Антиморалисты

— Что по чём? — Т/И плюхается рядом, подбирает под себя ноги. — Хочешь прокатиться ещё на байке?

— Мне хватило прошло раза, — Чон фыркает, потягивается, разминая мышцы, стряхивает с них оцепенение, — если я захочу умереть, то обязательно попрошу прокатить меня вновь.

— Тебе тогда проще застрелиться, — девушка фыркает, кидает взгляд на парней, которые оба, как два коршуна, ходят вокруг мужчины, — я хорошо вожу. Уже сколько лет за рулём, ни разу не попадала в аварию. Но остальных попадать заставляла.

— Опасная, не буду с тобой ездить, — Хосок отодвигается подальше, словно Т/И прямо сейчас его заставит попасть в аварию, на что девушка фыркает, тут же тихо посмеивается и снова фыркает.

— Какие вы, парни, трусишки, все ссут сесть на байк, то машина лучше, то аварий боитесь, то ещё чего. Никакого драйва, скучные вы, жесть.

— Хотела сказать разумные и берегущие свои жизни, а не ломящиеся сломя голову навстречу опасности? — Хосок только качает головой, снова смотря на мужчину. Его тянет подойти тоже. Послушать, как он будет оправдывается, только пока он видит, как Мин сжимает чужое плечо, пальцами впиваясь чуть ниже ключицы, отчего заложник (заложник ли?) морщится и, кажется даже плачет. Чон всё ещё не уверен в том, игра это или просто мужчина правда сам дурак, что полез в это всё. Позарился на деньги, на что-то классное. Угнать что-то у крупных шишек — сколько азарта. Сколько интереса. Разве такое бывает каждый день? В пачке денег было слишком много купюр, чтобы кто-то, любящий деньги, не смог не согласиться на такую глупость. — Ты можешь пригласить покататься этого беднягу. Он точно будет этому рад больше, чем тому, что над ним сейчас стервятники летают, ожидая, когда, наконец, наступит время ужина.

— Ну нет, не хочу портить свою детку, он нежный и ласковый, не для таких непостоянных перевозчиков создан.

Оба замолкают, когда стул вместе с мужчиной падает. Они смотрят на Юнги, потирающего кулак и едва морщащегося, совсем немного, потому что бить он наверняка привык давно, но с такой силой засадить, чтобы столько веса решило грохнуться, нужно ещё постараться. Мин поджимает недовольно губы, мужчина на полу молчит, скулит побитым псом, которым и является, щекой потирается о холодное покрытие.

— За что ты его так?

— Скулить заебал, он уже в своих словах путается, пристрелить, как шавку бешенную, и дело с концом, только я добрый, — Юнги сильно напоминает Хосоку собственного оцта. Ещё сильнее, чем было, только Сонджун давно бы грохнул, он в последние годы вообще перестал договариваться, сам брал в руки пистолет и стрелял в голову, не оставляя и возможности на то, чтобы выпытать информацию. Когда много лет вертишься в этом, терпишь и сохраняешь спокойствие, такие качества тратятся совсем.

— Может, его выкинуть? — Хосок закидывает ногу на ногу, рассматривая упавшего. В нём, кажется, совсем нет смысла, только время потеряли зря, — Глаза завяжем да на дорогу вывезем, а там его подберёт кто-нибудь. Обычный житель или его же новый работодатель. И судьба сразу решится. В больничку повезут или сразу в могилу.

— Прекрасная мысль, так и сделаем.

Хосок сам подходит, чтобы помочь вместе со стулом поднять мужчину и потащить к машине, сопротивляющегося, всё ещё плачущего. Должна проснуться жалость, но та давно уже похоронена или сама перешла на плохую сторону.

Парень еле успевает увернуться от распахивающейся двери машины, откуда вываливается зевающий и растрёпанный придурок.

— Это уже не смешно, — Чон отпускает свой край стула, Чимин охает, пытаясь перехватить тот удобнее, потому что ему тяжело без помощи, только Хосок смотрит рассерженно на Кима, который недоумённо моргает и, кажется, осознаёт, что снова произошло.

В какой раз? Сотый? К счастью, так много они не сталкивались.

— Сорян, я тебя не видел, — примирительно поднимает руки Тэхён, закрывает за собой осторожно дверь и по корпусу машины бочком уходит от Чона. — Я спал.

— Проснулся, спящий принц, и целовать не пришлось, — смеётся со своего места Т/И, — но мы всё равно не нашли походящую кандидатуру для нарушения личного пространства.

— Дверью поцелуйте его, — предлагает Хосок и снова хватает стул, помогая Чимину. Ким строит рожицу, тут же срывается бегом на оставшиеся пять метров, прыгая на ящики и пытаясь снова лечь.

— Он меня обижает, — жалуется Т/И, кладя голову девушке на колени, — переехай его на байке.

Вот таким людям Чон точно бы запретил работать в их сфере.

***

— Устал? — Юнги прикрывает глаза, когда Т/И запускает руку ему в волосы, начиная массировать. Перед ним в две стопки лежат документы, меньшую он уже проверил, большая остаётся на всё оставшееся время до конца дня. Точнее, уже утра, потому что часы показывали три ночи, во всей квартире было темно и парень думал, что Чимин с Т/И давно спят, пока он обещал посидеть ещё десять минут над бумагами.

Десять минут превратились в часы, но он хотя бы начал разбираться. Понимать написанное, а не просто пропускать через себя.

— Нет, бодрячок, — шутливо фыркает Юнги, только сам ощущает, как слипаются глаза. И кофе совсем не помогает, пусть на столе стоит ряд из всех имеющихся чашек.

Того мужчину оставили, деньги вернули, оформили новый заказ, сделали ещё парочку и провели собрание. Жизнь к ночи начила кипеть, а парень чувствовал себя так, словно его переехали. Не байком, а танком. Пару раз, сдали назад ещё, чтобы наверняка. В голове покопались ложечкой, вытащили весь ум, оставляя совершенное ничего.

— Ты завтра не встанешь на пары, — девушка продолжает массировать голову, Юнги почти мурчит от такого, отложив ручку. Его клонит в сон ещё больше, возможность поспать пару минут, пока так хорошо, кажется очень заманчивой, только гора всё ещё была с ним. Бумаги еще не проверены, секретарь взяла до конца недели больничный, а никто в этом ничего не понимал.

— Я не буду ходить, — Юнги тянется затылком к подруге, когда она перестаёт массировать, — заплачу за экзамены и всё.

— Ты меня там не бросишь.

— С тобой будет Чимин.

— Наедине с Чимином не бросишь точно.

Мин вздыхает.

— Да ладно, мы уже не в школе, чтобы он сумел взорвать пробирки на химии. У нас её даже нет!

— И всё равно, ты не можешь бросить учёбу. Да, порой нам придётся срываться с универа, но всё равно, это не лучший вариант. Пока мы там, то подозрений нет. Пока ты учишь все свои законы и что ты там ещё учишь, все думают, что ты готовишься стать крутым бизнесменом и прибирать к своим рукам чужие компании законным путём. Им необязательно знать, что это прикрытие, пока ты конкурентов стреляешь.

— Я даже не начинал.

— Прикрытие заранее, — Т/И улыбается, обнимая Юнги и устраивая подбородок на его плече, — Давай, большой братик, ты сможешь надрать задницу учёбе.

— Братик звучит так пошло, — Мин морщится, тихо смеётся, чтобы не разбудить Чимина, когда Т/И кусает его за плечо.

— Ни за что, ебись со своими фруктами, они так яростно болели за тебя на тренировке. Тебе придали сил их кричалки или возможность наступить тому еблану на ногу при подборе?

— Я просто всегда охуенный.

— Я бы сказала, что нет, но так как мы семья, а в семье все одинаковые, я не хочу быть неохуенной. Да, ты охуенный, а теперь пошли спать или ты меня на руках потащишь.