Жан III
Его мутило. Каждый стук сердца вращал мир вокруг него и скручивал живот в самые разные узоры. Вот внутренности сложило бантиком, а теперь в форме молнии, потом спиралью. И так по кругу. Родители часто следили за своими детьми через кровь. Но не часто им пытались сопротивляться, как сейчас.
— Пахан, ты еще не наигрался? Ну давай, поиграем в перетягивание желудка. Тебе же не хватило этого на прошлой неделе, да? — пропыхтел Жан сквозь зубы. Туман накрыл его глаза сразу после того как они с Чешкой сошли со Змеиного пути.
Его ноги не хотели слушаться. Они шли прямиком к деревне. Сквозь главную улицу. Самые ответственные купцы уже были во все оружия готовы к новым посетителям. Самые безответственные заказывали третью кружку пива у Фреда. Но казалось в тот момент все успели что-то выкрикнуть в сторону Жана. Каждый возглас отдавался в голове ватным эхо. Фред бы помог, но он не впервые боялся высказать недовольство единственному поставщику мяса в округе — отцу Жана.
В нос ударила вонь навоза. Мы пришли. Ступни уже чувствовали протоптанную землю. В голове резко зазвенел колокол чистой боли. Ритмично и звонко. Отец специально не пригибал голову Жана возле двери. Он специально сделал ее чуть ниже роста Жана. Так думал юноша.
— Смотрите кто пришел. Выглядишь неважно для того, кто через пару часов станет взрослым, — процедил отец Жана.
— А по части крови ты сильнее, чем даже некоторые женщины, неужели ты что-то скрываешь? — ответил Жан. Он уже дышал спокойнее. Живот разжало, а значит контроль спал.
— Раз уж ты пришел, то можешь хотя бы не противиться. Хотя бы в этот раз.
— Да уж, а ты прямо мастер по разговору с детьми. Сначала свяжи своего сына кровью, протащи его через всю деревню, как сельдь на палке, прикажи слушаться и не рыпаться. Ты вообще понимаешь как сильно я ждал этого дня, чтобы наконец-то отказаться от тебя, старое бревно?
— Мда, а ты так и не вырос с того раза. Последний раз ты пришел сюда со сломанным ребром и просил донести тебя до теплицы, — отец усмехнулся, — а дальше ты сам бы справился. Но вот незадача, твоя жопа вздулась от гордости, и похоже отключилась на полпути к твоему шалашу. Угадай кто тебя облепил этими травами и пузырьками. То-то же.
Молчание в доме нарушалось дальним хрюканьем свиней и треском бревен в печи, на которую недавно положили чайник. Тот медленно дрожал, и со временем вскипел. Жан медленно подошел и перенес его на металлическую подложку.
— В любом случае мне нужна только твоя кровь этим вечером. – сказал Жан.
— А что если я не приду.
— Ты это серьезно?
— Серьезный как... как ты там сказал. Старое бревно.
— Ну, тогда удачи.
— Удачи в чем?
Чайник пролетел через всю комнату. Из открытой горловины обжигающими потоками полилась вода. Отец взвыл. Он связал Жана кровью, но в ту же секунду заметил летящий в его сторону кинжал. Алая кровь смешалась с кипятком и впиталась в деревяный пол дома. Рука отца прижалась к уху, и Жан торжествующе завершил свою нападку одним взмахом ладони, в которой лежала растолченная сон-трава.
— Ну давай, свяжи меня, любимый родитель. Ой, у тебя тут небольшая царапина. Тц, тц, тц, надо что-то приложить, а то вся кровь вытечет и ты не сможешь больше следить за мной.
В ответ отец что-то пробурчал. Любопытный Жан сделал осторожный шаг.
— А ну-ка повтори. Только без шуток, я знаю тебя и твои приемы, — произнес Жан, но подумал.— Странно это все. Кровью чую, старик что-то замыслил, вот только что и откуда?
— Скврд... спрв.
— Что?
Но ответ пришел сам. Ударом по виску. Сковородой справа. Сивилла.
— Ай, ах тыж куртизанка. Я думал у тебя сегодня золотая ночь. Как никак столько клиентов со Змеиного пути.
Черноволосая бестия в красных одеждах держала кухонную утварь как кувалду. Тонкие ручки хоть и не внушали силы, но явно что-то да могли.
— Ты опять набросился на Ханса!? Неблагодарный уличный зверь! Уходи, пока не позвала соседей.
— Ну и как же? Ты с ними делишь кровь, чтобы так быстро сообщения передавать? Или у тебя другие способы делить с ними кровь?
Иногда язык обострялся именно в такие моменты, когда на голове вырастала шишка последождевым грибом. Конечно, он не любил Сивиллу, но не хотел унижать пуще прежнего. Только вот она нарушила все планы. Сивилла выиграла драгоценные секунды. А за них ухватился ею любимый Йоханнес.
Пятки потянуло назад, а голова полетела вперед. Второй удар за вечер пришелся на ту же шишку. Три сотни искр заполнило комнату. Непонятно было как Жан еще оставался в сознании, но это мог быть адреналин. В это время отец Жана медленно, но уверено вставал на колени.
— Сива, неси молоток. — прохрипел отец Жана. Сон-трава еще першила в горле, но не попала в кровь. Мачеха резво выбежала из избы.
Жан медленно встал на локти и уже готов был потянутся за вторым кинжалом, но потная туша приклеила его к отполированному дереву. Руки и ноги казалось парализовало, но отец не мог так быстро отойти от кровотечения.
— Думаешь мне нужны усилия тела и крови, чтобы тебя обездвижить? Хватит и своих добрых рук — отец Жана казалось говорил с полным ртом, едва выговаривая слова. Он выплюнул на пол зеленую гущу слюней, травы и соплей.
— Так ты закрыл свою гортань, да? Дал жидкостям носовой полости ослабить эффект сон-травы. Так ты тоже у мамы подсмотрел пару другую советов.
— Это хорошо, что ты ее вспомнил. Как раз намереваюсь сделать то, что она наказала перед кончиной.
— Ну и что, папань?
— Держать тебя тут. Сломать тебе пальцы, может и ноги, только не дать покинуть деревню.
— Ты ведь шутишь? — голос Жана дрогнул. Ответа он не получил, но само молчание, наполняло сердце льдом.
Послышалось шарканье тапок о грязь.
— Ох, в этом сарае ищи, не ищи, ничего не найдешь. Еле как увидела, нужно поставить свечку поярче, милый. Держи, а для чего?
— Для этого.
Жан не понял когда отец успел схватить молоток, которым в детстве учил его делать стульчики и домики для птичек. Теперь этот кусок железа дугой опустился на кончик мизинца левой руки. Три сотни искр померкли рядом с этой болью. Солнце упало на землю и озарило все уголки того места, которое Жан называл домом. Или называл только потому, что здесь была мама.
Мама. Где она сейчас? Она подует на пальчик? Приложит траву и польет бобо спиртом?
— Нет. Хватит, — крик рвал горло. — Нет. Блять, ты свиная жопа. Отпусти. Сивилла, помоги!
Даже сквозь слезы Жан видел как сжалась обычно уверенная мачеха. Ее мутное лицо кажется выражало сомнение и страх.
— Дорогой, может этого хватит, он же просто заносчивый малый. Это на него улица так повлияла.
— Нет. Пусть переживет. Запомнит на всю жизнь и останется тут. Дома.
Он занес молоток для второго удара. Но теперь Жан знал куда отец будет метить. Когда Ханс рубил дрова и учил Жана тому же, то всегда шел слева на право, значит и следующий палец — безымянный.
В последний момент безымянный палец согнулся. Он оставил кровяную полоску на полу и подцепил дюжину заноз, но не был превращен в кашу.
Эта секундная победа отозвалась в голове Жана ватным туманом. Контроль крови. Который уже раз за день.
Все пальцы, немного согнутые, разжались как по щелчку. Но в сознании что-то сдвинулось. Да, Жана связали кровью, но казалось, что он сам держит другой конец веревки. Кончик был связан с мизинцем, тем самым, ноготь от которого впечатался в один конец молотка. Безумно яркая боль была единственным проводником в темном тумане. Жан тянул ее, а она разворачивалась. Чем дальше, тем сильнее жгло грудь. Жжение распространялось вдоль шеи, живота и рук. Оно исходило изнутри, и только мизинец был холоден. Туман толкал Жана назад. Назад к Дому, к месту, где парень учился вспарывать свиней, рубить дрова и делать себе лук. Туда, где в очаге всегда были дрова, только зажги. Где мама пела песни о краях Кратера и за его пределами. Неужто это теперь лишь туман в его голове? Жжение росло и теперь он четко чувствовал в своей руке что-то твердое и вытянутое, хотя ладони явно были приперты к полу. Вторая правая рука?
Жан покрутил ее, но движения казались медленными, связанными, словно он водил рукой в плотной грязи. Голова горела сильнее всего. В такие моменты мама всегда проверяла его лоб и делала вердикт. В этот раз он решил попробовать сам. Только он коснулся лба, как тепло всего тела переполнило лобную долю теплом разьяренного вулкана. Туман окончательно сьел Жана.
Связь пала. А вместе с ней и груз со спины. Мизинец так же неукротимо болел, и Жан слишком старательно пытался на него не смотреть. Но в этой попытке он бросил взгляд за спину, где Сивилла, уже дрожащая всем телом суетилась над отцом. А над его глазом ссадина с кровью. И молоток теперь лежал не в руке, а возле лица Жана.
— Ханси, что за муха тебя укусила. Зачем ты прямо по лбу себя так? Ей богу, все сумасшедшие.
Что было дальше Жан не помнил. Он только резво поднялся и двинулся на задний двор. Сонные свиньи недовольно встретили его и не желали двинуться. Жан не видел их, только иногда спотыкался об очередного хряка, вызвав тем самым громкий "Хрю". Но это уже была не его свинка. Не те друзья, которым он нес корм и воду с реки. Даже они его осуждали.
Чем ближе к деревянному забору, тем сложнее двигались ноги. Туман снова нарастал в его голове. Мышцы не слушались, но боль мизинца освещала Жану путь.
— Еще ярдов 30. Давайте ноги, поживее. Еще не хватало стать дессертом для хряков, - подумал Жан.
В этот момент он уперся в забор и из последних сил прыгнул как можно выше, а дальше его тело перевесило и сделало всю работу само. Упав спиной на каменистую почву, Жан явно что-то повредил. Но уже было не важно. Первые звезды появились на небе. Горизонт поглотил Солнце, и дал место Ночному небу. А оно всегда вгоняло Жана в сон. Прямо как и сейчас.