Глава 5
Раненный парень, которому Том Ли помог добраться до лазарета после экзамена, появился на занятиях уже на следующий день. К удивлению Роджерса, его не только не отчислили, но и поставили зачёт, хотя по всему выходило, что задание непокорный курсант провалил. Молодой человек был бледен, странно сутулился, правое плечо его опоясывала широкая повязка – и в общем-то не нужно было слыть мудрецом, чтобы понять: лучше бы он полежал в больничке ещё пару дней. Чтобы организм быстро справился с последствиями кровопотери, необходим покой и постельный режим – это все знают. Однако парень, доблестно превозмогая боль и слабость, исправно посещал все лекции. Курсант Роджерс теперь частенько ловил себя на том, что украдкой разглядывает нового знакомца. Чем-то он отличался от остальных курсантов, но вот чем... так сразу и не скажешь. Обычное лицо, обычные руки, обычные ноги, и форма сидит на нём совершенно обычно. Стандартная короткая стрижка. Но остальные ребята слушают лекторов и тренеров с интересом, в то время как этот (ну как же его фамилия?.. Том забыл и не мог вспомнить) вечно стоит в стороне со скучающим видом. Ребятам нравится совершенствовать своё тело и оттачивать Волю, а он сдаёт нормативы хуже всех, но это, кажется, нисколько его не волнует. Он избегает участвовать в учебных поединках. У него нет друзей – по крайней мере, среди однокурсников. Создаётся впечатление, что другие курсанты сторонятся его, также чувствуя, что он чем-то «не такой». Странно. «Не таких» в стенах школы быть не может. Для воинской службы ребят отбирают по определённым, очень узким параметрам: тот, кто им хоть на полшага не соответствует, даже учебку не сможет закончить.
Тому очень, просто до одури хотелось узнать побольше о человеке, которого недавно спас. Но так как наблюдения со стороны нисколько не приоткрывали завесу тайны, а объект его внимания после экзамена принялся упорно делать вид, что ребята не знакомы, Роджерс решился однажды сам начать разговор.
– Как твоя рука? – спросил он у парня, столкнувшись с ним в коридоре. – Болит?
– Почти нет... – молодой человек выглядел то ли удивлённым, то ли смущённым внезапным вниманием Тома Ли. – Я спешу, извини.
Он робко улыбнулся Роджерсу и пошлёпал дальше, по-прежнему кособочась. На разговоры раненый явно был не настроен.
– Эй, подожди! – Том догнал его. – Я просто хотел спросить... тебе ведь тогда поставили зачёт? Ну... поставили, даже несмотря на то, что ты ослушался офицера?
– Да, всё в порядке, – парень опустил глаза и заковылял быстрее. Но потом вдруг остановился, обернулся. – Кажется, я забыл поблагодарить тебя. Прости, пожалуйста. Спасибо за то, что вступился. Ты правда здорово мне помог.
Слова парня были вроде бы вежливыми и правильными, но отчего-то Роджерсу почудилась в них ирония. Или даже... издёвка? Том ускорил шаг, чтобы поспевать за товарищем.
– А я удивился, что тебя не отчислили! Я думал...
Раненый остановился резко – так, что Том по инерции обогнал его шага на четыре. Обернувшись, Роджерс увидел на лице собеседника уже неприкрытое раздражение.
– Моё имя – Остин Гаррет. Не наводит ни на какие мысли? Да скорее Купол рухнет, чем меня освободят из этой живодёрни! – увидев непонимание, отразившееся на лице Тома, парень подковылял к стене и ткнул в один из портретов, украшавших холл.
– «Генерал Говард Гаррет, главнокомандующий армии Иммортал-сити», – прочитал Том Ли, по-прежнему ничего не понимая.
– Это мой отец. А я его наследник и приемник. Когда-нибудь мне придётся сменить его на посту главнокомандующего, но для этого необходимо закончить учебку при Службе безопасности, – Остин уколол Тома насмешливым взглядом. – Теперь понятно?
– Ага, – Том улыбнулся, радуясь своей догадливости, – ты Гаррет, и он Гаррет – значит, вы родственники. А ещё это значит, что ты из аристократов. Верно?
Парень издал сухой смешок.
– Ты поразительно умён. Даже догадался, что я аристократ, – Гаррет повертел у носа Роджерса кистью правой руки, на запястье которой сверкнул золотой идентификационный браслет – стандартный опознавательный знак высшего сословия.
«Браслет... – Том мысленно шлёпнул себя по лбу. – Посмотреть внимательнее на его браслет мне и в голову не пришло! Если пришло бы, я б и раньше всё понял!»
– Я думал, в армию попадают только ребята из Полиса, – на запястье Тома Ли тоже красовался идентификационный браслет с персональным номером, но серебряный. Такой же, как и у остальных мальчишек-курсантов.
– О, если бы... – Гаррет вздохнул. – Слушай, мне ещё тяжело долго находиться на ногах – если ты намерен и дальше приставать ко мне с расспросами, идём куда-нибудь присядем.
Том кивнул и предложил высокородному товарищу сходить в буфет: курсанты во время обучения должны исправно прибавлять в весе согласно графику, а для этого нужно обильно питаться. Ребята заняли свободный столик и получили от буфетчицы по порции жареной лапши. Роджерс тут же с аппетитом набросился на угощение, а Гаррет, лишь слегка поковыряв его вилкой, отставил миску в сторону.
– Отцу нужно, чтобы я прошёл учебку, как все. Даже несмотря на то, что для выполнения обязанностей командующего эти глупости, которым нас учат, совершенно не понадобятся. Штабная работа – она чисто административная. Слушай доклады да раздавай приказы... Старшие офицеры никогда не носятся по городу, вынюхивая правонарушения – для этого есть такие, как ты – безотказные пешки с интеллектом чуть выше, чем у амёбы. Но сколько я ни пытался объясниться с отцом, он стоит на своём. Дескать, никаких поблажек моё происхождение мне не даёт. Живи в казарме с подлым плебсом, жри помои да помалкивай...
– Выходит, тебе не нравится тут учиться? – Том Ли уминал жареную лапшу, не очень-то внимательно вслушиваясь в слова своего нового друга.
– Издеваешься?! – Остин вскинул брови. – Что мне может здесь нравиться?! Муштра с утра до ночи? Навязшие в зубах речовки? Просмотр одних и тех же паблик-обращений? Вот этот тип с экрана – Боэно – он заходит в гости к моему отцу на чай по субботам, и его болтовня меня с самого детства раздражала. Отвратительный тип... Никудышные манеры... А кроме того, именно он поспособствовал тому, что меня упекли в эту школу.
– Что значит «упекли»? Правильно говорить «распределили», – Том уже доел свою лапшу и насухо вытер миску куском хлеба. Встал было, чтобы взять добавки, но Остин молча пододвинул ему свою тарелку, почти нетронутую. – Никто не решает сам, где учиться. Направление выдают по результатам тестов на профориентацию, исходя из персональных талантов и наклонностей учащегося, – отчеканил он накрепко заученную реплику из ежедневного паблик-обращения министра морали к курсантам.
– Только не в моём случае, – Гаррет отмахнулся. – Отцу нужно было, чтобы я поступил – и меня «поступили». Я вообще не проходил тесты. Мне просто выдали сертификат с результатами, приемлемыми для воинской службы. Папа дёрнул за связи в Министерстве морали, а уж прохиндею Боэно не составило труда подстроить фальсификацию.
Том поднял глаза от тарелки и непонимающе уставился на собеседника. Впрочем, не переставая жевать.
– Как ше так? – прошамкал он с набитым ртом. – Выходит, што твой шертификат ненастояшший? – а потом, прожевав и проглотив лапшу, добавил. – И ты так спокойно об этом говоришь?! Да если кто-то из офицеров узнает, тебя тут же отчислят! Я не донесу, не думай... но мы ведь тут не одни: вдруг кто-то слышал твои слова? – Том покосился на парней за соседним столиком.
– Меня не отчислят, даже если я спляшу голым на столе и помочусь ректору в чай, – устало пробормотал Остин. – Проверено. И мне всё-таки придётся закончить школу, кое-как сдать экзамены, получить все зачёты, научиться хоть чему-нибудь из того, что должен знать и уметь приличный солдат. Но я никогда не стану одним из вас. Ты сам видел: я отказался добить псину, но мне сошло это с рук. Это недостойно человека моего происхождения – самолично пачкаться в чьей-то крови, – он опустил глаза, разглядывая свои растопыренные пальцы. – Но меня не накажут. Потому что преподаватели – подчинённые моего отца, и расстраивать патрона жалобами на меня никто не решится. Послезавтра новое практическое занятие. На этот раз нам подсунут плохоньких боевых рабов, больных или покалеченных – таких, которых не жаль отдать на растерзание курсантам. Задание даже легче, чем предыдущее. Или сложнее, как уж посмотреть... Ты сильнее раба, и победить его труда не составит – а вот убить... Убить того, кто будет вопить и захлёбываться слезами, умоляя о пощаде – это, приятель, непросто. Непросто и низко. Но всё равно желаю тебе удачи на зачёте! – Остин встал, кривясь от боли и баюкая раненную руку. – А я ещё на больничном после ранения, и от зачёта освобождён. Однако, уверен, пересдавать мне ничего не придётся: в метрике сама собой появится галочка напротив моей фамилии... Пожалуй, быть сыном генерала вовсе не так плохо, как мне порой кажется.
Он, не попрощавшись, направился к выходу – и лишь уже в дверях обернулся, чтобы бросить через плечо:
– Всего доброго, одноклеточное!
– Выздоравливай! – Том Ли помахал Остину на прощание вилкой, а потом задумался: «Что это значит – одноклеточное?». Наверное, бедолага Остин так ослаб от своей раны, что заговаривается. А может, и про поддельный сертификат – неправда? Наверняка неправда же: стал бы человек в здравом уме рассказывать такое... Минуточку. Гаррет упоминал, что новое практическое занятие уже послезавтра? Вот здорово! Интересно, с кем придётся сражаться на этот раз?.. Кажется, Остин говорил, с кем, но Том Ли забыл. Зато имя нового знакомца теперь он запомнил крепко. И имя, и фамилию – Остин Гаррет! И то, что он сын портрета, который висит в холле. То есть не портрета, конечно, – человека, изображённого на картине. Хороший парень, этот Гаррет... уступил свою порцию лапши, как только заметил, что Том голоден. Настоящий друг.
«Точно. Я буду с ним дружить. Не знаю уж, почему остальные ребята с ним не дружат, но я буду!»