Нюхай меня III
Рапорт затянулся на четыре. Пострадавший консул Анк Туллий все еще гостил в Четвертой и милостиво согласился на аудиенцию. Ожидал через час в номере гостиницы, и теперь Луций шагал по переходам между корпусами Управления со скоростью крейсерского корабля. Щелкал каблуками по гладкому полу, заставляя коллег оборачиваться и отшатываться в сторону. Он вскочил в закрывающийся лифт, потеснив габаритного декуриона из соседнего отдела. Кнопка первого этажа уже горела, но Луций вдавил её еще раз. Так, на всякий случай.
— Как дела? — приветствовала его Бритва двадцатью этажами ниже.
— Не до тебя сейчас.
Он попытался пройти мимо, но Бритва ухватила его за запястье и выдернула к информ-панелям на стене. Луций даже оторопел от такой наглости.
— Чего надо?
Она нехорошо усмехнулась; блеснули острые, нечеловеческие зубы. Тоже имплантаты, свои ей наверняка давно выбили.
— Обсудить кое-что.
Луций обернулся на крутящуюся дверь выхода. Консул ждать не будет.
— Давай позже.
— Нет, позже не катит. — Бритва с улыбкой качнула головой. — Или я прямо сейчас расскажу о твоих колесах, декурион. Прямо сейчас и громко, понял? И следующий медосмотр ты не пройдешь.
Луция будто в крио сунули. Вот оно. То, чего он боялся, все-таки случилось — его раскусили.
Он не мог лишиться работы. Она осталась — и всегда была — единственным, за что цеплялась его жизнь.
— Ты на кого замахнулась? — прошипел он. Ухватил Бритву за ворот и вжал в стену. В висках шумно застучало, кровь прилила к лицу. — Жить надоело?
— Спокойнее, Цецилий. — Улыбка Бритвы стала шире. Похоже, гнев Луция её только забавлял. — Руки не распускай.
— Ты ничего не докажешь. Ничего, — Луций снова шваркнул её о панель. Буквы за плечом марсианки мигнули от удара. — Твое слово против моего? Да ладно. Кто тебе поверит?
— У меня всё записано, Цецилий. — Бритва постучала по пластине, вживленной в ее висок. — Прячь сколько влезет, у меня-то всё есть. Каждый день отмечен, когда от тебя воняло. Думаешь, насыпал в контейнер для аэроклика и всё, запаха нет?
Она приблизила своё лицо к его лицу, интимно, как перед поцелуем. Луций почувствовал ликер в её дыхании.
— Не для меня. В одной машине ехали, де-ку-ри-он.
Бритва вытянула шею и демонстративно набрала в грудь воздуха, но крикнуть дежурным не успела — Луций медленно разжал пальцы. Победно оскалившись, она одернула воротник.
— Чего ты хочешь?
— А так не понятно? — Она указала взглядом на карман его штанов. — У тебя же с собой, я чую. Нам, знаешь ли, мало платят, на лекарства не хватает.
Луций облизнул губы и осторожно огляделся. На них уже косились дежурные у пропускного пункта. И камеры... Они с Бритвой будто на сцене стояли.
— Пошли, — сказал он тихо и направился к черному ходу. У раздвижных дверей для персонала набрал давно заученный код, спустился на боковом лифте и свернул в закуток за шахтой, обрамленный трубами ретрассы. Отличное место, без камер, скрытое от посторонних глаз.
Бритва ввалилась следом; шаркнула ботинками и осмотрела нору Луция с одобрением.
— Давай, — она подставила ладони горстью. Ее пальцы подрагивали. — Сыпь.
Кругляши «гелиоса» вывалились под тусклый свет аварийной лампы, пачкая кожу золотой пыльцой. Бритва сопроводила их появление протяжным стоном.
— О-о-о да. Идите к мамочке...
Ссыпав таблетки в карман, она сунула одну за щеку и привалилась к стене. Вжалась плечами в щербатые блоки и прикрыла глаза.
— Какой. Марсов. Кайф. — Она причмокнула губами и шумно выдохнула. — Люди не понимают, какой это кайф — не чувствовать боли. Знаешь, иногда затылок как пилой фигачат.
Конечно, Луций знал о возможных побочных эффектах нейропримочек, которые с радостью вживляли себе марсиане. Но слышать подробности из первых уст он не желал. Подробности делали прочитанное реальным.
— Эта железка обостряет нюх и отравляет жизнь. — Бритва рассмеялась. Лениво приподняла ресницы, и на скулу упала густая тень. — Присоединяйся. Тебя же крючит, вижу.
— Я сегодня уже...
Луций облизнул сухие губы. «Гелиос», который он принял с утра, давно перестал действовать. Трое суток в машине вывели тело из терпимого равновесия, и руки сами тянулись к таблеткам, аж нутро горело. Не стоило сидеть, скрючившись, много часов кряду и после ожидать чуда. А, может, просто привык к дозе.
Он перевел взгляд на баночку из тонированного стекла в своей руке. С щелчком откупорил ее и заглянул внутрь.
— У тебя из-за чего? — проскрипела Бритва, когда он привалился рядом.
— Не твое дело, — отозвался Луций. Таблетка растворялась за его щекой. Тело вдруг стало легким, как пластиковая пленка.
— Не хочешь — не говори.
Бритва откашлялась. Провела ладонью по шее, размазывая капли пота. Рядом с трубами ретрассы всегда было нестерпимо жарко.
— Но все-таки мы одинаковые, декурион. Ты, я — все одинаковые. Странно, что патриции до сих пор этого не поняли.