Голодные игры: выживший - победитель

С привычной легкостью рукой провожу по блокноту, на бумаге вырисовывая наброски, и белая бумага наполняется черными оттенками грифелевого карандаша. По памяти сохраненное изображение переношу на холст, где рука самовольно запомнила каждую черточку ее лица, каждую линию фигуры. Неторопливые движения карандашом, знакомые черты проявляются раз за разом. Темным шоколадом вьются ее волосы, падая на опущенные плечи и обрамляя острые скулы лица. Чуть припухлые губы, большие серые с потухшим светом глаза и прямой нос. Взгляд грозовых туч, способный испепелить на месте, и в то же время печальный, словно раненый зверь нуждающейся в помощи. Приоткрытые губы так и манят поцеловать.

Я не раз прокручивал этот момент у себя в голове. То с какой нежностью касаюсь ее теплых губ или, то с каким жаром отвечаю на ее пылкий поцелуй. В школе, в лесу, или даже за пекарней, где угодно ее близость сводила меня с ума, а отдаленность - не менее. Как я мечтал, чтоб Китнисс пришла в пекарню в летнем сарафане. Она купила бы пирожные, но уходя, забыла про них, а я нагнал ее у черного входа, где собственно она и поцеловала меня. Ее теплые, шершавые от охоты ладони скользнули под запачканную футболку, и ногти слегка царапали по спине от наступившей страсти. Мои губы исследовали ее шею, к груди опускаясь ниже, а мои руки придерживали ее за бедра, приподняв.

О чем ты думаешь, Мелларк!? Через неделю меня ждёт смерть, а мысли занимает Китнисс.

Отложив блокнот на кровать, обдумываю план, но в скором времени понимаю, что все бесполезно. Не единой мысли, как помочь ей выжить. Хотя одна задумка имеется - пожертвовать собой ради ее победы. Только нужно продумать точнее способ вернуть ее с арены. Втереться в доверие? Не думаю, что хорошая идея. Как бы не получить стрелу между глаз. А Китнисс это может, никак не сомневаюсь. Нужен альтернативный вариант. И только до меня доходит смысл сказанных слов. Доверие, точно. Необходимо втереться в доверие не к Китнисс, а к другим трибутам, что посильнее. Осталось реализовать задуманное. Значит завтра начнутся первые тренировки трибутов, неплохая возможность начать с публичного показа, как бы они не считали меня слабаком.

С утра в столовой не замечаю никого, видимо еще спят. Упихиваю в себя, оставшиеся со вчерашнего вечера круассаны с малиной, попутно запевая холодным чаем без сахара.

Не успеваю исчезнуть, как начинается переполох, стоит всем проснуться. Китнисс хмурая, как туча садится за стол и через силу уминает только что подданный завтрак. Настроение ее заметно улучшается, как только подают сырные булочки в корзинке. Она берет один, отламывает и окунает в темный напиток. Решаю заварить себе такой же.

- Как спалось? - решаю завязать разговор.

После недолгого молчания и странного взгляда в мою сторону (не доверяет мне?) спокойно отвечает:

- Бывало и получше.

Ну, понятно, дома подальше от Капитолия спать все же лучше.

Обдумываю, чтобы еще такого спросить, но нас прерывает реплика Хеймитча.

- Как я видел: Китнисс хорошо орудует ножом и стреляет из лука, - поворачивается в мою сторону, чайной ложкой из-под джема тыча в меня. - А ты предпочитаешь рукопашный бой. Так я понял?

Киваем головой в ответ.

- Что вы еще можете, что могло бы пригодиться на арене?

Обдумываю. Вряд ли навык рисования поможет выжить, по крайней мере. Если только еще снабдить трибутов булками до смерти.

- Могу различать растения.

- Неплохо, солнышко.

Китнисс мгновенно вспыхивает, словно спичка, но молчит про себя.

Солнышко?! Хм... Про кого угодно, только не про нее. Скорее колючка, но даже такой я ее люблю.

- Вас готовить вместе или порознь?

Китнисс хмурится, поглядывая на меня. Высказываю, что думаю насчет тренировки:

- Тактику Китнисс я и так знаю, а у меня и не имеется. Так почему бы не вместе?

Серые глаза изучают мое лицо, пытаясь понять, шучу ли я. Взвесив за и против, она подает голос:

- Готовь вместе.

Хеймитч переводит взгляд то на меня, то на нее, о чем-то подумав, кивает и уходит.

В специальном костюме для тренировок спускаюсь вниз, не без сопровождения Эффи конечно, в лифте с Китнисс. Все дорогу капитолийка что-то разъясняла, но я не вникал в курс дела. Мои мысли заняты продуманным планом еще с этой ночи.

Когда выходим, каждый расходится по заинтересовавшим ему секциям. Китнисс мигом исчезла в секции по различиям растений. Я же немного покрутился у маскировочной секции, следом перешел к двум парням из 1 и 2 дистриктов, что метали копья. Один из них здоровенный и выше меня не целых две головы, другой отличается широкой мускулатурой.

В руке пробую вес копья: кручу и так и сяк. Понимаю, что на арене не дадут мне полюбоваться орудием - заношу над плечом, прицеливаюсь и кидаю. Острием входит в мишень чуть подальше от цели, но и этого достаточно для произведения впечатления перед профи. В их взгляде выгляжу теперь предметом опасений, враг #1, если не заключим союз. Только они не кажутся глупыми, готовые навязать себя достойных соперников, лучше переманят на свою сторону, а там и в скором времени к концу игр трибут вымрет сам. Оценивающе разглядывают и только потом подходят ближе.

- А ты не так безнадежен, как казался на параде.

Следует принять слова в качестве комплимента. План понемногу приходит в действие.

- Сможешь одолеть меня в рукопашном бою, а, булочник?

Расцениваю парня: может он и выше и здоровей меня, но никак не проворней.

Помню слова Тома:

«Следи за каждым движением противника. Если будет надобность - блокируй удары, если видишь, как противник больше не может наносить удары - атакуй. Он - твоя тень. И никогда, слышишь, никогда не выпускай его из поля зрения. Иначе поражение гарантировано».

Бой проходит легко, учитывая, что парень совсем не может драться: порывистость, неуклюжесть замедляют его самого, в то время как я его заваливаю на пол одним ударом левой и подсечкой.

Тот откашливается кровью, ладонью попутно растирая по лицу:

- Не хило. Пригодишься нам, - Парень поднимается с мата, кладя руку мне на плечо. - Катон?

Катон изучает меня, про себя приняв какие-то важные решения, кивает:

- Если ты не с Эвердин.

Внутри все холодеет от страха, но голос тверд, как камень:

- Нет.

Иду к Китнисс: она все еще в секции ловушек.

- Неплохо получается, - Китнисс вздрагивает от неожиданности.

- Знаешь, выбор был невелик, когда приходилось ставить ловушки, в надежде, что домой принесешь добычу. Тебе не понять, какого шлаковскому отродью, голодать и помирать прямо на улице.

- Ты такого мнения обо мне? - я был обескуражен ее потоком слов. - Может мы и содержали пекарню, но выпекаемый хлеб всегда шел на витрину, а нам доставались черствые куски буханки.

- Извини, - в ее голосе нотки раскаяности, а взглядом упорно продолжала сверлить веревку в руках.

- Забыли, - улыбаюсь ей, и она успокаивается, - так научишь меня делать ловушки?

Спустя бессчетное количества раз у меня выходит наподобие ловушки, в то время как у Китнисс целая система сложных ловушек.

Искрение мое удивление, и ее смущенность.

Она до сих пор не понимает, как производит впечатления на других.

Возвращаемся с тренировок с Китнисс. Стоит створкам разъехаться, она вылетает из кабины и затворяется в своей комнате. Мнусь у порога, топчусь, так и не придумав, что сказать, ухожу к себе.

Осталось два дня тренировок, а там не за горами показ трибутов перед распорядителями. Нужно быть готовым, чем больше получу баллов, тем больше спонсоров переманю на свою сторону, а это означает, больше шансов на выживание для нее.

Моя цель - ее выживание.