Глава 9. Явление шариата
Со дня нашего появления в деревне прошли три долгожданных месяца. Я и Абдул стояли в просторном бараке за очередью к зарплате. Пока друг болтал о чем-то с коллегой, я стянул с рук рабочие перчатки и вынул из кармана спортивок мятую записку. Разглядывая номер Хабиба, я предвкушал наш разговор об обещанных деньгах. Мужчины загружали камни в тачки, кто-то складывал каски и лопаты. Я выглядывал из-за спин работников, которые терпеливо подходили к деревянному столу, за которым сидел наш начальник. Мужчина, слюнява свои палицы, отсчитывал несколько купюр и раздавал своим рабочим. На письменном столе стоял стационарный телефон с которого я не сводил глаз. Похлопав Абдула по груди, я шепнул ему:
— Хоть бы разрешил позвонить.
— Я все про Халима думаю, он же не хочет уезжать, вдруг создаст нам проблемы?
— Не создаст. Разберёмся.
Наконец-то мужчины передо мной разошлись и я подошел к столу с начальником. Мужчина по имени Бахрам пересчитал своими толстыми пальцами несколько купюр и, поставив их на стол, сказал мне:
— Сегодня столько.
— Мне семью кормить, — возмутится я. — На эти гроши я что куплю?
Мужчина устало вздохнул и сказал:
— Я наслышан о твоей дерзости, Амид, но ты здесь не особенный. Ты семью кормишь, а мне на сорок человек разделить доход нужно. Я тебе не рыночный торговец, церемониться не буду, не нравится — выход знаешь.
Абдул легонько толкнул меня в бок, словно попросив не нагнетать обстановку. Я недовольно выхватил свою выручку и спросил:
— Я могу позвонить?
— Ещё что тебе разрешить?
— Пожалуйста, это насчёт болезни моего брата.
Мужчина недовольно взглянул на меня, потом на Абдула, и с трудом встав из-за стола, сказал:
— Быстро, пока я покурить отойду.
— Спасибо, — ответил я и тут же набрал Хабиба.
Сквозь недолгие и утомительные гудки, я наконец-то услышал знакомый голос.
— Да? Слушаю.
— Аллах! — обрадовался я. — Как я рад тебя слышать.
— Нет, это не Он.
— Не умничай, Хабиб. Лучше скажи адрес моих денег.
Друг затих. Через минуту спросил:
— А с кем я говорю?
— Это я — Амид.
— Какой ещё Амид?
Недовольно закатив глаза и поняв свою ошибку, я тихонько сказал:
— Карим это. Я уехал в село по твоему совету вместе с Инадом и Лутфи.
— Так?
— Ты сказал связаться с тобой через три месяца, чтобы я мог забрать свои бабки.
Абдул всё мешал мне, прижимаясь краем уха к телефону, а я пытался расслышать задумчивого Хабиба.
— Ты чего молчишь?
— Как я могу доверять тому, кто своё имя назвать не смог?
— Деньги где? — разозлившись спросил я.
— В надежном месте. Только когда увижу тебя лично, тогда и скажу.
Я потянулся к стопке белых листков. Прижав плечом телефон к уху я сказал:
— Диктуй адрес, я приеду. Все, записал. Хорошо, до встречи, Хабиб.
Записав адрес и спрятав бумажку в карман, я похлопал друга по плечу и радостно сообщил:
— Теперь я знаю где он, а значит скоро наши деньги будут у нас.
Абдул, словно не особо рад данной новости, стянул с рук грязные перчатки и, бросив их на землю, спросил:
— А как же Халим?
— Не знаю, надо как-то уговорить его уехать с нами. Открыть здесь счёт не вариант. Сумма большая, любые махинации с ними привлекут внимание местных таможенников, а это грозит судом, и что ещё хуже — казнью.
— Он не оставит маму, это же очевидно. Он лучше от денег откажется, чем от матери. Может заберём их с собой? — выйдя из барака, шёл за мной Абдул. — Смысл их оставлять в этой дыре?
— Хорошо, попробуем поговорить с ними и примем общее решение.
Друг от радости прижал меня за плечи к себе и мы поспешили домой. Путь от стройки до дома шёл через красивый вид на залив. Вдоль бирюзовой воды, словно навалившись друг на друга, лежали огромные каменные валуны. Ветер разгонял шумные волны, а они разбрасывали приятные брызги в стороны, ударяясь о гигантские камни. Поскольку мы часто ходили в военных сапогах, сочетая их с темными спортивными штанами и безрукавками, я и друг забрались на камни и решили разуться, дав немного ногам отдохнуть. Лёжа на влажном камне, опустив ноги в воду и слушая успокаивающий звук шума волн, Абдул улыбнулся и сказал:
— Как же я раньше не любил свою жизнь, а она оказалась такой прекрасной.
— Чего это вдруг?
— Алим прав, Аллах через веру учит нас любить, но мы выбираем иное. Обиды, гнев, зависть, месть — все это превращает нас в монстров. Читая Коран каждый находит там то утешение, которое хочет найти. Например я читал Коран и верил, что я обязан только мстить. Вершить справедливость за свою нацию, род, землю, а оказывается я читал между строк.
— Ты читал Коран? — усмехнулся я, сев на камне ровно. — Ты алфавит знать не знаешь, Коран он читал.
— Читать я умею. А сам-то, что понял когда читал, а?
— Я не верю в Бога.
— Ого, — удивившись сел ровно Абдул. — Как это так? Ты же мусульманин.
— Где Он был, когда я осиротел? Где Он, когда наш мир погряз в войне, болезнях, несправедливости. Где же Бог, который Милостивый и Милосердный? Почему я должен верить в того, кто не верит больше в нас?
— А Он обязан? Я думаю Он давно в людях разочарован, вот поэтому мы и остались без Его поддержки.
— Логично. Сам создал и Сам разочаровался, это так по-умному.
Я недовольно встал с места, отряхнул свои штаны и обулся. Абдул спрыгнул с валуна вниз, надев сапоги и выкрикнув мне:
— Я бы согласился с тобой, если ты объяснишь мне, как мы — сироты пережившие войну, — смогли встретить мать, обрести сестру, а ещё заполучить взаимную любовь?
— Взаимную? — удивился я, завязывая шнурки. — Не понимаю о чем ты.
— Ну да, а я слепой по-твоему? Я хочу лишь одного, чтобы Аллах простил мне мои грехи и я не сдох в адских муках. Спускайся, скоро азан, мне надо успеть в мечеть на молитву.
— Если Он считает, что я должен сдохнуть, — злился я, затягивая шнурки на сапогах, — то пусть так и будет. Я готов умереть.
— А я нет, Амид, — кричал мне снизу друг, все дальше отходя от камней. — Я наконец-то обрёл семью и счастье, я ни хочу ощутить все то наказание, которое мне уготовлено свыше. А ведь я уже наказан, понимаешь? Я уже ощущаю это!
— Господи, — улыбнулся я. — Ты всё такой же истеричка, как и был.
Я стоял ровно, заматывая на голове длинный шарф, чтобы скрыть своё лицо оставив лишь прорезь для глаз. Я готов был спрыгнуть вниз к другу, как вдруг ощутил за спиной дыхание. Развернувшись я столкнулся с глазу на глаз с незнакомцем, тем самым, которого я уже не раз видел. Это отёкшее лицо, покрытое ссадинами и выпуклыми венами, и дикий взгляд напугали меня. От шока я растерялся, а мужчина набросился на меня, скинув с камня вниз. Блокируя его удары и стараясь сбросить с себя, я постепенно постепенно скользил к воде. Он словно старался меня придушить.
— Абдул! — не выдержав, закричал я. — Абдул, помоги!
— Амид? — не спеша выискивал меня друг. — Ты где?
Наконец-то хорошенько ударив незнакомца, я отбросил его от себя. Мужчина тут же побежал к камням и ловко, босыми ногами, взобрался наверх. Я поспешил за ним, надеясь догнать и наконец-то разузнать кто он такой и что ему было нужно. Я бежал ловко, не боясь сорваться, хотя поднимался все выше и выше, что было опасно для жизни. Наконец-то он залез на самый высокий камень и застыл у его края.
— Амид?! — выкрикнул мне Абдул. — Ты куда полез? Что там происходит?
Я смотрел на мужчину в мешковатой одежде и со злостью спросил его:
— Чего ты хочешь?!
Мужчина все ближе подходил к краю обрыва.
— Да кто ты такой?
Но ответа я так и не получил. Сделав шаг назад незнакомец расправил руки и сорвался вниз. Я бросился за ним, но его будто унесло течением. Я со страхом смотрел на бьющиеся волны залива, все надеясь, что его тело всплывет.
— Господи, — еле дыша, дополз до меня Абдул. — Ты зачем сюда залез? Жить надоело что ли?
— Как же так?.. — в шоке пробубнил я себе под нос. — Я не понимаю.
— Объясни и мне, что стряслось?
— Это снова он.
— Кто?
— Тот мужик, точнее, учитывая как он тут прыгал, он молод. Помнишь я говорил, что видел в зеркале какое-то существо? То ли человек, то ли демон какой-то.
Я молча взглянул на небо, а Абдул гордо заявил:
— А говоришь в Бога не веришь. Вот тебе и знак. Следи за речью, Амид.
Я недовольно толкнул друга в грудь и поспешил покинуть место, что действительно меня напугало. Прошло ещё несколько дней, настали выходные, а я все ещё не мог забыть этот странный случай на заливе. Сидя за столом на кухне и вращая в руке стакан с чаем, я задумался над словами Абдула и вообще над всем, что со мной тут происходило.
— Ты такой странный в последние дни, — резко сбила мои мысли Лания, разрезая на доске колбасу. — Все хорошо?
— Не знаю, сестра, в последнее время я словно умом тронулся.
— Ты такую жизнь пережил, войну прошел, хвала Аллаху, что ты ещё сохранил здравый рассудок.
— Лания, а твой брат, настоящий Амид, почему он изуродовал стол и подоконник?
— Да, — улыбнулась сестра, — он когда злился, начинал своим ножиком портить мебель. Наверно нервный тик. Отец как-то подарил ему набор ножей — четыре штуки разной длины. Самый маленький он любил носить с собой.
— А он не говорил тебе о призраках?
— Чего? — засмеялась сестра. — Нет, такой ерундой он не страдал.
— Может его преследовал кто-то? Он выцарапал на подоконнике слово «демон», что-то же должно это значить?
Лания села рядом со мной, взяв в руки нож и пиалу с маслом. Покачав головой, она сказала:
— Он действительно изменился, буквально за несколько недель до пропажи. Был возбуждён, не мог подолгу заснуть. Может и правда кого-то видел, или его преследовали, я не знаю. Он не делился со мной. Один раз только...
— Что?
— Он был в душе, помню как сейчас, смотрел в зеркало, брился и застыл. Я тогда поинтересовалась, что с ним, а он сказал: «Я хочу справедливости, сестра». Он в то время мечтал уехать в город, поступить в университет, но не мог, может это его так беспокоило? Тогда он от обиды разбил это зеркало и ушёл. Больше я брата не видела.
Я все равно не смог сложить четкой картины в голове. Вряд ли ради какой-то учебы парень бросит семью и уйдёт воевать. Но неожиданно на подоконник запрыгнул мальчик. Узнав в сорванце Мервана, я улыбнулся ему и крикнул:
— Вот так сюрприз! Ты как тут оказался?
— Ас-Саляму Алейкум, Амид! — радостно поздоровался парнишка. — Док рассказал где ты, вот мы с сестрой и пришли.
— Синем тут?
— Да, вон она, — указал мальчишка рукой на красавицу.
— Так, — тут же встал я из-за стола, — спрыгивай и заходи в дом, а ты — Лания, накрой стол. Я пока встречу Синем.
Взглянув на себя в зеркало, я внимательно разглядывал свои чёрные глаза. За эти месяцы волосы отрасли до плеч, спортивное тело стало плотнее, а взгляд более строгим. Я собрался духом и вышел на крыльцо, наблюдая как ко мне приближалась высокая, стройная и очень броско одетая Синем. Соседи даже не постеснялись развернуться и посмотреть ей в след, ведь девушка действительно притягивала взгляды своей статной внешностью. Облокотившись на перила и улыбнувшись красавице, я довольно поприветствовал ее.
— Какими судьбами, Синем? Добро пожаловать.
— Было бы невежливо с моей стороны продолжать молчать на все твои попытки заполучить мое прощение.
— Ох как, — рассмеялся я, — какие мы важные.
— Я лишь хочу тебя поблагодарить, — поднявшись ко мне на крыльцо, говорила девушка. — С тех пор как ты появился, мы просто перестали нуждаться в пище. Я знаю, что каждый раз возвращаясь с работы ты закупался продуктами и передавал их Мервану.
— Ас-саляму Алейкум, — резко раздался сзади голос Абдула. — Не познакомишь нас?
— Да, конечно. Синем, это мои братья — Абдул и Халим.
— Очень приятно.
Друзья, держа в руках ведра с водой, тут же улыбнулись красавице и Халим предложил:
— Если Вы не спешите, то можете выпить с нашей мамой и сестрой очень вкусный кофе.
— Да, — растерялась девушка, — буду благодарна.
Парни поспешили домой, а я, слегка навалившись на перила, сказал:
— Видишь, ты ему нравишься.
— Кому?
— Моему младшему брату. Ведь это не я отправлял тебе продукты, а он. Тебе надо его благодарить, а не меня.
— Я похожа на дурочку? — возмутилась девушка, скрестив недовольно руки. — Зачем это твоему брату, или ты стесняешься признаться мне?
На этой фразе, очень резко и неожиданно, раздался голос Деи, которая с ведром воды подошла к своей двери.
— Добрый день, Амид.
— О, — растерялся я, взглянув на соседку, — день добрый, Дея. Тебе помочь?
— Спасибо, не стоит отвлекаться на меня.
Девушка недовольно зашла домой, а Синем, все ещё ждала от меня объяснений.
— Так ты скажешь мне правду?
— Слушай, ты все не так поняла. Это действительно не я, это Халим. Я ему рассказал о тебе и он заинтересовался. Решил вот таким образом помогать вам.
За спиной Синем Дея открыла своё окно и, запрыгнув на подоконник, принялась влажной тряпкой протирать раму.
— Помогать? Очень странный поступок для мужчины. Почему же он ни разу не показался мне или Мервану? Ты же видишь, я сама пришла, тебе незачем стесняться, скажи мне правду.
Дея замерла, словно забыв зачем она сидела там. Я отошёл от перил, встав как можно ближе к Синем, и с улыбкой спросил ее:
— Какую правду ты хочешь слышать?
Синем засмущалась, тут же прижав край платка рукой к губам и застенчиво покачиваясь. Я устремил свой взгляд на Дею, которая молча слезла с подоконника и медленно протирала его.
— Любую, — сияющими глазами взглянула на меня Синем. — Только говори как есть, не лги мне.
— Тебе я всегда готов говорить только правду. Ты запала ему в сердце и кажется, — все не сводя глаз с Деи, отвечал я Синем. — Это навсегда.
— Ему? — растерялась девушка. — Не тебе?
— Мне? — оторопел я, наконец-то посмотрев на Синем. — Нет-нет, я не...
— Ты издеваешься надо мной?!
— Я...
Не выдержав нашего разговора, Дея захлопнула окно и задёрнула штору. Разозлившись, я грозно взглянул на Синем и сказал:
— Зайди сейчас же в дом.
— Что за тон? Да что с тобой?
— Пошли.
Синем, явно обидевшись на меня, вошла домой и застыла в коридоре, внимательно разглядывая Халима, что мило улыбнулся ей и сказал:
— Проходи, сестра, будь как дома.
— Ма ша Аллах, — улыбнулась Майра, — проходи, доченька, я о тебе много наслышана.
— Правда?
— Да, — тут же вмешался я. — Мне пришлось рассказать Синем правду о том, что это Халим покупал им продукты и тайно отправлял ей.
— Я? — растерялся брат.
— Да не выделывайся, она уже все знает. Пойдём, надо поговорить.
— Так ты к нам пришла Халима сватать? — засмеялся Абдул. — Ох уж эти феминистки, что вытворяют.
— Замолчи сейчас же! — стукнула по плечу сына Майра. — Пошли, Синем, не слушай этих ненормальных.
Девушка, то ли от стыда, то ли от обиды, с опущенной головой и поникшим взглядом, вошла вместе с мамой на кухню и села за стол с Мерваном и Ланией. Халим недовольно ходил из угла в угол гостиной, грозно смотря то на меня, то на Абдула.
— Какого черта вообще? — злился Халим. — Привёл девушку и ставишь меня перед фактом?
— Прости, но она очень хорошая.
— А меня ты спросил?
— Ты бы спасибо сказал, — возмутился Абдул. — Такая как она на тебя и не посмотрит.
— Спасибо! — выкрикнул Халим. — Хорошо устроились.
— Она не понравилась тебя? — поинтересовался я.
— Дело не в ней, а в тебе. Так нельзя. Боже, о чем мне с ней говорить?
— Халим, я звонил Хабибу.
Друг взволнованно посмотрел на меня, спрятав руки в карманы.
— Я взял адрес и в ближайшие дни мы должны ехать.
— Я не оставлю Майру.
В этот момент в дверь постучали и мама вышла в коридор.
— Работой на рынке тебе не прокормить эту семью.
— Нет и нет, я не оставлю мать и сестру. Лучше умереть в кругу семьи, чем в кругу денег. Кажется, ты мне невесту привёл?
— Не съезжай с темы.
— Позови ее, хочу пообщаться с ней.
Поняв, что Халим уже и жениться был готов лишь бы не уезжать, я с грустью покачал головой, а Абдул позвал меня и сказал:
— Кажется это к тебе, — улыбнулся друг.
Обернувшись я увидел маму с тарелкой выпечки в руках, а рядом с ней Дею. Майра радостно улыбнулась и сказала мне:
— Смотри, сынок, какой прелести наша соседка напекла.
— Ну, что Вы, — засмущалась девушка, — я готовила и поняла, что это много как-то и думаю: дай поделюсь с соседями.
— Ты проходи, у меня сегодня цветник прямо дома. Хвала Аллаху, Он милостив ко мне. Проходи, Дея.
Дождавшись пока мама ушла на кухню, я прошёл по коридору к девушке и, уперевшись плечом к стене, спросил:
— Неужели осмелела и рискнула выйти без мужа?
— Зачем его вмешивать? Я просто зашла угостить вас, да и у тебя такая гостья, думаю...
— Она девушка моего брата.
— Девушка?
— Ну, будем надеяться, что будущая жена.
— Вот как, — опустив взгляд, нерешительно отвечала Дея. — Она очень красивая, ему повезло.
— Безусловно.
Дверь резко открылась и к нам со двора вошла мамина подруга. Женщину с улыбкой поприветствовала меня с Деей и прошла на кухню.
— Может посидишь с нами? — спросил я девушку.
— Спасибо, но мне пора. Приятно вам провести время.
— Хорошо, — недовольно ответил я. — Тебе тоже.
Я осторожно протянул руку к ее лицу и нежно провёл по щеке. Быстро задышав, Дея увела взгляд в сторону и поспешила уйти. Молча наблюдая как она закрыла за собой дверь, я снова ощутил тревожность и защемило в груди. Из-за чего я снова нервничал, я и сам не понимал. Обернувшись и увидев в гостиной Синем и Халима, что мило ворковали, я улыбнулся им и вошёл на кухню. За столом со смехом ели и общались радостная мама с подругой, сестра, брат и Мерван.
— Как вам будущая невеста Халима? — поинтересовался я.
— Она такая красивая, — ответила Лания.
— Я бы сказал, — вставил Абдул, — слишком шикарная для него.
— Ты молодец, Амид, — похвалила меня Майра. — Сделал доброе дело для своего брата. Я очень довольна и тобой, и невесткой. Кстати, Дея такие вкусные сладости передала, попробуй.
— Нет, — резко забрал я ведро с пола. — Спасибо. Я лучше схожу воды наберу.
Мама внимательно посмотрела на меня и одобрительно кивнула. Я поспешил выйти во двор, чтобы немного развеяться.
— Надо же, — улыбнулась Майра, — дома два ведра полных, а он опять за водой.
Увидев во дворе свою собаку, я погладил ее и пошёл к источнику. Но не успев подойти к крану, меня опередил Хасан. Сжимая в руке карты он с радостным выражениям лица спросил:
— Салам! Это правда, что к тебе курдянка пришла, чей брат постоянно на рынке ворует?
Скорчив лицо и выпрямившись, я возмутился:
— Откуда ты все знаешь?
— Да брось, тут все друг друга знают, слухи расходятся быстро.
— И что же ты о ней ещё знаешь? — поинтересовался я, открыв кран с водой.
— Ничего особого: простая, тихая, брат воришка.
— Отлично, — улыбнулся я поняв, что прошлое Синем не имеет ничего плохого.
Мимо нас в спешке шли люди. Мужчины о чем-то возмущённо спорили, женщины галдели, а подростки оживлённо болтали какую-то чушь. Людей во дворе становилось все больше и я с любопытством спросил друга:
— Почему народ собирается, что случилось?
— Пошли, кажется что-то в вашем дворе произошло.
Услышав это, я забрал ведро с собой и вместе с Хасаном направился к толпе, что встала полукругом напротив соседского крыльца и возмущённо обращалась к мужчине стоящим за окном. Я раньше не замечал этого мужчину, но видимо его многие знали. Неожиданно он распахнул дверь и выволок под локоть женщину. Смуглый мужчина, с красно-белым головным убором на голове, в коричневых штанах и серой футболке, протащил несчастную по всему крыльцу и грубо отшвырнул ее в центр двора. Люди, окружившие женщину, без конца что-то выкрикивая ей. Если за всем этим изначально наблюдало не так много человек, вероятно родственники конфликтующих, то уже через пару минут, людей во дворе становилось все больше и больше.
— Что тут происходит? — тихонько спросил я Хасана.
— Скорее всего она согрешила. У нас очень важно не опозорить честь семьи.
— И что с ней будет?
— Сейчас узнаем. В том году уже было нечто похожее, одна девушка сбежала с иноверцем.
— И что?
— Устроили «убийство чести». Ее отец сам нашёл беглецов и отрубил им головы.
— Я думал эти обряды уже далеко в прошлом.
— Нет, друг мой, ещё живы те кто чтят свои традиции. За это я и люблю наш народ, мы знаем цену свой чести.
— Как жаль, что цену совести вы не знаете.
Неожиданно я увидел двух мужчин в форме, а вместе с ними шёл юный мулла-Алим. Худенький юноша обошёл негодующую толпу и выкрикнул:
— Тише! Не надо зверствовать, все должно решаться по предписанным нам обычаям.
Я медленно обходил людей и двигался ближе к центру, разглядывая женщину, что со слезами сидя на коленях, склонила голову к земле и пыталась скрыть своё лицо от стыда за чёрной косынкой. В считанные минуты наш двор превратился в поле митинга с требованием самосуда. Мама, братья, Синем с Ланией, также вышли во двор и с любопытством наблюдали за происходящим.
— Тихо! — выкрикнул Алим, закатив рукава своего белого халата. — Прекратите галдеть!
— Кого ты защищаешь, мулла?! — выкрикнул кто-то из толпы. — Проститутку? Женщину, что позорит наш род?
— Сначала докажите мне то, в чём обвиняете ее? — обратился Алим к людям, стараясь удержать гнев толпы.
— Я говорю это! Я — доказательство! — разрывая связки, как истеричка закричал мужчина, стоя в центре толпы. — Я её муж, и я лично видел это! Все подтвердят.
Люди, что стояли вокруг, кивали и подтверждали его слова, будто каждый был свидетелем её греха. Двое крупных мужчин, которые пришли вместе с Алимом, медленно передвигались вокруг женщины и ждали указаний от муллы.
— Я не виновата! — наконец закричала жертва. — Умоляю, я ничего не сделала!
Но её крик о мольбе был ничто, по сравнению с толпой жаждущей разорвать её.
— Тишина! Пожалуйста! — всё как-то пытался успокоить народ Алим. — Мы дадим время на сборы доказательств, и если она виновата, то мы отведём её на площадь и...
— Наказать! — не дав договорить мулле, выкрикнули люди. — Высечь её!
Женщины в толпе не меньше мужчин возмущались и требовали немедленного суда над падшей. Я наблюдал за всем этим с неким шоком. Даже во время моей службы без веских доказательств, мы не рисковали поднимать бунт, а тут было все иначе. Простые люди, вероятно которым не хватало эмоций из-за тихой и сельской жизни, требовали жестокой расправы без суда над несчастной женщиной. Мулла понимал, что его не слышат, а значит он терял своё влияние и авторитет перед людьми. Не желая казаться слабым, Алим решил пойти на уступки толпе и кивнул мужчинам в форме. Гордо отстегнув кнуты от своих ремней, мужчины с размаху принялись хлестать женщину. Словно кузнечик на сковороде, она отскакивала от земли земли в стороны, вытягивая вперёд руки и умоляя не бить ее.
— Не жалейте шлюху! — кричали мужчины.
— Пусть знает, как чужих мужей соблазнять! — орали женщины.
Сквозь боль и вопли, отскакивая с одного края на другой, перетаскивая себя на корточках по земле, женщина кричала людям умоляя не бить её. Но это мало кого волновало. Более того, толпу злило то, что её били так «щадяще». Люди требовали конкретной порки. Как же человек любит судить, и совсем не имеет желания оправдывать. Как мы боимся идти против большинства из-за страха попасть на место осуждаемого. Удар за ударом и жуткие стоны женщины вывели меня из себя. Я словно вернулся в детство, слыша как от боли визжала моя мать и молила о пощаде. Закинув край шарфа через плечо, я закрыл нос и губы, чтобы люди не узнали меня. Поставив ведро с водой на землю, я изо всех сил выкрикнул:
— Мужа тоже казнить!
Удивительно, но толпа резко затихла, а я не растерялся и, прижав ладони ко рту, повторил:
— Накажите и мужа! Виноваты оба!
Палачи замерли, а мулла с радостью сказал:
— Если есть свидетель, то выйди вперёд.
— Амид, — в страхе одернул меня Хасан, — ты что делаешь? Ты подставишь себя и семью.
Недовольно взглянув на друга, я смело сделал шаг вперёд и вышел к мулле. Неожиданно кто-то схватил меня за шарф и резко дернул. Когда мое лицо раскрылось и люди зашушукались моментально узнав меня, я обернулся, чтобы запомнить предателя. Но в толпе, за спинами людей, встал тот самый незнакомец в мешковатой одежде. Он снова молча наблюдал за мной, вселяя в меня страх.
— Амид! — обратился ко мне мулла. — Ты что-то видел или знаешь?
— Знаю, — сжав кулаки, уверенно ответил я.
— Эта женщина смотрела на другого мужчину?
— Может глаза ей за это выколем? У нас же нельзя смотреть на кого-то.
Собравшиеся кругом люди недовольно застонали. Мой ответ явно их не устроил и возмутил.
— Тише! — пытался разрулить ситуацию мулла. — Она не просто смотрела, а возжелала его.
Я посмотрела на Алима, как на идиота. Улыбнувшись, я ответил мулле:
— Что за муж такой, что несчастная женщина уже взглядом пытается возжелать другого. Хотя, судя по тому, что он сам выпороть ее не смог, а вызвал сюда подкрепление, уже говорит о многом.
— Что ты несёшь?! — разозлился мужчина. — Уйди отсюда, клоун!
— Мулла, этот мужчина, — указал я на него пальцем. — Подглядывал за соседскими девушками.
Женщины в толпе ахнули. А Алим, разведя руки и утешая народ, спросил:
— Ты хоть понимаешь, насколько серьезно его обвиняешь?
— Да, моя сестра может подтвердить. Он подглядывал за ней через окно.
Мужчины в шоке взялись за сердце, а женщины за голову. Люди разошлись уступив место моей маме и перепуганной Лании, которая дар речи потеряла от услышанного.
— Сестра, — обратился к ней Алим, — это правда?
Лания стояла как вкопанная, пока Халим сообразил слегка, незаметно, ущипнуть ее. С трудом и слезами на глазах кивнув мулле, Лания быстро убежала домой. А перепуганный мужчина, моментально закричал:
— Это все ложь! Я никогда не позволял себе такого!
Мулла взглянул на меня, и грозно спросил:
— Почему же ты скрыл это от суда?
— Аллах все видит, мулла, или ты считаешь, что ты и есть суд?
Люди затихли. Все внимательно уставились на растерянного муллу. Алим старался не терять статус перед народом и ответил мне:
— Моя задача соблюдать порядок, и я...
— Вот и соблюдай его, — перебил я муллу, — а не шоу тут устраивай. Пусть нас Аллах рассудит, а если есть настоящие доказательства, то пусть свидетели перед кади пристанут и дело рассудит он, а не ты. Я прощу этого мужчину за его слабость, если он найдёт в себе силы простить жену за неосторожный взгляд.
— Но, — ошарашенно прошептал мулла, не зная, как себя вести в подобной ситуации. — Так нельзя, это невозможно...
— Да! — перебил мужчина, подняв под руку с земли свою супругу. — Я прощаю её. Насчёт сестры, Вы явно что-то не так поняли, я никогда не заглядывался на неё, как и на других женщин.
— Но.., — произнёс мулла.
— Простите, уважаемый, но этих ударов моей жене достаточно.
Растерянный сосед, в полном замешательстве, поспешил к себе домой, таща за собой по лестнице дрожащую от ударов жену. Женщина на секунду замерла ухватившись за перила и взглянула мне прямо в глаза. Сквозь пелену слез она улыбнулась мне желая что-то сказать, но муж грубо ее дёрнул и завёл домой. Толпа соседей молча глазела на меня, а два палача с непониманием смотрели на муллу. Грубо обойдя соседей, я забрал с земли своё ведро и поспешил скрыться. Среди возмущённых людей стоял и хозяин Гуафар, который скрестил на груди руки и провожал меня презрительным взглядом. С ненавистью высматривал меня и мой сосед Фархад, неторопливо вращая в зубах спичку. Поднявшись на крыльцо, я недовольно развернулся к Хасану, что молча шёл за мной и выкрикнул:
— Чего уставился на меня?
— Остынь, ты ненормальный что ли?
Я устало закатил глаза и протер шарфом своё вспотевшее лицо.
— Я в шоке с тебя, такое я вижу впервые.
— Все когда-то бывает в первый раз.
— Слушай, я не собираюсь вмешиваться, но... тебе лучше после этого случая из дома не выходить. Как бы местные тебя линчевать не собрались.
— Спасибо за заботу, буду знать.
Хасан похлопал меня по плечу и ушёл, а я вернулся домой и застал не очень приятную картину — сестра рыдала на кухне, Халим и Абдул в гостиной о чём-то ругалась, а мама с грустью утешала дочь. Осторожно поставив ведро возле раковины, я спросил:
— Синем с Мерваном ушли уже?
— Ты сейчас серьезно? — в гневе вошёл на кухню Абдул.
— А что случилось?
Халим тут же встал между мной и Абдулом, а мама, прижав к груди плачущую Ланию, спросила:
— Ты же ни можешь не осознавать какую беду на наш дом навлёк?
— Да перестаньте, что я сделал? Я лишь хотел помочь этой женщине.
— Ценой моей чести?! — выкрикнула сестра.
— Ох, конечно, чести. Кто твою честь тронул? Не придумывай сейчас.
— Да меня никто уважать не будет, в жены не возьмёт!
— Возьмут, — тут же вмешался Абдул. — За это не переживай.
— Сколько я тебе говорила, — злилась Майра. — Ну, не иди ты против наших устоев. Ты доиграешься, что в один день придут за нами и убьют.
— Я поэтому и стараюсь порядок здесь навести, обезопасить вас.
— Господи! — выкрикнул Абдул. — Только же нормально зажили — кади отстал, деньги нашли, Халима женили. Нет, надо было тебе взять и все нам испортить.
— Тебе сейчас хочется на мне зло вымести? Это мое мнение и я имею право его высказать. Да, мне не нравятся здешние порядки и я буду стараться изменить их, даже если это мне выйдет боком. Я разберусь, не сомневайся.
— Это вековые устои, — недовольно встала из-за стола мама. — А ты пришёл и решили их, вот так вот махом, исправить? Сделать как хочется тебе?
— Если не образумить людей, то в один день они придут и за Вами, мама.
— И будут правы, сынок. Если я тебя не смогла воспитать, то это сделают они. Странно, что ты воевал, а таких тонкостей не знаешь.
Майра ушла в гостиную, а за ней следом, утирая слёзы, побежала сестра. Халим тяжело вздохнул и сказал:
— Может сердце у тебя и доброе, но поступки глупые. Жизнь этой соседки не дороже нашей, Амид.
— Ещё ты мне на мозги покапай.
Неожиданно дверь с грохотом распахнулась и в коридоре пронеся синий силуэт высокого кади. Статный мужчина, с ровной осанкой и грозным взглядом, поправил на своей голове тюрбан и заглянул на кухню. Мутамид быстро подошел к нам и одним только взглядом своих чёрных глаз был готов припечатать меня к полу.
— Простите, что без стука. Ас-Саляму Алейкум, братья, — тихонечко из-за спины крупного кади, выглянул мулла-Алим.
— Ва Алейкум Ас-Салям, вообще-то можно было и позвонить, а не вышибать нам двери, — возмутился я.
— А у вас есть телефон? — поинтересовался мулла.
— Всем выйти! — басом закричал кади — Оставьте меня с Амидом.
Абдул и Халим посмотрели на меня в ожидании моего ответа, и я кивнул им, дав понять, чтобы они вышли.
— Идём, Алим, поешь моих фирменных блинчиков, — увёл муллу Халим.
— Мы о чём с тобой говорили? — подойдя ко мне впритык, спросил кади. — Вы должны быть ниже травы и тише воды. Более того, — всё ближе подходя ко мне, грозно возмущался Мутамид, — вы должны были давно исчезнуть из города, а что сделал ты? Мало того, что проживаешь тут нелегально, так ещё и посмел прервать шариатский суд?
— Чего? — скорчил я лицо. — Какой суд? Там просто толпа людей пинала женщину, причём тут вообще шариат? Где допрос свидетелей, где жалобы от соседей, где вообще доказательства? — загибая пальцы, умничал я. — И почему всё это решал еле-стоящий на ногах мулла, а не Вы?
— Ты самый умный? Ты вообще кто такой? Ты считаешь, что можно так просто прийти сюда и начать качать свои права, и тебе за это ничего не будет?
— Вы меня пытаетесь запугать, дядя? Я так же нахожусь под властью Всевышнего, как и Вы, а значит я имею столько же прав, сколько и Вы. То, что Вы нарядились как джин из лампы, еще не значит, что я буду чего-то бояться и жить также, как всё ваше тупое «стадо».
— Кто же тебя покрывает? — улыбнулся кади, погладив свою густую бороду. — Ты либо под хорошей защитой, либо настолько глуп, что даже не осознаёшь во что влезаешь. Власть Бога на земле и есть мы – люди, познающие Коран и направляющие таких как ты, дураков, на нужный путь. Иди со всеми по верному пути, и ты пойдёшь по правильной тропе с Богом.
Внимательно посмотрев на дядю, который старался умными фразами «промыть» мне мозг, я слегка улыбнулся ему и сказал:
— Иногда стоит пойти против всех, чтобы пойти за Богом.
— Браво, бывший безбожник-террорист, вдруг уверовать решил. Открою тебе маленькую тайну: пока ты живёшь на земле, каждый твой шаг и действия будет отслеживать не Бог. Поощрять, или наказывать тебя будет не Бог. И сколько тебе ещё тут останется жить тоже решит не Он, — ткнув пальцем мне в грудь, продолжал Мутамид. — Бог — это то, что у тебя внутри. Бог решит, как тебе быть Там, в ином мире, а вот как тебе жить тут — решаешь ты сам. И если хочешь выжить, будь добр быть вместе со «стадом».
— А если я отобьюсь от стада? Что Вы сделаете? — с улыбкой интересовался я у дяди.
Кади неожиданно ухмыльнулся мне. Погладив свою тёмную бороду, он похлопал меня по плечу и сказал:
— Живи реальностью, Амид, когда беда нагрянет, тебя ни Бог спасать будет. Ты будешь один, и тогда не на кого будет надеяться, кроме как на помощь от ненужного тебе «стада». Только смотри, чтобы это «стадо» и не стало твоей погибелью.
— Вы меня смертью запугать решили?
— Видимо, ты не умнее этого «стада», Амид. Что же, не послушал меня по-хорошему, значит будем объяснять тебе по-плохому. Даю тебе слово, настанет день, когда под ударами этих плетей окажешься ты, и будешь умолять меня пощадить твою жалкую шкуру. Но, к сожалению, я не джин из лампы, как ты выразился, а такой же человек, как и ты. А значит, я тебя не пожалею.
Я не переставал улыбаться и внимательно смотрел на дядю. Кади поправил свой халат и, больше ничего не сказав мне, стремительно покинул наш дом, ни с кем не попрощавшись. Я глубоко вздохнул и посмотрел на потолок. Понимая, что я подверг эту несчастную семью и своих друзей большим неприятностям, я сел на диван и медленно стянул с себя шарф. На кухню вошёл юный мулла-Алим. С грустью посмотрев на меня, он сел за стол и сказал:
— Тебе не стоило этого всего делать. Зачем ты огрызаешься так?
— Огрызаюсь? — недовольно спросил я. — Я лишь хочу защитить свою мать и сестру.
— Тогда не вмешивайся в то, что тебя не касается.
— Поэтому ты боишься кади, а не Бога?
— Чего? — растерялся мулла. — Я не боюсь его, что за...
— Боишься, Алим, иначе я не понимаю, как после совершения молитвы, ты идёшь без суда и следствия бить женщину. Ты боишься общества, боишься Мутамида, но ты абсолютно не боишься наказания Аллаха.
Мулла замолчал опустив голову.
— Я служил на границе и я видел всякое. Если бы я боялся и не вмешивался, как ты советуешь, я бы давно лежал в земле. Только разница в одном, там были люди готовые бороться за справедливость, а здесь я один, поэтому и не могу добиться порядка. За своё добро, я получаю только осуждение. Потому что вы все — трусы.
Я встал с места и молча ушёл, оставив муллу наедине с его мыслями. У меня не было ни сил, ни желания с кем-либо общаться. Я закрылся в комнате и в полной темноте постарался побыстрее заснуть. Меня начало все напрягать и казалось, что я постепенно стал сходить с ума.