Заложники

Делайла

Стакан с кофе обжигает пальцы.

Я тихо шиплю и ставлю пряный латте на бетонный выступ перед витриной книжного. Вновь окидываю взглядом уютный зал магазина, пытаясь разглядеть, какие книги сегодня выставлены на выкладке. Я клятвенно обещала себе не заходить внутрь – иначе дело кончится тем же, чем и сотни раз до этого. Не то чтобы у моего шопоголизма был какой-то строгий лимит... кроме отчаянных криков совести и уменьшающихся пространственных лимитов квартиры.

В кармане пальто раздается вибрация телефона. Кидаю взгляд на смарт-часы и тут же чувствую, как холодок пробегает по затылку. Когда дядя начинает сообщение с использования моего полного имени, ничего хорошего это не предвещает.

«Делайла.

Надеюсь, ты не забыла заехать за документами».

Сердце пропускает удар. Я быстро смотрю на время и вижу страшные цифры: 19:27. Твою мать.

Беспомощно поднимаю взгляд на витрину книжного, будто толстые томики за стеклом помогут мне какими-то чудесными знаниями и спасут из идиотской ситуации. Я стараюсь мыслить холодно и расчётливо, игнорируя заколотившееся сердце. Итак, бизнес-центр на юго-западе Детройта работает, если не ошибаюсь, до 20:30. Если очень постараться, можно успеть доехать до места.

Времени звонить водителю и ждать его уже нет, поэтому приходится срочно вызывать такси. В напряжении я жду несколько катастрофически долгих минут, меряя шагами бордюр вдоль остановки общественного транспорта. Подумываю даже пуститься во все тяжкие на автобусе, но толпа людей, вжимающихся в него, останавливает меня от такого порыва.

Путь до центра забирает драгоценных двадцать семь минут, и всё это время меня гложет неясная тяжёлая тревога. Я даже сомневаюсь, что дело в забытой просьбе дяди, ибо больше всего это ощущение напоминает то самое пресловутое дурное предчувствие. Хотя казалось бы, что такого? Ну, не успею я заехать, выслушаю хмурое бормотание по телефону, велика ли трагедия?

В салоне такси играет непринуждённая музыка-кантри. Водитель то и дело притоптывает ногой на светофорах и перебирает пальцами на руле в такт бодрой мелодии, отбивая дробь на моих нервах. Я молчаливо завидую его непринуждённости и расслабленности.

Когда мы наконец подъезжаем к нужному зданию, я выпрыгиваю из машины, едва ли успев заплатить таксисту в два раза больше, чем нужно. Легким бегом добираюсь до главного входа в бизнес-центр, останавливаясь лишь у стойки ресепшена. Совсем молодой парень смотрит на меня, загнанную, как ломовая лошадь, и неловко улыбается.

— Добрый день! — выпаливаю я в попытках унять дыхание и натягиваю вежливую улыбку. Стараюсь состроить как можно более миловидное выражение лица, выражая раскаяние. — Простите пожалуйста, что влетаю вот так перед закрытием. Мне очень нужно получить реестр документов по...

Моей отчаянной попытке добиться желаемого не суждено было увенчаться успехом. Признаться, когда со стороны лифтов справа от меня раздался какой-то шум, смешанный с криками людей, я в первое мгновение испытываю досадное разочарование, а не испуг.

Он же приходит секундой позже. Сердце оступается с ритма, и я заторможено поворачиваюсь лицом к происходящему. Не могу толком пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы действовать.

В холл бизнес-центра выбегают двое мужчин. В их руках я с содроганием замечаю пистолеты, а на лицах – карнавальные маски, не дающие рассмотреть ничего, кроме глаз. У одного из них пепельные, почти серебряные волосы. Глупо, но я в полнейшем оцепенении выхватываю одну деталь за другой вместо того, чтобы броситься бежать к выходу, о чём отчаянно орёт администратор за стойкой ресепшена.

Их преследуют четыре человека в форме местной охраны, криками призывая беглецов остановиться. Оказавшись совсем недалеко от меня, мужчина с серебряными волосами резко останавливается, рывком разворачивается назад и направляет оружие на ближайшего охранника, заставляя их всех замереть на месте. Я припадаю к полу, будто этот жалкий манёвр обезопасит меня от пуль, если психопат решит открыть огонь.

— Давай на выход! — кричит он второму мужчине в маске, и тот сразу же исполняет приказ, оставляя напарника в окружении.

Но тот не собирается сдаваться. Это не было героическим самопожертвованием – у вооружённого ублюдка точно есть план действий. И в следующую же секунду я с ужасом понимаю, что являюсь главным элементом этого плана.

Мужчина делает шаг в сторону, хватает меня за ворот пальто, рывком тянет вверх, заставляя встать, и оказывается у меня за спиной. В плечо упирается пистолет, и я не успеваю даже толком испугаться, как уже оказываюсь в заложниках.

Я. В заложниках. У вооружённого преступника. В центре Детройта. Практически посреди бела дня. В чёртовом офисном центре.

Дядя будет просто в восторге.

— Веди себя тихо, — шепчет мужчина мне на ухо, слегка прислонившись к моей спине. А после отступает на шаг назад, не убирая пистолет.

Моё сердце колотится где-то в шее. Паника запоздало подступает к горлу, и я из последних сил держу себя в руках, чтобы не потерять способность хоть как-то соображать. Вспоминаю множество прослушанных инструктажей, но все эти заученные планы поведения в таких ситуациях напрочь вылетают из головы. Я не могу даже ровно дышать, воздух вырывается из лёгких рваным ритмом.

— Опустите оружие! — громко требует один из охранников. Все они вынуждены держать руки поднятыми. — Копы уже в пути, отпустите девушку. Вам не нужны заложники, это вас не спасёт!

— Посмотрим, — доносится тихая усмешка за моей спиной.

Его рука опускается на моё плечо. Вместе со мной мужчина быстро отступает к дверям, и охрана не рискует стрелять или приближаться к нам. Не могу их осуждать – ублюдок в маске вёл себя достаточно внушительно.

Он с силой выталкивает меня на улицу, тут же крепко хватает за руку и тянет к машине. Белая Kia Stinger припаркована в общем потоке, ничем не примечательная. Дуло пистолета недвусмысленно упирается в шею, будто заранее умерщвляя во мне надежды на побег. Не стоило, я и без того едва переставляю ноги от страха.

Сирена полицейской машины раздаётся совсем рядом. Мужчина понимает, что стоит ему отпустить меня – и по нему, скорее всего, откроют огонь. Причем как из здания, так и со стороны прибывших полицейских. Поэтому он открывает дверь со стороны пассажира, забирается в машину и быстро перемещается на сиденье водителя. Он не отпускает мою руку, буквально утягивая за собой на место пассажира.

Как только заводится двигатель, мужчина одним нажатием кнопки включает блокировку всех дверей. Он срывает с лица пластмассовую маску какого-то азиатского демона и швыряет её на задние сиденья.

Он оказывается молод, ненамного старше меня. Если бы не происходящее безумие, я бы наверняка отметила его привлекательным. Во внешности этого человека есть что-то жуткое, притягательное, кричащее об опасности. Я оцепенело запоминаю его черты лица, понимая, что нет ничего хорошего в том, что он так бесстрашно позволяет мне его рассмотреть.

Он не собирается отпускать меня.

— Пристегнись, — бросает мужчина и тут же нажимает на газ.

Отчаянно взвизгивают колеса, пока Stinger пересекает две сплошные и влетает на перекрёсток, игнорируя светофор. От скорости меня вдавливает в сиденье, перебивая и без того судорожное паническое дыхание. Я то и дело бросаю взгляд в боковое зеркало со своей стороны, слепо надеясь, что ещё не всё потеряно, что полицейские нагонят преступника и всё разрешится само собой. В голове мелькает единственная толковая мысль: надо незаметно достать телефон и просто позвонить дяде. Он поймёт, что что-то не так.

Однако псих оказывается прекрасным водителем. Наша машина, виляя в потоке и пересекая переулок за переулком, в итоге выныривает на шоссе. Меня кидает по сиденью из стороны в сторону, и всё, что я могу, это впиваться пальцами в дверную ручку рядом с собой. Белая Stinger всего за считанные минуты отрывается от погони, забирая у меня последнюю надежду.

— Телефон, — резко произносит мужчина, даже не смотря в мою сторону. Он полностью сконцентрирован на дороге.

— Ч-что? — едва слышно переспрашиваю я не столь потому, что не поняла его приказ, сколь в надежде придумать хоть что-то, пока он повторяет.

— Выбрасывай телефон, — медленно и чётко произносит мужчина, а после нажимает на панель рядом с рулём.

Стекло рядом со мной плавно опускается, пропуская в салон резкий порыв ветра. Мои руки отчаянно трясутся, пока я достаю из кармана пальто телефон. Смотрю на чёрный экран около секунды, понимая, что теряю последнее преимущество, а после бросаю телефон в окно, крепко зажмурившись.

Стекло плавно поднимается обратно, обрывая поток прохладного воздуха. Мое дыхание становится ещё заметнее – эмоции подступают к горлу.

— Боишься? — Мужчина кидает на меня короткий взгляд. — Я, конечно, не могу назвать себя хорошим человеком, но закапывать тебя где-нибудь в лесу я не собираюсь. Мы никого в этой конторе не убили, только взяли то, что нужно. Тебе просто не повезло оказаться рядом со мной.

Такое себе утешение, если честно. Однако я всё же собираю остатки самоконтроля и заставляю мозг соображать.

— Что дальше? — решаюсь спросить я, тоже не отрывая взгляда от дороги впереди. Удивительно, мне даже удаётся сделать так, чтобы голос не дрожал.

Мужчина мельком смотрит на меня, будто оценивая, а потом так же спокойно пожимает плечами. Я поворачиваю голову и позволяю себе рассмотреть его, пока внутри всё каменеет. И что это значит? Он буквально не знает, что со мной теперь делать?

Меня разрывает нервным смехом, но через несколько секунд я начинаю мелко дрожать от едва сдерживаемой злости. Я злюсь на этого человека за то, что он натворил, злюсь на себя за то, что не смогла спастись. Но мне некуда выпускать эту злость. Мужчина смотрит на меня несколько удивлённо, однако не пытается остановить моей тихой истерики.

Когда белая Stinger тормозит около старого, покосившегося и довольно жалкого на вид дома, на улице уже воцаряется темнота. Здесь, на отшибе Детройта, не хватает освещения – только огни шассе мелькают неподалёку, на расстоянии жидкого подлеска между дорогой и полузаброшенным частным сектором.

Мужчина вновь берёт в руки пистолет и жестом заставляет меня выйти из машины. За минувшее время эмоции внутри меня сменились опустошением, поэтому я безвольно слушаюсь любых приказов.

На улице холодно. Адреналин давно отступил, и теперь меня бросает в мелкую нервную дрожь. Я опустошённо смотрю перед собой, не в силах даже продумывать возможные планы побега. Несильный толчок в спину заставляет меня направиться вперёд по узкой дорожке к двери.

Внутри дома оказывается немногим теплее. Затащив меня внутрь и заперев дверь, мужчина проходит в гостиную и включает тусклый свет, скидывая с журнального столика две пустые коробки из-под пиццы. Скудная аскетичная обстановка дома наводит на мысли, что это место используется лишь в качестве временного убежища.

Мужчина достаёт из кармана миниатюрную флешку и аккуратно кладет её на стол, снимает перчатки и наконец поднимает на меня непринуждённо-расслабленный взгляд. Меня выбешивает его манера держаться так, будто ничего особенного не происходит, а в дом он привёл не заложника, а всего лишь подружку с университета.

— После сегодняшнего мне придётся залечь на дно, — усмехается он тихо. — А для этого понадобятся деньги. Как думаешь, за тебя могут заплатить выкуп?

Сердце снова пропускает удар. Если этому психу нужны деньги, есть надежда, что я всё ещё смогу выпутаться из этого дерьма относительно безопасно.

— Да, — сразу же отвечаю я, уводя взгляд в сторону. Избегаю зрительного контакта с преступником, припоминая хоть какие-то толковые обрывки инструктажей. — Мой дядя... работает в правительственной сфере. Он известный политик.

Мужчина заинтересованно прищуривает глаза, отходит немного дальше к скромно обустроенной кухне и задумчиво протягивает:

— В правительственной сфере, говоришь? Как зовут этого твоего дядю?

— Карл Мёрфи, — отвечаю я честно, почему-то чувствуя себя так, словно предаю дядю одним лишь упоминанием его связи со мной.

Однако преступника громкое имя ничуть не пугает.

— Это его рожа постоянно мелькает на федеральных каналах? Интересного заложника мне подкинула судьба, —  мужчина медленно садится на диван напротив меня. Я так и стою посреди гостиной, не решаясь ни к чему прикасаться.

Несколько минут мы проводим в полной тишине, пока меня вновь бьёт нервной дрожью. В конце концов я не выдерживаю и отчаянно бормочу:

— Он правда заплатит, и много... Пожалуйста, согласитесь...

Мужчина отрывается от задумчивого созерцания пустоты перед собой и поднимает взгляд на меня. На его губах мелькает тень улыбки, а в тёмных глазах загорается неясное победное выражение.

— Говоришь, его зовут Карл Мёрфи... Тот самый Карл Мёрфи. Как же забавно складываются обстоятельства... — Он чуть подаётся вперёд и вновь жутковато улыбается. — Мне не нужен выкуп. Есть кое-что, что спасёт меня намного лучше денег. Твой влиятельный родственник может мне очень сильно помочь. И не только мне. Считай, всему миру.