобы уйти, но тут её окликнул тихий старческий голос:
- Мэр Пак.
Спина Чеен напряглась, и в голове промелькнула мысль, что, если она не двинется с места, возможно, её оставят в покое. Но, сама того не ожидая, блондинка одернула пальто и, тряхнув головой, медленно развернулась:
- Мистер Чон.
- Пожалуйста, здесь вы можете звать меня Джехён. Зайдёте?
Чеен замялась. Акцент Джехена напомнил ей папу. Её терпеливого и доброго папочку. Заметив её сомнения, Джехён улыбнулся:
- Может, в другой раз?
Чеен покачала головой, делая шаг вперёд:
- Я думаю, сегодня подходящий момент.
Мужчина широко улыбнулся и придержал дверь, пропуская её. Они молча спустились по ступенькам и прошли к возвышению, на котором кругом стояли металлические стулья, занятые, как поняла Чеен, постоянными участниками группы, хотя блондинка не видела их лиц. Она не могла оторвать взгляд от дорожки, покрывающей ступени. Та почему-то была насыщенного бордового цвета, хотя официальными цветами школы были черный и красный. Пак почти рассмеялась, увидев дыру на средней ступеньке. Ковер был дырявым, сколько она себя помнила. Дженни однажды запнулась за него, а Тэхен её поддержал, так они и познакомились. Её подруге стоило увидеть в этом падении предвестие беды.
Приблизившись к сцене, Чеен почувствовала аромат кофе, и, когда Джехен предложил ей руку, чтоб помочь подняться, она увидела слева от сцены столик с закусками. Под взглядами группы нестерпимо захотелось втянуть голову в плечи, но нежелание показаться слабой было в Чеен неистребимо. Гордо подняв подбородок, мэр заняла ближайшее свободное место.
Группа, которую вел мистер Чон, была небольшой. Вместе с Чеен их было всего пятеро. Джехен сел напротив неё, слегка отодвинувшись, чтобы лучше видеть остальных. Справа от неё, через два места, сидел блондин, Чеен знала его, они пересекались, когда блондинка забирала сына из садика и когда обязанности мэра заставляли её выбраться в лес, где мужчина, работавший лесорубом, показывал и объяснял, как они восстанавливают лесной массив, чтобы компенсировать ущерб от вырубки.
Через три стула слева, зарывшись дрожащими пальцами в каштановые волосы и опустив голову, сидел мужчина. Он выпрямился, и Пак нахмурилась, узнав Чо Джон Шина, отца Юны. Классный руководитель Богома уведомил родителей о том, что Чо Миен погибла в автомобильной аварии. Чеен послала цветы и соболезнования. Она хотела зайти к Джон Шину и отнести лазанью, но, представив брюнетку лежащей в гробу, не смогла заставить себя это сделать.
Темнокожая, бесстрастно глядящая перед собой женщина, сидящая рядом с Джехеном, была на несколько лет старше Чеен. Брюнетка была не знакома с ней и её историей, но, видимо, она скоро всё узнает, учитывая, что впереди целый вечер.
- Спасибо, что пришли сегодня, – начал Джехен. – Мне приятно видеть новые лица, и я улыбаюсь не потому, что не сочувствую вашей утрате, но потому, что горжусь вашим мужеством.
Чеен вздрогнула и опустила глаза.
- Всегда нелегко терять тех, кого любишь. И иногда нам требуется помощь, хотя мы и не привыкли просить о ней. Поэтому мы собрались здесь. И чтобы подать пример новичкам, сегодня начну я. Джехен откинулся на спинку стула, и начал говорить, вспоминая Айю, свою жену, умершую от болезни Альцгеймера двадцать пять лет назад. Он не мог иметь детей, но Айю любила его. Она не узнавала мужа, но он любил её до последнего. И теперь дня не проходит, чтобы он не тосковал по ней, не думал, не молился о её душе.
Чеен знала историю старика, но, когда он закончил, уступая право слова следующему, блондинка почувствовала, как внезапно вспотели ладони и отвела глаза, чувствуя себя ученицей, не выполнившей домашнего задания.
Следующим заговорил Джон Шин. Чеен краем уха слышала, что Чо в сеансах групповой терапии обязал участвовать суд. После смерти жены его нашли дома с передозировкой и сейчас Юна находилась на попечении ближайших соседей, пока её отец медленно собирал свою разбитую жизнь по кусочкам. Он был краток. Сказал, что понемногу смиряется с утратой. Но Чеен чувствовала, что он хочет только вернуть опеку над дочерью и ради этого торопит самого себя с выздоровлением.
К счастью, после Джон Шина взял слово лесоруб, представившийся Намджуном. Он сидел, упираясь локтями в колени:
- Знаю, что каждый год возвращаюсь сюда примерно в это время. Два месяца назад была годовщина смерти Юци. Жена покинула нас почти четыре года назад. Мы с моим мальчиком остались одни. Она умерла через три дня после его рождения. Послеродовые осложнения. Чонгук, считай, и не видел матери. Иногда мы вместе смотрим фотографии, но он узнает её не так быстро и живо, как других. Но сын хотя бы знает, что это она. Каждый год я обещаю себе, что проведу годовщину с Чонгуком, поминая Юци, и каждый год с приближением этого дня я чувствую себя так, будто на грудь ложиться гора и давит, мешая дышать. Это несправедливо по отношению к Гуку, ведь у него день рождения. Но мы очень стараемся.
Чеен посмотрела на Намджуна, ловя его взгляд. Слишком хорошо она знала, какие чувства он испытывает. Мужчина взъерошил волосы и продолжил:
- В этом году Гуки пошел в школу. И в первый день я практически не вставал с постели, постоянно думал о том, что Юци должна была быть с нами. Должна была фотографировать и смущать Гука, прося его посмотреть в камеру. Он легко пережил этот день. Пришел домой такой взволнованный и показывал мне свои рисунки. И когда мы шли по улице, постоянно говорил мне, кто его новые учителя, и с кем он сегодня подружился.
- А ты? – перебил Джехен. – Что ты чувствуешь, видя, как Чонгук растёт без Юци?
- Честно говоря, – отозвался Намджун, – мне кажется, что я предаю её память.
- Почему тебе так кажется?
- Потому что как можно быть счастливым, когда твой любимый умер? – только когда четыре пары глаз обратились к ней, Чеен поняла, что сказала это вслух.
Джехен ободряюще улыбнулся и одобрительно кивнул:
- Чеен, ты хочешь рассказать нам, что тебя привело?
Обычно за такое фамильярное обращение блондинка отчитала бы любого, но здесь она не может спрятаться за маской мэра. Здесь её пост не имеет значения, и она не может просто рявкнуть на Джехена и сказать, что не будет говорить. Все эти люди, они, за неимением более подходящего определения, такие же, как она сама, скорбящие.
- Тебе необязательно говорить, – быстро заверил Джехен, – иногда душа исцеляется, когда просто слушаешь других.
Она покачала головой и выпрямилась, складывая руки на животе:
- Нет, думаю, я смогу продолжить.
Ораторское искусство с детства было её сильной стороной. Красноречие Чеен очаровывало учителей и искушало одноклассников. В споре она могла обезоружить любого противника. Но сейчас, под внимательными взглядами группы, это оружие впервые подвело блондинку. Глядя на Джехёна, который терпеливо ждал, пока она соберётся с мыслями, Чеен судорожно вздохнула и начала:
- Полагаю, мне не нужно представляться, – сказала она, желая сохранить остатки привычного превосходства. Закатив глаза в ответ на многозначительный взгляд Джехена, блондинка уступила. – Меня зовут Чеен, и я потеряла свою девушку почти два года назад, – рука сама потянулась к цепочке, Чеен привычно гладила кулон большим пальцем. Медленными и методичными круговыми движениями. – Джису. Её звали Джису.
- Джису, – Джехен мягко улыбнулся, ободряюще протянув руки. – Расскажи нам о ней.
- Её улыбка, – Чеен снова уткнулась взглядом в колени, теребя полу пиджака, – от неё в комнате становилось светлей. Это забавно. У Джису были все причины, чтоб быть несчастной, быть пессимисткой. Чтоб быть, как я. Но почему-то она не была. По крайней мере, не показывала этого так сильно. Да, она была сдержанной, настороженной, но, думаю, мы обе нашли утешение в общении с незнакомцем. Она... Она служила... думаю, служит в армии. Мы познакомились по переписке шесть лет назад. И на протяжении нескольких лет я писала ей, даже не зная, как она выглядит. А потом она просто ворвалась в город на каком-то древнем чудовище, жёлтом. И всё изменилось.
- Она погибла на службе? – спросил Джон Шин, подпирая подбородок кулаком.
- Джон Шин, – наставительно вмешался Джехен, – помни, мы выражаемся деликатно.
Мужчина раздраженно закатил глаза и снова посмотрел на Чеен, ожидая ответа.
Та открыла рот, собираясь сказать, что Джису просто пропала, и что это Джин убедил её сходить на эту встречу. Что чаще всего она в полном порядке. Но она не в порядке. Джису преследует её в снах, и мысли о ней заполняют подсознание Чеен, как бы она не старалась отвлечься.
- Она пропала, – тихо сказала блондинка. – Уже два года от неё нет никаких вестей. Я легко говорю другим, что она погибла, но, стоит мне самой об этом подумать, и я крепче цепляюсь за воспоминания. Только недавно я сумела смириться с худшим. Джису... – она закашлялась и шмыгнула носом. Глаза начало жечь. – Джису больше не вернётся.
***
Проходили недели, и Чеен продолжала ходить на встречи группы и на сеансы к доктору Чону, который гордился ею, видя, как девушка, медленно, но верно выбирается из кокона, которым окружила себя, Богома и Джина. Ноябрь сменился декабрём, и этот месяц принес Пак несколько трудных дней, но она пережила их, напоминая себе, что Джису не хотела бы, чтоб она портила праздники тяжелыми воспоминаниями.
Чеен даже была благодарна лесорубу. Ей оказалось полезно просто послушать Намджуна. Он остался вдовцом с новорожденным сыном на руках, и на протяжении нескольких лет они с Чонгуком справлялись с этим. Они здоровались всякий раз, когда встречались в школе, забирая детей, иногда разговаривали после собраний. Проглотив свою гордость, Чеен спрашивала, как он говорит с Чонгуком о матери.
Осторожно. В самых простых словах. Нужно дать ребёнку понять, что он, как и вы, имеет право грустить. И что важней всего, нужно любить его за двоих.
Чеен еще не говорила с Богомом о Джису. Каждый раз, собираясь это сделать, она вспоминала его заплаканные глаза. Боль предательства во взгляде. Себя, кричащую на сына. Но любой путь начинается с маленького шага, и Чеен видела, как далеко уже продвинулась на этом пути. Самый значительный рывок произошел в марте, когда она позвонила Джину, и попросив его посидеть с Богомом, отправилась в кафе «У Бабушки». Чеен и сама точно не знала, что вытащило её из дому этим пятничным вечером, но зато, стоя перед дверью в комнату Им Наен с предложением о мире в виде бутылки Шардоне в руках, она, несмотря на волнение, была уверена, что готова это сделать.
Чеен робко постучала в дверь. В комнате громко залаяла Рэд.
- Пиццу привезли! – раздался голос Лисы.
Едва дверь открылась, блондинка увидела Рэд, которая, выбежав на площадку, радостно гавкнула и, обежав Пак кругом пару раз, приветственно ткнулась носом в её ладонь. Во вторую, третью и четвёртую очередь Чеен заметила шокированные лица подруг. Лиса с круглыми от удивления глазами выглядывала из-за двери. Наен растянулась поперёк кровати, совершенно забыв про журнал, который, видимо, читала до прихода Чеен. Дженни застыла, сидя на своём любимом месте перед телевизором, и напоминала оленя, замершего в свете фар.
- Привет, – здороваясь, она чувствовала себя неловко. Машинально Чеен положила руку на голову Рэд и погладила хаски, почёсывая за ухом.
- Ты ведь не подрабатываешь по вечерам разносчиком пиццы, верно? – Лиса быстро оправилась от своего удивления и открыла дверь шире.
- Ну, с утра я, вроде бы, всё ещё была мэром.
Дженни встала со своего места и, подойдя к порогу, заключила подругу в крепкие объятия:
- Мы скучали по тебе.
- Я тоже по вам скучала, – призналась мэр, позволяя Лисе забрать своё пальто.
Она протянула Наен бутылку. Та улыбнулась, принимая её грациозным жестом:
- По какому поводу?
- У нас девичник, – просто ответила Чеен, пожав плечами, и села на диван рядом с Дженни.
- Хорошо, что ты вернулась, – Лиса протянула ей бокал.
В дверь постучали, и Рэд залаяла снова.
- На этот раз точно привезли пиццу.
***
В следующем месяце слишком быстро растущий Богом, которому уже исполнилось семь, позвал Юну к себе домой поиграть. Когда мистер Син, её временный опекун, привёз девочку к особняку Пак, она вежливо поздоровалась с Чеен, и дети унеслись в гостиную, где сразу включили какой-то фильм и достали настольные игры.
Каждые пятнадцать минут Чеен по привычке заглядывала к ним, чтоб убедиться, что всё в порядке. И когда через час она принесла в гостиную овощи с подливкой и нашла только ворох цветной бумаги и фломастеры на полу, её склонное к гиперопеке материнское сердце испуганно забилось. Пак поспешила отправиться на поиски. Четыре шага по коридору – и шум, донесшийся из кабинета, сказал ей, где нужно искать. Она заглянула в приоткрытую дверь.
- Мама хранит ножницы тут, – сообщил Богом, выдвигая ящик. – Она показывала мне, как делать человечков из бумаги.
Юна помогала ему, открывая ящики с другой стороны стола.
- Кто это? – спросила она, остановившись.
Чеен увидела, что девочка держит фотографию Джису, на портрете девушка была одета в форму. На почти серьёзном лице застыла тень улыбки. Это была единственная фотография девушки, которую Чеен хранила при себе. Остальные лежали, спрятанные в её комнате. Блондинка пыталась принять тот факт, что её любимая девушка была, прежде всего, солдатом, который пожертвовал всем ради родины. Чеен уважала это и чтила, но показать свои чувства пока не могла. На снимке Джису едва исполнилось двадцать два, на её лице еще не было морщинок, этих свидетельств того, какая у Ким сложная профессия.
Богом глянул на фотографию и протянул руку, забрав её у подруги. Он прищурился и несколько долгих секунд смотрел на снимок молча. От этого молчания у Чеен, как будто все внутренности замерли. В голове пролетела ужасная мысль: «Что, если она заставила его забыть? Как она могла так поступить с Богомом? С Джису?»
- Это Джису, – прошептал мальчик, Чеен вытянулась, чтобы лучше слышать. – Я давно её не видел.
- Кто она?
- Сестра дяди Джина, – Чеен зажмурилась. Конечно, он не помнит. Он ведь был совсем маленьким.
- Я никогда не видела её.
Богом кивнул:
- Она умерла. Так мама сказала. Она не любит об этом говорить.
- Моя мама тоже умерла, – тихо сказала Юна, – поэтому я сейчас живу с Джуном и Санни.
- Мне жаль, – сочувственно сказал Богом.
Юна вымученно улыбнулась. Несомненно, в последнее время она так часто слышала это, что слова теперь мало для неё значили.
- Почему твоя мама хранит её фотографию? Джису была твоей тётей?
Мальчик пожал плечами, поглаживая фотографию пальцем, и нахмурился, пытаясь вспомнить:
- Она много работала. Мы редко виделись. Но когда она приезжала домой, это было самое лучшее время, – в его голосе прозвучал смешок. – Мы постоянно смотрели вместе «Планету сокровищ». А ещё она купила мне мой первый рюкзак.
- Кажется, она была весёлой.
- Да. Она подтыкала мне одеяло, и мы играли в солдат. Она звонила нам, и мы разговаривали, и она рассказывала мне сказки. Иногда они с мамой вместе пели мне колыбельную. У Джису не очень хорошо получалось, но мама всегда ей помогала.
Юна понимающе кивнула:
- Знаешь, когда я была маленькой, мама разрешала мне её красить и даже выходила так из дому.
Чеен шмыгнула носом. По щеке побежала слезинка, падая на поднос с морковкой и брокколи. Сердце болело, переполненное светлой грустью и сожалением. Она не может так больше. Не может притворяться, что Джису – её самая большая тайна, и что если ни с кем о ней не говорить, то девушка вернется. Богом, Господи, Богом переживает не меньше неё самой, а она что? Вместо того, чтоб быть рядом с сыном, она всё это время жалела себя.
Ящик хлопнул, закрываясь, и Богом поднял вверх пару ножниц:
- Нашел!
Чеен вошла в комнату, грустно улыбаясь:
- Я приготовила перекусить, если вдруг вы проголодались, – она посмотрела на овощи и улыбнулась. Это что, морковка и брокколи? Им по три года! – Но, если вы не хотите овощи, я подумала, мы можем испечь печенье.
- Ага! – обрадовались дети и, бросив ножницы, побежали на кухню. Чеен подошла к столу и, поставив поднос, нерешительно открыла ящик. На неё смотрела готовая улыбнуться Джису. Улыбнувшись, блондинка поцеловала фотографию и, прислонив её к настольной лампе, вышла из комнаты.
***
Богом? – тем же вечером, когда после ужина опекун забрал Юну, Чеен вошла в комнату сына, держа в руках коробку с вещами Джису.
Мальчик с мокрыми после душа, зачесанными назад волосами, лежал на кровати и читал комиксы. Он давно перестал упрямиться, когда приходило время идти купаться, и уже начал, как большой мальчик, принимать душ. Богом всё еще предпочитал супергеройскую пену для ванны и любил свои мягкие игрушки, но Чеен не верилось, что этот стремительно растущий ребенок – её крошка-сын.
Он поднял голову:
- Привет, мам.
Это тоже всякий раз поражало её. Теперь он называл её мамочкой только по выходным, когда они проводили время вдвоём или когда ему хотелось обнимашек, и еще если он болел. Он же крутой, а что, если друзья услышат, что он сюсюкает, как маленький?
Чеен присела на край кровати и, положив коробку на колени, отчаянно попыталась вспомнить, что советовали Хосок и Намджун и даже её подруги.
- Привет, солнышко, – нежно улыбнувшись, она заправила выбившуюся прядь волос ему за ухо. – Я хотела с тобой поговорить.
- О чем?
Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, блондинка достала из ящика фотографию, на которую смотрела чаще всего, и протянула её Богому:
- О Джису.
Мальчик несколько секунд рассматривал их первое семейное фото, на котором ему было три. Он прищурился и покраснел:
- Это я? Почему я такой толстый?
Чеен расхохоталась, поудобнее устраиваясь на кровати:
- Только щечки. У тебя была привычка таскать сладости, пока никто не видит.
- А... - он замолчал, снова посмотрев на фотографию.
- Джису, – подсказала Дженни имя знакомо легло на язык – Джису.
- Я знаю, что из-за неё тебе грустно, – пробормотал мальчик, избегая смотреть ей в глаза. – А я не хочу, чтоб ты грустила.
Вздохнув, Чеен притянула сына к себе, целуя его в макушку:
- Знаю, мой маленький принц. Я не хотела, чтоб ты это заметил. Просто я так сильно скучаю по ней.
- Я тоже, – признался Богом, заглядывая в коробку.
- Прости, детка, –Чеен крепче прижала его к груди. – Тебе не нужно больше бояться говорить о ней, из-за меня, ладно?
Богом отстранился, неуверенно глядя на неё, так что блондинка положила коробку на кровать и стала доставать вещи одну за другой.
- Я когда-нибудь рассказывала, как мы познакомились?
- Школьная парочка? – пожал плечами Богом.
- От кого ты услышал это выражение? – хихикнула она.
- Тётя Наен.
- Ну, разумеется.
- Я думал, ты всегда знала Джису.
Вместо ответа Чеен вытащила своё самое первое письмо, адресованное Джису, и протянула его сыну:
- Тебе было полгода, когда мистер Пак, из газеты, пришел ко мне и спросил, не хочу ли я поучаствовать в программе переписки, которая укрепляет моральный дух войск.
***
Это стало началом. Медленно, но верно Чеен и Богом привыкли вместе пересматривать содержимое коробки воспоминаний. Чеен вынула из неё все письма, в которых упоминалось усыновление. К этой битве она пока не готова. Богом улыбался, разглядывая свои детские рисунки и по-детски посмеивался над теми почти любовными письмами, которые Джису с Чеен писали друг другу в самом начале отношений. Увидев альбом, он выдвинул блестящую идею продолжать заполнять его. Услышав это, Пак почувствовала, как тревога захлёстывает её, но отказать взволнованному сыну не смогла. Он начал заполнять страницы, отыскивая фотографии того периода, на котором остановилась Чеен, и записывал анекдоты и забавные случаи на полях. Они достали из коробки все снимки, и теперь те хранились либо в этом памятном альбоме, либо с другими семейными снимками, либо стояли в рамках на столе в гостиной.
Сперва это всё пугало Чеен, и она стала чаще писать Джису. В этих письмах она разговаривала с девушкой, рассказывала ей об их жизни. Богом делал то же самое на страницах альбома. И теперь блондинка разумом и сердцем понимала, что это всё, что осталось у них с Джису. Хосок хвалил её, и каждую среду участники группы поддержки аплодировали её маленьким успехам.
Июль 4, 2025.
Джису, мы решили уехать и устроить себе долгие выходные. Когда я говорю «мы», я имею в виду, что сначала должны были ехать только мы с Богомом. Но потом о наших планах услышал Джин. Да и Дженни нужно отвлечься от переживаний из-за развода, поэтому, естественно, Наен и Лиса тоже едут. Мы едем на Чеджу, и Джин грозится научить нас рыбачить. Надеюсь, он понимает, что эта затея ни к чему не приведёт. Хотя Богом рад. Видишь, я сфотографировала его, пока он собирал снасти. Джин говорит, что ты никудышный рыбак, и, признаюсь, мне кажется, что он прав. Я бы хотела, чтоб ты поехала с нами.
Июль 25, 2025.
Джису, кажется, я сделала пару шагов назад, но доктор Чон утверждает, что такая реакция не выходит за пределы нормы. Намджун, тот, что ходит со мной в группу психологической помощи, ну, тот, у которого сын с ямочками на щеках больше, чем у Богома, пригласил меня пообедать вместе. Я накричала на него посреди улицы и приказала держаться подальше. Доктор Чон говорит, что это нормально, если я еще не готова для новых отношений, но, честно говоря, я думаю, что никогда не буду готова. И меня это не беспокоит. Я отдала своё сердце тебе и хочу, чтоб ты хранила его. Я люблю тебя.
Сентябрь 1, 2025.
Привет, Джису! Завтра я иду в школу. Уже во второй класс! Я учусь с Юной и Джисоном. Мы в классе мистера Квана. Цзыюй говорит, он злой. Завтра я угощу его яблоком. Жаль, что тебя не было с нами летом. Мы с мамой летали в Нью-Йорк. Она говорит, что мы уже там были, но я был маленький и не помню, так что мы решили завести традицию. Кстати, мы посадили мое собственное вишневое дерево на заднем дворе! Оно еще малыш, но мы с мамой о нём заботимся. Я скучаю и сильно люблю тебя. Рекс и его семья передают привет. С любовью, Богом.
Ноябрь 3, 2025.
Джису ,смотри, Богом с дядей Джином решили одинаково одеться на Хэллоуин. Снова увидеть его в форме было грустно и радостно одновременно, но до прошлой пятницы я думала, что мне не доведётся увидеть сержанта Джина. Он сказал, что оденется тобой. Я подколола его, спросив, значит ли это, что он считает тебя жуткой. И, разумеется, твой братец не мог не сумничать. Он ответил, что, если б действительно хотел всех напугать, то оделся бы мной. Ему повезло, что я люблю тебя. Я знаю, что ты за нами присматриваешь. Однажды мы снова встретимся, любимая.
***
Неделей позже, в День ветеранов, большая часть города собралась на площади, и семья Пак возложила цветы к памятнику Основателя. Богом положил на постамент букет жёлтых лилий.
- Они как Джису, - заявил он. Прежде, чем опустить единственную красную розу рядом с букетом сына, Чеен прошептала тихое обещание, прижав цветок к губам. Одиннадцать ружейных залпов не смогли заглушить тихого голоса и заразительного смеха кореянки, звучавшего в её ушах.
***
В третью годовщину исчезновения Джису Чеен не стала пить, хотя искушение было велико. Хосок похвалил её, но она была не в том настроении, чтоб, как ребёнок, радоваться чужой похвале.
В январе, пообещав начать год правильно, Чеен и Богом провели вторую половину рождественских каникул, перекрашивая стены во всех комнатах дома. Пропали однотонные стены, из-за которых благопристойный особняк выглядел, как картонный макет. Коридоры окрасились в жёлтый, гостиная стала красной, а игровая комната – зелёной, как трилистник. Они отодвинули и укрыли чехлами всю мебель, надели то, что не жалко (Чеен пришлось для этого купить майку и спортивные штаны), и вознамерились вдохнуть в дом новую жизнь. Пак, как прирожденная перфекционистка, контролировала выбор гармоничной цветовой палитры, но в остальном проектом руководил Богом. И на правах главного он решил, что они развесят рамки с фотографиями из альбомов по стенам. Чеен искренне улыбалась, глядя, как сын поправляет стоящую на каминной полке рамку с фотографией, на которой они были сняты втроём.
Перемены витали в воздухе, и каждый раз, когда она слышала, как кто-то упоминает Джису, или видела выпуск новостей, рассказывающий о солдатах за рубежом, сердце болело всё меньше, Чеен всё больше принимала то, что случилось. Она могла, не кривя душой, сказать, что счастлива.
Иногда она пересматривала видео-послание Джису, поставив его на повтор, и перечитывала их письма, словно любимый роман. Или надевала безразмерную футболку Джису с надписью RK ARMY, вдыхая запах изношенного материала. На секунду ей казалось, что она ощущает её запах, хотя после трех лет от него, конечно, не осталось и следа. Но это нормально. Где бы Джису ни была, главное, ей не больно, и она в безопасности. И Чеен не могла просить о большем. И если время от времени Пак забывала об этом, рядом с ней были люди, которые могли напомнить.
***
Ты всё взял? – Чеен склонилась к Богому, у которого через плечо висела слишком большая и слишком полная сумка. – Столовые приборы? Фонарик? Спрей от насекомых? Смену белья?
- Ма-а-ам, – простонал мальчик, выворачиваясь из её объятий и оглядываясь, чтоб убедиться, что никто из друзей этого не слышал.
Чеен не заботило его смущение. Слегка подрагивающими ладонями она обхватила его лицо:
- Можешь не ехать, если не хочешь. Уверена, что ты можешь получить нашивку за выживание, если проведешь ночь в палатке во дворе.
- Ма-а-ам, – протянул восьмилетний мальчишка, – я хочу поехать.
Она неуверенно кивнула. Ребята из его скаутского отряда начали забираться в автобус.
- Это всего на одну ночь.
- Если испугаешься или захочешь домой, просто скажи вожатому Чха. У него есть номера всех моих телефонов, – только за это утро Чеен говорила это уже пятый раз.
- Знаю.
- Вот, - она достала из сумочки Рекса и протянула потёртого и хромого дракона Богома, – держи.
Он, покраснев, покачал головой:
- Это для малышей.
- Это же Рекс! – расстроилась блондинка.
Мальчик прикусил губу, явно мучаясь противоречивыми чувствами. Потом он наклонился к маме и прошептал:
- Я хочу, чтоб Рекс позаботился о тебе, пока меня не будет.
Она нахмурилась, но кивнула, прижав игрушку к груди:
- Ты мне не ответил, взял ли ты чистое бельё.
- Да, мам, – проворчал сын, тяжело вздохнув.
- Слушайся вожатого и не рассказывай остальным страшилок. И не засиживайся допоздна, – она пригладила волосы сына, убирая их со лба, но Богом тут же взлохматил их обратно. – Я люблю тебя.
Прежде, чем отпустить его к автобусу, Чеен крепко обняла и поцеловала его в щёку, заставив покраснеть.
- Я тоже люблю тебя, мам.
Она смотрела, как он прошел по салону автобусу и сел рядом с Джисоном. Мимоходом глянув в окно, Богом улыбнулся и помахал ей. Через несколько минут автобус уехал, и родители, проводившие сыновей в поход этим ранним майским утром, разошлись кто куда. Кто-то задержался, чтоб поболтать, кто-то отправился домой, кто-то поспешил к «Бабушке», торопясь утолить утренний голод.
Чеен долго стояла на углу Ян и Ли, глядя вслед автобусу, пока тот не скрылся из виду. Узел в груди стал туже. Завтра он вернется.
Вздохнув, Пак повернулась и пошла в особняк, держа Рекса за лапу. Несмотря на субботнее утро, улицы были очень оживленными. Видимо, многие решили провести день на воздухе, любуясь цветущими деревьями. Апрель в этом году выдался исключительно дождливым, так что выглянувшее, наконец, солнце стало для этого уголка настоящим благословением.
Но Чеен не могла наслаждаться им. Слишком остро она осознавала, что, когда она придёт домой, там не будет никого, кто ждёт её. Это только на одну ночь, напомнила себе девушка. Он с другими мальчиками, и Ли ходил этим маршрутом миллион раз. И Тэхен сегодня на дежурстве. Последняя мысль не слишком обнадёживала, но это частично связано с неприязнью, которую она испытывает к Тэхену.
Она быстро дошла до особняка и открыла дверь. Чеен никогда раньше не осознавала, насколько этот особняк огромный. Более живые цвета, конечно, делали его более дружелюбным, но, бросив ключи в вазочку, стоящую на столе в прихожей и услышав, как эхом разнесся по пустому дому звон, блондинка почувствовала себя такой маленькой. Она даже не могла припомнить, когда после того, как усыновила Богома, в последний раз оставалась дома одна.
Чтобы успокоиться, Чеен пошла на кухню и начала чистить духовку. Четыре дня назад Джин готовил свиные отбивные, и упрямые пятна жира никак не хотели сходить. Но блондинка настойчиво терла их скребком. Через час духовка, плита, раковина и все рабочие поверхности сияли чистотой, и Чеен огляделась, ища, чем бы ещё заняться. Проклятая природная чистоплотность. Даже пыль стереть неоткуда. Ей не нужно в офис. Джин работает с Джехеном над заказами. Наен занята в закусочной до обеда. Может, Лиса или Дженни зайдут. Пак нахмурилась, припоминая, что Джен гостит у отца, а Лиса, хотя и полна кипучей энергии, когда дело касается дошколят, скорей, умрёт, чем встанет на выходных пораньше.
Проведя пальцем по кулону на шее, Чеен решительно кивнула. Гнев Лисы она уж как-нибудь переживет.
Стук в дверь раздался, едва она потянулась к телефону. Пульс резко подскочил. Что, если с Богомом что-то случилось? Она посадила его на автобус час назад, с ним ведь не могло что-то случиться за это время? Нет, ей бы позвонили. Чеен побежала к двери и резко её распахнула.
Дыхание остановилось, едва она увидела каштановые волосы.
- Привет.
---------------------------------------------------------
Хм....кто бы это мог быть?!Жду ваши догадки