Время
Промежуток между главами.
Время
Сейчас Рафаэль поднимался по скрипучим ступенькам особняка на второй этаж и в уме строил цепочки из аргументов, которые казалась ему наиболее убедительными. Сам про себя думал, что это всего лишь прогулка и ничего противозаконного или антиморального он точно не совершает, да и не планирует. Однако он был плотностью уверен, что все его попытки окажутся совершенно бесполезными, и оставшийся остаток дня (как и все вечера до этого) проведет дома в гордом одиночестве.
Юноша сам не понял как оказался у Мастера в кабинете. Стоя на старинном шерстяном паласе, с бледными разводами, он старался говорить как можно четче и принять равнодушной вид.
Мастер чинил какую-то непонятную штуковину не первый час и ,кажется, совершенно не продвинулся, от чего руки уже нервно подрагивали, а на лице читалась усталость и напряженность.
— Гм.. — Как только Рафаэль изложил все свои мысли, Мастер кивнул и многозначительно посмотрел на Мари, что убиралась до сие пор, вооружившись средством для чистки поверхности и тряпкой салатового цвета, как бы невзначай начала подбираться к Мастеру, пока и вовсе оказалась подле него.
— Ну... — Рафаэль уже приготовился услышать отказ, как Мари стукнула Любиэля локтем, сопроводив это действие злобным «Кхм». — Хорошо, иди. Только помни обо всём, чему я тебя учил. Не стоит привлекать к себе лишнего внимания.
В душе Рафаэль очень обрадовался, но внешность никак не могла разоблачить его чувств.
— Спасибо. Тогда я пойду. — он был больше благодарен Мари, нежели Масьеру и уже развернулся, чтобы уйти. Когда мастер сказал взять наличные со шкатулки в зале, в которой семейство хранило некоторую часть средств на «непредвиденные попутки» и ключи, на случай если Мастеру и Мари придётся отлучиться по поручению начальства.
Он хотел было идти прямо сейчас и уже попрощался, как тут же Мари раскусила намерения внучка идти в школьной форме и поспешила увести его в свою спальню, дабы принарядить.
***
Она приказала ему расположиться на одном из лиловых пуфиков, настолько мягком, что Рафаэлю показалось, будто бы мебель пытается его поглотить.
— Не думаю, что мне в пору одно из твоих платьев. — он наблюдал, как она распахивает огромные дверцы старинного шкафа, но ещё белоснежного с прозрачной лакировкой, и тщательно разбирает нижние полки, доверху забитые одеждой. Верхние отделения были пусты.
— Тогда может шляпку? — она вмиг сняла свою беретку (по словам хозяйки, купленную в Столице моды много лет назад) и приземлила на белокурую голову внука. — О, какой красавчик!
— Ну бабуль, — он бы пошел в ней, если бы она правда того очень захотела. Мари знала, что внук ей не откажет, и правда очень старалась этим не злоупотреблять.
— Конечно я шучу, мой милый. Я бы ни за что не дала бы тебе свою шляпку! — она рассмеялась и наконец-то достала из одно из ящиков светло- серые джинсы клёш и белую футболку с надписью "Wind of change". — Ну же, надень!
— Хорошо. — он правда не мог отказать своей любимой бабушке (и единственной.), а видя с каким восторгом и трепетом она протягивала ему эти вещи, последние шансы на «нет» в миг пропали без следа. Он натягивал на себя ткань, джинсы приятно хрустели в его руках, а потом и во всё сели как влитые, что его очень удивило. Посмотрел на футболку. «Ветер перемен», он смотрел на Английскую надпись и очень сомневался, что ему стоит это надевать. Совершенно обычные буквы, но все же она казалась слишком провокационной и даже революционной. Он может стать этим ветром в будущем. Но не сейчас. Точно не сейчас.
— Слишком много смысла этой фразе..,— сказал Рафаэль и Мари присела на кровать, на против мальчика. — откуда эти вещи?
— Когда то я была высокой знойной красоткой, которая любила рок-н-рол. До того, как я облачилась в кружевной фартучек и заняла нишу домохозяйки. — она улыбнулась, в её глазах мелькнула тоска о прошлом.
Было сложно представить как Мори разгуливает по пределам в рванных джинсах и откровенный майках, в в ушах играет что-то тяжелое. От этих мыслей внутри потеплело, он невольно улыбнулся.
— Хей, ты мне не веришь?! — она шутя, легонько растрепала его волосы, теперь мальчик напоминал лохматого ёжика. — Ах, какое было время! А потом я согнулась пополам и теперь уже не могу иначе. Знаешь, мой мальчик, эта футболка моему старому сердцу невероятно дорога. — она взяла её в руки, расположила на коленях и принялась разглаживать складочки.
— Бабуля никогда не имела привычку рассказывать о себе. — заметил Рафаэль. Она снова одарила его теплой улыбкой.
— Ты торопишься, мой мальчик, нельзя заставлять друга ждать. Знаешь, эта песня о мечтах и огромных переменах, катализатором которых становиться все. Каждый вносит свою лепту в будущее, поэтому она всегда слишком неопределенное. Когда ты появился, я наконец-то задумалась о том, как же я была глупа и наивна, и какого счастья я могла не знать, если бы у меня не было тебя. Ты мой ветер перемен. — она отдалась порыву самых нежный чувств и прижала Рафаэля к самому сердце. Он обнял бабушку свободной рукой и они несколько минут сидели в облаке любви, которое с кислородом поглощали их легкие. Потом она отпустила его, и Рафэаль заметил мокрую полоску, оставшуюся от пробегавшей по щекам слезы.
Он встал и одним движением накинул футболку. Посмотрел в зеркало, обрамленное в серебро, неловким движением пригладил волосы и выскочил из комнаты. Она бросила ему что-то вслед, но Рафаэль уже не услышал. Забрав ключи и запасаясь финансами, он миновал сад, закрыл ворота и по одной извилистой тропинке, в идущей прямиком город, отправился на встречу к Габриэлю.