Испорченное прошлое

На кухне отеля «Санрайз» ужасно жарко. Кругом гремят кастрюли и тарелки, бурлит кипящая вода, и куда же без запаха жареного бекона с утра. За две недели работы перестала обращать внимание на эту суматоху. Как можно скорее переодеваюсь в раздевалке для персонала в униформу и покидаю помещение.

Я стараюсь брать по 5-6 смен в неделю, так как деньги очень нужны. Учеба в университете не дешевая, а рассчитывать только на стипендию я не могу.

День проходит в обычном ритме. Тотальная уборка номеров до дезинфекции, которая занимает 12 часов моей жизни. Руки отваливаются, спина болит, но когда я выхожу за пределы ворот отеля, усталость будто рукой снимает. Мне хочется творить, и я скорее иду домой быстрыми тридцатью минутами пешком. Машину я себе позволить не могу, а траты на общественный транспорт не входят в мой скудный бюджет.

По дороге домой я люблю наслаждаться природой, общественными пляжами, заповедниками, и в то же время ненавижу Хилтон-Хед. Сплетни, интриги, борьба за власть и куча другого дерьма, от которого я стараюсь держаться подальше в своем возрасте. Всё же меня это однажды коснулось, и я стала отшельником. Быть менее заметной - лучшее решение в таком городке.

— Скилар!

Первое, что слышу, когда переступаю порог дома. Я давно привыкла, что Митч так разговаривает со мной, если это можно назвать разговором. Без приветствий, любезностей и всего прочего отцовского дерьма. Он никогда не церемонился, особенно после моего двенадцатилетия.

— Что-то случилось?

Захожу в гостиную, где он валяется на сей раз на диване. Варианта всего два: диван или кресло. Сегодня он выбрал первый вариант, полностью разместив на него свою тушу килограмм так в сто.

— Раз уж ты соизволила появиться, сходи за пивом. Сегодня слишком жарко, — он даже не смотрит на меня. Его внимание на каком-то спортивном канале. Уверена, он сделал ставку, может, и не одну.

— Я очень устала, скажи сразу, что еще взять, чтобы по несколько раз не ходить.

— Льда. Возьми мне чертового льда и замороженной пиццы, — в одной майке и трусах, от духоты его даже не спасает вентилятор, который стоит достаточно близко.

Он демонстративно подбирает шорты, лежащие на полу, и достает пару долларов, зная, что они и половину суммы не покроют. Я все-таки беру деньги. Ублюдок.

Мне всего-то хотелось запереться в комнате с швейной машинкой и начать творить, а не быть на побегушках у Митча. Слушаться его лучше, чем спорить. Урок давно усвоен. Осталось продержаться год, напоминаю себе.

Хоть на часах 9:30 вечера, и солнце зашло за океан, на улице до сих пор душно. Капли пота предательски текут по спине, пока я тащусь с пакетами до дома. Ненавижу себя каждый раз за выбор одежды. С двенадцати лет мой верх ограничивается футболками с длинными рукавами и толстовками. Надежно и практично.

Я останавливаюсь на полпути, ставлю пакеты и закатываю рукава футболки до локтей. Голую кожу приятно обдувает едва уловимый ветерок, но это лучше, чем ничего.

Беру обратно пакеты, но не успеваю отойти на пару метров, рядом останавливается красный джип Холла. Его-то я узнаю из всех машин в этом городе.

- Скилар, тебя подвезти?

С водительского сиденья мне улыбается Пирс. Как всегда невероятно красив, свеж и бодр. Напоминаю, что этот тип забрал все поцелуи бога. Чертов везунчик. И мне кажется, что сейчас происходит нечто невероятное. Парень, который едва когда-то со мной разговаривал, предлагает меня подвезти.

- Нет, спасибо. До дома не так далеко.

Я едва смотрю на него и продолжаю путь.
Почему же ты такая упрямая, Скилар. Проехать пару минут с хорошим парнем, в шикарной машине, где явно есть кондиционер. Одни плюсы.

Я слышу, как машина начинает двигаться и ехать вровень со мной.

— Скилар, мы же соседи. Я не какой-то незнакомец. В этом нет ничего страшного. Ты ведь это понимаешь?

Он был прав. Я знаю Пирса с малых лет, но никогда не была с ним достаточно близка. Я была просто наблюдателем его жизни издалека. Например, с окна моей спальни или с крыльца дома, иногда на трибунах в школе, когда он занимался плаванием. Я не была помешана на нем, но почему-то мне казалось, что он чертов счастливчик, и если я буду немного ближе к нему, удача посетит и меня.

К черту. Я останавливаюсь, он тут же выпрыгивает из машины и забирает покупки.

— Я не поеду с тобой. Можешь помочь донести пакеты.

— Как угодно, ваше сиятельство.

Мы оба прыскаем со смеху от его слов, и я понимаю, насколько близко он ко мне стоит. Впервые.
Зеленые глаза обрамляют густые ресницы, а эти ямочки кажутся еще милее вблизи. Резкий аромат духов ударяет мне в нос, и я невольно морщусь. Не то, что я люблю, но Пирсу Холлу подходит этот запах.
Как и его стиль в одежде. Белая рубашка с короткими рукавами и легкие шорты цвета хаки. Сочетание этих цветов и его загорелого тела может довести меня до солнечного удара в вечернее, мать его, время.

Это всё чертова погода, я не должна думать о нем в каком-либо плане. Разница в возрасте, разница в статусах. Да во всём. Я не в романе, где такую нищенку может спасти лучезарный принц. Туфта. Как говорил Станиславский: «Не верю!»

Пять минут мы идем в полной тишине, пока ближе к дому он не задает мне неожиданный вопрос:

— Ты ведь дружишь с Адель, да?

Не думала, что наша беседа начнется с этого вопроса.

— Мы учимся вместе, и всё.

Мне становится немного некомфортно, и на автомате я спускаю рукава, пряча в них полностью ладони, некий щит для моего мозга и предстоящего разговора.

— Я думал, вы подруги.

— Это было давно, а сейчас мы по разные стороны социальной иерархии.

— Она устраивает костёр в эту субботу. Думал, ты тоже там будешь. Мы собираемся выпускниками, а Адель - сестра Исаи, и она любит всё организовывать.

— Здорово, — я смотрю себе под ноги, лишь бы не поднять глаз, и он не увидел, насколько нервничаю от разговора. Я прекрасно знаю, какая Адель. Дисциплинированная, ответственная и организованная. Вся в миссис Брайс. Уж у этой женщины стоит многому поучиться.

— Так что, придешь на пляжную вечеринку? Обещаю, ты не будешь грустить, — Пирс кладет руку на сердце в знак обещания и подмигивает мне. Отчего я заливаюсь краской, но, к счастью, мы уже подошли к дому.

— Спасибо, я много работаю этим летом, и мне некогда отвлекаться.

На этих словах я забираю пакеты и мчусь в дом.

Там уже в прихожей стоит Митч с перекошенной гримасой.

— Ты такая же шлюха, как и твоя мамаша. Я тебя послал в магазин, а не крутить с соседским мальчишкой.

— Он помог по-соседски.

Я отдаю ему пакеты, но не успеваю отойти, как свободной рукой он дергает меня за тоже запястье, что и полторы недели назад. Хватка настолько сильная, что кожу начинает щипать.

— Ты живешь в моем доме и будешь следовать моим правилам. Веди себя прилично, чтобы не пошло никаких слухов по городу, как о твоей мамаше, — на этих словах он толкает меня и уходит в гостиную.

Я больше не плачу от его слов и побоев. Я это переросла. Но виню себя, что появилась на свет. Может, он не стал бы таким, не родись я, а она осталась бы с ним и не бросила.

В своей комнате за шкафом достаю небольшую коробку. Здесь я храню все свои деньги и конверт с ее фотографиями, которые нашла случайно на чердаке в двенадцать лет, когда пряталась от Митча.
Вновь начинаю их разглядывать, сидя на полу. Это стало еженедельной традицией. Не понимаю, зачем это делаю, но я ее не знала, а так я хоть какое-то имею представление о ней, кроме слов Митча. Бабушка Салли тоже не говорила о маме, ей было обидно за своего сына. Для неё ее вовсе не существовало.
Для меня Никки Коулман была первой красавицей города. Почему я так думаю о женщине, которую ненавижу? Фотографии многое могут рассказать. На одной она стоит в выпускном зале, а на ее голове блестит корона. На другой она в окружении друзей, и пару мужчин смотрят не в камеру, а на неё. Я их понимаю. Русые длинные волосы до пояса, пухлые губы, стройные длинные ноги и большие зеленые глаза. Я восхищаюсь ее красотой и ненавижу за все поступки. Как мы знаем, всё возвращается бумерангом.