Жнец

Корн продолжал поглощать пищу, уже порядком захмелевший. Сартай сидел, задумавшись, Анта не выходила из головы.

− Вот мне интересно, на что вы живёте? − спросил Корн, наливая вина в свою чашу.

− Нам платят те, кто хочет справедливости, возмездия за содеянное зло с ними или с родственниками, − Сартай пристально поглядел на громилу. − Еще нас нанимают, за немалые деньги, для охраны или защиты.

− А если наврут, а было не так? Что тогда?

− Мы проверяем, чтобы все было правильно.

− Где мои девки? − громко пробасил Корн. Он встал, пошатываясь, направился во двор. Через минуту снаружи раздался зычный голос громилы, с кем-то беседующий.

− Ну как? Наелись? − у входа стоял правила Бакер.

− Спасибо, от души накормили, − вставая, ответил Сартай.

Бакер приблизился, смотря Сартаю в глаза. За маской приветствия миротворец разглядел колючий взгляд.

− Есть работа для жнеца, − интригующе произнес Бакер.

− Что за работа? − шепнул Сартай, его взгляд прошелся по столовой, та оказалась пуста.

− Пошли к барону, он расскажет, − Бакер направился к выходу, Сартай двинулся следом. Уже стемнело, хотя видно было неплохо − полная луна заливала холодным светом весь двор.

Корн уже тискал какую-то девицу возле стены, которая визжала и громко смеялась.

− Корн! − громко позвал Сартай.

Громила, не поворачиваясь, показал неприличный жест левой рукой. Девица захохотала.

Старик с миротворцем зашли в здание замка. Правила взял на полке у входа масляную лампу, которая давала тускловатый свет, и они пошли по тёмным коридорам. Внезапно старик остановился, Сартай почти натолкнулся на правилу.

− Стой здесь, сейчас я налью в лампу масла, а то кончается, − с этими словами старик исчез в боковых дверях.

Сартай остался ждать у дверей. Через несколько мгновений раздался грохот, одновременно с ним Сартай понял, что летит вниз. Опора под ногами исчезла. Руками пытался ухватиться за что-нибудь, но тщетно.

Удар...

Темнота и тишина. Запах сырости и прохлада. Сверху заскрежетало железо, трущееся о камни. Боль в спине и ноге вернула к реальности.

− Жнец, пришел твой конееец! − пропел сверху гнусавым голосом Бакер. Сверху показался горящий факел, осветивший очертаний каменных стен и решётку вверху. Две створки пола висели ниже решётки. До верха метров пять.

Факел полетел вниз, издавая гул. Миротворец сидел на каменном полу, потирая ушибленную ногу. Факел упал перед ним, Сартай подвинулся.

− Что тебе жнецы сделали? – спросил он, подняв лицо кверху. Глаза ощупывали камни, цепляясь за каждый выступ. Все это приводило к неутешительному выводу, что выбраться отсюда без посторонней помощи не получится.

− Ни много, ни мало − убили сына, − выкрикнул со злобой старикан.

− Значит, он заслужил это, ты же знаешь, миротворцы справедливы.

− Мне всё равно, что он заслужил, ты ответишь за пропавший мой род, за не родившихся внуков! За непрожитую моим сыном жизнь, и страдания старого правилы!

− Вот видишь, ты тоже хочешь справедливости, только не понял за свою длинную жизнь одну вещь.

− Какую такую вещь, ну-ка, просвети, − Бакер навис над решёткой.

− Просто у тебя справедливость твоя, повернута к собственным интересам. Люди в основном по ней и судят. А должна быть справедливость настоящая. А она говорит: виновник − тот, кто задумал. Первым задумал твой сын, за это и расплатился.

− Справедливость настоящая! Тьфу, какая гадость! Знаешь, мне как-то всё равно. Хочешь, я расскажу, что тебя ждет? − голос Бакера стал слащавым.

− Ничего хорошего, − ответил Сартай. − Только смотри, за убийство миротворца казнь будет страшной.

− Это тебе будет страшно, − зловеще прогнусавил старикан. − Когда ты обессилишь от голода и сырости, я сам спущусь к тебе, и ты узнаешь всю силу моей злобы. Ах, да! Надо еще с твоим дружком разобраться. Ты пока отдыхай, привыкай к своей комнатке, − правила захихикал, его шаркающие шаги стали удаляться, оставляя Сартая с тишиной и догорающим факелом, пламя которого начало мигать...

Корн лежал в своей комнате раздетый на кровати. Возле него лежала нагая девушка, её голова покоилась на могучей груди громилы.

На столе стоял кувшин вина, две чаши и широкий глиняный подсвечник, в нём три толстых восковых свечи, пламя которых мягко освещало комнату. Громила болтал, шутил, рассказывая девице разные истории. Её озорные глаза вспыхивали каждый раз, когда северянин рассказывал острые моменты своей жизни. Курносый носик, пухлые щечки – она понравилась Корну, но хмельные глаза чаще поглядывали на вздымающуюся обнаженную грудь, которая так и притягивала взгляд.

Звали девицу Санита, она мало что видела в жизни интересного, жадно ловя моменты чужих приключений. Скотный двор − вот все приключения, которые были в её жизни. Санита не помнила своих родителей, в этот замок её продали маленькой девочкой. На неё положил глаз Арват-кожемяка, который опьяни, лупил свою жену каждый день, пока та не наложила на себя руки. Незавидным было будущее Саниты... и тут появился Корн, весёлый и добродушный.

− Возьмешь меня с собой? − лицо девушки вспыхнуло краской.

− А чего, нравишься ты мне, только на обратном пути заберу. Сейчас у нас опасная дорога! Корн встал, потянулся. Его слегка шатало.

− Ты такой большой, − улыбнуласьСанита, разглядывая громадные мускулистые плечи. − Только меня надо будет выкупить.

− Санита! − раздался за дверью громкий мужской голос. − Тебя зовет правила!

− Чего это они? Среди ночи? – удивился Корн.

− Не знаю... я сейчас!

Санита встала, быстро набросила рубаху, надела юбку и, скрипнув дверью, вышла на свежий воздух. Там она чуть не вскрикнула. Десяток вооружённых мужчин притаились за пристройкой. Мечи и вилы тускло поблёскивали в полутьме. Впереди всех, сгорбившись, стоял Бакер.

− Как там этот бродяга, не спит ещё? − раздался его гнусавый голос.

− Нет, а что случилось? − голос Саниты задрожал от страха.

− Он злой бандит! Они проникли в замок для разведки, потом придут другие, злые-презлые. Он сильно пьян?

− Да не очень. Он добрый, рассказывал истории разные, − растерянно выдавила девушка.

− Ты подливай ему вина побольше, а когда уснёт, позови нас, надо этого разбойничка удавить.

− А где второй? Ну, что с ним был? – испуганно прошептала Санита.

− Не твоего ума дело, исполняй, что велено, − прошипел старикан. – Иди!

Ноги не слушались, когда Санита вернулась в комнату. Её переполняли противоречивые чувства. Вот так вот разом всё рухнуло. Её мечты обрывались на самом интересном месте, никогда не воплотятся в жизнь!. Надежды на счастливую жизнь, на семейное счастье... − всё, всё растворилось в один миг из-за злых людских сердец!

− Чего звали? − спросил Корн, его язык заплетался. Громила сидел на стуле в одних штанах, держа в руках полупустую чашу.

− Правила дал распоряжения на завтра, − деревянным языком ответила девушка. Душевная тяжесть переполняла ее душу. − А ты встречал разбойников?

− И не раз, у меня семью убили такие твари. Может, кого в плен забрали, не знаю, я в то время пахал в поле.

Санита налила полную чашу вина, внимательно взглянув на Корна, выпила вино залпом.

− Ты ведь не разбойник, правда? Скажи честно!

− Да ты что? Я с Сартаем иду, а он жнец! Слыхала про таких?

− Корн... − Санита сделала паузу, затем зашептала. − Тебя хотят удавить, когда уснёшь.

− Что? − тихо спросил громила, затем встал. − А Сартай где? Вот дурень, жру тут вино... а про друга забыл.

− Я не знаю, где твой друг, − Санита опустилась на стул и, закрыв лицо ладонями, заплакала.

− Не плачь, ты еще не знаешь, на что я способен! − громила обнял девушку за плечи. Всё будет хорошо. Вот бы еще Сартай не спал сейчас.

Корн огляделся. Стулья и подсвечник годились для боя, больше ничего не было. Еще кувшин и чаши. Одев рубаху и доспехи, нахлобучил шлем. Затем дунул на свечи, комнату окутал непроглядный мрак.

− Иди, скажи, что я сплю, − прошептал он.

− А что они тогда со мной сделают? − растерянно пролепетала девушка.

− Не бойся, им пока не до тебя будет. Смойся под шумок, который я устрою.

− Я боюсь, − голос Саниты дрожал.

− Не надо было мне говорить, не было бы и страха.

− Ты лучше их всех, будь они прокляты, − она встала. Нежные руки нащупали в темноте голову Корна, мокрые губы поцеловали в лицо.

Скрипнула дверь, Санита тихо вышла во двор.

− Ну что? Уже спит? − раздался тихий гнусавый голос − Бакер стоял в тени стены.

− Да, − обречённо прошептала Санита.

− Сматывайся отсюда подальше, и чтобы никому не болтала лишнего, а то язык отрежу!

Санита не знала, куда идти. Ноги понесли сами, она направилась на скотный двор, чтобы спрятаться на сеновале. Через минуту она уже была внутри, схватив в руку висевший на стене серп, девушка зарылась в сено.

− Давайте, заходите тихонько. Когда человек шесть зайдет, валитесь на этого бройлера все вместе, − тихо дал команду старикан.

Слуги двинулись к дверям, она предательски заскрипела.

Корн стоял неподвижно во тьме напротив входа, правая рука держала за ножку стул, левая сжимала ручку кувшина.

Темный силуэт показался в проеме дверей, ноги ступали медленно и бесшумно. За ним показался второй.

− У вас стулья крепкие? − шепотом спросил громила.

− Что? − вошедший опешил и остановился.

− А вот что! − взревел Корн и стул врезался в голову первого. Он с треском разлетелся на куски, противник сразу свалился под ноги. В лицо второго полетел кувшин, бессознательное тело вылетело во двор, упало на спину, раскинув в стороны руки.

Корн мгновенно выскочил следом, сжимая в руках ножку от стула. Несколько безоружных людей кинулось в сторону. Несмотря на устрашающий вид громилы, двое кинулись в атаку, в руках один держал топор, у другого короткий меч.

Корн прямым ударом ноги попал замахивающемуся топором врагу в живот. Тот рявкнул от боли, согнулся и отлетел метра на три, подняв подошвами пыль. Ножка стула полетела в лицо второму врагу, который приближался с мечом.

Несмотря на свою массу, Корн оказался довольно шустрым, быстро продвинулся вперед и подхватил топор, на котором оказалось длинное топорище. Навстречу ему уже двигались пять человек, вооружённые, чем попало.

− Сартай, наших бьют! − заорал во всю силу лёгких Корн. − Сааартааай!

− Зовите всех мужиков! − раздался гнусавый визг за углом. − Кто его убьет, дам десять золотых! Карпей, Арват! Найдите Саниту, эта шлюшка нас предала!

Пять человек осторожно приближались, двое держали в руках вилы, один меч, ещё двое дубины, усеянные шипами гвоздей. Шум наполнил двор.

Корн держал лёгкий для него топор в одной руке. Когда противники приблизились, он сбил в сторону вилы первого атакующего топором, вторые отвел в сторону маховым движением ноги. Затем врубился в ближний бой, ловко орудуя топором, топорищем. Лезвие и ручка секиры били в головы противников. Через минуту двое лежало на земле с разрубленными головами, трое убегало, не оглядываясь.

Корн кинулся за угол, там притаились трое. Они сразу пустились наутек, хотя в руках у двоих были молотильные цепы. Безоружным был только правила, дряхлое тело которого не могло бежать быстро. Корн догнал Бакера в три прыжка, бросил топор и схватил правилу за шею, пальцы так сжались, что правила истошно заверещал, словно младенец.

− Так вот откуда ветер дует! Где Сартай? Отвечай, заскорузлый! − рычал громила.

− Я не знаю, где твой дружок шляется! Бооольнооо! Пусти! Не трогай меня, а то будет тебе хуже! − верещал перепуганный старикан, выпучив от боли глаза.

− Хуже уже не будет! − стиснув зубы, прорычал Корн. Он свалил высохшее тело правилы на живот и, надавив коленом на спину, начал складывать его в обратную сторону. Раздался дикий крик боли, но мощные руки продолжали неумолимую казнь. Крик оборвался, только был слышен треск переламываемого хребта. Тело правилы обмякло, руки повисли, словно плети.

Корн тяжело поднялся, огляделся. В этот миг раздался тонкий и короткий свист летящей стрелы. Жало впилось в ногу, боль обожгла. Корн бросился в сторону, в непроглядную тень, на ходу подхватив топор.

− Сартай! − сдавленно крикнул он, пытаясь вытащить стрелу. Но наконечник оказался зазубрен, и та не хотела выходить.

Корн со стоном вырвал стрелу, отшвырнув в сторону. На крыше притаились два стрелка. Третий крался на соседнюю, она была повыше, его тень зловеще двигалась на фоне темного неба.

Корн рванул вперед, метнув топор в ближнего стрелка, руки на ходу подхватили двое валявшихся вил.

Стрелок сдавленно охнул, тело полетело вниз головой, глухо встретившись с землей. Стрелы засвистели, Корн снова спрятался в тени большого амбара.

Крики раздавались отовсюду, люди выскакивали из домов и замка. У многих в руках было оружие.

« Один я вас не поваляю, надо уносить ноги », − прошептал Корн.

Громила ринулся к противоположной от ворот стене замка. По пути встретилось двое рослых работников с копьями. Корн метнул вилы в ближнего врага, они вошли в незащищенный живот до упора. Крепко сжав древко руками, громила уверенно пошел в атаку навторого. Тот, недолго думая, метнул копье Корну в нагрудный доспех, и убежал, подняв по пути гвалт.

Корн взбежал по лестнице на крепостную стену, ему преградил дорогу стражник с мечом и щитом. Корн делал замысловатые движения вилами, пытаясь обмануть стражника, но тот оказался опытен, щит отбивал вилы, ловко двигаясь впереди тела. Наконец летящий меч легко сломал вилы в древке.

В руках громилы осталась только лёгкая крепкая ручка. Он изловчился, развернувшись, показал удар оставшейся в руках палкой вниз, сам перевёл траекторию полета вверх. Удар пришелся стражнику в лицо, казалось, деревяшка утопла в нём с неприятным стуком.

Корн облегченно вздохнул, собираясь спрыгнуть со стены в воду.

− Стой! − раздался недалеко требовательный, уверенный голос.

Громила повернулся и увидел стрелка с луком, который стоял в трёх метрах, держа стрелу на тетиве. Его раскосые глаза не показывали страха. Руки уверенно удерживали натянутый лук. А по ступеням вверх бежали вооружённые люди, громко ругаясь.

− Ах ты! − Корн бросился на стрелка, метнувшись вперед, вправо. Тренькнула тетива − стрела вошла в шею громилы, недалеко от горла. Он резко остановился, словно натолкнулся на стену. Боль сковала, казалось, все тело. Голова не поворачивалась, а раскосый, чуть отбежав назад, накладывал новую стрелу.

Корн приложил руку к затылку, провел по шее. Стрела сзади не торчала. Тогда он сделал несколько шагов назад, оттолкнувшись ногами, полетел со стены в воду.

Пока Корн выбрался из воды, на стене уже толпился десяток людей. Превозмогая боль, выбрался из воды, одной рукой держась за шею.

− Вот он! – закричали сверху. – Не уйдёшь!

Корн молча растворился во тьме.

− Урсан, что будем делать? − спросил один из мужчин, обратившись к раскосому стрелку.

− Что делать! Выпускайте собак, олухи! Готовьте много факелов. Нельзя, чтобы он ушёл! Его нужно убить!

Люди исчезли со стены, через несколько минут послышался лай и зазвенели частым перестуком цепи быстро опускаемого моста.

Корн не знал, куда спрятаться, а инстинкт самосохранения гнал вперед. В поле не спрячешься, там затравят собаками. Слева темнел силуэт мельницы. Там не достанут стрелами, стены защитят. Ноги понесли туда. Двери оказались открыты, Корн ввалился, бессильно облокотившись о косяк дверей. Кровь залила пол нагрудника, дыхание было частым.

Он сел на скамью, схватил двумя руками стрелу. Раздался сдавленный вскрик боли, и наконечник стрелы проткнул шею насквозь. Рука зажала наконечник, и тот отломился. Корн со стоном медленно вытащил беззубое древко из тела. Снаружи послышался яростный лай собак.

Толпа людей приближалась к мельнице, оглашая окрестности громкими криками. Мелькали полтора десятка факелов, которые неумолимо приближались. Собаки неистово лаяли на двери мельницы, стараясь держаться поодаль.

Глаза громилы привыкли к темноте. Внизу журчала вода, размеренно и монотонно. Корн начал искать себе оружие, шаря взглядом по тёмной комнате. Он тяжело встал, силы покидали обескровленное тело, руки нащупали в углу несколько молотильных двухсоставных цепов. Взял один, сложив цеп вместе. Он был тяжёл, этот ударный инструмент. Корн стал чуть в стороне от входа, приготовившись к встрече.

« Можете заходить, буду рад гостям», − тихо сказал Корн. Он стоял и ждал, решительно сжимая грозное оружие.

Люди приблизились, не осмеливаясь войти. Лучники растянулись в цепь в десяти шахах от мельницы, взяв под обстрел дверь и окно.

− Урсан, что будем делать? –послышался встревоженный голос одного из работников.

− Тащите сена или соломы, сейчас поджарим его!

− Да ты что! мельницу ведь жалко! Барон завтра с нас шкуру снимет!

− Я теперь правила! Делай, что говорю! Если жалко мельницу, иди вовнутрь!

− Уж лучше я соломки принесу!

− Эй, бродяга, выходи! – громко закричал Урсан довольным голосом.

− Лучше ты заходи! – твёрдо ответил Корн, крепче сжав цеп.

− Выходи, а то поджарим! – самодовольно прокричал Урсан.

− Зато без мельницы останетесь! Зубами молоть будете!

Через несколько минут прибежало двое мужчин и один подросток, неся по вязанке соломы.

− Надо попробовать пустить собак, − объявил Урсан. − Карпей, открывай двери, лучники, стреляйте внутрь! Остальные будьте наготове!

Карпей подкрался к входу и рывком открыл широкую дверь. Собаки залились беспрерывным лаем.

− Травите церов! − закричал Урсан.

− Ату! Ату! – заорали люди, указывая руками на двери. Собаки не были обучены, подскочив к дверям, они с опаской щетинились и лаяли, боясь войти. Над ними свистели стрелы, что ещё больше их пугало. Церы подняли такой гвалт, что не было слышно криков людей. Наконец одна собака оказалась внутри.

Сразу раздался жуткий вой боли, он стал глуше, затем перерос в непрекращающийся хрип. Цер, находящийся снаружи, отбежал в сторону и замолк, испуганный воем сородича. Наступила тишина.

− Складывайте солому и поджигайте! − закричал рассерженный Урсан.

Через несколько мгновений стало светло, широкие языки огня лизали сухие бревна. Стрелки неподвижно стояли, стрелы рвались из луков, удерживаемые цепкими пальцами. Остальные расположились полукругом, держа оружие наготове.

Корн понял, что это последние моменты его жизни. Странное сочетание: треск пожирающего огня и тихое журчание воды. Дым заполнял комнату, расширяя свои владения. Громила знал, что ему надо решиться выскочить сейчас, пока есть силы, и слезы не застят от дыма глаза. На стрелы и оружие, которые истерзают тело. Проживёт он за дверью не больше двух вздохов. Но потом будет только хуже, а отец Корна учил никогда не сдаваться. Громила повернул цеп так, чтобы сразу распустить оружие на улице и замахнуться. В глазах стояло раскосое лицо лучника, попавшего стрелой в шею. Вот бы сразу увидеть его. Чтобы проскочить в дверь, надо наклонить голову. Ноги согнуть не получится, быстро не появишься народу. Корн со сдавленным стоном медленно, превозмогая боль, наклонил голову. Судорожно вздохнул, весь напрягся...

Громила выскочил из тёмного проема дверей и с рычанием ринулся вперед.

− Одного я заберу с собой! − заорал он во все горло, хрипло. Цеп распустился и начал делать полный оборот, набирая бешеную скорость.

В бедре великана появилась стрела, вторая прилетела в лицо. Корн на мгновение дрогнул, но ударная часть цепа неумолимо летела сбоку в голову крупному лохматому мужичку, державшему впереди себя меч со щитом. Удар оказался страшным, голова почти не задержала цепа: гулкий стук утонул в воплях людей и лае цера. Больше Корн ничего не успел, десяток копий и вил погрузились в тело громилы, сразу упавшего на колени...

− Молодцы, − громко объявил Урсан, когда тело перестало шевелиться, истыканное, изувеченное. – Всех приглашаю выпить вина! Выставляю две бочки!

− О, ты будешь хорошим правилой, − радостно произнес тяжело дышащий Карпей. – А с трупами что делать? Этот бандюга набил немало.

− Снесите наших людей к амбару, а этого дикого кабана бросьте в речку, пусть поплавает, рыб покормит.

Огонь охватил стены, жадно расползался по крыше. Треща, отгонял жаром суетящихся людей. Отсветы пожара блистали на мутной спокойной глади реки, которой не было дела до этой людской суеты.

* * *